Ирина АНДРИАНОВА
ЗОЛОТОЙ РУЧЕЙ
(журнальная версия)
Утром, как всегда, мать долго собиралась, нервничала, уже на ходу влезла в босоножки. Андрей не спал и ждал - может, сегодня она забудет напомнить ему про замок. Но все-таки не забыла. Подбежала к Андрею и жарко прошептала на ухо: "Андрюша! Не забудь про новый замок! А то я рассержусь! Вчера забыл!" Андрей сказал будто спросонья: "Угу!" - и перевернулся на другой бок.
В сенях легко стукнула дверь, и Андрей услышал: "Кыш, проклятый! Пошел отсюда! Повадился!" Потом мать пробежала по тропинке через огород, скрипнула калитка. Мать спешила на работу…
Минут пять Андрей полежал, но заснуть не смог. Встал, потянулся, пошел в сени и распахнул дверь. В дом сразу же вбежал Тузик - лохматый, небольшого роста, с лукавыми глазами пес. Это его каждое утро мать шугала со двора.
Тузик привычно протрусил через комнату на кухню и уселся у холодильника. Уселся и уставился на Андрея, высунув язык.
- Тузик, подожди, - сказал Андрей и пошел умываться.
Тузик был терпеливым псом. Он мог ждать сколько угодно, сидя у холодильника. Он знал: раз Андрей впустил в дом, значит, даст чего-нибудь вкусненького.
Потом они вместе завтракали. Тузик лакал остатки вчерашнего супа, который мать оставила Андрею на обед. Андрей пил холодное молоко из высокой белой чашки, расписанной петухами, и жевал булку. Еще перед Андреем стояла конфетница из синего стекла, а в ней лежали кусочки мармелада. Андрей брал по одной мармеладине и с удовольствием откусывал, запивал молоком, заедал булкой.
Во время завтрака Андрей пристально смотрел на холодильник. Это из-за него у них разгорелся сыр-бор. Из-за него мать каждое утро шепчет Андрею на ухо: "Закрой дом на новый замок!"
У Андрея была старшая сестра Муся, веселая, белокурая девушка. Она страстно любила танцы и кино. Окончив восемь классов, уехала в город и выучилась на машинистку-стенографистку. В городе Муся познакомилась с парнем Мишкой - лихим шофером…
Однажды он прокатил Андрея на своей грузовой машине. Мчал всю дорогу, нервно дергал ручку скоростей, жал на газ и все покрикивал: "Боисся?! Боисся?!" Андрей не боялся, он думал, что ехать быстро - хорошо, но не нужно специально гнать и лихачить, как Мишка.
Как только Мусе стукнуло восемнадцать, Мишка прикатил за ней на пыльной "Волге", украшенной лентами и куклой. Они поженились. Так Муся стала городской.
Молодые приезжали к матери и Андрею в гости по субботам и воскресеньям. Мать обхаживала их, приговаривая: "А что? Разве вам плохо? Вот у вас и дача есть. Наш с Андрюшенькой дом. Захотели - приехали. В любое время".
Но Муся и Мишка почему-то не послушались матери и купили поближе к городу настоящую дачу: дощатый домик только для летнего житья, а при нем - участок.
Вот тогда и пошли разговоры. Мать была недовольна, что молодые поступили по-своему, что все реже и реже приезжают в гости, не помогают по хозяйству и огород ее зарастает сильной, глухой травой. "Конечно, - думал Андрей, - они что, дураки в нашем огороде копаться? У них теперь свой есть".
И мать в запальчивости кричала на Мишку и Мусю, когда они вдруг приезжали: чтоб убирались вон, чтоб духу их здесь не было. Они соглашались убраться, но прихватив с собой на новую дачку холодильник. "Мамаша, - говорил солидно розовощекий, безусый Мишка, - у вас погреб есть. Зачем вам холодильник? Отдайте его нам. А то нам на него копить нужно целый год. Лучше мы Мусе на пальто деньги скопим".
Мать злилась. Тогда Муся то ли в шутку, то ли всерьез сказала: "Ладно, мы его сами заберем. Без твоего согласия. Вот не будет тебя дома, мы приедем и заберем".
У Муси была своя правда. Она хоть и слыла современной девушкой, но хотела по старомодному правилу заполучить приданое. И приданым этим считала холодильник.
Мать перепугалась, пригрозила милицией и сменила замок. А старый закинула в огородную лебеду…
Андрей дожевал хлеб, допил молоко и сказал Тузику:
- Пошли, Тузя.
Они вышли из дома. Прежде чем сойти с крыльца, Андрей вдел в старые дверные дужки новый блестящий замок и не защелкнул его. Вспомнил, что в первый же день потерял от него ключ.
Андрей громко сошлепал с крыльца на холодную, остывшую за ночь тропинку. Тузик бежал впереди. То и дело оглядывался назад, останавливался, поджидая своего друга.
На самом деле Андрей не считал Тузика другом. Хорошим знакомым - да. Но другом - нет. Друг никогда не предаст и всегда будет рядом. И в холод и в голод. Или просто - в обычные дни. А Тузику, как казалось Андрею, не удавалось быть постоянно верным. Хоть он и очень старался…
Андрей подошел к калитке и только хотел толкнуть ее, как увидел на другом конце улицы мальчишек. Их было пятеро. Они быстро шли, о чем-то оживленно переговариваясь.
Андрей решил пока не выходить на улицу. Он не был трусом, просто не хотел встречаться с мальчишками.
Они Андрея звали Толстым. Идут обычно мимо, увидят его и орут: "Толстый! Толстый! Пошли с нами купаться!" И смеются.
Больше всего на свете Андрей не любил купаться, взвешиваться и лазать по деревьям. Ну и что, он в самом деле был толстым. Может быть, даже очень толстым. Но разве стоит над этим смеяться? И обидное прозвище давать и дразнить: "Толстый, жирный, поезд пассажирный…"
Андрей обычно мальчишкам отвечал сурово: "А пошли вы", - и шел мимо них сам. Андрея почему-то особенно не любил Тюша-хулиган, вертлявый, худосочный пацан с кривыми передними зубами и смуглой кожей. Он все время задирался к Андрею, но ребята сдерживали его, говорили: "Тюша, брось. Пошли лучше рыбу ловить".
… Мальчишки прошли мимо. Тюша-хулиган вышагивал впереди со злым и решительным лицом. Андрей услышал обрывки разговора: "Малек грозился тебе дать… Тюша, надо им отомстить… Пацаны, но ивановцев-то больше… Наплевать…"
Андрей догадался, что у мальчишек какая-то вражда с ивановцами - ребятами из соседней деревни. Ивановцев возглавлял Васька Мальцев - по прозвищу Малек. Малек был таким же задиристым, как Тюша-хулиган.
"Что они там не поделили?" - подумал Андрей и, вздохнув, открыл калитку, пропустил Тузика вперед.
Каждое утро он шел к дому отдыха, который находился рядом с деревней.
Над воротами дома отдыха был прибит полинявший плакат "Добро пожаловать!". Он приглашал людей с растерянными и напряженными лицами с чемоданами в руках, которые приехали отдыхать. Они входили в ворота, отмечались у администратора, получали направление в тот или иной корпус, а к вечеру, уже совершенно освоясь, ходили по дому отдыха с хозяйскими лицами… Плакат "Добро пожаловать!" Андрей относил и к себе тоже.
У самых ворот в ногу его что-то вонзилось. Андрей поджал ногу и осторожно стал вытаскивать тоненькую щепочку.
- Эй, пацан! - окликнул его вдруг чей-то голос. - А где у вас здесь магазин?
Этот вопрос Андрей слышал очень часто, особенно в день приезда отдыхающих. "Эх, не могут эти взрослые без магазинов. Что их - в городе мало?" - думал Андрей. Но дорогу до магазина все же показывал.
Андрей опустил ногу и взглянул на говорившего. Это был парень лет восемнадцати в мятых джинсах и синей рубашке. Парень был очкариком и добрым. Это Андрей определил сразу. У Андрея было какое-то чутье на людей.
- А вон… - сказал Андрей. - Пойдете мимо вон того дома. Потом направо. До церкви. От церкви - налево. Минут десять идти… Только там сегодня санитарный день.
Парень с легкой улыбкой слушал разъяснения.
- Жаль, что санитарный день. Но все равно пойду. Пройдусь. Погляжу окрестности.
"Деревня - это разве окрестности? Окрестности - это лес, поле, река", - подумал Андрей, но промолчал.
Парень отправился по указанному маршруту, а Андрей вошел в ворота.
Каждый день, когда Андрей входил в эти старые каменные ворота, у него не было определенного плана действий. Ему нравилось просто наблюдать за жизнью отдыхающих: смотреть, как играют они с гиканьем в волейбол и топчутся у больших шахмат, как поют под аккордеон вместе с массовиком-затейником Дудкиным, как катаются на трех старых лодках по заросшему пруду. Попутно Андрей навещал престарелого Цыгана - коня с мутными, лиловыми глазами и редкой гривой. Цыган в доме отдыха таскал телегу с мусором, при этом тяжело вздыхая. Если Цыган стоял у столовой и уныло ждал своего хозяина, Андрей рвал ему пучок сочной травы и подносил к теплым волосатым губам. Цыган обдавал руку Андрея горячим дыханием, обнажал желтые стертые зубы, похожие на зубы заядлого курильщика, и осторожно брал угощение, сладко им похрупывая.
Еще Андрей навещал свою любимицу - большую золотую рыбку с волнистым алым хвостом. Она жила в аквариуме, который стоял в библиотеке. Пожилая библиотекарша Надя Сергеевна - так все ее звали в доме отдыха - всегда приветливо улыбалась Андрею и позволяла смотреть на рыбку, пока не надоест.
С рыбкой у Андрея сложились добрые отношения. Она привыкла к его частым приходам и при встрече подплывала к стеклу, весело вертелась перед Андреевым лицом. Еще рыбка всегда выразительно открывала рот - беседовала - и двигала золотыми круглыми глазами.
Андрей был уверен, что рыбка скучает по нему, и улыбался ей всегда радостно и приветливо.
Рыбка была достаточно большой, и жилось ей, наверное, в узеньком аквариуме так себе. Но она никогда не жаловалась Андрею на свое житье-бытье. Только веселилась.
Андрею очень хотелось, чтобы рыбка жила у него дома. Потому что он тоже по ней здорово скучал. Она иногда снилась ему: золотая, в искорках, говорящая. Он даже дал ей имя - Маруська. За веселый, приветливый нрав.
… Цыгана у столовой не было, и Андрей решил сходить в библиотеку к Маруське.
Тузик трусил впереди, время от времени оглядываясь на Андрея. Тогда солнце било в Тузиковы глаза, и Андрей вдруг заметил, что глаза у пса были янтарного, горячего цвета. Но только на солнце. В тени они казались светло-коричневыми.
Андрей шагал по липовой аллее и думал о том, что сейчас увидит свою Маруську. "Интересно, а каким меня Маруська видит из воды?" - размышлял он.
Вдруг за ближней липой мелькнуло голубое платье и исчезло. Потом снова мелькнуло. На аллею вышла девушка - у нее были красивые вьющиеся волосы до плеч - и сразу же присела перед Тузиком.
- Ой! Какой у тебя пес симпатичный! - сказала она и улыбнулась Андрею. - Как его звать?
- Тузик, - нехотя ответил Андрей.
С девчонками он не водился. Они все казались ему слабохарактерными и трещотками. Что взрослые, что маленькие. Все равно.
- А как тебя зовут? - спросила девушка, гладя старательно Тузикову спину. Тузик жмурил свои янтарные глаза и сладко сопел.
- Зачем тебе? - спросил Андрей.
- Просто так. Может, мы подружимся.
"Вот еще. Больно надо", - подумал Андрей и сказал:
- Андрей.
- А меня Люба. А где здесь река? Слушай, Андрей, мне говорили, что здесь отличная река.
- Река-то есть, но сможешь ли ты в ней купаться? - спросил с легким презрением Андрей. - Родники и ручьи в нее бьют. Из-под земли прямо. Холодно!..
- Ой, как здорово! - обрадовалась Люба и захлопала в ладоши. - Пойдем туда, покажешь. А?
Сам не зная, почему, Андрей согласился:
- Пошли.
Всю дорогу Люба без умолку говорила. Она рассказывала о себе. О том, что перешла в десятый класс и в пионерский лагерь этим летом не попала, потому что стала совсем взрослой.
Река брызнула в глаза резкой синевой. Синей она казалась от чистого летнего неба. Даже издалека было видно, что река очень скорая и строптивая. Быстро-быстро бежали ее мелкие волны. Ветки ивы, росшей на берегу, длинные, гибкие, касались воды и мелко дрожали от быстрого течения.
- Вот, - сказал Андрей, - наша Искра.
Тузик с лаем бросился вниз, к реке. Люба с веселым криком "Ура!" побежала за ним.
Андрей тоже умел бегать. Но не умел так радоваться - попусту и безоглядно.
Андрей спокойно сошел вниз…
Тузик уселся на берегу, высунув язык. Он мелко дышал и косил погасшими коричневыми глазами на Андрея.
Андрей опустился на землю и стал смотреть вокруг: на Любу в реке и синее небо, на шмеля, который разомлел в душистом цветке и туго жужжал, на тот берег, где стояла старая коза - шерсть у нее была, наверное, от времени желтая - и острыми зубами кусала траву.
Андрею было хорошо. И против Любы он не был настроен. Даже наоборот. Хорошая девчонка. Она все понимает, не зовет его купаться…
Андрей и Люба договорились встретиться после обеда у столовой. Тузик вертелся под ногами и поскуливал. Это означало, что пора обедать.
Обедать они с Тузиком ходили к столовой. Вернее, обедал Тузик, а Андрей прятался в тени кустов или торчал у больших шахмат. Ему стыдно было смотреть на Тузика.
Тот садился прямо перед ступеньками и склонял трогательно голову набок. Преданно, не мигая, смотрел на каждого выходившего из дверей и ждал лакомый кусочек.
Тузик был попрошайкой. Именно из-за этого Андрей не считал его другом. Ему казалось, что Тузик ходит за ним ради завтраков и пойдет к любому, кто накормит. Но в то же время Андрей понимал, что постоянно кормить Тузика обедами он не сможет. Приходилось мириться с попрошайничеством.
Тузика в доме отдыха любили. Всегда в конце обеда перед ним лежала кучка обгрызенных котлет или горка куриных костей с кусками пупырчатой кожи.
Тузик все это не спеша поедал, от удовольствия чавкая, и лишь потом оглядывался: а где Андрей?..
Люба вышла из столовой и кинула Тузику котлетку. Он чуть ли не на лету схватил ее и слопал.
Андрею Люба протянула кусок дыни. Сок капал с душистого ломтика. Андрей покраснел и сказал:
- Не надо.
- Почему? - удивилась Люба. - Она же вкусная.
- Я не хочу.
Она больше не стала упрашивать, а зашагала к своему корпусу, не спеша слизывая душистый сок.
Они подошли к корпусу.
- Подожди, а? Я на минуточку, - попросила Люба и исчезла за дверью.
Тузик уселся прямо на пыльную дорожку, Андрей - на ступеньку крыльца. Какие-то слишком веселые, в цветастых платьях тетки прошли мимо, скороговоркой спросив: "Мальчик, мальчик! А как твою собачку зовут?" Андрей промолчал, а они, щебеча и хохоча, исчезли за поворотом.
Вдруг из кустов вынырнул Дуська - коренастый, губастый мальчишка. Он учился с Андреем в одном классе, а летом ходил в компании Тюши-хулигана.
- Яхонт, а Яхонт, - почти нежно обратился он к Андрею.
Фамилия Андрея была Яхонтов, и он, конечно, предпочитал, чтобы его звали Яхонтом, а не Толстым. Андрей обернулся к Дуське, довольный в душе, что не надо злиться на обидного Толстого, и пробурчал:
- Ну, чего тебе?
- Скучаешь, Яхонт? - участливо спросил Дуська. - Одному-то плохо.
- Не-а, - Андрей насторожился. Был в вопросе Дуськи какой-то подвох.
- Ску-учаешь, - протянул Дуська. - А хочешь в нашу компанию?
Андрей был не против. Но он не мог дружить с людьми, которые каждую минуту звали его Толстым и при этом смеялись.
- А что я в вашей компании не видел? - спросил Андрей. - Мне и без вас хорошо.
- Тюша готов тебя к нам принять. Только на одном условии… - сообщил загадочно Дуська и уставился на Андрея, удивляясь, почему тот не обрадовался.
Андрей умел скрывать свое настроение, поэтому лицо его не дрогнуло. Наоборот, посуровело.
- На каком это одном условии? - спросил спокойно Андрей.
- Знаешь, мы с ивановцами договорились драться в четверг. Так вот, хотим, чтобы и ты вместе с нами дрался.
- Зачем?
- Ты - здоровый, - сказал Дуська и шмыгнул носом, а сам, наверное, подумал: "Толстый, жиртрест, промсарделька!" - Тебя не так-то просто сбить с ног.
"Откуда они знают, что меня не просто сбить с ног? Я и сам этого не знаю", - удивился Андрей и сказал:
- Надо подумать.
- Подумай, подумай, - обрадовался Дуська. - А то Тюша говорит: "Чтобы к нам в компанию попасть, нужно уважение товарищей заслужить. Пусть Тол… тьфу, пусть Яхонт и заслужит наше уважение в битве". Во как!
- А ты как заслужил? - спросил Андрей. Он знал, что Дуська в прошлом году охранял со своим дедом целый месяц колхозный сад и впускал туда потихоньку Тюшину компанию - есть до отвала яблоки. Если Дуську и уважали в компании, то это уважение было дешевое.
- Ну, я пошел, - увильнул от ответа Дуська и сделал шаг к кустам. - А ты подумай, Яхонт. Все-таки с нами будешь ходить. А с нами ин-те-ре-ес-но!
Дуська исчез в кустах, махнув дружелюбно на прощание Андрею рукой…
Пришел Андрей домой только к вечеру. Мать была дома и сердито гремела кастрюлями.
- Явился. - Она через плечо поглядела на Андрея. - Где тебя носит?
- А чего? - спросил Андрей и уселся перед телевизором. Щелкнул ручкой.
- Нет уж, - подлетела мать и выключила телевизор. - Сегодня смотреть не будешь! Опять забыл про новый замок! Кому я говорила закрывать дом на новый замок?! Поэтому я тебя наказываю!
- Замок, замок, - пробурчал Андрей. - Что с твоим холодильником будет? Давно бы уж отдала Муське. У нас погреб есть. Он лучше холодильника.
- Вот, вот! Мать старается, мать вещи покупает, а сынок раздает! - затараторила мать.
Андрей встал и, насвистывая, вышел на крыльцо. Было уже почти темно. В зарослях картошки перекликались два кузнечика - то один поскрипит, то другой. Тузик воровато выглядывал из кустов и настороженно следил за Андреем: может, косточку какую бросит?
Но Андрей уселся на крыльцо и уставился в сторону дома отдыха. Там гремела музыка - начались танцы. Андрей почему-то вспомнил о Любе.
Мать позвала Андрея ужинать.
Утром мать разбудила Андрея.
- Вставай, сынок, нечего так долго спать. Все каникулы проспишь.
Андрей сел на кровати, протер глаза:
- Опять про замок?
- И про замок тоже… Я за молоком не успела сходить. Давай-ка сбегай. Вот бидон. Вот рубль. Возьмешь три литра. И поставь потом бидон в холодильник. Только давай побыстрей, а то не достанется.
Молоко продавали по утрам в сельпо. Привозили три здоровых бидона в Андреев рост каждый, и тетя Галя, продавщица, огромным половником разливала густое, духовитое молоко по банкам, бидонам и флягам. Молоко раскупали быстро, поэтому действительно надо было спешить.
Андрей натянул штаны и рубаху - мать незаметно подложила новую, глаженую, - выпил на кухне холодного чая прямо из носика чайника, на ходу нарезал колбасы - Тузику, для себя сделал бутерброд с сыром, взял рубль, бидон и вышел на улицу.
Тузик удивленно пялился из кустов: как, неужели они сегодня не будут завтракать около холодильника? Андрей тихонько посвистел Тузику и, когда они вышли за калитку, кинул один за другим три розовых колбасных куска.
- Ешь, ешь, Тузя, - приговаривал Андрей, глядя на чавкающего Тузика. - Сегодня всухомятку поешь, не все же суп хлебать.
…У магазина Андрей никого не увидел, кроме продавщицы тети Гали. Она ворочала пустые бидоны.
- Теть Галь, молока больше нет?
- Нет, Андрюша, минут десять как распродала.
- У-у, - прогудел разочарованно Андрей. - А я-то спешил.
Тятя Галя вошла в магазин и вынесла стакан молока.
- На-ка выпей. Остатки - сладки.
Она улыбнулась.
Андрей выпил молоко, отдал стакан: