- Вот как? А я думал, ты шутишь.
- Нечего сказать - шутки! Попасть медведю в лапы с одним только колом.
- А знаешь, что? - засмеялся Мирон. - Это же ежик нас выручил. Колючки повредили медведю глаз, вот и не смог он погнаться за нами.
- Я же тебе говорил: подавай на мою булаву всех зверей, даже слонов и крокодилов! - сказал Виктор и стал в позу победителя - руки в бока.
- Ой, не хвались, герой! - погрозил пальцем Мирон. - Вспомни-ка, как ты улепетывал от мишки.
- Я-то ничего, а вот ты драпал, даже не зная, в чем дело. - И оба весело захохотали.
Через полчаса пошли назад. Чем ближе подходили к пруду, тем напряженнее становились оба. Четыре глаза следили, не шевельнется ли что, четыре уха не пропускали ни одного шороха. В любую секунду друзья готовы были дать стрекача.
Таким образом подкрались к самому берегу, увидели болотце с небольшими лужицами, мертвую, полуживую и живую рыбу, следы медведя и рядом с ними булаву. Никаких признаков, что сам медведь находится поблизости, не заметили.
Подняв дубину, увидали на ней следы зубов.
- Видно, со злости набросился на дубину, - сказал Виктор. - Раз за ними не погнался, наверно, остался без глаза.
- Нажили мы теперь соседа-врага, - сказал Мирон.
- Ничего! Он сам будет бояться нас. Можем не опасаться. Да и вообще медведь не нападает на человека, а тем более на двух.
Набрали друзья рыбы, сколько могли унести, и отправились домой.
- Последняя рыба, - грустно сказал Мирон. - Если не выберемся в ближайшие день-два, туго нам придется.
- А мы позавтракаем и пойдем, - ответил Виктор. Он теперь больше всего любовался своей булавой.
- Историческое оружие! Даже со следами медвежьих зубов. Отдам ее в музей.
Дома не только отлично позавтракали, но и запасли рыбы на дорогу. Часть зажарили, а часть подкоптили в дыму и повесили сушиться.
Оставалось более часа до полудня, когда друзья тронулись в путь.
Вскоре дошли туда, где остановились вчера, и снова начали обход. Повторялись те же мучения: то продвигались вперед, в болото, то возвращались обратно. Вот, наконец, и то место, где в первый раз далеко продвинулись в болото.
- Последняя надежда… - сказал Мирон.
Энергично и уверенно двинулись вперед. Вот как раз здесь они вынуждены были повернуть назад. Дальше, где раньше была вода, осталось только болото.
- Смелей! Смелей! - подбадривали они друг друга.
Цеплялись за деревца, перепрыгивали с кочки на кочку, временами проваливались в трясину по пояс и тут же помогли один другому выбраться из нее.
Так они продвигались все дальше и дальше и наконец, выбрались на сухое место.
Вздох облегчения вырвался из груди, словно они из духоты вышли на свежий воздух.
- Вылезли из этого проклятого болота! Скорее в какую-нибудь деревню. Хлеба, хлеба поесть бы!
Друзья повернули налево, на юг, и зашагали как можно быстрее. Лес казался таким же, как и на их острове, местность была повыше, и это радовало хлопцев. Но, пройдя километра два, они снова очутились перед болотом.
- Неужели тоже самое? - с ужасом сказал Виктор.
- Едва ли, - усомнился Мирон, - здесь и повыше, и суше.
Двинулись было дальше, но скоро пришлось вернуться. Прошли с полкилометра, сделали еще попытку и опять такая же трясина.
Даже сердца сжались: неужели начнется то же самое? Стиснув зубы, бросались они из стороны в сторону, но всякий раз приходилось отступать. Забыли об усталости, о голоде, напрягали последние силы, спешили, но неуклонно вынуждены были сворачивать все вправо да вправо, пока уже в сумерках не оказались на том самом месте, где впервые выбрались из болота. Виктор бросился на землю, прижался к ней лицом. Мирон стоял, опустив голову, и каким-то невидящим взглядом смотрел в одну точку.
- Выхода нет! В западне! - прошептал он.
- Видно, придется погибать здесь, - простонал Виктор.
Темнело. Вечер был теплый, тихий. Нежные звуки природы ласкали ухо. Но наши друзья ничего этого не чувствовали, не замечали. Прежде всего очень хотелось отдохнуть. Оба истратили последние силы в борьбе за освобождение. Они хотели бы пролежать тут всю ночь, чтобы завтра снова попытать счастья. Но…
- Слушай, Виктор! - глухо сказал Мирон. - Мы должны немедленно вернуться назад, иначе останемся без огня.
Виктор приподнялся, провел рукой по лбу, встряхнулся и вскочил на ноги.
- Да, - сказал он. - Надо бороться.
И они молча пошли опять в болото, ночью…
Не будем описывать эту жуткую дорогу. Скажем только, что вернулись они в лагерь будто постаревшими на несколько лет. Каждый из них видел смерть. По шею проваливались в трясину. Провели в болоте часа четыре и спаслись только потому, что из последних сил помогали друг другу.
Добрались до стоянки почти в беспамятстве. Едва раздули последние угольки, разожгли большой огонь и тут же уснули возле него. Не залезли даже в свою будку.
Это была их десятая ночь на острове…
XIII
Вынужденное ожидание. - На пастбище. - Жаба-птица. - Домашнее настроение. - Человек!
Сначала их грел и сушил костер, потом солнце. Во сне они поворачивались к теплу то одним, то другим боком, пока не высохли вместе с налипшей грязью. Спали очень долго, восстанавливая силы, истраченные на болоте.
Первым проснулся Мирон и сразу бросился к огню. Когда костер опять запылал, Мирон сел на землю, обхватил руками свои худые колени и задумался…
Некоторое время спустя встал Виктор, поглядел на Мирона с таким выражением, будто не ожидал его увидеть, и начал чесаться так, что пыль пошла от него, как дым от костра.
Мирон, не обращая внимания на товарища, сказал как бы самому себе:
- Сегодня начались занятия. Сегодня наши родители совсем уже встревожились. Сегодня начнут нас везде искать, но только не здесь.
- Нельзя ли какой-нибудь сигнал подать? - сказал Виктор.
- Кому ты подашь его через несколько километров болот и лесов? - ответил Мирон. - Я думаю, стоит переселиться на тот остров, где мы были вчера. Все ближе к людям.
- Почем ты знаешь, что ближе? Может, совсем наоборот. А тут на берегу…
- На каком берегу? - перебил Мирон. - Разве ты не видишь, что озера тут уже нет? Вон куда оно отодвинулось. И оттуда, наверно, никто к нам не придет.
- А мы никого не будем ждать; мы сами пойдем, как подсохнет.
- Может, в июне и подсохнет, но как дожить до той поры? - хмуро сказал Виктор.
- До сих пор было хуже, и то прожили, а там пойдут грибы, ягоды.
- Подохнешь от такой еды. Гляди, какими мы уже стали, - и Виктор с грустью посмотрел на свои исхудавшие руки. - Ты, брат, на Дон-Кихота похож.
Мирон внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он изменился за эти дни: не только щеки, но и нос, и рот, и даже глаза казались не теми.
- А ты на Санчо Пансу совсем не похож, - сказал он, улыбнувшись. - Давай в таком случае позавтракаем. Есть печеная рыба да сушеной хватит дня на два - на три. Есть еще аир, березовый сок.
- А там опять заведем домашних животных, - уже весело подхватил Виктор.
После завтрака настроение друзей улучшилось.
- Идем на охоту! - решил Виктор. - Да и помыться надо где-нибудь. А переселяться на тот остров подождем: пусть подсохнет.
Взяли дубины и неторопливо направились в лес. Теперь, когда выяснилось, что им так или иначе придется провести здесь еще несколько дней, хлопцы успокоились. Они могли снова направить свою энергию и внимание на "овладение" островом.
В одном углу, под елью, нашли несколько последних клюквин, в другом месте пощипали молодого щавеля, а в орешнике обнаружили немного прошлогодних орехов. Когда увидели липу, Мирон остановился сказал:
- Мы же забыли об этой пище. Молоденькие листья липы не хуже салата.
Попробовал Виктор и остался очень доволен.
- Даже вкуснее аира и щавеля! Э-э, жить можно! А летом, пожалуй, еще больше всякого добра будет.
Вдруг он остановился и удивленно уставился на ветку дерева. Посмотрел туда Мирон и еще больше удивился: на ветке, высоко над землей, словно птица, прыгала лягушка. Ярко-зеленая, с белым животом и двумя черными с желтым полосками на боках, она легко и ловко перепрыгивала с ветки на ветку, чуть не у самой вершины дерева.
- Как она забралась туда? - удивленно спросил Мирон.
- Она и живет на дереве, как птица, - ответил Виктор. - Вообще таких лягушек много на свете. Есть в южной и средней Европе и в том числе, как видишь, встречаются у нас, в Беларуси. Питаются они, как и птицы, разными жучками, козявками, а икру откладывают в воде.
- Так вот почему люди говорят, что иногда лягушки рождаются в орехах! А я считал это сказкой, - сказал Мирон. - Оказывается, сколько же интересного в природе, такого, о чем мы и представления не имеем!
- Если совсем туго придется, можно будет и лягушек попробовать. Не этих, а тех, что на земле. Думаю, во вред не пойдет.
- Надо будет - попробуем и лягушек, - со смешной покорностью проговорил Мирон.
Больше ничего съедобного на этот раз не нашли.
- Хорошо, что хоть немного попаслись, - говорили хлопцы по дороге домой.
Солнце уже садилось, когда они вернулись на свою стоянку. Подбросили дров в костер, и огонь затрещал с веселой злостью. После вчерашних мучений их "дом" казался таким родным, будто они здесь и родились.
- Нечего тянуть, завтра пойду мыться, - недовольно ворчал Мирон. - А ты - как хочешь.
- Завтра и я пойду, - со смехом ответил Виктор. - Но вот что: одной черепашины для "чая" мало, нужно еще посудину сделать, из бересты.
- Хорошее дело, - согласился Мирон. Виктор пошел к березе.
И вдруг закричал так, что эхо покатилось по всему лесу:
- Мирон!!! Смотри! Что это такое?! Мирон подскочил, будто его кто толкнул в бок. Подбежал к Виктору и увидел, что тот поднимает с земли окурок.
- Что это такое? - повторил Виктор.
- Окурок, - спокойно ответил Мирон.
- Как он сюда попал?! Тут и Мирон понял, что дело серьезное.
- Покажи, - сказал он вдруг задрожавшим голосом.
Окурок был сухой, свежий…
Друзья глядели друг на друга, как очумелые.
- Может, это ты бросил? - шепотом спросил Виктор.
- Иди ты к бесу! - рассердился Мирон. - Скорее ты сам.
- Нет, не я. Значит…
- …тут недавно был человек, - закончил Мирон. - Был, наверное, вчера, ведь в предыдущую ночь шел дождь, а окурок как будто только что брошен…
- А мне кажется, что он был сегодня, - уверенно отметил Виктор. - Я ведь сегодня уже проходил здесь и, конечно, заметил бы такую необычную штуку.
- Видно, он приходил сюда, когда нас не было, и подумал, что мы давно ушли. А вдруг он здесь?
- Эй! Люди-и! Сюда-а-а! - заголосили хлопцы что было мочи.
Прислушались - никто не откликается.
Снова начали кричать, снова прислушались. Потом побежали вперед, как шальные, бросались во все стороны и кричали до тех пор, пока не охрипли. Но все напрасно…
- Нету! Ушел… - опустил голову Виктор. - А он знает дорогу.
- Хорошо хоть и то, что сюда можно пройти, - сказал Мирон. - А если можно пройти, значит, можно и выйти.
- Но как найти тропинку?
- Не знаю. Зато мы можем быть уверены, что она есть.
Долго обсуждали они это происшествие, даже уснуть не могли. Очень жалели, что человек не нашел их. И все же надежда выбраться с острова не покидала друзей.
А когда, наконец, уснули, Виктор вдруг вскочил и толкнул Мирона в бок.
- Чего ты? - недовольно буркнул тот.
- Слушай! - тревожным шепотом начал Виктор. - А что, если… если он нарочно не захотел встретиться с нами!
- Еще что! Спи! Завтра увидим!..
- Нет, ты только подумай: будка, костер, черепашина с березовым соком, разные домашние вещи, а главное - барсучья шкура в шалаше… Разве можно подумать, что тут никого нету? А?
- Почему же нет? - ответил Мирон, но уже не так уверенно. - Ведь когда мы уйдем, то оставим и костер и будку.
- А черепаху? А барсучью шкуру?
- Ну, он мог на это не обратить внимания.
- Но ведь он, кажется, стоял и курил тут.
Доводы Виктора смутили Мирона. Но как ни старались друзья, а объяснить непонятный факт не могли. Кто мог прятаться от них? Зачем?…
Так и уснули в тревожном неведении.
XIV
Напрасные усилия. - Колония бобров. - Еще одна неудачная попытка. - Окурок ворона на хвосте принесла. - Сонный заяц
Едва взошло солнце, как хлопцы были уже на ногах. Поспешно собравшись, они отправились в дорогу.
Когда подошли к болоту, чтобы переправиться на другой остров, Мирон остановился и сказал:
- Почему мы уверены, что человек приходил с того острова? Он же мог пробраться и прямо на наш.
Виктор и сам удивился, откуда взялась у них эта уверенность. С какой стати человек без всякой нужды и видимой пользы полез бы через болото, где они едва не погибли?
- Все равно нужно обследовать оба острова, - наконец сказал он. - Вот и начнем с того: мы меньше знаем его.
Они внимательно присматривались к болоту, - не видно ли следов незнакомого человека. Но среди своих собственных следов чужих не заметили.
- Может, он в другом месте перебрался?
Прошли в одну, в другую сторону, но ничего не нашли. Болото там было еще непроходимее, шире.
Как не хотелось им снова лезть в опротивевшую трясину! Правда, идти днем было легче, чем ночью: за последние сутки болото немного подсохло.
- Видно, паводок еще не совсем окончился, - сказал Мирон. - Вода все понижается. Это хорошо.
Перебрались на другую сторону и пошли в обход, как и раньше.
Опять начался тяжелый труд. Опять в отчаянии делали они попытку за попыткой и каждый раз вынуждены были отходить назад. Обошли весь остров, но выхода не было.
- Значит, человек приходил не на этот остров, а на наш, - решили оба.
В одном месте среди деревьев и лозняка друзья заметили воду - небольшое озерцо. Они и раньше видели его, но посчитали, что сюда незачем соваться, и прошли мимо.
Теперь же это место заинтересовало их. Когда продрались сквозь густой лозняк, увидели ручеек с холодной ключевой водой, очевидно, вытекавший из болота в озеро. Чуть подальше ручеек был перегорожен как бы плотиной, перед которой вода задерживалась и образовывала озерцо, замеченное нашими путешественниками с берега. Трудно было угадать, природная ли это плотина, или она сделана людскими руками. Правда, два сломанных дерева с сучьями и кучи хворосту лежали так, будто их не касалась рука человека. Но, с другой стороны, трудно было поверить, что все это навалилось само собой. Перед плотиной из воды высовывались три стожка, точно копны сена. Опять-таки не верилось, что стожки эти оказались тут случайно.
Вдруг около плотины плюхнулись в воду два-три небольших животных, похожих на выдру, которую хлопцы видели раньше.
- Бобры! - крикнул Виктор.
Это так заинтересовало друзей, что они забыли и о голоде, и об усталости, и о таинственном человеке, и о своем положении. Столько раз они слышали и читали об этих редких, ценных и интересных животных, сохранившихся в речках лесных районов РСФСР и БССР. И вот теперь видят их своими глазами, да еще в первобытных, природных условиях.
- Так вот как они живут! - сказал Мирон. - Надо будет хорошенько приглядеться к ним.
- Обязательно, - согласился Виктор. - Ради этого стоит специально остаться на один лишний день.
Но сегодня было уже поздно. Близился вечер, давно вышли из "дома", и следовало поторапливаться: как бы не погас костер. Бросив еще один взгляд на бобровый поселок, друзья отправились в свой лагерь.
Вся эта местность оказалась не такой уж болотистой. Пробравшись через заросли кустарника, друзья вышли на пригорок, а за ним увидели свой пруд.
- Вот тебе и на! - воскликнул Виктор. - Ради чего же мы мучились на болоте, когда тут есть такая хорошая дорога!
На поверхности высохшего пруда виднелось множество следов не только зверей, но и птиц.
- Видно, все полакомились нашей рыбой, - заметил Мирон.
Так окончился этот день. Казалось, он был такой же трудный, неудачный, безнадежный, как и прежние, но друзья меньше беспокоились и тревожились, чем раньше: новые впечатления отвлекли их от тяжелых переживаний.
А на следующее утро долго не могли решить, за что взяться: искать ли дорогу, или идти смотреть бобров.
- Да пойми ты, - доказывал Мирон, - от дороги зависит наша жизнь. Нельзя из-за любопытства рисковать ею. Если найдем дорогу, всегда сможем спокойно вернуться и заняться наблюдением. Я не говорю, что надо обязательно идти домой. Найдем хотя бы след человеческого жилья и оттуда вернемся.
Виктор настаивал на своем:
- Как можно идти дальше, когда рядом такая интересная вещь? Вернемся ли - неизвестно. Может, жилье километрах в двадцати отсюда. Захочешь ты в таком случае возвращаться? Не думаю и за себя не ручаюсь.
Долго спорили друзья, наконец решили бросить жребий. Мирону не повезло.
И вот они опять возле бобрового поселка. Сначала внимательно осмотрели постройку. Одно из поваленных деревьев было сантиметров сорока толщиной, другое чуть поменьше, а вокруг виднелось множество более тонких пней.
- Неужели все это они сами свалили? - удивился Мирон.
- А кто же? Смотри, как подпилили.
Все пни были заострены, как колья. Так же заострены и концы деревьев. Бобры начинали грызть вокруг широкой полосой, потом все уже и уже, пока дерево не падало.
- Неужели они по своему желанию валят такое дерево в нужную им сторону? - спрашивал Мирон.
- Пожалуй, так. Все деревья повалены только в сторону реки.
Тут они заметили большое дерево, погрызенное так, что, казалось, его можно свалить одним пальцем.
- Нет! - решительно сказал Виктор. - Сам погибну, а подстерегу, как они будут валить это дерево!
И действительно, дело было настолько интересное, что даже Мирон не хотел уходить отсюда.
Издали плотина казалась беспорядочно набросанной кучей лесного ломья, а вблизи выяснилось, что внизу ветки плотно переплетены и даже замазаны землей и вода задерживается как следует.
Такими же оказались и бобровые хатки. От земли (в воде) они поднимались не меньше чем в рост человека. Верхние пласты сучьев навалены как попало, но чем глубже, тем лучше они были обработаны, переплетены и обмазаны.
- Видишь, вон под водой чернеет дыра, - объяснял Виктор. - Это вход. Таких входов несколько. А сами бобры живут на втором этаже, над водой.
- Значит, теперь они сидят в этих стожках? Интересно бы поймать одного, посмотреть поближе.
- Нет, брат! Это не легкое дело. На то у них и несколько выходов.
- А можно их есть?
- Ты все со съедобной точки зрения рассматриваешь! - засмеялся Виктор. - Не слыхал, чтобы бобров ели. Не этим они ценны, а своим мехом, да еще какой-то "бобровой струей". Говорят, вроде лекарства.
Внимательно рассматривая строения, они обошли весь участок и на другой стороне, среди зарослей, нашли четвертую хатку. Стояли они на коряге, и вода едва доходила до ее фундамента. Нужно было ступить один шаг с берега, чтобы очутиться на крыше хатки. Хлопцы так и сделали.