Глава XVIII
Но вот в одно раннее утро, недели три спустя, Елена открыла глаза и с удивлением осмотрелась. Вход в пещеру был освещён золотистыми лучами восходящего солнца. С озера веял лёгкий ветерок и разносил повсюду благоухание зеленеющего леса и долины. Небо было ясно и безоблачно, и в воздухе громко раздавалось весёлое щебетанье птиц.
К своему изумлению, она увидела, что лежит в постели под двумя шерстяными одеялами; у изголовья её сидит, опираясь головой на руку, какой-то незнакомец с старческими чертами лица.
Несколько минут пристально всматривалась Елена в незнакомца. "Кто это? Где я! Зачем он здесь?" - задавала она себе один вопрос за другим.
Но вдруг, точно сквозь сон, в голове её пронеслась мысль, что она была больна и что болезнь была продолжительна. Ей вспомнились нежные слова любви и утешения, с которыми обращался к ней отец во время особенно сильных её страданий.
- О Боже! - вздохнула она едва слышно. - Я была больна, и папа ухаживал за мной! Но как он изменился и постарел! - Она с трудом подняла свою слабую руку и приложила её к голове. - Ах, как моя голова тяжела! Да, о чём я думала?.. Зачем сидит папа так неподвижно? Верно, он спит… У меня всё путается… Я хочу спать!..
Но вот благоухающая струя свежего воздуха снова пахнула в пещеру. Девушка вздохнула свободнее, память и мысли её прояснились, и она опять открыла глаза и устремила их на отца. Он сидел неподвижно. Его осунувшееся лицо и сильно поседевшая борода придавали ему совсем старческий вид.
Затем мысли Елены невольно перенеслись на далёкую родину, к тоскующей матери. Только теперь она вспомнила, что находится на необитаемом острове среди необозримых вод океана и что вскоре ей снова придётся трудиться для слепого беспомощного отца. Но сознание долга и испытываемое при этом чувство удовлетворения придали ей бодрости. Не без усилий приподнялась она на постели и выглянула из грота.
Долина сияла яркой роскошной зеленью, а распускавшиеся на деревьях цветы наполняли воздух необыкновенным благоуханием. Солнце озаряло всё вокруг, и лучи его, играя, сверкали на мелкой зыби зеркального озера, мелькавшего между деревьями.
"Какая прекрасная весна!" - подумала Елена, невольно протягивая свои исхудалые руки ко входу, откуда пробудившаяся природа, казалось, приветствовала её и призывала к новой жизни своим благоухающим дыханием.
Но вот она услышала глубокий вздох отца. Он медленно поднялся, как бы желая уяснить себе, где он находится.
- Елена! - прошептал он голосом, выражавшим страх и нежную заботу.
- Папа, дорогой мой! - воскликнула она, взяв его руку и поднеся к губам.
- Дитя моё! - почти вскрикнул отец от охватившего его волнения. - Тебе лучше? Ты узнаёшь меня? Ну, значит, ты спасена!
Он медленно опустился на колени у постели дочери и дрожащими руками обнял её. Тихо склонила Елена к нему на грудь свою голову, и горячая молитва вылилась из исстрадавшейся груди отца и дочери.
- Дитя моё, сказал наконец старик, - я слышу по твоему голосу, что тебе лучше, гораздо лучше, чем было раньше! Господь возвратил мне дитя моё! Скажи, Елена, как ты чувствуешь себя?
- Милый, добрый мой папа! Кажется, мне было очень худо, но теперь я скоро поправлюсь!
- Тише, тише, моя дорогая! После такой болезни силы восстанавливаются не так скоро! Не утомляй себя! Не говори больше! Отдохни!
- Разве я была очень больна, папа?
- Ах, я уже терял надежду. Но провидение сжалилось надо мной и возвращает тебя снова к жизни, хотя и невесёлой.
- Сколько я тебе хлопот причинила, дорогой моя!.. Долго ли я была больна?
- Этого я не могу сказать тебе! Знаю только, что дождливое время недавно миновало. Ты долго лежала без сознания, и я не надеялся на выздоровление! Но довольно, друг мой, не утомляй себя разговором. Скажи лучше, не надо ли тебе чего-нибудь? Не хочешь ли пить? У меня еще есть вода!
- Немного воды! - попросила Елена. - Но как ты достал её?
Он поднялся, ощупью направился к выходу и скоро вернулся с кокосовой скорлупой, наполненной прозрачной водой.
Этот прохладный напиток, немного отдававший кислотой, оживил и подкрепил молодую девушку.
- Это дождевая вода с лимоном! - заметил отец. - Теперь отдохни, дитя моё!
Но Елена стала просить отца позволить ей на минуту выглянуть из грота. Ей очень хотелось посмотреть, какой вид имеет долина после дождливого времени.
- Если только у тебя хватит на это сил! - заметил отец.
Елена не без труда приподнялась, но тотчас почувствовала, что не в состоянии стоять на ногах. Однако она уверила отца, что на свежем воздухе будет чувствовать себя лучше и быстрее соберётся с силами. Он не стал долго отговаривать её и вынес из грота.
С необъяснимым наслаждением вдыхала девушка свежий утренний воздух; ей казалось, будто с каждым дыханием у неё прибывают новые силы. Отец подал ей финик, и она с удовольствием съела его.
Но Елене недолго пришлось наслаждаться прекрасным утром: скоро ей овладела необыкновенная слабость, и её стало клонить ко сну.
Озабоченный отец отвёл дочь обратно в грот, и Елена в изнеможении опустилась на постель. Но она видела, что отцу также необходим отдых, и сказала, что не успокоится до тех пор, пока он не последует её примеру и тоже не уснёт.
Глава XIX
На следующее утро Елена проснулась очень рано. Спокойный, живительный сон подкрепил её силы, и она чувствовала себя бодрой и здоровой. Осторожно поднявшись, подошла она к постели отца и несколько мгновений с любовью смотрела на него, а затем бесшумно села у входа в грот, чтобы подышать свежим утренним воздухом.
Скоро, однако, она услышала за собою лёгкий шорох и увидела, как отец приподнялся и стал прислушиваться. Царившая в пещере тишина беспокоила его, и Елена поспешила заговорить с ним. Тогда по привычке, усвоенной им во время её болезни, он уверенной походкой подошёл к выходу и присел рядом с ней.
Елена весело заговорила о том, как она снова примется за работу, и стала осыпать отца вопросами, какие работы он находит неотложными и за что прежде всего ей следует приняться.
С улыбкою слушал старик весёлый разговор дочери, дал ей несколько полезных советов, а в общем всё предоставил её уму и сообразительности.
Силы Елены быстро восстанавливались; ей казалось, что она очень изменилась после болезни. Она чувствовала себя сильнее прежнего и дивилась той лёгкости, с какою исполняла теперь работы, казавшиеся ей прежде весьма трудными.
Осмотрев свой погреб, она к удивлению своему, большую часть запасов нашла нетронутыми; значительная часть их была уже подпорчена. Она не знала, чем питался отец во время её продолжительной болезни, и спросила его об этом. Он ответил коротко, что брал из запасов сколько ему требовалось.
Спустя несколько дней, она решила прогуляться к морскому берегу. Силы её восстановились, и потому отец согласился отпустить её, попросив сначала отвести его в храм Альберта, где он хотел ждать её возвращения.
Всё виделось Елене теперь совсем в ином свете. Она пошла бродить по долине, задумчиво прислушиваясь к весёлому щебетанью беззаботно порхавших вокруг неё птиц и любуясь зеркальной поверхностью прозрачного озера, отражавшему в себе вершины роскошных пальм.
"Неужели болезнь так сильно изменила меня?" - подумала она, отдаваясь охватившему её чувству восторга.
Но вот взгляд её остановился на величественной смоковнице по ту сторону озера. Она вспомнила о пальмовом листе, исписанном ей в тот вечер, когда она впервые спустилась в долину, и захотела прочесть это письмо.
Быстрыми шагами направилась она к смоковнице, подняла камень; разрыв песок, достала и прочла свой пальмовый лист. В это время в другой стороны озера до неё донеслись мягкие, нежные звуки флейты.
Казалось, слепой отец в этих звуках изливал её юные мечты, и ей овладело непреодолимое желание излить свои чувства. Она достала новый пальмовый лист и начала писать:
"Вокруг меня всё дышит радостью и весельем. По деревьям, около своих гнёзд, порхают пернатые обитатели этого зелёного царства. Как они счастливы! Жизнь их проходит без тоски и печали! Зачем же тоска сжимает грудь мою? Ведь со мною дорогой отец!.. Ведь я - его единственная радость и опора! Зачем я предаюсь бесплодным мечтам? В душе моей, помимо воли, возникает целый мир грёз. В каждом звуке, доносящемся сюда с того берега, я слышу выражение чувств моего дорогого отца! В них тоже слышится тоска по родине… О моя дорогая мама, увижу ли я тебя когда-нибудь?…"
Елена отбросила от себя пальмовый лист залилась горькими слезами. В эту минуту она глубоко почувствовала своё одиночество.
Слёзы облегчили её сердце. Она успокоилась и направилась к морскому берегу. Было время отлива, и Елена решила совершить маленькую прогулку по песчаной отмели с целью осмотреть то место, где находился разбитый корабль.
Она пошла по сухой отмели и скоро дошла до корабля, от которого оставалось теперь одно только дно, глубоко врезавшееся в скалу. Поблизости лежало множество вещей, наполовину занесённых песком. Между ними находился сундук с разной одеждой.
Елена принялась выбирать из сундуку вещи, казавшиеся ей необходимыми, и складывать их на отмель. Она так усердно занялась этим делом, что совсем не заметила, как с обычной силой и быстротой начался прилив. Сильный шум волн заставил её оглянуться, и она с испугом увидела, что грозные волны стали заливать песчаную отмель, оставленную ими несколько часов назад. Со всех сторон пенилось и клокотало бушующее море, и волны с яростью лезли на песчаную отмель, как бы желая поглотить неосторожную девушку.
Елена бросилась бежать к берегу, но вода прибывала с такою быстротой и силой, что скоро настигла её, залив всю отмель. Елена с ужасом увидела, что со всех сторон окружена водой. Несмотря на то, что вода достигала ей уже до колен, она не теряла присутствия духа и смело спешила вперёд.
Достигнув берега, она оглянулась на бушующие волны, и лёгкая дрожь пробежала по её телу. На отмели, по которой она только что ступала, не замочив даже ног, пенились и шумели грозные валы.
Уходя, она остановилась у водопада, чтобы ещё раз оглянуться на море, и вдруг на краю горизонта внезапно заметила маленькое пятнышко.
- О Боже, корабль! - воскликнула она в порыве восторга.
Как очарованная, стояла она на месте, не имея сил оторвать глаза от белевшей точки, и целый мир надежд сразу охватил её душу. С напряжённым вниманием всматривалась она в эту белую точку, а затем поспешила к отцу, чтобы сообщить ему чудесную весть.
"Я сейчас вернусь, - подумала она, - и с корабля наверное, заметят развевающийся на горе флаг".
Быстро побежала она по ущелью, миновала озеро и, запыхавшись, подбежала в гроту, в котором оставила отца.
Но едва успела она заглянуть в грот, как в ужасе остановилась у входа. Отец лежал на земле, склонившись головой на Библию, и мертвенная бледность покрывала его лицо. Елена бросилась к нему, схватила его руку - она была холодна…
Невыразимый ужас охватил девушку, и страшное предчувствие мгновенно закралось в её душу. Ноги её подкосились, она потеряла сознание и упала.
Глава XX
Наконец слабый голос отца, звавшего её по имени, привёл девушку в себя. Она быстро очнулась, приподнялась и, окинув взглядом грот, вспомнила о своём ужасном предчувствии. Увидев отца, она бросилась к нему.
Елена тотчас заметила, что силы отца были слабее, нежели она ожидала. Он даже не мог приподняться без её помощи и, вероятно, упал от слабости.
- Елена, - произнёс он слабым голосом, когда они подошли к своему жилищу, - отведи меня в самый тёмный грот. Свет режет мне глаза!
- Ах, папа, тебе прежде всего нужен отдых! - заботливо возразила девушка, усаживая его. - Я сейчас завешу вход чем-нибудь, чтобы дневной свет не тревожил тебя… А знаешь, я только что видела парус на море!
- Парус! - почти вскрикнул старик и быстро приподнялся, но тотчас снова опустился в изнеможении. - Не ошиблась ли ты?
- Мне кажется, что это был парус, хотя я и не вполне уверена!
- Елена, вернись скорее на берег!
- Но как же я оставлю тебя одного? - озабочено возразила девушка.
- Я пока отдохну здесь. Ступай, друг мой.
Елена завесила вход в пещеру и бросилась бежать к водопаду, откуда открывался широкий вид на море.
С беспокойством и тайной надеждой скользили взоры её по безбрежной водной равнине, отыскивая на ней белое пятнышко. Но, увы! Повсюду взгляд встречал лишь однообразное движение волн, кативших воды свои в бесконечную даль. С глубокою скорбью всматривалась она в далёкий горизонт, отирая слёзы, затуманивавшие ей глаза. Но напрасно: над необъятным морем лежала печать беспредельной пустоты, в которой терялись утомлённые взоры девушки.
Елена отёрла слёзы и, разочарованная, вернулась к отцу.
Приближаясь к гроту, она услышала слабый голос отца:
- Слышу, дитя моё, по твоей походке, что ты обманулась!
Вместо ответа Елена глубоко вздохнула.
- Ты должна увести меня отсюда! - продолжал старик.
- Отчего же, папа, ты не хочешь остаться здесь? Я постараюсь завесить вход так, что свет совсем не будет беспокоить тебя!
- Нет, нет, дитя моя! Я хочу, чтобы ты отвела меня в уединённое, тёмное место, подальше от озера, от долины и всех этих весёлых мест, о которых ты так много рассказывала мне. Я чувствую, что мне надо подышать горным воздухом. Как ты думаешь, могу ли я взобраться на ту гору, где ты нашла памятник матери француза?
- Дорога туда не очень утомительна, - ответила Елена, удивляясь такому желанию отца, - но там так мрачно среди тёмных кипарисов и голых уступов скал!
- Хорошо, друг мой, сначала я отдохну немного, а потом ты отведёшь меня туда.
Старик прилёг на постель и задремал. С невыразимою грустью смотрела Елена на своего состарившегося отца; усталое бледное лицо его говорило ей, что он сильно страдает.
Не прошло и четверти часа, как старик проснулся и с трудом поднялся.
- Пора, друг мой, пойдём, - сказал он, опираясь на руку дочери.
Это настойчивое желание отца поразило девушку; но она молча покорилась его воле.
Они вышли из пещеры и медленно направились к отдалённой горе. Дорогой старик говорил о далёкой родине, вспоминал жену и друзей своих, советовал дочери не терять надежды: он был уверен, что к острову в недалёком будущем пристанет корабль.
Когда они на пути остановились, он говорил о вечности и бессмертии души человека. Никогда ещё не слышала Елена от него подобных речей, и потому слова его ложились ей на сердце тяжёлым бременем.
Слушая отца, она едва сдерживала слёзы. Какое-то смутное чувство говорило ей, что скоро ей предстоит пережить горькие минуты.
С великим трудом поднялся старик с помощью дочери на высокую гору под сень тёмных кипарисов.
По просьбе отца она описала ему место, на котором они находились, а затем предложила ему отдохнуть под этими вековыми деревьями, прежде чем пуститься в обратный путь. С этой целью она собрала и большой ворох листьев и накрыла всё захваченным с собой одеялом.
- Друг мой! - заговорил старик слабым, дрожащим голосом, опускаясь на приготовленную постель. - Я нарочно выбрал это место. Настаёт последний час мой. Ты здесь заботливо постлала отцу своему последнее ложе.
- Покоримся воле Божией! - произнёс он глухим голосом, положив ей на голову руку.
Громкие, неудержимые рыдания вырвались из груди Елены. Ей стало ясно, что скоро отец навсегда оставит её, и выбор им этого места давал теперь ей последнее доказательство его любви и заботы о ней.
- Собери всё силы свои, дитя моё, - продолжал старик, - и выслушай мою последнюю волю. Побудь со мной, пока во мне ещё теплится жизнь. Но потом закрой мне глаза, накрой лицо и засыпь мою могилу мхом, которого здесь много, а когда окажешь мне эту последнюю услугу, уйди отсюда. В эту священную минуту я запрещаю тебе когда-либо подходить к этому месту. Но когда тебе случится быть по другую сторону горы или в долине у озера и твой взгляд случайно остановится на этих тёмных кипарисах, то помни, что отец твой своим последним вздохом благословил тебя!
При последних словах, произнесённых тихим, слабеющим голосом, голова старика бессильно склонилась к изголовью. Елена громко рыдала, и жгучие слёзы градом катились на холодевшую руку отца.
- Боже… благослови… дитя… моё, - прошептал он едва слышно. И с этими словами последний вздох вылетел из груди его.
Елена оцепенела от ужаса. Стоя на коленях, она бессознательно смотрела на отца. Очнувшись, она в отчаянии стала простирать к небу руки и молить Бога прекратить её жизнь.
Долго предавалась несчастная девушка глубокому, безутешному горю… солнце уже стало прятаться за горы. Только тогда вспомнила она последнюю волю покойного.
Засыпав толстым слоем мха прах отца, она в последний раз преклонила колени и, горячо помолившись, с разбитым сердцем рассталась с этим печальным, но дорогим ей местом.
Шатаясь, с полными слёз глазами, спустилась она в долину, над которой уже сгустился ночной мрак, и ей казалось, что вся её будущая одинокая жизнь пройдёт в таком же мраке.
Глава XXI
Долго бродила Елена по покрытой мраком долине, предаваясь своему неутешному горю. У неё не хватало духа вернуться в пещеру, где прежде, с ласковой улыбкой встречал её отец. Когда же силы наконец изменили ей, она прилегла на песчаном берегу озера и плакала до рассвета.
Занялась заря. Елена встала и пошла к пещере. Пусто и мрачно казалось ей теперь всё, что прежде радовало и занимало. Роскошная долина, залитая лучами утреннего солнца, представлялась ей печальной пустыней. Вокруг весело щебетали птицы, но она не слышала их. Лёгкий ветер разносил кругом благоухания, но она не замечала этого.
Долго сидела она неподвижно у входа в пещеру, где так часто проводила время с покинувшим её дорогим отцом, и перебирала в памяти всё пережитое тут с ним; потом она направилась к любимой пещере отца, где лежала Библия. Вид Священной книги вызвал слёзы на её глазах. Она вспомнила, как часто черпала оттуда утешение и ободрение, развернула её и стала читать, несмотря на то, что набегавшие слезы застилали ей глаза. Мало-помалу она успокоилась и покорилась своей участи.
"Труд - лучший врач всякого горя и печали", - вспомнились ей слова прежнего обитателя этого острова. И она решила последовать его примеру.
Она подумала о дождливом времени и, решив прежде всего привести в порядок свой погреб, принялась очищать его от испорченных плодов. Покончив с этим делом, она направилась к кокосовой пальме, к которой была приставлена лестница, но, к огорчению своему, заметила, что на пальме почти не осталось плодов. О том же, чтобы приставить лестницу к другим деревьям, нечего было и думать.
Она помнила, с каким трудом, только с помощью отца, приставила её к этой пальме. Сбросив с дерева последние орехи, Елена пошла собирать финики и винные ягоды. Большую часть запасов она решила сушить для предохранения от порчи.