Ветер, казалось, поутих. А может, такое ощущение создавалось оттого, что микулинский пиджак хорошо сохранял тепло и Вовка совершенно не замечал холода.
По навесу непрерывно шумела вода, лилась с него ручьями, образуя между крышей и землей водяную прозрачную стену, которую не пробивал дождь.
- Пожалуй, завтра и в поле не выехать, - тревожно обронил Микулин.
Вовка вопросительно посмотрел на него, и Микулин пояснил:
- Утонем. Пашня не поднимет машину… - И сразу же успокоил себя: - Ну да ладно, бог не выдаст - свинья не съест. Хорошо, что с жатвой управились вовремя, а то теперь бы весь колос прибило.
Он подвел Вовку к своему плугу и неожиданно спросил:
- Ну как по-твоему, включен он или выключен?
Вовка нагнулся, заглядывая под лемеха, которые, как ему показалось, плотно касались земли.
- Вроде бы включен, - неуверенно проговорил он.
- Ну-ка, потяни за рычаг, - предложил Микулин.
Вовка отклонил рычаг на себя, и плуг тяжело осел. Вовка от неожиданности даже вздрогнул.
- Ничего, на ошибках учимся, - подбодрил его Микулин. - А вот выглубить можно только на ходу. Это мы с тобой завтра продемонстрируем.
Он показал Вовке, как вращением штурвала поворачивать ось полевого колеса, которое во время транспортировки плуга подкатывается назад и поднимает раму, разъяснил, как крепить предплужник и нож, как прикручивать лемех, и засмеялся:
- Ну, это опять же чистая теория! Плуг устанавливают в поле… Значит, договоримся так: готовься к семи утра. Ясно?
- Ясно, - ответил Вовка и тревожно подумал, как бы ему не проспать.
* * *
Дождь за ночь повыдохся, заметно убавил в силе, но был еще достаточно напорист, и когда трактор, сверкая отмытыми гусеницами, поворачивал на ветер, водяное сеево, возникавшее перед радиатором, закрывало даль, соединяя небо с землей посреди неожиданно укоротившегося поля. В кабине было тепло, и Вовка с одрогом думал, что ему, как прицепщику, вообще-то положено сидеть на плуге и мокнуть под проливным дождем, а вот Микулин, добрая душа, надоумил к рычагу, включающему автомат, привязать шнур. Дергая за него, можно выглублять и опускать плуг прямо из кабины. Дождешься конца загона, дернешь за шнур, и лемеха, послушные твоей воле, готовно вылезут из земли, трактор облегченно дернется вперед, разворачиваясь, сделает полукруг, и когда правое колесо плуга соскочит в борозду, шнур вновь безотказно выполнит свое дело, заставив лемеха вгрызться в податливую пашню.
Хорошее приспособление: сидишь преспокойно в тепле и в ус не дуешь, хотя идет такой дождь. Но когда трактор подворачивался к косым струям задним, незастекленным окном, холодные брызги обжигающе начинали клевать и Вовку, и, конечно, Микулина. Вовка видел, как Матвей Васильевич ежился, втягивая шею в ворот рубахи, и недовольно оглядывался. Но что поделаешь - через заднее окно продернут шнур. Или отправляй прицепщика на плуг, или уж терпи.
Микулин хмурился, но не посылал Вовку на дождь. И Вовка-таки придумал выход из неприятного положения. Он стянул с себя уже подзасалившуюся машинным маслом фуфайку и заткнул сквозившую холодной сыростью продушину, оставив только щелку для глаз, чтобы следить за пахотой.
Вовка прищуренно вглядывался, как плуг переворачивал набрякшую от воды стерню, пряча ее под пласт, как отсырело чернела пашня, убегая суживающимся клином к потускневшему лесу.
- Вовка, - засмеялся Микулин, - ты, наверно, плуг потерять боишься? Так он, не беспокойся, не отвяжется и не убежит, он ведь не жеребенок. За ним не надо следить.
- Я вовсе не потому слежу, что он убежит, - насупился Вовка.
- А почему? - заинтересовался Микулин.
- Прицепщику положено следить, я и слежу.
- A-а, - протянул Микулин. - Тогда понятно. Конечно, раз положено - надо.
Вовка недоверчиво покосился на него: уж чего-то очень быстро Микулин согласился с ним, будто и не знал раньше, кто отвечает за плуг.
- Это ты правильно говоришь, - видать, почувствовав на себе недоверчивый взгляд, добавил Микулин. - Положения и инструкции должны неукоснительно соблюдаться.
Он сидел, отвалившись на заднюю спинку и безвольно уместив руки на рычагах управления.
- Только знаешь, по инструкции-то прицепщик уже не положен. Сменщик требуется, а не прицепщик. Плуг-то видишь какой: за веревочку дернул - и все, порядок в танковых войсках. Тут и один тракторист управится. Я ведь не говорил, что в прицепщики тебя беру. Мне напарник нужен.
Вовка похолодел от догадки: Микулин хочет от него отказаться. Значит, не потрафил чем-то ему… А чем? Вовка растерянно выпустил из рук фуфайку, и косой дождь сразу же напомнил о себе, обдав кабину веером брызг.
- Да ты фуфайкой заткни окно-то, - посоветовал Микулин, - а на повороте, - когда надо будет плуг поднимать, откроешь. И вся недолга.
Вовка добросовестно выполнил указание и, напрягшись всем телом, приготовился выслушать, как Микулин предложит ему отправляться домой. Наверное, скажет: "Вот подожди, дождь поспадет немного, а то простудишься, отвечай еще за тебя". Может, конечно, и свой брезентовый плащ из жалости навязать. Но Вовка и на минуту у него не задержится, плащ ему на колени бросит и, прикрываясь намокшей фуфайкой, независимо зашагает полем к деревне.
- Ты чего поскучнел сразу? - спросил Микулин. - Я ведь тебя в напарники звал не для того, чтобы ты у меня назад оглядывался, а для того, чтобы ты вперед смотрел. Давай садись на мое место, - приказал Микулин и, приподнявшись, освободил Вовке сиденье. - Ну, чего глаза вытаращил? Передвигайся быстрее…
- Да я… я…
- Чего растерялся? Садись быстрее!
Вовка подчинился. Микулин передвинулся на его место.
- Ну, так вот, - будто подытоживая что-то, сказал Микулин. - Вот это муфта сцепления. Когда скорости будешь менять, отжимай ее.
- Я знаю.
- Ну вот видишь, какой ты грамотный: и все-то ты знаешь… Но я все же на всякий случай напомню. Значит, повторяю: это муфта сцепления… А это рычаг газа… Почувствуешь, трактору тяжело, прибавь газку, помоги ему.
- Ага, - торопливо закивал Вовка, и перед глазами у него от неожиданности поплыли оранжевые круги.
Микулин продолжал что-то объяснять, но его голос не достигал Вовкиного слуха. Будто где-то в углу гудел шмель: слышно, что гудит, а не разберешь, о чем. Вовка встряхнул головой, прогнал оторопь.
- Дядя Матвей, еще раз объясните, - попросил он.
- Да ты чего разволновался-то так? Успокойся. Не боги горшки обжигают - получится.
Он еще раз показал Вовке, где рычаг газа, как с ним обращаться, как переключать скорости.
- Не бойся, трактор не автомашина. Управление у него не капризное… Ну, на четвертой скорости и пойдем. Давай.
Вовка вместо четвертой врубил шестую. Трактор, взревев, ткнулся радиатором в стерню и заглох.
- Ничего, ничего, - успокоил Матвей Васильевич. - На то она и учеба, чтобы ошибки делать. А сразу все получаться будет - всякий интерес пропадет к учебе.
Он схватил скомканный на сиденье плащ и выскочил из кабины под дождь.
Вовка было тоже открыл со своей стороны дверку, но, Микулин закричал на него:
- А ну, кому сказано: сиди!
- Да не говорили вы ничего. - Вовка перелез на свое прежнее, прицепщицкое место.
- Не говорил, но и за собой не звал. Верно? - Микулин накрутил на пускач кожаный шнур и, качнувшись, резко оттянул его на себя. Трактор сразу застрелял дымными кольцами, оглушительно заверещал. Микулин переключил пускач на мотор, и грохот стих, трактор зарокотал покладисто.
Микулин забрался на гусеницу, отряхнул плащ от воды и внырнул в кабину.
- Ну вот и вся недолга, - показал он в улыбке белые зубы. Лицо у него было в дождевых каплях. - Вообще-то и тебе не мешало бы освежиться. Непогодь-то вроде стихает.
Впереди и в самом деле слегка развиднелось, облака у горизонта по-ватному побелели.
- Пора бы уж, пора утихнуть дождю, а то заплывет вся пашня. - Микулин не сразу обратил внимание на то, что Вовка отодвинулся от рычагов управления и что сам он сел на привычное для себя место, поставил ногу на муфту сцепления.
- А ты чего в угол забился? - удивился он, уже машинально положив руки на рычаги. - Э-э, нет, у нас так не пляшут. Давай, брат, снова меняться ролями. Ты - тракторист, а я у тебя помощник.
Вовка, страдая от неудачи, неуверенно посмотрел на него.
- Ну, что, как девица, ресницами хлопаешь? - поторопил Микулин. - Давай не тяни резину, время не ждет.
Он, чуть не стукнувшись головой о крышу, поменялся с Вовкой местами и снова поторопил:
- Включай четвертую! Да смелее, смелей!
- Сюда? - подстраховавшись, сделал Вовка жест, показывая, куда собирается отклонять рычаг скоростей.
- Правильно. И на шестую опять угадаешь, так не беда.
Вовка передвинул рычаг, в коробке скоростей скрежетнуло.
- Педаль отпускай, педаль, - подсказал Микулин.
Вовка перестал давить ногой на муфту сцепления, и она, отпружинив, заняла изначальное положение. Трактор, ровно попыхивая, пошел вдоль борозды.
У Вовки заслезило глаза, но он боялся оторвать руки от рычагов управления. Пальцы враз побелели - с такой силой Вовка вцепился в рычаги.
- Да ты свободнее держись, свободнее, - наставлял Микулин. - А то устанешь быстро.
Прогон был короткий, и Вовка, не успев насладиться властью над машиной, заволновался: впереди был разворот.
Микулин уже готовил Вовку к нему, учил, что делать.
- Положе разворачивай, положе, а то плуг на кабину посадишь.
Сидеть и советовать хорошо. А как положе, когда к самой пашне подступил лог, не в него же съезжать: тут, пожалуй, кувылькнешься под гору - и костей не собрать. Раньше хоть для разворота было просторнее, а теперь с каждой новой бороздой оставалось все меньше и меньше места.
Микулин уже дернул за шнур, выглубив плуг, и облегченный трактор побежал, как молодой конь.
- Рывочками работай, рывочками, - подсказывал Микулин. - Правый рычаг на себя - и чуть-чуть ходу дай. Еще на себя - и еще ходу дай… Вот так, вот молодец…
Трактор прошел по гребню угора. Вовка скосил взгляд влево, и у него затуманило голову: вниз почти отвесно сбегали кусты ивняка. А там, где бурлил ручей, стояли стога сена. Стожары у них не доставали уровня гусениц, были гораздо ниже. Вовка непроизвольно потянул правый рычаг на себя, трактор послушно отклонился от кручи.
- Смотри, в борозду не угадай, - хладнокровно предостерег Микулин и, намотав шнур на кулак, стал следить за плугом. - Так, так, прямо… чуть левее возьми… Хорошо… Р-р-раз! - и он осадил лемеха. Трактор угрожающе задохнулся от тяжести, но Микулин, склонившись к Вовке под ноги, добавил газку, заставил рокот мотора выправиться. - Ничего, парень, будет из тебя тракторист!
Вовка вспомнил вдруг об отце: вот бы он увидел его сейчас за рычагами… И осанисто выпрямился.
* * *
На седьмые сутки погода немного выладилась. И хоть ветер был по-прежнему резкий, но сверху не капало. Небо начинало просиниваться.
Микулин с утра оставил Вовку пахать одного.
- Понимаешь, необходимо кой-какие запчасти в мастерской подобрать, - оправдывался он перед уходом. - Сегодня Гомзиков как раз уехал за ними в "Сельхозтехнику". Так надо не прозевать: не поймай его вовремя, отдаст кому-либо другому, а у нас трактор-то старенький, детали постоянно замены просят.
Вовка, понурившись, выслушал его. Оставаться в поле одному, да еще на тракторе, у которого "детали постоянно замены просят", было страшновато.
- Матвей Васильевич, а может, мне покараулить его?
- Кого? Гомзикова-то? - переспросил Микулин. - Так тебе ведь не выцарапать у него того, что я выцарапаю. Ты попрошайничать будешь, а тут надо брать. Увидел - форсунка новая, ага, сгодится, у нас свою заедает. Магнето привез Гомзиков - тоже не лишнее будет. Тут надо в зависимости от наличия действовать. Понял?
Вовка тоскливо кивнул.
- Ты уж не боишься ли один оставаться? - подозрительно прищурился Микулин.
- Боюсь, - признался Вовка.
- Вот тебе раз! - удивился Микулин. - Ты со мной шесть дней пашешь, и у меня к тебе никаких замечаний не было. Все хорошо получалось, так чего я тебя в черном теле буду держать: пора и на посменную работу переходить.
- Может, когда детали заменим, посменно-то станем пахать? - робко предложил Вовка.
Микулин захохотал:
- А я как сказал? Конечно, тогда. Только детали-то надо сначала приобрести.
Он беззаботно помахал Вовке рукой и ушел. Хоть бы трактор помог завести или дождался б, когда у Вовки пускач затрещит, так нет, и не обернулся ни разу. "Ну что за народ? - возмутился Вовка. - И душа ни за чего не болит". А если у Вовки ничего не получится? Если трактор у него не заведется, весь день простоит в борозде? Кто за простой в ответе? Не Вовка же: с него спрос невелик. А если гайка какая открутится и все развалится по частям? Микулин сам же сказал, что многие детали просят замены.
Вовка, нервничая, залил в трактор солярки. Притащил из ручья воды и наполнил ею, чуть не до пробки, прожорливый радиатор. "Хорошо хоть, от обрыва теперь далеко отодвинулись, - подумал он, оглядывая вспаханное поле. - А то бы один-то свалился с горы - и поминай как звали".
Ему стало жалко себя. Он сел на отсыревшую от ночного тумана раму плуга и даже не ощутил холода.
Перед ним щетинилось мокрой стерней поле. На затравеневших закрайках топорщился желтыми корзинками осот, а по бороздам во многих местах кустился красноголовый бодяк.
- Вишь, сорняков развели сколько! - осудил Вовка неизвестно кого, хотя неизвестно кого осуждать не собирался. Ему нужны были сейчас не безымянные упреки, а только те, которые направлены в адрес Микулина.
Он поднялся, попинал сапогом по гусенице - с нее тяжело отвалилась земля. "Хозяин мне тоже, - злорадствуя, выговорил Вовка Микулину. - Не мог с вечера грязь отбить…" Заглянул в ящичек, где лежали гаечные ключи, всяких размеров болтики, шайбы и где должен был находиться шнур пускача, - а там черт ногу сломит, все торчмя торчит. Вовка начал сердито рыться в железках, а шнур-то, оказывается, на сиденье был, Микулин его уже приготовил для своего напарника.
Вовка накрутил кожаную змейку шнура на пускач и, как Микулин, качнувшись всем корпусом, дернул что было мочи.
Трактор сразу заверещал. Вовка выждал, когда мотор схватится, и переключил на него подачу горючего. Мотор заработал ровно и терпеливо, не собираясь капризничать.
Вовка озабоченно походил вокруг трактора, будто мог углядеть таким образом какие-то неполадки, попинал сапогом отвалы плуга, отколачивая закаменевшую за ночь грязь, и забрался в кабину. Мотор уже хорошо прогрелся, в кабине от него стало совсем тепло.
Вовка включил скорость, заглубил плуг, и гусеницы, посверкивая, стали приминать хрусткую стерню.
Трактор медленно полз вдоль борозды, над радиатором, испарявшим тепло, подрагивало легкое марево, и сквозь него близкий осинничек трепетал порыжелой листвой, причудливо изгибаясь. Он вдруг то укорачивался, ник к земле, а то, зависая в воздухе, подтягивался к небу. Вовка сквозь облачко марева, как в винтовочный прицел, поймал парившего над пахотой коршуна, и тот тоже невообразимо исказился, потеряв сразу оба крыла и приобретя невероятно длинную шею.
Вовке стало смешно, но он вовремя спохватился, заметив, что трактор слегка отклонился от борозды. Вовка выправил промах, прижав правую гусеницу к пашне, и оглянулся. Приметливым глазом все же можно было найти изъян в его пахоте: в одном месте из-под пласта торчали неперевернутые пучки стерни. Вовка был готов сдать трактор назад, но конструкторы еще не додумались до такого, чтобы с плугом можно было бы пятиться и перепахивать огрехи. Попробуй-ка дай задний ход - изогнешь у плуга всю раму.
Вовка выключил скорость, выбрался из кабины и побежал к торчавшему среди черной земли островку стерни.
"Э-э, да ничего страшного, просто недовернулся пласт", - обрадованно заключил он и умял сапогами упруго неподатливый срез земли. Пашня вроде бы сделалась ровной, не щетинилась больше пожнивными остатками, и Вовка мысленно похвалил себя за находчивость.
В небе появились жаворонки. От их песни дохнуло на Вовку беззаботным раздольем: "Неужто тепло объявляют?"
Ветер был все еще резким, сносил птиц в сторону, но они упорно возвращались к трактору, трепыхались над ним в вышине, заливались радостным щебетом, затем неожиданно усмиряли крылья и камнем падали вниз, оживая лишь перед самой землей и вспархивая, будто пепельнокрылые бабочки. "Червяков высматривают, - догадался Вовка. - Ну, сейчас я вам их навыпахиваю".
Он забрался в кабину, скрежетнул рычагом, включая скорость, и пустил трактор вдоль борозды. Из выхлопной трубы рванулся к небу густой едкий дым. Мотор работал напряженно, но ровно.
И все же настроение у Вовки оставалось подавленным. Преследовало почему-то предощущение беды. А какая беда? Мотор не барахлит, погода налаживается, жаворонки даже прилетели на пашню. Чего еще надо?
И на развороте все обошлось хорошо: вовремя плуг выглубился, вовремя включился, бороздное колесо вкатилось прямехонько в борозду, никаких огрехов - все выполнено безукоризненно точно. "Как в аптеке, так и тут", - вспомнил Вовка насмешливую присказку. И все же беспокойство грызло его неотступно.
* * *
И надо же: дурное предчувствие оправдалось. Переехал Вовка на новый загон, уже круг один сделал, а на развороте - по-о-логом, как наставлял Микулин, - вляпался в траншею, вырытую канавокопателем.
Вовка - с перепугу - заглушил трактор, и в ушах у него зазвенело от тишины. Ветер-то куда подевался сразу? И травинкой даже не шелохнет… Будто замер от изумления, что Вовку угораздило свалиться в канаву.
Трактор уткнулся радиатором в стенку траншеи. Да-а, с плугом не вылезти, а назад тоже не сдашь: плуг, как норовистый конь, поднявшийся на дыбы, завис прицепом над левой гусеницей. Но ведь надо же что-то делать… Не куковать же тут, пока не вернется Микулин. А и вернется, так не на себе же плуг понесет. Он хоть и Микулин, а не Микула Селянинович, не богатырь из былины. Силенки-то у него не сказочные.
"А может, попробовать потихоньку, рывочками, взобраться на стенку траншеи?" - задумался Вовка. Ну хорошо, трактор взберется, так плуг-то намертво сядет в канаве - как клещ вцепится лемехами в землю, и подъемным краном его тогда не возьмешь. Нет, выезжать надо без плуга.
Придя к этому выводу, Вовка забеспокоился, что не завести ему трактор. Ну-ка, он стоит попом, чуть ли не на радиаторе, и горючее, и смазка - все, наверно, сбежало в переднюю часть. Вовка, холодея от такого предположения, бросился искать шнур пускача. А его как черти украли. Ни в коробке с гаечными ключами нет, ни на сиденье, ни под ногами среди рычагов. "Ой, растяпа, да ведь на стоянке, поди, оставил". Он побежал туда, где заводил трактор утром. И верно, шнур извивался среди закапанной мазутом стерни. Хорошо, что не запахал, а то б ищи ветра в поле.
Вовка вернулся к трактору и накрутил шнур на пускач…
Нет, есть все же счастье: мотор басовито зарокотал.