- Углубился пока на три четверти лопаты, товарищ полковник. Значит, только на девяносто сантиметров.
- Зовите Казаряна, пусть послушает.
Но миноискатель снова не обнаруживает никаких металлических предметов. Минут через десять полковник приказывает Левину и Казаряну поменяться местами. Капитан теперь ходит с миноискателем, а старший лейтенант залезает в шурф.
Копать землю длинной саперной лопатой становится все неудобнее, и Азаров распорядился заменить ее малой пехотной. Работа идет теперь медленней. Еще два раза Левин с Казаряном меняются местами, прежде чем лопата капитана упирается в кирпичную кладку. Присев на корточки, Левин тщательно изучает дно шурфа, подрывает даже со всех сторон его основание, но всюду нащупывает лишь кирпич да цементные швы между рядами его кладки.
- Это либо выступ стены, либо перекрытие какого-то погреба, товарищ полковник, - докладывает капитан. - Нужно, видимо, расширять шурф…
- Это мало что даст, - возражает полковник. - Нужно заложить еще несколько шурфов в разных местах пустыря, тогда можно будет установить границы подземного сооружения. Возможно, что тут действительно склад боеприпасов. Я сейчас вызову вашу роту. А как только она прибудет, мы оцепим весь этот район.
- Вы полагаете, значит?..
- Ничего я пока не полагаю, считаю, однако, подобную предосторожность не лишней.
Саперы полковника Азарова трудились весь день до позднего вечера. На рассвете снова возобновили работу.
А в полдень Азаров докладывал секретарю горкома партии и председателю горисполкома, что на Козьем пустыре обнаружен не просто склад боеприпасов, пролежавших в земле более четверти века, а, скорее всего, склад-сюрприз огромной разрушительной силы.
- Как же это понимать, товарищ полковник? - озабоченно спросил Азарова секретарь городского комитета партии. - Боеприпасы, значит, не брошены тут второпях, а специально оставлены?
- Думаю, что так, - подтвердил Азаров. - Обстановка в то время была для немцев сложной. Вывезти оставшиеся у них снаряды они не имели возможности. В таких случаях боеприпасы обычно взрывают, а они их закопали и очень тщательно замаскировали.
- А не могли немцы оставить тут еще и мину замедленного действия?
- На такой срок? - удивился Азаров. - Мин со столь длительным сроком замедления тогда не существовало. У немцев был хорошо известный нам часовой взрыватель замедленного действия, рассчитанный на двадцать одни сутки. Химические их взрыватели имели несколько больший срок замедления, но не на годы же. А ведь с тех пор прошло более двадцати пяти лет. Не исключено, правда, что заминирован вход в подземный склад боеприпасов. Но не миной замедленного действия, а с помощью какого-нибудь механического взрывателя или замыкателя.
- А вам известно, что на Козьем пустыре милиция заметила какого-то подозрительного типа? - спросил председатель горисполкома.
- Ну, во-первых, не милиция, а местный комсомолец, сообщивший об этом в милицию, - уточнил секретарь горкома. - А во-вторых, все это не очень достоверно…
- Однако это вполне вероятно, - заметил Азаров. - Не исключено, что кто-то из тех, кто оставил тут этот склад-сюрприз, решил теперь поинтересоваться его судьбой. А скорее всего, послан сюда западногерманской разведкой. Поставлен ли в известность об этом представитель госбезопасности?
- Да, он в курсе дела.
- Даже если опасения наши преувеличены, - продолжал развивать свою мысль полковник Азаров, - обстановка все равно чрезвычайная. Боеприпасы пролежали в земле так долго, что многие из них подверглись, конечно, разрушению и теперь очень чувствительны к легчайшему удару. Вне всяких сомнений, на поверхности их выступили пикраты - соли пикриновой кислоты, или, попросту, мелинита, а это чертовски опасно.
- В том, что обстановка чрезвычайная, не может быть никаких сомнений, - согласился с Азаровым секретарь горкома. - Вы человек военный и многоопытный, подскажите, что нужно делать.
- Срочно создать комиссию из военных специалистов, представителей городского комитета партии и горисполкома. Я сегодня же поставлю в известность об этом командование военного округа.
- А до этого?.. - встревоженно спросил председатель горисполкома.
- До этого, кроме оцепления Козьего пустыря, я не имею права ничего предпринимать. Пусть примет меры по охране этой территории и милиция. Не лишним было бы также переселить в другой район жителей ближайшего к Козьему пустырю квартала.
- А что еще у нас там поблизости? - обратился к председателю горисполкома секретарь городского комитета партии.
- Фабрика имени Пятидесятилетия Октября и лаборатория химзавода. А чуть подальше химзавод. Я уже не говорю об учреждениях…
- Особенно опасна близость склада боеприпасов для химзавода, - заметил Азаров. - Надо бы предупредить их об этом на всякий случай.
- Неподалеку от Козьего пустыря проходит ведь еще и центральная магистраль газопровода, - вспомнил председатель горисполкома, вытирая платком вспотевший лоб. - Ну и ситуация!..
Говорков фотографирует "таинственную личность"
- Ох, Говорков!.. - укоризненно покачивает головой лейтенант Дюжев. - Говорил же я тебе, не смей сам. Вот и упустил…
- А что же мне было делать, товарищ Лейтенант? Не мог же я его задержать…
- Этого только не хватало!
- Зато успел сфотографировать…
- Ну, знаешь ли!.. Забежал вперед и щелкнул?
- Да что я, не видел, что ли, как это делается?
- Где видел? В кино?
- А что, в кино все липа, значит, да?
- Ну зачем же липа. Бывают и толковые фильмы.
- Так вот я как раз…
- По опыту лучших кинообразцов? - усмехается Дюжев. - Давай показывай, что у тебя получилось.
Говорков достал из кармана две фотографии.
- Да-а, - иронически произносит Дюжев, взглянув на фотографии. - Не мастак ты и по фоточасти. Ничего ведь тут не разберешь.
- А это потому, что не забегал вперед, - обижается Говорков. - И не просил его позировать…
- Ладно, не остри!
- К тому же снимать пришлось с большого расстояния, чтобы не насторожить. Лицо, конечно, не очень разборчиво, но фигура и костюм…
- Да таких фигур, а особенно костюмов знаешь сколько в нашем городе? Он же не горбатый и не хромой. Судя по всему, самый обыкновенный. Даже не толстый и не тощий. Стандартный. Ну, а в костюме что характерного? Что на нем - брюки-гольф или какие-нибудь стиляжьи доспехи?
- Он же не кретин. Кретинов не берут в шпионы. А настоящий тайный агент понимает, наверно, как надо одеваться, чтобы не привлекать внимания.
- А вот этого мы с тобой, Говорков, пока еще не знаем - настоящий он или не настоящий.
- А я уверен…
- Одной твоей уверенности маловато. А куда он шел, удалось тебе выяснить?
- Не удалось… Шел он по улице Гагарина, потом вскочил в автобус номер тринадцать, когда тот уже трогался. А я не успел…
- Может, он в автобус вскочил после того, как ты его сфотографировал?
- Я же говорю, незаметно я это сделал.
Некоторое время они молчат. Потом Дюжев подводит итог своим размышлениям:
- Скорее всего, ты все-гаки чем-то его насторожил.
- Уверяю вас, товарищ лейтенант!..
- И вообще давай кончать с этой самодеятельностью!
- С какой самодеятельностью? Вы что, думаете, я его выслеживал? Просто шел по Гагаринской и вдруг вижу: выходит этот тип из ресторана "Ясень"…
- А вот это уже более существенно! - оживляется Дюжев. - И было это вчера?
- Да, часов в семь вечера.
- А почему ты мне сразу же об этом не доложил?
- Хотел с фотографиями прийти, чтобы словам моим больше веры было. И потом, думал, что уже не застану вас тут в семь часов.
- Доложил бы дежурному, а теперь, спустя столько времени…
- А может быть, он снова придет в этот ресторан? Хороший ведь ресторан. Говорят, лучший в городе.
- Этого, брат, я не знаю, ибо питаюсь главным образом в нашей столовой. И потом, вообще не очень понятно, как это твой "шпион" решился туда заглянуть…
- Может, для встречи с сообщником?
- Ну, это-то менее всего вероятно. А что, если?.. Ты посиди тут минутку, Говорков, я сейчас…
Он ушел куда-то и возвратился довольно скоро.
- Начальство не возражает - пошли! Да, еще минутку - нужно переодеться. Не стоит привлекать внимание милицейской формой.
Дюжев вышел в соседнюю комнату и через несколько минут появился в скромном сером костюме.
- Ну, вперед! Будешь у меня за доктора Уотсона, только не задавай столько глупых вопросов, как он.
Выйдя из отделения милиции, они сели в автобус и через три остановки сошли возле ресторана "Ясень".
У дверей их по-военному поприветствовал рослый седобородый швейцар с двумя колодками орденских планок, среди которых преобладают медали за взятие городов. А над колодками - Георгиевский крест.
Узнав у официанта, где найти директора, Дюжев направился в служебное отделение ресторана.
- Чем могу служить? - не без удивления спрашивает лейтенанта милиции директор, возвращая его удостоверение.
Дюжев протягивает ему фотографии, сделанные Говорковым.
- Вот взгляните, пожалуйста, на эти снимки. У вас вчера часов около семи был этот человек. Не обратили ли вы на него внимания?
Директор некоторое время внимательно всматривается в фотографии.
- Нет, не обратил. К тому же на этих снимках…
- Да, снимки не очень удачны, но лишь в смысле лица, так сказать. А поза… Видите, какая самоуверенная поза? Как он держит голову, выпячивает грудь! Такой должен и говорить властно, требовательно. То ему не так, другое не по нему… Не жаловался ли кто-нибудь из ваших официантов на капризного клиента?
- Жаловались на одного, но того я знаю. Это наш завсегдатай, большой любитель выпить. Вы подождите, однако, я покажу ваши снимки тем, кто вчера дежурил, если, конечно…
- Да, пожалуйста, только предупредите их…
- Это само собой, товарищ лейтенант. Об этом можете не беспокоиться. У нас ресторан молодежный, все официанты комсомольцы.
Он возвращается спустя несколько минут с таким видом, что Дюжеву и без слов все ясно.
- К сожалению… - вздыхает он, выразительно разводя руками. - Но есть человек, который, пожалуй, может вам кое-что рассказать. Наш швейцар Егор Петрович. Кавалер Георгия и двух орденов Славы.
- А сколько же ему, если он и в первой мировой участвовал? - удивляется Дюжев.
- Семьдесят пятый.
- И все еще работает?
- Да он здоровее любого сорокалетнего. Настоящий русский солдат! Его не только уважают, но и побаиваются все наши пьяницы. Ни разу еще милицию не приходилось вызывать. Егор Петрович сам с ними справляется. Я его сейчас позову.
Спустя несколько минут в дверях директорской комнаты появляется мощная фигура Егора Петровича.
- Явился по вашему приказанию, товарищ директор, - басит он, молодцевато прикладывая руку к козырьку фуражки.
- Вот познакомьтесь с товарищем лейтенантом милиции, Егор Петрович. У него есть к вам вопрос.
Егор Петрович щелкает каблуками и снова прикладывает руку к козырьку.
- Бывший гвардии старший сержант Егор Петрович Денисов. Чем могу служить?
Дюжев крепко пожал ему руку и кратко ввел в курс дела. Присмотревшись к фотографиям, Егор Петрович заявил:
- Ну как же, помню я этого барина! Уходя, сунул мне в руку двугривенный и очень еще удивлялся, что я его не взял. А я вообще не из-за чаевых здесь, а из-за внучки своей… Она тут в официантках. Да и работа моя с военной схожа - будто снова на боевом посту…
- И часто этот человек посещает ваш ресторан?
- Вчера в первый раз зашел. Важный такой. И видать, из военных. У царских офицеров такая выправка была… Он и двугривенный мне сунул точь-в-точь как штабс-капитан, у которого я в первую мировую денщиком служил. Так ведь тот дворянином был, а уж кто этот, не понимаю. Но что бывший военный - это точно!
- А как, по-вашему, русский он или иностранец?
- Русский, - убежденно заявляет Денисов. - Это уж тоже точно. Я русского человека завсегда отличу от любого иностранца. Тут ведь у нас и иностранцы бывают. Да я и на фронте имел дело не только с немцами, но и с поляками и чехами. А когда под Сталинградом воевал, так еще и пленных итальянцев приходилось конвоировать.
Поблагодарив Денисова и попросив немедленно позвонить ему, если этот посетитель снова придет в ресторан, Дюжев попрощался и ушел. На улице его встретил сгорающий от нетерпения Говорков.
- Ну как, товарищ лейтенант?
- А ты, пожалуй, прав, Говорков, - задумчиво произносит Дюжев.
- В чем прав, товарищ лейтенант?
- В том, что почуял врага. Только я думал, что он немцем должен быть. Кем-нибудь из тех, которые тут, под Ясеневкой, в сорок четвертом готовили нам "сюрприз".
- А это не обязательно, чтобы именно немец. Папа говорит, что Ясеневку обороняли вместе с немцами и власовцы. Какой-нибудь из этих предателей не мог разве по заданию своих немецких хозяев приехать теперь к нам?
- И опять ты, пожалуй, прав, Говорков. Непедагогично, конечно, хвалить начинающего детектива, но…
- А я и не собираюсь в детективы…
- А куда же?
- В саперы. Я говорил уже вам…
- Правильно, говорил. А жаль, что не в детективы, есть у тебя к этому способности.
- Саперы тоже, если разобраться, детективы. Они ведь не только минируют. А при разминировании им приходится каждую мину, особенно замедленного действия, знаете как разыскивать?..
- Толковый ты мужик, Говорков, глубокомысленный, - не то в шутку, не то всерьез говорит Дюжев. - Поиски хорошо запрятанной мины и в самом деде вполне схожи с розыском преступного лица. Не буду" больше тебя совращать. Иди по стопам своего отца-сапера, там тоже нужны хорошие следопыты.
- А в дружинники я бы все-таки пошел…
- Ладно, похлопочу за тебя перед начальством.
Разногласия в комиссии
В Ясене создали комиссию из военных специалистов округа под председательством полковника Азарова. В нее вошли представители Ясеньского городского комитета партии и горисполкома. Саперы Азарова к этому времени заложили тринадцать шурфов. Часть из них оказалась по соседству со стенами подвального помещения. Часть уперлась в его перекрытие. Действуя армейскими ножами, саперы разобрали кирпичную кладку в менее прочных местах свода подземелья.
Работа оказалась не только нелегкой, но и очень опасной: свод внутри был покрыт известью, которая в любую секунду могла обрушиться на боеприпасы. Приходилось сначала проделывать небольшие отверстия, в которые можно было бы просунуть руку, чтобы осторожно отдирать штукатурку изнутри.
И все-таки несколько кусков ее упало. Старший лейтенант Казарян, разбиравший свод подземелья, с замирающим сердцем прислушивался к глухому звуку их падения. Внизу могли оказаться детонаторы, начиненные взрывчатыми веществами, чувствительными даже к самому легкому удару. Но все обошлось благополучно.
Когда отверстие в своде расширилось настолько, что в него можно было просунуть руку с электрическим фонарем, Казарян зажег свет и заглянул внутрь. Луч фонаря уперся в крышку ящика со снарядами. Видимо, ящики были сложены друг на друга до самого потолка. Что находилось сбоку этого штабеля, рассмотреть не удалось - слишком мало было отверстие в своде.
В другом шурфе, тоже упершемся в свод подземелья, перекрытие разбирал Левин. И тут луч его фонаря нащупал дно подземного склада.
Осмотрев шурф Левина, полковник Азаров распорядился расширить отверстие до таких размеров, чтобы сквозь него мог пролезть кто-нибудь из саперов. Капитан решил сделать это сам.
Осторожно вынув из перекрытия еще несколько кирпичей, он спустился в подземелье по веревочной лестнице, внимательно читая маркировку на боковых стенках ящиков с боеприпасами.
В одном штабеле находились артиллерийские мины, в соседнем - фаустпатроны, а с противоположной стороны - стопятимиллиметровые снаряды.
Капитан Левин обратил внимание и на то, что ящики в штабелях были сырыми. Стенка одного из них настолько прогнила, что сквозь нее был виден стальной корпус осколочно-фугасного снаряда, изъеденного ржавчиной. На поверхности соседнего выступили пикраты, повышающие возможность самопроизвольного взрыва.
Так как несколько шурфов прошли вдоль четырех наружных стен подземелья, Азаров имел теперь возможность сообщить комиссии приблизительное количество находящихся на складе боеприпасов.
- Пока мы обнаружили там стопятимиллиметровые снаряды, стодевятнадцатимиллиметровые артиллерийские мины и ящики с фаустпатронами и гранатами, - докладывает полковник. - Видимо, есть в подземелье и инженерные мины, а может быть, и взрывчатые вещества. Судя по тому, как плотно заполнена штабелями с боеприпасами та часть склада, в которую мы проникли, всего там не менее десяти тысяч одних только снарядов. И наверно, разных калибров. Очевидно, столько же и артиллерийских мин. Фаустпатронов и гранат, пожалуй, меньше. Да плюс еще инженерные мины. При такой "разношерстности" боеприпасов работа будет нелегкой…
- Вы полагаете, что штабеля стоят там вплотную? - интересуется подполковник инженерных войск из штаба округа. - Могли разве педантичные немцы пренебречь правилами безопасного расстояния между штабелями с боеприпасами?
- Они не пренебрегли бы этим, если бы обнаруженное нами подземелье было обычным складом, а не складом-сюрпризом, - отвечает полковник Азаров.
- Да и не до правил им было в те дни, - поддержал его артиллерийский полковник. - Штабеля там, конечно, впритык друг к другу. Во всяком случае, нужно исходить из худшего, что все подземелье беспорядочно забито снарядами и взрывчаткой. А теперь давайте решать - можно ли пойти на риск уничтожения такого количества боеприпасов на месте или необходимо вывезти их за город и уничтожить там. Что тоже очень рискованно.
- Как вы относитесь к первому варианту, товарищ полковник? - спрашивает Азарова секретарь городского комитета партии. - Я имею в виду уничтожение боеприпасов на месте.
- У нас есть формула определения безопасного расстояния для сооружений по сейсмическому воздействию на них взрыва, - расстилая на столе план города, медленно произносит Азаров. - Я произвел по ней пока лишь самый приблизительный расчет.
- И что же получается?
- Получается, что в сферу воздействия взрывной волны попадают: фабрика имени Пятидесятилетия Октября, химзавод и его лаборатория. Но главным образом - кварталы жилых домов, прилегающие к Козьему пустырю.
- А подземные сооружения? - спрашивает председатель городского исполнительного комитета. - Я имею в виду кабель телефонной связи и магистральную линию водопровода.
- И газопровода тоже, - добавляет Азаров. - Но это еще не все. Пострадает, видимо, и железная дорога. К счастью, вокзал и станционное хозяйство находятся на другом конце города, но главная магистраль железнодорожного пути может быть повреждена. Нарушится, следовательно, все движение на этом очень важном участке дороги, связывающей нас со столицей. Вот, товарищи члены комиссии, каковы размеры возможной катастрофы.