Некоторое время все молчат. У всех свежа в памяти минувшая война, и потому не требуется большой фантазии, чтобы представить себе, во что могут превратиться просторные светлые улицы этого молодого промышленного города, если произойдет взрыв подземного склада боеприпасов.
- В правильности расчетов полковника Азарова у меня нет сомнений, - первым нарушает молчание подполковник инженерных войск из штаба округа. - Не сомневаюсь я и в том, что он за вывоз снарядов за пределы города.
- А вы? - настораживается Азаров.
- А я предложил бы иной план. Работа по выносу и перевозке боеприпасов, находящихся в аварийном состоянии, займет ведь много времени. Во всяком случае, не менее двух, а может быть, и трех недель. И все эти дни город и железная дорога будут…
- Ну, это само собой, - нетерпеливо перебивает его артиллерийский полковник. - Но вы-то что же предлагаете?
- Я бы предложил взрывать боеприпасы на месте. Но не сразу, а по частям, разделив их на три или даже четыре комплекта.
- Но для этого все равно ведь нужно будет выносить их из склада, - замечает Азаров.
- Тут уж ничего не поделаешь, - вздыхает подполковник. - Зато на это потребуется значительно меньше времени. А место взрыва каждого комплекта нужно будет обнести со всех сторон высоким земляным валом, чтобы направить взрывную волну вверх.
- Может быть, и в самом деле?.. - с надеждой смотрит на Азарова председатель городского исполнительного комитета.
- Нет, Петр Петрович, - решительно произносит Азаров. - Я категорически против этого! При таком способе подрывания боеприпасов неизбежен их разброс, а ведь они в аварийном состоянии. Ударившись о землю или о стены зданий, снаряды и мины будут взрываться уже за пределами земляного вала, на улицах или во дворах жилых домов. И еще хуже, если упадут не взорвавшись и останутся незамеченными. А такое не исключено. Представляете, чем это грозит жителям города?
Но подполковник не хочет сдаваться, выдвигая все новые аргументы в пользу своего плана. Артиллерийский полковник, хотя и не разделяет полностью его точку зрения, но и с Азаровым не соглашается.
- У вас есть разве гарантия, товарищ Азаров, что при извлечении и транспортировке нескольких десятков тысяч снарядов и мин не произойдет несчастного случая? - спрашивает он. - А такой случай может произойти не только в пути, но и на складе.
- У нас есть опыт подобного разминирования, - спокойно отвечает Азаров. - К тому же таким способом разминировались артиллерийские склады в Курске, в развалинах Знаменского дворца под Ленинградом, в Калининграде, Ростове-на-Дону и в других районах нашей страны.
- Но время?.. Сколько же времени продлится такое разминирование? - беспокоится председатель горисполкома. - Не менее двух недель, конечно. Нормальная жизнь города будет, значит, все эти дни нарушена. Фабрика и химзавод не выполнят своих планов. А в каком состоянии окажется население? Пока вы будете тут работать, придется ведь выселить всех жителей из ближайших к Козьему пустырю кварталов…
Видя, что вопрос этот самим им окончательно не решить, секретарь городского комитета партии предлагает:
- Честно признаться, я тоже не знаю, на что решиться… Потому вношу предложение: пригласить экспертов из Москвы.
- Не возражаю, - сразу же соглашается с ним полковник Азаров. - И даже могу назвать конкретные фамилии.
- Кого же? - интересуется подполковник инженерных войск из штаба округа.
- Генерал-майора Бурсова, начальника кафедры военно-инженерной академии, и доктора технических наук Огинского.
- И вы думаете, что они приедут? - сомневается подполковник.
- Уверен, что приедут, - убежденно заявляет Азаров.
- Я тоже думаю, что доктору Огинскому, крупнейшему специалисту по взрывчатым веществам, нелегко, наверное, будет выбраться из своего института, - заметил артиллерийский полковник.
- Дело, видите ли, в том, - объясняет Азаров, - что они мои фронтовые друзья. Кроме официального запроса в их учреждения через штаб военного округа, я попрошу их еще и от себя лично.
- Совет таких специалистов сыграл бы, конечно, решающую роль, - с надеждой произносит председатель горисполкома. - А угроза нашему городу настолько реальна и серьезна, что едва ли они…
- Можете не сомневаться, - прерывает его Азаров. - Они приедут!
Доверят это только добровольцам
С тех пор как дочь Азарова Ольга получила диплом инженера и стала работать в институте ядерной физики, он встречался с нею лишь в дни ее отпусков. И за время разлуки не только тосковал по ней, но и, удивительное дело, стал испытывать какое-то нелепое чувство робости при встрече. Казалось почему-то, что дочь не так уж охотно едет к нему, что ей скучно с ним, старым солдатом. Он злился на себя за такие мысли, спрашивал: "Откуда это у меня? Был повод разве?.."
Азаров следил теперь за всеми новинками ускорительной техники, чтобы в разговоре с Ольгой не ударить в грязь лицом. И чем больше он вчитывался в смелые идеи атомной физики, требующие для понимания их гибкого ума, тем острее чувствовал время.
А дочери можно было лишь позавидовать, что живет она в мире той науки, которая больше, пожалуй, чем любая иная, определит будущее человечества.
Он и сам с удовольствием служил бы такой науке. Ему ведь по душе "безумные" идеи физиков. Но он и своей профессией доволен. Тут тоже нужно мыслить не консервативно, а иногда и "безумно", в том смысле, конечно, в каком употребляют это слово физики.
К тому же его профессия все еще необходима для спокойного развития той, которой посвятила себя его дочь.
Сегодня все утро мысли Азарова только об Ольге, хотя забот у него теперь больше, чем когда-либо. Еще не принято окончательное решение о ликвидации склада боеприпасов, но у него нет сомнений, что снаряды нужно будет вывозить и взрывать на большом расстоянии от города. А для этого необходимо уже сейчас создать не менее трех групп саперов-добровольцев. Одна из них будет извлекать боеприпасы из подземелья, вторая перевозить на бронетранспортерах до подрывного поля (это поле тоже нужно заблаговременно наметить), а третья будет уничтожать их.
Полковник Азаров хорошо знает своих саперов, и ему не трудно представить себе, кого в какую группу определить. Хорошо бы, в первую сержантов Иванова, Гурова, Каширина, ну и, конечно, старшего сержанта Вачнадзе. Но у них считанные дни до демобилизации. Ребята храбрые, что и говорить, но ведь и риск немалый. Их и искушать, пожалуй, не стоит…
А из офицеров нужно назначить в первую группу капитана Левина, во вторую - старшего техника-лейтенанта Буренкова, в третью - старшего лейтенанта Казаряна. На них вполне можно положиться. Труднее всех придется, конечно, Левину, но с ним рядом будет сам Азаров.
И снова мысли об Ольге. Теперь уже в связи с предстоящей работой по разминированию склада-сюрприза. Как же он раньше об этом не подумал! Разве можно приглашать ее к себе в такое время?.. Он, положим, и не приглашал, она сама написала, что обязательно приедет. Может быть, послать ей телеграмму, чтобы не приезжала? Но в телеграмме всего не объяснишь. А в письме? Что он напишет ей в письме? Что занят выполнением опасного задания? Что над городом, в котором он служит, нависла угроза?..
Нет, это не годится. У нее не менее серьезное дело, она устала за год работы, и ей необходимо спокойно отдохнуть. Не понимает он разве, что из-за него она и так проводит свой отпуск в городе, вместо того чтобы поехать куда-нибудь на юг, к морю… Ей нужно послать телеграмму, что он уезжает в срочную командировку. И надолго. Пусть проведет отпуск в каком-нибудь доме отдыха.
Твердо приняв такое решение, Азаров успокоился и вызвал служебную машину. По дороге в полк он заехал на почту и послал Ольге телеграмму.
В штабе полка подполковник Володин докладывает ему, чем заняты подразделения.
- Когда кончаются занятия? - выслушав доклад, спрашивает Азаров.
- Через две-три минуты.
- Саперы уже знают, какая им предстоит работа?
- Да, знают.
- Тогда дайте команду выстроить первый батальон на передней линейке.
Спустя несколько минут майор Ладов доложил Азарову, что первый батальон построен.
- Вольно! - командует Азаров.
Саперы догадываются, о чем будет вести речь командир их полка, и с трудом сдерживают волнение.
- Вы уже знаете, товарищи саперы, какой фашистский сюрприз обнаружился на западной окраине Ясеня, - спокойно начинает Азаров. - А у нас, саперов, такая уж доля - разгадать и обезвредить любую каверзу врага, чтобы, как поется в песне, "любимый город мог спать спокойно". Разве вы не полюбили этот юный город Ясень за время вашей службы? Он ведь строился почти на ваших глазах. В сооружении некоторых его зданий и прокладке дорог принимал участие и наш полк. Да и вообще не наш разве долг, чтобы любой советский город спал спокойно? А городу Ясеню не придется, видимо, какое-то время спать спокойно, как только станет известно его жителям о фашистском сюрпризе. Взрыв оставленного ими склада боеприпасов может уничтожить и серьезно повредить значительную часть города.
Нужно, значит, сделать все возможное, чтобы такого взрыва не произошло. Работа в связи с этим предстоит нелегкая и небезопасная… Я знаю, что приказ командования будет всеми вами выполнен самоотверженно и беспрекословно. Но у саперов при выполнении таких заданий сложилась хорошая традиция добровольности. Желающие принять участие в спасении города пусть подадут рапорта командиру своего батальона.
Не успел майор Ладов подать команду "разойдись!", как старший сержант Вачнадзе сделал шаг вперед:
- Разрешите, товарищ полковник?
- Говорите, товарищ Вачнадзе.
- Я, конечно, напишу рапорт, раз так полагается. Не понимаю только, почему считается, что время для нас, саперов, сейчас не военное. Для государства - да. Для всей нашей армии - тоже, но не для саперов. Очень хорошая песня "Если завтра война", только для нас она уже сегодня…
Командир батальона торопливо переглядывается со своим заместителем по политической части - не митинг ведь это и даже не политзанятия… Но Азаров делает ему знак не мешать Вачнадзе. Обстановка и в самом деле, как перед боем, а старший сержант не только лучший сапер полка, но и настоящий комсомолец.
- "Любимый город" тоже хорошая песня, - продолжает Вачнадзе, - только почему в ней поется, что он может спать спокойно? Он должен спать и будет спать спокойно! Мы постараемся, чтобы он спал спокойно. Правильно я говорю, саперы?
Вместо ответа вся первая шеренга батальона делает шаг вперед и оказывается в одном строю со старшим сержантом Вачнадзе.
"Спасибо, братцы!" - хочет по-суворовски крикнуть растроганный Азаров, но он произносит сдержанно:
- Ни в ком из вас я и не сомневался. Однако повторяю, официально добровольцем будет считаться лишь тот, кто подаст рапорт. И не торопитесь, подумайте хорошенько, прежде чем его писать, особенно те, кому скоро демобилизоваться. Сами знаете, что такое боеприпасы, пролежавшие четверть века под землей.
- А вы сами как же, товарищ полковник? - спрашивает Вачнадзе.
- Что - как же?
- Когда на фронте подвиги совершали, имели разве время на раздумья? Прикидывали, опасно или не опасно?
- Какие подвиги? - удивляется Азаров.
- В "Комсомольской правде" о вас сегодня…
- Не знаю, не читал… - смутился Азаров, а чтобы скрыть смущение, нахмурился. - Приступайте к очередным занятиям, товарищ майор. А вы, товарищ Воронов, мне нужны, - обратился он к заместителю командира батальона по политической части.
Азаров не спеша идет в сторону штабного помещения, майор Воронов молча следует за ним.
- Что это за статья в "Комсомольской правде"? - спрашивает наконец полковник.
- О вас статья, товарищ командир полка, и притом отличная. А написал ее ваш фронтовой друг Нефедов.
- И вы ее уже "проработали" с саперами?..
- К сожалению, не успел этого сделать. Они прочли ее сами, без моей рекомендации.
- Вот так создаются сначала маленькие культики, - полушутя-полусерьезно говорит Азаров, - а потом…
- Но как же тогда воспитывать солдат на примерах героев Отечественной войны, товарищ полковник? - удивляется Воронов. - Это ведь не моя личная инициатива. Это предписано…
- И правильно предписано, но не на примере своего командира, который к тому же и не такой уж герой.
- То, что я прочел о вас…
- Нефедов мог и присочинить.
- Не похоже, ибо написал он это не специально, а рассказал о вас в беседе с комсомольцами. Они уж потом сами опубликовали эту беседу в "Комсомольской правде". Вы признаете силу героического примера?
- Признаю. Для меня самого всегда будет таким примером подвиг генерала Карбышева. Хватит, однако, об этом. Скажите-ка лучше, как вы относитесь к тому, что весь ваш батальон объявил себя добровольцами? Такие уж все герои?
- Не все, конечно, но по примеру Вачнадзе все, наверное, подадут рапорта.
- Да ведь это же порыв, а не героизм! Он хорош в бою, в атаке, а нам необходимо сейчас то мужество, которого хватило бы на две или даже три недели единоборства со смертью, говоря романтическим языком. И потому прошу вас отобрать для выполнения задания лишь тех, у кого достаточен именно такой запас мужества да плюс к тому интуиция прирожденного сапера. Завтра утром я жду от вас список таких людей.
"Может быть, полковник и не очень доволен статьей о нем в "Комсомольской правде", - думает майор Воронов, возвращаясь в свой батальон, - но то, что такая статья появилась именно сейчас, очень хорошо. Даже узнав, какая угроза нависла над ними, ясеневцы будут спать спокойнее после такой статьи. Им ведь не безразлично, кто будет руководить работами по обезвреживанию фашистского сюрприза под стенами их города…"
"Дай руку, товарищ!.."
Группа саперов, руководимая капитаном Левиным и старшим лейтенантом Казаряном, продолжавшая разведку подземелья, начиненного боеприпасами, устанавливает окончательные его границы. Выясняется также, что перекрытие подземного склада во многих местах повреждено. Вне всяких сомнений, внутрь его проникали не только паводковые, но и дождевые воды, увлекая за собой песок и растворенную глину, составляющую значительную часть местного грунта. Все это очень беспокоит полковника Азарова, а подполковнику из военного округа дает лишний повод для отстаивания своего предложения - взрывать боеприпасы на месте по частям.
- Представляете, в каком состоянии там снаряды! - воскликнул он, ища поддержки у артиллерийского полковника. - Вне всяких сомнений, большая их часть подверглась коррозии. А это значит, что на поверхности многих из них образовались пикраты.
"Подполковник, конечно, прав, - устало думает Азаров, возвращаясь домой. - Боеприпасы бесспорно в аварийном состоянии, но ведь нам не впервые придется иметь дело с такими. Подождем, однако, Огинского с Бурсовым. Последнее слово за ними".
Подъехав к дому, он с удивлением видит свет в окнах своей квартиры.
"Быть не может, чтобы я забыл выключить электричество, когда уходил… А может быть, соседка не успела сделать днем уборку? Да, скорее всего…"
Он торопливо поднимается на второй этаж, распахивает дверь и замирает на месте от неожиданности - к нему навстречу спешит его дочь Ольга.
- Не ждал? - радостно кричит она, бросаясь к нему в объятия. - Или удивляешься, как в квартиру попала? Я же знаю, что один из твоих ключей всегда у Валентины Михайловны.
- Так ты, значит, не получила?..
- Получила, получила, потому примчалась. Я ведь теперь недалеко от тебя - в Заозерном, всего в ста километрах от Ясеня. Мы там новую лабораторию сооружаем. Телеграмму твою мне туда переслали. Вот я и поспешила в Ясень. Очень хотела застать тебя до отъезда в командировку. А Валентина Михайловна говорит, что впервые слышит о том, что ты куда-то собираешься. Что же это получается, родитель? Хитришь ты что-то…
- Ну что ты, Оля!
- А ты не перебивай, выслушай прежде до конца. Я ведь не случайно сказала, что ты хитришь.
Она уже не улыбается, говорит серьезно, тем же самым голосом, каким обычно говорила ее мать в подобных случаях. И сама она очень похожа сейчас на мать.
- А хитришь ты потому, что хочешь, чтобы я провела свой отпуск не со стариком отцом, а в компании молодых людей где-нибудь на юге. Я ведь тебя насквозь вижу. Но, во-первых, ты еще не старик, раз не справил пока ни одного своего юбилея. Во-вторых, для меня ты никогда не будешь стариком, и в-третьих, такие герои, как ты, никогда не старятся.
- Какие герои? Ты тоже прочла уже обо мне в "Комсомольской правде"?
- Прочла. И попробуй только сказать, что это неправда! Спасибо Нефедову, а то так бы никогда и не узнала, что ты на фронте делал. Мама, конечно, тоже ничего не знала. Ну почему ты никогда этого нам не рассказывал? Скромность, как говорится, украшает человека, особенно военного. Но ведь смотря как о себе говорить. Можно так: "А вот я…" или "Если бы не я…" Но можно же и по-другому…
- Ну ладно, ладно! - смеется счастливый Азаров. - Тебе бы актрисой быть, а не инженером.
- Вот уж не мечтала никогда об артистической карьере. Я вполне довольна своей инженерной специальностью. Только ты, пожалуйста, не задавай мне больше вопросов о конструкциях ускорителей. Я не сомневаюсь, конечно, что это тебя интересует, но не настолько же, чтобы весь мой отпуск только об этом и говорить. Боишься, может быть, что мне скучно с тобой будет? Что я сочту тебя не на уровне века, так сказать, раз ты атомной физикой не интересуешься?
- А я и в самом деле ею интересуюсь…
- Это похвально, но об этом в другой раз. Расскажи-ка лучше, как это Нефедов, будучи в то время майором, считал себя твоим учеником, хотя ты был тогда всего лишь лейтенантом?
- Об этом тоже лучше в другой раз, а сейчас давай лучше поужинаем. И поскольку ты приехала неожиданно, придется готовить этот ужин сообща.
А во время ужина он снова заводит разговор об ускорителе, засыпая Ольгу вопросами.
- Не понимаю я все-таки, зачем вы мечтаете об ускорителе на тысячи миллиардов электрон-вольт, когда в системах со встречными пучками заряженных частиц такая же энергия достигается при двадцати пяти гэвах? Видишь, я уже и терминологию вашу усвоил. Знаю, что гэв, или гигаэлектрон-вольт, равен миллиарду электрон-вольт.
- Ты вообще у меня молодец! С тобой можно обо всем. А ведь не все такие. Многие, к сожалению, считают атомную физику заумной, непостижимой и потому не достойной внимания. И это подчас не какие-нибудь обыватели, а мнящие себя интеллигентами. Но как же такой физикой не интересоваться, если от ее успехов зависит будущее нашей планеты?
- Те, кто этим не интересуется, - убежденно замечает Азаров, - и есть самые настоящие обыватели. Даже высшее образование, к сожалению, от этого не застраховывает. Но ты не ответила на мой вопрос.
- Насчет энергии встречных пучков ты прав. Но на таких ускорителях могут быть осуществлены не все виды экспериментов. Интенсивные пучки вторичных короткоживущих частиц - антипротонов, мезонов и гиперонов, а также нейтральных частиц с высокими энергиями, могут быть получены только на неподвижных мишенях. То есть на таком ускорителе, о котором мы давно мечтаем…
И тут мысли Азарова об экспериментах физиков связываются с предстоящим разминированием склада немецких боеприпасов, и он заметно меняется в лице…
- Что с тобой, папа?