- Ты вот что скажи: почему вашу новую лабораторию решили строить в ста километрах от Ясеня? Ваш институт находится ведь примерно за триста километров отсюда?
- А по той простой причине, что для ее фундамента необходимо очень надежное скальное основание, которое геологи и отыскали для нас в районе поселка Заозерного. Но в чем же дело, папа? Почему у тебя такой взволнованный вид? Что встревожило тебя?
- Не хотел я этого говорить, - тяжело вздыхает Азаров, - да, видно, придется…
И он рассказывает Ольге об угрозе, нависшей над городом, о работе, которую предстоит проделать его саперам.
- И тебе тоже, - перебивает его Ольга. - Я имею в виду не только руководство. Ты ведь не удержишься, если…
- Ну, "если", тогда уж ничего не поделаешь, - пытается шутить Азаров.
- А это "если", как я понимаю, неизбежно, конечно, - тревожно заключает Ольга. - И в том, что это будет твоим долгом, у меня тоже нет сомнений. Помни только, что тебе уже не двадцать пять, как в те годы.
Чувство долга теперь, может быть, еще и выше, но ведь руки уже не те…
- И в кого ты такая рассудительная? - снова шутит Азаров.
- В тебя, - серьезно отвечает Ольга. - Да, в тебя, несмотря на кажущееся безумие твоих подвигов на фронте… Может быть, объяснить, почему "кажущееся безумие"? Ах, не надо? В таком случае я за тебя спокойна - ты понимаешь, значит, что благоразумие и смелость совместимы.
- Только, если благоразумие не слишком уж преобладает над смелостью…
- Ну, это само собой! Излишнее благоразумие совместимо лишь с невмешательством, а это уже где-то на грани трусости!
- Дай руку, товарищ! - весело восклицает Азаров. - Тебя неплохо воспитал институт и комсомол.
- Им не трудно было это сделать, ибо основы моего воспитания были заложены тобой, - улыбается Ольга. - Но давай теперь о деле. Ты опасаешься, значит, что если…
- Мы сделаем все, чтобы этого не произошло, но надо иметь в виду и такую возможность. Может это сказаться на сооружении вашей лаборатории?
- А взрыв будет очень сильным?
- Почти как маленькое землетрясение.
- Тогда вне всяких сомнений. А когда вы думаете начать разминирование?
- Как только мой план будет утвержден военным округом и обкомом партии.
- А ты не считаешь нужным посоветоваться со своими друзьями Огинским и Бурсовым?
- Они уже приглашены сюда в качестве экспертов, и за ними последнее слово. Нужно, видимо, поставить в известность и твое начальство о предстоящем разминировании подземного склада боеприпасов.
- Да, это необходимо. Придется, наверное, временно приостановить все наши работы.
- И ты должна сообщить им об этом сама?
- А кто же еще? Но не думай, что я уеду туда надолго. Я вернусь, как только выясню, нужно ли мне вернуться из отпуска в связи с такой обстановкой.
- Отложи лучше отпуск на другое время. Меня в эти дни ты все равно не будешь видеть, а в район разминирования тебя никто не пустит.
- Ну, это мы еще посмотрим!
Говорков высказывает новое предположение
Неугомонный Говорков явился к лейтенанту Дюжеву на следующий же день после посещения ими ресторана "Ясень".
- Что-нибудь новенькое? - протягивая ему руку, спрашивает Дюжев. Он относится теперь к Алексею с гораздо большей серьезностью, хотя разговаривает с ним по-прежнему в полуироническом тоне. - Опять встретил того типа и снова упустил?
- Нет, больше не встречал.
- Ну и слава богу, а то мне опять был бы нагоняй от начальства. А что ты мне сегодня расскажешь?
- Интересную книжку я вчера прочел. "Фронт тайной войны" называется.
- Ну и что?
- В ней описывается, как антисоветская радиостанция "Байкал" использовала сообщение "Комсомольской правды" о разминировании нашими саперами склада немецких боеприпасов в городе Курске.
- Об этом разминировании я, помнится, что-то читал… "Эхом войны" называлась заметка?
- Точно!
- В ней сообщалось, что в Курске, как и у нас, немцы специально оставили свои боеприпасы и замаскировали…
- Но не это главное. Главное, как они это преподнесли…
- Кто - они?
- Радиостанция "Байкал". Она сообщила, что это не фашистский сюрприз вовсе, а тайник подпольной антисоветской организации, действующей в районе Курска.
- На простаков, значит, рассчитывали, которые всякой брехне верят.
- А чтобы не только простаки им поверили, сообщили, будто "Байкал" ведет передачу с нашей территории. На самом же деле та радиостанция была установлена американской разведкой на Японских островах.
- Вот ведь как изощряются, мерзавцы!
- А не могут они и на этот раз передать по своему радио, будто бы…
- Ну, на этот-то раз могут придумать что-нибудь и пооригинальнее.
- А что же?
- Сфотографировать, например, как наши саперы снаряды извлекают. Ты ведь говорил, что тот тип с фотоаппаратом был.
- Висело у него что-то через плечо и, судя по всему, с телеобъективом.
- Ну тогда он обязательно постарается все это снять.
- А откуда? Туда ведь никого не подпускают. Все оцеплено. А если он с крыши какой-нибудь, так его…
- Зачем же с крыши - можно и из окна. И знаешь, из какого? Из окна гостиницы "Добро пожаловать". Это самое высокое здание у нас в городе. С его верхнего этажа все видно.
- И Козий пустырь?
- Думаю, что и его можно увидеть. Специально поднимусь сегодня и проверю.
- А может быть, он надеется и взрыв сфотографировать?
- Какой взрыв? Ты что?..
- Может же он надеяться на это? Я знаю, наши саперы и не такие еще склады обезвреживали. Но ведь он… И потом, ему может быть известно, что там какая-нибудь мина замедленного действия, которая обязательно…
- Ты брось каркать, Говорков! Это, знаешь ли, паникерством попахивает.
- И никакое это не паникерство, - обиделся Говорков. - Это вы зря, товарищ лейтенант… Просто ко всему нужно быть готовыми. Мало ли что… А для него такой снимочек, как взрыв города…
- Что ты болтаешь, Говорков! Какого города? Да если даже и в самом деле, так разве весь город?
- Не весь, конечно, но они потом в своих газетах…
- А надо, чтобы вообще никаких снимков этот тип не мог сделать. Вот в чем наша с тобой задача, Говорков.
- Понимаю, товарищ лейтенант. И я готов…
- Мало быть готовым, нужно знать, что делать.
- А вы подскажите.
- А я и подскажу. Придется тебе, Говорков, возле гостиницы "Добро пожаловать" подежурить. И не час какой-нибудь, а, может быть, целые сутки.
- Я готов, товарищ лейтенант, хоть несколько суток. Возьму с собой бутерброды и буду…
- Насчет этого не беспокойся, - смеется Дюжев. - С голоду тебе умереть не дадим. Я все время неподалеку от тебя буду. А ты смотри в оба. Ты ведь единственный, кто видел того типа, и должен его опознать. А по снимочкам твоим…
- Да раз вы мне это дело доверяете, снимочки тут уже ни к чему… Когда мне на пост?
- Ишь какой шустрый! - снова смеется Дюжев. - Это еще с начальством нужно согласовать. Может быть, оно… Но я постараюсь убедить кого следует.
"Час от часу не легче!.."
Бурсов и Огинский приехали рано утром. Азаров не виделся с ними лишь три года, но почему-то очень волновался, стоя на перроне в ожидании поезда. Казалось бы, идет время, и многое стирается в памяти, а ему по-прежнему все памятно, будто не четверть века прошло с тех пор, а всего те три года, что он не встречался со своими друзьями.
Может быть, это потому, что в годы совместной службы не было у них спокойных дней. В лагере военнопленных все время на грани жизни и смерти. Потом побег, где тоже всё на одних нервах. А в партизанском отряде разве было спокойнее? Старосту Овражкова когда брали, все буквально висело на волоске… В немецкой школе диверсантов он, правда, был один, но задание майора Вейцзеккера лишь с их помощью удалось выполнить. Кажется даже, что и "неприступный" мост взрывал он с ними вместе… Ну, а потом до самого конца войны в одной армии, почти плечом к плечу…
И вот стоят, обнявшись, на перроне три фронтовика: генерал, полковник и доктор технических наук, забыв, что вокруг посторонние люди. И за какое-то мгновение пронеслось снова в памяти их все то, что только что перечувствовал в ожидании своих друзей Азаров.
Поработало и над ними время - посеребрило виски, набросало штришки морщин под глазами и в уголках рта. Огинский заметно полысел. От этого лоб его стал казаться еще больше. А у Бурсова все такая же густая шевелюра, но теперь уже с проседью. Да и пополнели оба порядком. Не толстяки, конечно, но нет уже той строевой выправки, как прежде.
- И что это мы встречаемся всякий раз лишь в критические моменты, так сказать? - шутит Бурсов, положив руку на плечо Азарова. - Нет чтобы на свадьбах, на присвоениях очередных званий или юбилеях. А все больше в обстановке, напоминающей фронтовую.
- Да, в самом деле! - поддерживает его Огинский. - Опять как на переднем крае перед началом наступления, когда нужно сделать проходы и в наших, и во вражеских минных полях.
- И ни в коем случае не подорваться, - добавляет Бурсов, - чтобы не дать повод врагу к догадке о готовящемся наступлении.
- Это же обычное наше саперское дело, - посмеивается Азаров.
- И опять ты ближе нас к "переднему краю".
- Ближе всех будут к нему мои саперы. Но хватит об этом, пошли к машине.
За завтраком они снова вспоминают былое, перемежая воспоминания краткими сообщениями о том, как живут, чем заняты теперь. Но это лишь в первые несколько минут, и сразу же переходят к главному, к тому, зачем приехали. Азаров коротко сообщает им суть дела и причину разногласия в комиссии.
- Зная тебя и твой опыт, - выслушав Азарова, замечает Бурсов, - я бы…
- А я их вполне понимаю! - перебивает его Азаров. - Дело ведь не шуточное, и без вашего совета во всех случаях не обойтись.
- Затем мы и прибыли. Но, повторяю, если бы тебя в военном округе знали так же, как мы с Евгением, то вполне могли бы положиться на одно только твое мнение. А раз уж нас пригласили, то я, прежде всего, от души рад встрече с тобой. Ну, а из того, что ты нам сообщил, вывод один - боеприпасы нужно уничтожать вне склада. А как это лучше, а главное, безопаснее сделать, посмотрим на месте и что-нибудь подскажем. Вы уже обнажили перекрытие подземелья?
- Пока сквозь него прошли лишь два шурфа. Думаю, что этого достаточно. Стены тоже откопаем не полностью. Это на тот случай, если взрыв все-таки произойдет. Тогда эти стены и перекрытие подземелья примут на себя часть взрывной волны. Кроме того, мы готовимся воздвигнуть со стороны города по внешнему контуру склада земляной вал высотою в одиннадцать метров. И дополнительное перекрытие из бревен и рельсов, на которые уложим до двух тысяч мешков с землей.
- У тебя все разумно решено, и ничего лучшего мы, наверное, не подскажем, - удовлетворенно замечает Бурсов. - Наша задача сведется, скорее всего, лишь к поддержке твоего плана.
- Не будем торопиться с выводами, Иван Васильевич, - спокойно замечает Огинский. - Посмотрим все на месте и тогда решим. Все может оказаться куда серьезнее, чем мы думаем.
- Вот именно! - соглашается Азаров. - Я ведь не все еще вам сообщил. Неподалеку от Ясеня началось, оказывается, строительство лаборатории одного научно-исследовательского института…
- Да какое это имеет отношение к решению твоей задачи? - удивляется Бурсов.
- К сожалению, прямое. Эта лаборатория сооружается всего в ста километрах от Ясеня. И если нам не удастся предотвратить взрыв, то фундамент этой лаборатории придет в негодность…
- А откуда тебе известно об этой лаборатории?
- Моя дочь Ольга работает инженером-физиком на строительстве этой лаборатории.
- Лаборатория, значит, физическая, с очень точной и, несомненно, дорогой аппаратурой, - с невольным вздохом замечает Огинский.
- Представляете теперь, какова обстановка? - спрашивает Азаров. - Если склад с боеприпасами взорвется, это не может не сказаться на Заозерном, в котором строится лаборатория. Под ним такое же гранитное основание, как под нашим Ясенем. Сейсмические волны по этому массиву хоть и в ослабленном виде, но достигнут, конечно, Заозерного. И тогда фундамент физической лаборатории может деформироваться… Пусть даже незначительно, всего на несколько миллиметров, но при астрономической точности их приборов…
- Нужно, значит, сделать все, Василий Петрович, чтобы взрыв был исключен! - прерывает Азарова Бурсов.
- Я сделаю все, что только будет в моих силах. Но вот что еще нужно иметь в виду - не исключена тут и диверсия…
- Час от часу не легче! - воскликнул Бурсов, стукнув кулаком по столу.
Выход из безвыходного положения
Вот уже второй час Бурсов с Огинским в сопровождении Азарова изучают состояние склада боеприпасов на Козьем пустыре. Они перепачкались грязью и глиной, но не обращают на это никакого внимания. Тщательно осматривают они и бреши, проделанные в стенах подземелья, так как вход в него Азаров решил пока не откапывать, опасаясь, что он заминирован. Бурсов и Огинский одобряют эту предосторожность.
- Значительную часть боеприпасов, - высказывает свое мнение Бурсов, - видимо, можно будет без особого риска вывезти со склада, при соблюдении предельной осторожности, конечно. Снаряды, мины и фаустпатроны уложены тут с чисто немецкой аккуратностью. Упаковка их в сносном состоянии.
- Нужно, однако, иметь в виду, - замечает Огинский, - что наибольшую опасность будут представлять те боеприпасы, которые находятся на дне подземелья. Почти все они занесены песком и глиной. Очищать их от этих наносов придется лишь руками и с очень большой осторожностью. Надо полагать также, что корпусы снарядов, находящиеся во влажной глине, подверглись коррозии сильнее, чем у тех, которые мы осмотрели…
- Что ты говоришь ему о таких вещах, - перебивает Огинского Бурсов. - Это он и сам не хуже нас знает. Пусть расскажет лучше, как готовит саперов к извлечению боеприпасов?
- Хотя я не знаю пока, какое решение примет комиссия, но уже провожу подготовку к разминированию. Группа, которая будет выносить снаряды из подземного склада, изучает сейчас конструкцию немецких боеприпасов, взрывателей, замыкателей и капсюлей. Отрабатывает приемы извлечения из грунта снарядов и мин. А те саперы, которые повезут потом боеприпасы на бронетранспортерах, изучают путь следования до подрывного поля. Шоферы учатся плавно трогать машины с места и ездить на малых скоростях. Группа старшего лейтенанта Казаряна тоже готовится к уничтожению боеприпасов на подрывном поле.
- Ну что тут можно по этому поводу сказать? - говорит Бурсов, одобрительно похлопывая Азарова по плечу. - Все предусмотрел. Молодец!
- Это ты не мне, а комиссии скажи, - улыбается Азаров. - Ей предстоит сегодня принять окончательное решение.
Заключение московских экспертов сообщает комиссии генерал Бурсов. Это окончательно решает вопрос о способе разминирования склада. Предложение полковника Азарова принимается теперь единогласно. Тяжело вздыхает лишь председатель городского исполнительного комитета:
- Работы тут не на день и не на два, конечно… А как будет жить все это время город? Для разминирования пригодно, наверно, лишь дневное время?
- Мы могли бы и ночью…
- На это можно было бы пойти лишь в том случае, если бы вы действительно управились в два-три дня, - замечает секретарь горкома партии. - Но ведь это нереально.
- Нам не известен еще окончательный объем работ, - отвечает ему Азаров.
И количество сюрпризов, - добавляет подполковник инженерных войск из штаба округа. - А они, конечно, усложнят разминирование.
- Да, и это тоже нужно иметь в виду, - соглашается с ним Азаров. - Но во всех случаях - не менее двух недель. Да и то при условии, что население тех кварталов, которые мы укажем, будет покидать свои дома с восьми до восемнадцати.
- Да, проблема!.. - снова вздыхает председатель горисполкома.
- Ну, с этим-то мы как-нибудь справимся, - успокаивает его секретарь горкома. - До начала школьных занятий у нас еще около трех недель. На это время всех детей из опасных районов отправим в пионерские лагеря. А вот как быть с железной дорогой? Она ведь проходит всего в полутора километрах от Козьего пустыря…
- Моим саперам придется из-за этого работать лишь в часы "окон". То есть в то время, когда на участке Ясень - Пахомово не будет поездов.
- А это не удлинит срок разминирования?
- Двух недель при таких условиях работы, конечно, не хватит.
- Какой же выход? Безвыходное ведь положение…
- А выход между тем есть, - спокойно заявляет Азаров.
- Он все тот же! - шепчет на ухо Огинскому генерал Бурсов. - Всегда найдет выход из безвыходного положения.
- Заключается он в том, - продолжает Азаров, - чтобы в дневное время направлять поезда в обход. С восьми до шести проходят тут главным образом пассажирские. А товарные, в основном, ночью и утром. Из пассажирских тоже всего четыре поезда. А международный экспресс и три скорых как раз в то время, когда мы будем кончать работу. Я проконсультировался по этому вопросу с начальником станции и диспетчером нашего участка дороги.
- Вот вам и выход из положения, - удовлетворенно замечает генерал Бурсов.
После согласования некоторых второстепенных деталей план полковника Азарова окончательно утверждается, Руководство всеми работами по ликвидации склада боеприпасов поручается ему же. Эксперты могли бы теперь вернуться в столицу, но они решают побыть в Ясене еще несколько дней - мало ли что может обнаружиться при разминировании?
- Только вы не торчите у меня на КП, - полушутя-полусерьезно говорит им Азаров. - Когда понадобится ваш совет, я сам вас приглашу…
- Ладно, не будем тебе мешать, - смеется Бурсов.
Наконец-то!..
На первое свое дежурство возле гостиницы "Добро пожаловать" Алексей Говорков едет вместе с лейтенантом Дюжевым.
- Тебе все ясно, Алексей? - почему-то хмуро спрашивает его Дюжев.
- Да что же тут неясного-то?
- Достаточно ли трезво смотришь на свою задачу?
- Да уж куда трезвее - я ведь не пьющий…
- А вот шуточки эти уже ни к чему! - сердито обрывает его Дюжев.
- Я ведь вот о чем с тобой, Говорков, - продолжает он после небольшой паузы. - Как тебе представляется твой долг? Не с точки зрения патриотизма, это-то ясно, а с трезвой точки зрения, так сказать… Опять не понимаешь? Был, видишь ли, у меня разговор сегодня с одним нашим деятелем. Он мне говорит: "Не очень трезво вы, Дюжев, на все это смотрите. Не реалистично. Что-то тут у вас от детективных книжек". - "Шпиономания?"- спрашиваю. "Нет, говорит, этого я бы не сказал. Но, видно, очень уж хочется быть таким героем, как в каком-нибудь приключенческом романе или фильме". - "А разве это нехорошо?" - спрашиваю. "Нет, отвечает, почему же? Только ведь так в жизни не бывает". Ну, а ты как на это смотришь?
- Я думаю, - сердито отвечает Говорков, - что этот ваш "деятель" не верит и в то, наверное, что Павка Корчагин не только наших солдат в атаку поднимал, но и бойцов Вьетнама вдохновляет. Он и Чапаева, может быть, считает выдумкой…
- Ну ладно, Говорков, - останавливает его Дюжев. - Тот "деятель", о котором я тебе рассказал, вовсе не против героев. Он только против потери, как он выразился, "чувства реальности". Чтобы не очень увлекаться и не подозревать каждого…