– Cafra tava! Чем могу помочь? – Казалось, лицо молодой сотрудницы почтового отделения может вот-вот лопнуть от широкой улыбки и туго затянутого хвостика. На костюме-хитоне зелёного цвета была прикреплена эмблема "Молния" и перевёрнутый верх ногами бейдж "Рита Шлак. Стажёр". На голове у неё была фуражка с крылышками по бокам.
– Cafra tava! – Бабушка Матильда достала из сумки-дыни кошелёк. – Будьте добры, коробок почтовых спичек и воск для запечатывания.
– Одноразовые спички? Или попробуете новинку?
– Одноразовые.
– Воск для запечатывания – какого цвета?
– Обычный.
– Они все обычные.
– А самый недорогой?
– Красный. Но если вы выберете зелёный или жёлтый – сегодня у нас акция: три по цене двух.
– Спасибо, миз Шлак. Одного красного достаточно.
Толстая красная палочка прямо с потолка упала на голову Риты Шлак. Вскрикнув от испуга (оказалось, что палочка упала случайно), стажёр положила её на окошко выдачи товаров и вытянула из-под стола коробок почтовых спичек:
– С вас – шесть серебряных и два бронзовых. По возможности, без сдачи. Пакет брать будете?
– Ну и цены! – проворчал кто-то в очереди. – В прошлом месяце было четыре и один.
– В свете недавних событий, думаю, это не последнее повышение цен.
– Грабёж средь бела дня! – позади кричал старик, подмигивая бабушке Матильде. – Доброго дня!
Бабушка Матильда улыбнулась в ответ. На её щеках проступил румянец. Она расплатилась и, продолжая улыбаться, покинула отделение почты. Чарли и Гертруда последовали за ней. На двери успели прочитать выгравированную надпись:
Ни дождь, ни ливень, ни зной, ни ночной мрак не остановят гонцов в назначенном им пути.
Геродот. История, 8:98
– Мороженого, родные? – Бабушка Матильда показала сумкой-дыней в сторону небольшой улочки. – Как я говорила, тут рядом есть одно место, где мы с дедушкой Филиппом не раз проводили тёплые деньки. Правда, сейчас времени у нас с вами не очень много.
Они прошли возле красной таблички с изображением перечёркнутых букв "PGN", затем – несколько бакалей, лавок, булочных, галантерей, кондитерских и аптек. Прошли возле рекламного плаката "Каштан – снова в моде!" и "Цирюльни Дороти Берц", девиз которых почему-то был: "Красивые крылья – это естественно!"
Солнце освещало город, но с заботой о звёздах, которые не гасли днём.
– Золото и серебро. Это деньги? – спросил Чарли, когда они сидели за столиком на балконе кондитерской "Шванильный щербет" с видом на старый Александрийский маяк, широкую реку и длинный белокаменный мост с золотыми львами. Вода была такой прозрачной, что, казалось, будто под ней видны облака.
– Вам какое мороженое, родные? – спросила бабушка Матильда.
– Ванильное! – подпрыгнул Чарли.
– Вишнёвое! – не подпрыгнула Гертруда.
– Добрый день! – сказала бабушка Матильда. Как раз подошёл официант – молодой парень в полосатом красно-белом хитоне (под цвет оформления кондитерской). – Нам шванильное, пожалуйста, швишнёвое и, не знаю как сказать, банановое с "Ш". Так вот, – обратилась она уже к внукам, когда официант ушёл. – Граали. Так называются наши деньги. Есть бронзовые, серебряные и золотые. В серебряном – десять бронзовых; серебряные по размеру меньше бронзовых, а в золотых – десять серебряных. Золотые меньше серебряных. По размеру, но не по стоимости, конечно. Смотрите: за тем столиком мы с вашим дедушкой любили встречать закат. Мистер Эбс Швалинс – основатель кондитерской – приносил нам шоколадный десерт и включал патефон. Как сейчас помню. Билли Мэк пел нашу с дедушкой Филиппом песню:
И крыльями тебя я обниму,
В объятиях согрею.
Твоя душа – в моей душе:
Стань навек моею.
Бабушка Матильда улыбнулась. Грустно. Вскоре принесли мороженое. К своему бабушка Матильда не прикоснулась – отдала Чарли, который и не помнил, когда в последний раз ел мороженое: в монастыре вместо десерта была только сладкая гречневая каша. Пока Гертруда доедала свою порцию, бабушка Матильда достала из сумки-дыни свёрток, зажгла спичку и, запечатав послание красным воском, поставила печать (герб в виде льва, медведя и голубя). А затем – той же спичкой – этот свёрток сожгла. Чарли с Гертрудой переглянулись, но ничего не сказали.
Расплатившись с официантом "Шванильного щербета", Чарли, Гертруда и бабушка Матильда направились в "Аптеку весёлых недугов". Это было старое помещение, в котором стоял запах тухлых яиц. На полках располагались банки с мазями "На все случаи жизни и не только". В качестве подарка предлагались на выбор баночки со "Слезами радости" и "Слезами печали". Бабушка Матильда купила для Гертруды и Чарли их, а также несколько баночек с мазями "На ТОТ случай: ДО", "На ТОТ случай: ВО ВРЕМЯ" и "На ТОТ случай: ПОСЛЕ", которые "облегчают и предотвращают симптомы первой, второй и даже третьей стадии".
Затем, пройдя возле мраморной змеи и памятника "Пятигуз VII Благочестивый рад быть фонтаном", они зашли в лавку с глупым названием "Перья и пушинки", купив там два "Личных набора", пасту "Чистое небо", "Плюнгерс. Средство по уходу № 17" – для Гертруды и "Плюнгерс. Средство по уходу № 41" – для Чарли. Для этого у Чарли и Гертруды срезали по пряди волос. Старая женщина-продавец пристально и даже с некоторым удивлением взглянула на Гертруду, слово узнала её, но не очень верила своим глазам.
– Благодарю, – произнесла бабушка Матильда, расплатившись с продавщицей.
Пришлось зайти в галантерею "Гермес. Сияющие одеяния":
ПОРАДУЙТЕ СЕБЯ!
Белоснежная воздушная одежда подчеркнёт Вашу чистоту, мудрость и славу.
Но цены не позволили здесь что-либо купить.
На улице было много людей. И Гертруда заметила, что некоторые отличаются друг от друга. Одни были обычными , в потёртых хитонах; они здоровались и улыбались. Другие высокомерно задирали носы, проходя мимо; у них были безупречные длинные хитоны, бледная кожа. Гертруда никогда в жизни не видела более притягательной внешности. Но их надменность одновременно и отталкивала. И те и другие были похожи в одном: они замолкали при виде Чарли и Гертруды.
Снова показались десятки плакатов с огромными буквами:
Великолепное зрелище! Главное Событие Года!
Хранители тайны, молчите!
Возле них прохаживались гренадёры в красных хитонах – они патрулировали улицы.
Во многих лавках и галантереях была моментальная доставка на дом "Вспышка", поэтому не нужно было носить сумки и пакеты с собой.
Бабушка Матильда, Чарли и Гертруда зашли в лавку "Всевозможные книги в мире!". По ней ходили больше двух часов. Бабушка Матильда держала в руках длинный список литературы. В нём – Архилох, Шекспир, Мильтон, Чосер, Вольтер и другие. Однако когда пришлось расплачиваться, Чарли забеспокоиться, что произошла ошибка. На кассе лежали пять книг без названий и с пустыми страницами.
В лавке музыкальных инструментов "Моцарт и моцартята" бабушка Матильда оставила записку с пожеланием, так как здесь не было "того-самого". Продавец – молодой прыщавый парень – извинился и объяснил, что сейчас – горячий сезон.
Затем прошлись по Западному бульвару, где располагались здания необычных форм: в виде огромной овцы ("Галантерея Дрити Гейл"), двухэтажного фиолетового сапога (обувная лавка "Кот на каблуках"), кенгуру с рыжим чемоданом (лавка сумок "Туда и обратно"); а ещё – дома́ в форме граммофона, картонной коробки, сосиски, мороженого и даже перевёрнутой лодки, внутри которой всё было вверх дном.
После лавки "Сомнительные вещи" и галантереи "Хитоны на все сезоны" бабушка разрешила Чарли и Гертруде погулять по городу. Сама же она пошла покупать лотерейные билеты "Лютроо" – для желающих "начать новую жизнь":
– Розыгрыш главного приза пройдёт на Рождество, – объясняла она. – Очень хочу, чтобы дедушка Филипп победил. И ещё скоро состоятся выступления Грегори Лемаршаля и Роберто Вивы. У них – золотые голоса! Родные, держите по серебряному граалю. Можете себе что-нибудь купить. А я – за билетами. Ведите себя хорошо. И присматривайте друг за другом. Встретимся через час у трехглавого дракона. Если он не передумает.
Бабушка Матильда поцеловала внуков.
Чарли и Гертруда прогулялись по бакалее "Безделушки", съедобные сувениры в которой продавались только для туристов и простофиль; по галерее "Тиффани Гольдз", символом которой были золотые нимбы (в рекламе говорилось, что "сияние свидетельствует о мудрости, подтверждает завершённость, наделяя образ идеальностью"); по лавке "Разрешённые животные и не только" (оказалось, здесь животных раздавали совершенно бесплатно любому желающему в добрые руки, если тот мог доказать, что его руки – добрые). Прогулялись по Вишнёвой аллее, где играли уличные орфеи-музыканты, которые обижались, если кто-то предлагал им деньги. Прошлись вокруг огромного здания в виде разноцветного торта "ККПВНС" (Компания, Которая Производит Всё На Свете). Как вдруг они оказались на Шоколадной улице, возле кондитерской "Развлечения – для каждого". Им даже показалось, что кондитерская сама появилась перед их носами.
На двери висел красный перечёркнутый значок "PGN".
Внутри "Развлечений…" было полно детей. И каждый старался попробовать всё. Не только конфеты "Кэндикопчик", "Дождевых червей со вкусом клубники", "Глаза покойника со вкусом перепелиных яиц", "Заменители козявок из носа со вкусом козявок из носа", но и даже коробки для игр! Всё было съедобное: карточки, монеты, автоматы для продажи ваты, яблочные бананы и многое другое. Даже одноразовая кровь из носа.
Здесь было удивительно и весело (дети прыгали на воздушных шарах, катались с горок прямо в клубничный пудинг, ползали под потолком). Гертруда и не заметила, как отдалилась от Чарли.
Она не знала, как долго здесь пробыла – настолько всё было захватывающим. Лишь когда увидела над дверью часы, поняла: прошло тридцать пять минут!
На выходе из кондитерской в Гертруду буквально влетел парень – толстопуз в чёрном хитоне и дурацкой шляпе, которая закрывала прилизанные волосы:
– Pagan, – вырвалось у него.
Парень смерил Гертруду высокомерным взглядом, остановившись на её бейсболке:
– Видимо, совсем дела плохи, если сюда пускают даже таких . – Парень прошёл вперевалочку дальше. За ним последовала, как показалось, его сестра (за его спиной её трудно было заметить сразу). С засаленными тёмными волосами, с таким же высокомерным и нагловатым выражением лица. С одним отличием – она была болезненно худой.
– Будто толстопуз высосал из неё жизнь в себя. – Позже Гертруда рассказала о странной парочке Чарли, когда они встретились у фонтана-тигра в центре Площади Трёх. Как оказалось, пока никто не видел (даже уличные художники), тигр поменялся местами с трёхглавым драконом, выпуская из пасти струи огненной воды.
– Всего за один золотой! – кричал мальчик в сером хитоне, раздавая желающим билеты лотереи "Лютроо".
– Родные! – Вскоре к ним подошла бабушка Матильда. – Успела! Всё купила! Родной, у тебя шнурки развязались. Ну как? Погуляли? Теперь – домой открывать подарки?
Но только они хотели вызвать экипаж (неподалёку два кучера поили лошадей), как послышался треск появившегося красного конверта. Он дымился в руках у бабушки Матильды. На конверте было написано:
Повестка в суд.
Глава 7
Верховный СтраСуд
В повестке говорилось, что слушания начнутся менее чем через час:
Вручается адресатам:
Мистеру Чарльзу Бо́гранду и мисс Гертруде Бо́гранд,
Прож. в д. 6/66 Девятого Острова.
СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА
По личным делам № 33/121А/С4/11, 33/121А/С4/12
Верховный СтраСуд вызывает вас в качестве обвиняемых.
Пом. 148/8.
Представитель Верховного СтраСуда
мадам Варахиил Ви Ванна
На обратной стороне было указано, что при себе необходимо иметь белые или серые хитоны для слушаний, дневники, перья, чернила и свечи.
Всё это находилось в доме номер 6 на 66-й улице.
Бабушка Матильда не стала тянуть время: отправила "молнию" соседу – мистеру Роберту Готли из дома номер 4 на 66-й улице. В письме она попросила его как можно скорее переслать нужные вещи из списка.
– За мной, родные! – поторопила она внуков, направляясь к свободному экипажу "ОгненКолесн", и крикнула извозчику: – В Верховный СтраСуд!
Во время поездки на экипаже "ОгненКолесн" бабушка Матильда объяснила, что у мистера Роберта Готли есть запасной ключ от их дома на экстренные случаи. К примеру, если нужно покормить Пенелопу.
– Стоп! – Гертруда не понимала. – Мы ведь с Чарли ещё ничего такого не сделали. Почему нас вызывают в суд?
– А кто такая Пенелопа, ба… Матильда? – спросил Чарли.
– Вы ещё с ней не познакомились? Она живёт в уборной на первом этаже в верхнем правом углу. Но сейчас это не так важно. – Бабушка Матильда поправила Чарли причёску и проверила запястья Гертруды. – Сегодня вы должны проявить себя. И нужно будет ответить на множество вопросов. Главное – не обманывайте, будьте собой. И не забывайте: вы – дома . Это – самое важное.
– Но ты же пойдёшь с нами? – Чарли переживал.
– Я бы с радостью. Но без повестки – нельзя. Всё хорошо. Я буду ждать вас в парке на скамейке. Куплю газету "Предвестник. Тайны знаменитостей". Покормлю голубей. Полюбуюсь на новый памятник "Пятигуз VII Благочестивый. Полёты во сне и наяву". Но мысленно, конечно, буду с вами. Не переживайте. Ведь не зря говорят, что лучшие всегда уходят первыми.
Неожиданно экипаж остановился возле моста имени Мари Де Сен-Клер. Его развели – по реке проплывали парусники "Октавиус", "Леди Лавибонд", "Алые Паруса" и "Мария Целеста".
– Мне страшно, – признался Чарли.
– Бояться не нужно. Через это все проходят. Если успевают, – улыбнулась бабушка Матильда, отправляя Роберту Готли ещё одну "молнию". И пожаловалась, что в сумке-дыне закончились свитки. – Верю, что всё будет хорошо. И вы верьте, родные.
Экипажи выстроились у моста в длинную очередь. Гертруда не знала, надолго ли это:
– А мы успеем?
Бабушка Матильда паниковала. Она выглядывала в окно, что-то искала в сумке-дыне, снова выглядывала в окно или рассматривала обивку на сидениях.
– Ох, эти делегации! – ворчала бабушка Матильда. – Из-за них весь город стои́т. Полёты запрещены. От центрального фонтана до суда – минут десять. Не больше. А вот по дороге – так долго добираться!
Мост начал сводиться, и через несколько минут экипаж снова продолжил движение.
– Вот видите: если верить – всё будет хорошо, – напомнила бабушка Матильда.
Через окно Гертруда наблюдала: над рекой пролетели чайки, в воде отражалась радуга, а через облака пробивалось тёплое весеннее солнце.
Вскоре экипаж остановился возле огромного здания из белого и чёрного камня. Оно было похоже на шахматную доску. У входа с высокими серебряными дверьми толпились тысячи людей в белых и серых хитонах. Они рассматривали флаги, герб в виде Месяца в Солнце, а также внушительных размеров надпись:
ВЕРХОВНЫЙ СТРАСУД
Krino. Krima. Krites.
Бабушка Матильда, Чарли и Гертруда вышли из экипажа.
У входа в здание суда на высоком постаменте в виде букв "A&E" стоял высокий памятник мужчине и женщине – они держали в руках огромное яблоко.
– Надеюсь, вещи скоро прибудут, – переминалась с ноги на ногу бабушка Матильда. Секундная стрелка на часах в парке (неподалёку от здания Верховного СтраСуда) пошла на последний круг.
Посылка с вещами не появилась. Роберт Готли так и не ответил.
По дороге проехали несколько конных экипажей. Из них выскакивали, падая, люди в белых и серых хитонах.
Часы пробили четыре раза. Эхом зазвенели колокола по всему городу. Высокие серебряные двери Верховного СтраСуда со звоном и скрежетом распахнулись. Толпа направилась внутрь.
– Что делать, ба… Матильда? – спросила Гертруда. Она не знала, что страшнее: "опоздать в суд" или "успеть в суд".
– Выбора нет. Придётся ждать. Хотя в этом есть и положительный момент: посмотрите, сколько людей. Пускай они пройдут вперёд, чтобы не пришлось толкаться. Родные, не переживайте.
Вдруг на всю площадь раздался громкий крик. Неведомо откуда появилась толпа в коричневых хитонах. Толпа прорывалась к памятнику "A&E" у входа в здание суда. Её старались сдержать несколько гренадёров в красных хитонах. Толпа кричала:
– Им здесь не место! Им здесь не место!
– Расходитесь! – отвечали гренадёры. – Расходитесь!
– Их изгнали по заслугам!!
Кто-то из толпы людей в коричневых хитонах бросил в памятник камень, отбив женщине с яблоком нос.
На площадь прибыла ещё сотня человек в красных хитонах: гренадёры вмиг скрутили нарушителей.
Коричневый протест закончился так же неожиданно, как и начался.
За спиной у бабушки Матильды послышался громкий треск. Когда она обернулась, зеленоватый дым с запахом мёда успел развеяться над пакетом с воздушными шариками: голубым и розовым. В пакете лежали вещи из списка, а также короткое послание:
Поздравляю с первой повесткой!
Сэр Роберт Готли
– Ну, слава небесам! Всё! Теперь спешите! – Бабушка Матильда подгоняла внуков, передав им пакет. – Я буду в парке. Хорошо, шарики заберу. И не переживайте. Мысленно – я с вами!
Она ещё раз поцеловала Чарли и Гертруду на прощание, пожелав им "пуха и пера".
Вестибюль СтраСуда не был страшным, как ожидала Гертруда, хотя и оказался мрачно-огромным. Он мог бы вместить всю 66-ю улицу или даже половину Площади Трёх. Освещался неисчислимым множеством факелов и свечей. В стенах располагались сотни дверей. Одни – высоко от пола. К другим не было лестниц. В самум вестибюле толпились люди разных возрастов. Все откровенно галдели. Лишь некоторые были в хитонах: рядом стояла пожилая леди в бирюзовом платье и шляпе в форме рыбы, а также джентльмен – в дырявом котелке и полосатом костюме.
– Я читал и про это место в "Истории города", – сказал Чарли, не отставая от сестры. – Здание СтраСуда – первое по странности и загадочности в городе. К примеру, некоторые лестницы ведут в никуда, двери открываются в глухие стены, даже есть окна в полу! Говорят, каждый год здесь теряются люди! Многих – не находят!