- Зачем трогаешь? - прикрикнула бабушка. Но тут же заговорила ласково: - Нельзя бога трогать, сынок. Видишь, главный бог - Будда называется. Бадма дал. Говорит: "Долсон, тебе Будду даю. Никому не даю". Добрый Бадма стал. Завернул бога в шёлковый хадак. Говорит: "Долсон, чаще в дацан езди". Надо Бадме барана привезти, мёду привезти, денег.
- Бабушка, ты купила у хромого Бадмы бога? - спросил Андрейка.
- Даром Будду отдал он, - недовольно ответила бабушка.
- А зачем барана и деньги повезёшь?
- Богам. В дацане богов много. Большой каменный дом стоит. Богов в нём много. Богам много баранины надо. Много мёду надо. Денег надо. У старой Долсон всё есть. Кладовщик ругается. Трудодней много. Хлеба дали, двадцать баранов дали. Куда старой Долсон девать? Сын Арсен не берёт, богам отдавать надо. Поедешь со мной?
- Куда? - спросил Андрейка.
- В дацан поедем.
- А что там делать?
- Богам помолимся. Глаза мои аршаном лечить будем. Шибко хороший аршан. Глазам помогает. Все болезни лечит.
Андрейка сразу встрепенулся:
- Веру Андреевну лечить будем?
- Нельзя. - Бабушка тяжело вздохнула. - Учительница бурятским богам не верит, в дацан не поедет. Беда жалко Веру.
- Жалко! - подтвердил и Андрейка. Но сразу оживился: - А ты попроси аршана. Мы в котелке Вере Андреевне привезём.
- Всё знаешь! - довольно сказала бабушка. - Бадму попросим. Аршан привезём. Веру лечить будем.
Вдруг Андрейка насторожился. Издалека раздавалось: "Ку-ку! Ку-ку!.." Бабушка Долсон тоже прислушалась.
- Э, товарищ Кукушко тебя зовёт.
Андрейка выскочил из юрты и сразу увидел маму Сэсык и ветеринара. Они не спеша шли к юртам, и Андрейка отчётливо слышал весёлое: "Ку-ку! Ку-ку!.." Только тут Андрейка вспомнил всё о Лебеде-Лебеди-не и сорвался с места. Он побежал навстречу матери и дяде Куку, но позади себя услышал Няньку. Андрейка оглянулся: он велел ей караулить юрту, а она бежит с бичом в зубах.
- Н-но! - грозно прикрикнул Андрейка. - Иди на место!
И Нянька пошла. Виновато опустив голову, она вернулась к дверям юрты.
Совсем разбаловалась Нянька без Андрейки. Но ничего, он её научит.
- Ну что, дружочек? - сказал дядя Куку, когда Андрейка поравнялся с ним. - Ты уж, наверное, успел много дел сделать, а мы всё возились с твоим лебедем.
Андрейка тяжело дышал. Да и нога у него вдруг заболела. С тех пор как он сломал ногу на льду, она часто болела, и бегать он теперь уже не мог.
- И ты тоже хромаешь, - сказал участливо дядя Куку. - Это всё после неудачного катания на коньках? Теперь вас тут два инвалида будет - лебедь и ты.
Бабушка Долсон тоже шла им навстречу.
- Сайн, товарищ Кукушко! - приветствовала она ветеринара. - Однако, вылечил ты лебедя, нет ли? - спросила она по-русски.
- Сайн, Долсон Доржиевна! - ответил Кукушке и пожал ей руку. - Я хоть и давно лечу разную скотину и птицу, но не всё сразу вылечишь. Вот, смотрите, что у него в крыле было. - И с этими словами он протянул бабушке Долсон что-то в марле.
Бабушка трясущимися руками развернула марлю и скорбно закачала головой. Андрейке видны были на марле пятна крови.
- Какой-то подлец самодельной картечью стреляет, - сказал Кукушко. - Видите, тут рубленый кусочек свинца и бронзовый шарик. Только никак не пойму, что это такое.
- Ай-я-я! - Бабушка качала головой и вытирала рукой слезящиеся глаза. - Худой человек стрелял!
- Да уж куда хуже, - пробасил ветеринар. - Такая птица красивая, прямо царь-птица! Не знаю, сможет ли она теперь летать…
- Худой человек! - повторила бабушка.
Поздно вечером отец пригнал отару. Он ни за что не согласился отпустить Кукушко и оставил его ночевать. На такой случай в юрте была раскладная кровать.
Бабушка Долсон объявила, что забирает Андрейку в свою юрту. Отец сам перенёс Андрейкину кровать и постель.
Ветеринар сидел около маленького столика на скамейке, мама Сэсык всё уговаривала его:
- Всегда мало ешь, товарищ Кукушко. Хворый ты, что ли?
- Здоровый, здоровый! - смеялся ветеринар. - А вот к вам в юрту попадёшь и заболеешь. Ведь у вас если меньше барана съел, всё мало считается.
- Ешь, ешь, не обижай хозяйку! - сказал отец.
- Ешь, дядя Куку! - попросил Андрейка и затолкал себе в рот большой кусок баранины.
- Ну что с тобой поделаешь, дружочек, - расхохотался ветеринар, - мне от тебя отставать никак нельзя!
Когда кончили ужинать, отец взял у ветеринара марлю и, поднеся её к лампе, долго рассматривал и вертел в пальцах кусочек свинца и медный шарик. Андрейке тоже хотелось подержать их в руках, но отец не заметил этого.
- Вот что, Альберт Изосимович, - сказал отец, - ты оставь их мне. На память оставь. Я искать буду, кто это бьёт у нас в степи лебедей. - Отец почему-то посмотрел На бабушку Долсон, которая уже поднялась из-за стола и стояла у двери юрты. - Мать, ты видела - я с фронта привёз пули, осколки привёз? Мне доктор в госпитале дал. Сказал: "Храни, товарищ Нимаев, может, найдёшь, кто стрелял в тебя". Война большая. Разве найдёшь? А тут степь, тут я хозяин. Я найду. Тут, мать, я найду.
- Найди, Арсалан! - сказала бабушка Долсон.
Она очень редко звала отца этим именем.
- Такого человека судить надо. Правда, мать?
- Судить надо, Арсалан, - согласилась бабушка Долсон.
- Это худой человек. Волк! - сказал отец.
- Худой человек, - согласилась бабушка.
Она подошла к Андрейке, взяла его за руку и пошла из юрты. Около самых дверей она обернулась и сказала:
- Найди его, Арсалан. Сама судить буду.
Андрейка едет в дацан
Лебедь-Лебедин долго не брал пищи и не пил воды. Жалко было смотреть на его крыло. Все перья посредине крыла дядя Куку выстриг, и была видна кожа, вымазанная йодом.
Когда Андрейка первый раз появился в загородке кошары, Лебедь-Лебедин попытался встать на свою здоровую лапу - и тут же упал. Он угрожающе открыл клюв, готовясь защищаться. Андрейка сменил в миске воду и поставил почти под самый нос птице приготовленную мамой Сэсык еду.
Лебедь-Лебедин даже не взглянул на всё это. Андрейка думал, что Лебедь-Лебедин умрёт с голоду.
Вот почему он так обрадовался, когда бабка Долсон сказала, что едет в дацан и берёт с собой его, Андрейку. Ведь из дацана можно привезти аршан, который лечит все болезни. Бабушка Долсон будет лечить им глаза, Андрейка же даст аршан Лебедю-Лебедину. У него сразу заживут крыло и лапа, он начнёт есть и пить.
Утром отец и мать угнали в степь отару, а бабушка стала собираться в дорогу. Она не сказала отцу с матерью, что возьмёт с собой Андрейку: они не разрешили бы.
Как ни уважал свою мать Арсен Нимаев, как ни слушалась и ни любила бабку Долсон мама Сэсык, но Андрейку в дацан они не отпустили бы. Это хорошо понимала не только старая Долсон, но и её внук Андрейка.
Несколько своих овец бабка в последнее время держала в загоне, подкармливала их сеном и не отпускала с отарой. Она отобрала трёх самых жирных овец, прикрепила к сёдлам Сивого и Рыжика бидоны с мёдом и маслом, и богомольцы тронулись в путь.
Нянька осталась сторожить юрты, а Катька вела за собой овец.
Степь сегодня ещё больше позеленела. Лошади шли бодро, бляхи позванивали о бидоны, и вся степь пришёптывала, присвистывала: "С-с-свись… С-сви-с-с-тим… тим… чим… Вес-с-с… Вес-село… л-ло-ло-ло…" Только надо прислушаться получше, и можно разобрать: "Свистим весело!"
Катька и овцы идут впереди, бабушка Долсон и Андрейка подгоняют овец бичами. Бабушка держит в зубах трубку, и, хотя бабушка ничего не говорит, Андрейка понимает, что ей тоже весело.
Бабка вынимает изо рта трубку и говорит:
- Пошто Дулма не едет к тебе? Совсем забыла ездить Дулма. В дацан бы взяли её.
Андрейка вспоминает, что. в самом деле Дулма ни разу ещё не приезжала к нему с тех пор, как он вернулся из школы.
Андрейка поднимает голову и вдруг видит в небе косяк гусей. Они летят длинной цепочкой мимо низкого облачка. Они гогочут, и откуда-то им отвечает нескончаемое гоготание. От облачка на гусей падает тень, они один за другим пролетают её.
Бабушка Долсон и Андрейка подгоняют овец бичами.
- Бабушка, смотри, смотри, гу-уси! - кричит Андрейка.
Бабка Долсон, не поднимая головы, говорит:
- Вижу. Солнце совсем встало. Проспал вожак. Слышишь, на Чёрном озере гуси кричат? Ночевали там гуси. Теперь полетят.
Андрейка оглянулся в ту сторону, где было Чёрное озеро: и правда, оттуда поднимались стаи гусей, и розовые от солнца птицы летели друг за другом, сразу вытягиваясь в цепочку.
Бабка Долсон плохо видела, но слышала она очень хорошо.
Катька бежала вперёд, как будто бы лучше всех знала дорогу в дацан. Овцы доверчиво шли за ней. Им некогда было останавливаться и оглядываться: то и дело сзади пронзительно свистели бичи.
Знаете ли вы, что такое бич в умелых руках чабана? Вы, может быть, думаете, что он им бьёт овец? Нет-нет, не думайте так. Посмотрели бы вы, как извивается бич в руках Арсена Нимаева! Да и у бабки Долсон он поёт свою песню: ж-ж-иг, жж-и-иг! Ж-ж-ж-ж-ж-ж-и-иг!.. На что овцы глупы, а и они понимают: "Иди вперёд! Не отбивайся! Не глазей по сторонам!"
Андрейкин бич овцы тоже понимают, но он короче бабкиного, и поэтому песня у него короткая, да и на песню не похожа: чик-чик!..
Что видит сейчас Андрейка? Вот стоят три берёзы. Они ещё не распустили зелёных листьев, но все их ветки в красных, синих, розовых, голубых, оранжевых, жёлтых лоскутках. Бабка Долсон подъезжает к берёзам, вынимает из кармана дэгыла сатиновые красные лоскутки и привязывает их к веткам. Она даёт и Андрейке несколько кусочков материи, и он старается достать повыше, чтобы прицепить их. Ему очень нравятся эти берёзы: они чем-то похожи на новогоднюю школьную ёлку.
Стоят берёзы круглый год в степи, и ветерок раздувает на них весёлые лоскутки. Поднимется злой ветер, закачаются берёзы, полетят лоскутки. Но всё равно берёзы эти стоят, распускаются на них весной листья. Пройдёт здесь жарким днём чабан с отарой овец, остановится у трёх берёз, полежит у них в тени и в благодарность оставит на ветках свои лоскутки. Так что никогда берёзы не бывают голые.
Андрейка долго ещё оглядывается на берёзы. Они машут ему на прощание всеми своими ветками, и огоньками сверкают на солнце подарки чабанов.
А вот вдруг перед Рыжиком выскочила лиса и помчалась с такой быстротой, что у Андрейки зарябило в глазах. Эх, нет ещё у него ружья, а то бы несдобровать хитрой лисе-воровке! Хотя Андрейка тут же успокоился: весной лисья шкурка никуда не годится, из неё малахай не сошьёшь. Мало того, что линяет - она похожа на пыльную прошлогоднюю траву. Отбежала лиса на сопку, остановилась и нахально смотрит на Андрейку. Бабка Долсон говорит:
- Скоро большой вырастешь. Ружьё тебе дам. Лису добудешь. Малахай тебе шить буду.
Андрейка знает, что из ружья стрелял дядя Андрей. Лучше всех в степи стрелял. У ружья два ствола. Оно лежит в чехле на самом дне сундука в юрте бабки Долсон. Только один раз в году мог видеть это ружьё Андрейка. В этот день, где бы ни кочевала бабка Долсон, к ней обязательно приезжал Андрейкин отец, а вместе с ним Андрейка. Они вспоминали дядю Андрея. И каждый раз отец и бабка Долсон рассказывали о нём что-нибудь новое: и как он спас отару от степного пожара, и как лучше всех стрелял из лука - на празднике сурхарбане седые старики пели ему песню почёта, и как обогнал на скачках всех джигитов в аймаке, и как никто не мог перепеть и переплясать его на ёхоре и как он убил пять волков, напавших ночью на oтapy, и получил за это от колхоза в подарок бескурковое ружьё.
Каждый раз отец доставал из сундука это ружьё, чистил его, показывал Андрейке светлые стволы. Бабка говорила:
"Скорей расти большой. Много волков бить будешь".
Волки и лисы рыскали по степи. Волки по ночам забирались в хотоны и уносили овец. Лисы воровали кур с колхозной птицефермы. Они никого не боялись.
Скорей бы уж вырос Андрейка!
Хромой Бадма
Весело ехать по степи. То поднимешься на сопку, то спустишься в падь. То увидишь, как пробежал суслик. То стоит столбиком тарбаган. То прямо из-под копыт лошади выскочит мышь. То в небе пролетит быстрый самолёт и оставит позади себя белый хвост. Только успевай поворачивать голову.
А тут вдали показался дацан.
Что это дацан, Андрейка догадался сразу. Ведь бабка ему не однажды рассказывала, что за белой каменной стеной стоит большой дом под золотой крышей. В доме живут золотые боги. Это и есть дацан. Сюда едут бабка Долсон и Андрейка молиться богам. Только о том, что едет Андрейка, не должен знать никто. Андрейка будет просить у богов, чтобы они вылечили Лебедя-Лебедина. И чтобы стала здоровой учительница Вера Андреевна. За это боги получат трёх овец, мёд и масло.
Чем ближе подъезжал Андрейка к дацану, тем сильнее верил, что в таком красивом доме должны жить настоящие боги. И, конечно, они тут же съедят не только мёд и масло, но и живых овец. Это только в юрте бабки Долсон живут такие боги, которые ничего не едят.
Бабка Долсон слезла с Сивого, опустилась на колени и, что-то приговаривая, стала кланяться до самой земли.
Андрейка приказал Рыжику лечь, сошёл на землю, опустился на колени рядом с бабкой Долсон и стал стукаться головой о землю.
Бабка увидела это, и её губы зашептали быстрее. Андрейка не отставал от бабки: сколько раз она кланялась, столько и он. Не зная, о чём она шепчет, он тоже беззвучно шевелил губами. Так всегда о чём-то просила богов бабка Долсон.
Помолившись, бабка Долсон и Андрейка снова сели на лошадей и скоро подъехали к каменной ограде дацана. Тут уже толпилось немало народу. У коновязи стояли лошади, запряжённые в телеги и под сёдлами.
От ворот дацана, прихрамывая, к бабке Долсон быстро шёл толстый человек с круглым приветливым лицом. Глаза у него заплыли, их совсем не видно. Это и был старик Бадма. Он поздоровался с бабкой Долсон, помог ей сойти на землю. Потом протянул руки и Андрейке, но опоздал: тот уже слез сам.
- Удалой внук у тебя, Долсон, - сказал хромой Бадма.
- Беда удалой, - довольно проговорила бабка и стала отвязывать от сёдел бидоны. - Овец пригнала. Мёд привезла. Масло привезла. Забирайте, ламбагай.
- Боги не забудут твою щедрость, Долсон, - сказал Бадма ласково, и Андрейка увидел, как приоткрылись его веки и блеснули чёрные глаза.
Бадма забрал бидоны, унёс их в ворота и снова вернулся. Он смотрел на бабку своими толстыми веками, но вдруг повернулся к Катьке и схватил её за рога. Андрейка не успел опомниться, как Бадма повалил Катьку, скрутил ей поясом ноги и, подняв на плечо, понёс её к воротам. Катька так жалобно заблеяла, что Андрейка не своим голосом закричал:
- Это моя Катька!
- Ламбагай, вы пошто Катьку взяли? - крикнула бабка Долсон, но Бадма ничего не услышал.
Катька, надрываясь, орала и пыталась вырваться из сильных рук Бадмы. Андрейка бросился бежать, обогнал хромого Бадму, остановился перед ним и, сверкая глазами, опять закричал:
- Это моя Катька!
Бадма от неожиданности остановился, Катька рванулась и упала на землю. Бадма прижал её коленом и не отпускал. Бабка Долсон, запыхавшись, подошла и сказала:
- Ламбагай, пошто так делаете? Коза Андрейкина. Овец я привезла. Овец забирайте. Козу отпускайте.
Бадма неохотно развязал Катькины ноги, и она убежала к Рыжику.
- Я думал, ты и козу приносишь в жертву богам, - сказал Бадма.
- Не моя коза. Андрейка вырастил козу. Берите овец, ламбагай.
Бадма пошёл к овцам, но они побежали за Катькой.
- Позови Катьку, сынок, - попросила бабка Долсон.
Андрей позвал:
- Катька, Катька! Иди ко мне, Катька!
Услышав голос Андрейки, коза повернула обратно, а за ней и овцы. Катька прижималась к Андрейкиной ноге, бока её тяжело поднимались и опускались.
Бадма погнал овец в ворота. Андрейка прижал к себе Катькину голову, гладил её лоб между рогами, а сам всё смотрел на ворота дацана. Оттуда снова вышел Бадма.
- Пойдём, Долсон, в дацан, - пригласил он.
- Пойдём, сынок, - позвала бабка.
Андрейка ещё крепче прижал к себе голову Катьки и сказал:
- Не хочу, здесь буду.
Конечно, Андрейка не мог оставить Катьку. Он боялся, что Бадма заберёт её. А Бадма и в самом деле поглядывал на Катьку своими толстыми веками и чему-то улыбался.
- Ладно, оставайся, - сказала бабка. - Бич вот возьми мой.
Хромой Бадма и бабка Долсон скрылись за воротами. Андрейка огляделся вокруг и увидел, что подошла чёрная легковая машина. Из неё вышел незнакомый молодой бурят и, открыв заднюю дверцу машины, помог сойти старой женщине. Потом он подал ей небольшой бидон и белый узелок. Андрейка во все глаза смотрел на чёрную длинную машину. Она была красивее "Победы", и, что совсем замечательно, на её радиаторе был прикреплён скачущий олень.
Андрейка и не заметил, как подошёл к машине. Он всё смотрел на оленя.
Катька не отходила от Андрейки ни на шаг. И вдруг, как из-под земли, рядом с ним появился хромой Бадма.
Его толстые веки поднялись, и на какое-то мгновение блеснули глаза.
Андрейке стало страшно. Он ждал, что вот сейчас протянутся руки этого толстого хромого старика и схватят Катьку. Но Бадма смотрел на чёрную машину. Он подошёл к молодому буряту, спрятал свои глаза за толстыми веками и низко поклонился.
- Мать свою привёз, - нетерпеливо сказал молодой бурят.
- Спасибо, что не забываешь дацан. - Бадма ещё раз низко поклонился.
- Это ей спасибо говорите: она не забывает. - Бурят показал на старую женщину. - Она богам молится. Что с ней сделаешь! - Он махнул рукой и отошёл в сторону.
Старая женщина поклонилась Бадме, протянула ему бидон и свёрток. Бадма взвесил их в руках, посмотрел на машину, словно ожидая чего-то ещё, и, волоча ногу, побрёл к воротам. Старая женщина пошла за ним.
- Ну, а ты что здесь делаешь? (Андрейка оглянулся и увидел рядом с собой молодого бурята.) Я хоть из-за упрямой матери страдаю. Пристала, плачет: вези в дацан, и всё тут. Ну, а ты что? - повторил молодой бурят.
Он стоял перед Андрейкой в кожаном пальто, широкоплечий, с весёлыми хитроватыми глазами, такой знакомый, будто Андрейка знал его давным-давно.
- Я бабку Долсон привёз, - сказал Андрейка.
- Вот оно что! - удивился молодой бурят. - Выходит, мы с тобой товарищи по несчастью. На чём же ты привёз свою Долсон?
- Вон Рыжик и Сивый стоят. - Андрейка показал на коновязь.
- Понятно. А как же тебя звать?
- Андрей Нимаев.
- Та-ак. А отца как звать?
- Арсен Нимаев.
- Вот оно что! Давай-ка, товарищ Нимаев, познакомимся. Меня звать Чимит Балдонов. Я чабан из колхоза "Забайкальский партизан". Мы с твоим отцом знаем друг друга. Передашь ему от меня привет.
Андрейка крепко пожал руку своего нового знакомого.
- А машина чья? - спросил Андрейка.
- Моя. "Волга" называется. Недавно купил.