- Я не говорю, что ты врешь! Но… Иногда лучше немного придумать и поиграть, чтобы спрятаться от того, что было по правде.
- Но я их видел!..
Он их правда видел. Эти глаза.
Рука быстро цапнула фотокарточку. Глаза распахнулись. Поздно. Глаза посмотрели вверх. Видимо, Тумбе в лицо. Они были уже совершенно проснувшиеся. Холодные, бдительные, пронзительные.
Шурка услышал, как Тумба тихонько запела.
Как не похожи были эти звуки на ее обычный носорожий рев!
Она пела колыбельную.
"A-а, а-а…" - баюкал ее голос. Он был немного испуганный. Как будто Тумба баюкала ядовитую кобру.
Глаза опять подернулись сонной дымкой. Несколько секунд Шурка видел борьбу: злой беспощадный взгляд то выныривал на поверхность, то подергивался сонной пеленой. Наконец глаза пропали.
Тумба еще немного постояла, напевая свое "а-а, а-а…". Помолчала. И на цыпочках отошла. Пискнул под ее могучим телом стул. Захлопнулась, проглотив таинственную фотографию, книга. Тишина казалась бесконечной. А потом будто опять самолет начал безуспешно запускать мотор: "гррр-р-р-р-р", пауза, "гррр-р-р-р-р", пауза, "гррр-р-р-р-р"…
Шурка бесшумно скользнул из-за угла. Прокрался мимо. Тихо взял ключ, медленно опустил его в карман.
Он не выдержал - бесшумно открыл книгу. Вот она, девушка в шляпе. Сунул фотографию за пазуху. Надзирательница всхрапнула.
Шурка быстро шагнул из светлого круга в темноту. Замер. Всё было спокойно. Держась поближе к стене, он на цыпочках побежал по коридору.
"Что я делаю!" - ужаснулся Шурка. Вернуться в спальню, пока не поздно! Но знал: теперь поздно.
В квадрате серого лунного света он заметил тень. Крыса. Она тоже его заметила. Встала на задние лапки и принюхалась. Луна превратила ее усы в серебристый ореол.
"Вежливость творит чудеса", - вспомнил Шурка Танин голос.
- Уважаемая Крыса, не уделите ли вы мне немного своего драгоценного времени?
Крыса зафыркала, затряслась, качаясь из стороны в сторону. Она смеялась.
- Драгоценное? Очень мило. - Она облизнула лапку и провела по усам. - Но комплиментами сыт не будешь.
- У меня ничего нет, - честно ответил Шурка.
- Знаю, - ответила Крыса. - Здесь я знаю всё. Я знаю даже больше, чем они. Тшшш… Они тут повсюду.
- Уважаемая Крыса, - тихо-тихо прошептал он. - У меня есть только вот этот ключ. - Шурка поднял его повыше. - Может быть, он от кладовки? А в кладовке крупа, масло и много всего другого.
- С чего это ты такой добренький?
- Выведите меня отсюда.
- Куда? - искренне поразилась Крыса.
- Туда, - махнул рукой Шурка.
- Зачем? - усы у Крысы вздрогнули. Этого она понять не могла. - Чем тебе тут-то плохо? Накормлены, одеты.
Шурка промолчал: отвечать правду было бы невежливо - все-таки Крыса здесь жила.
Она увлеченно продолжала:
- Крыша над головой есть. На машинке шить учат. Сиди да радуйся. О тебе позаботились. Ни о чем не надо думать.
- Позаботились! - воскликнул Шурка. - Позаботились?!
- Тшшш, - вскинулась Крыса. Замерла, водя только ушами и усами.
Но стена была глуха и слепа.
- Мне вот никто не подаст хлеба на тарелочке, - с чувством произнесла Крыса.
- Помогите, - повторил Шурка.
- Дурак. От счастья бегаешь. - Она вздохнула. Но в глазах ее уже горел жадный огонек. - Ладно, давай ключ.
Крыса попробовала ключ на зуб.
- Может, он действительно от кладовки. А если и не от кладовки - неважно: там всё равно найдется чем поживиться. Мы, крысы, можем грызть всё. Идем!
И Крыса, волнисто изгибаясь, побежала в темноту. Шурка едва за ней поспевал.
Они миновали гардероб. На одинаковых вешалках висела одинаковая одежда.
Шурка на ходу сдернул пальто. Не примериваясь, схватил какую-то шапку. В другую руку - ботинки. Сунул в карман рукавицы.
Коридор тянулся, как черный туннель.
Вдруг у очередного угла Крыса запнулась. Шурка едва не наступил на нее.
Показала лапкой.
В сером лунном свете Шурка увидел, что из стены торчат два овальных листка, похожих на листки фикуса. Уши.
Он сглотнул.
Крыса лапкой провела себе по горлу, подняла скрещенные лапки перед мордочкой: мол, всё, конец, стоп.
Шурка, не дыша, вынул из кармана рукавицу. Обошел Крысу. Медленно, как под водой, размахнулся и пустил рукавицу по полу. Она, шурша, заскользила прочь. Уши прянули, повернулись на шум. А Шурка и Крыса на цыпочках бросились в противоположную сторону.
- Повезло, - шепнула Крыса, когда они удалились на безопасное расстояние.
Наконец у какой-то двери Крыса остановилась.
Шурка воспользовался передышкой. Стал надевать ботинки.
- Эй ты, дурак, - нетерпеливо приказала Крыса. - А отпирать кто будет?
- Так ключ же у вас.
- Дурак! Я не дотянусь.
Шурка взял у нее ключ. Повернул в замочной скважине. Дверь распахнулась.
Шурка от изумления разжал пальцы. Глаза уперлись в густой белесо-серый туман. Он медленно струился, завивался, как молоко, которым капнули в чай.
Крысе наконец удалось подпрыгнуть так высоко, что она повисла на ушке ключа, и они вместе упали на пол: звякнул ключ, шмякнулась Крыса.
В Ленинграде туманы не были редкостью. Но такого Шурка еще не видел. Ему стало не по себе.
- А то могу отвести в спальню, если передумал, - предложила Крыса.
Шурка помотал головой.
Крыса продела лапу в ушко ключа.
- Ну как знаешь. Если человек дурак - я бессильна.
- А где найти Ворона?
- Дурак.
- Да что вы обзываетесь всё время! - возмутился Шурка. - Лучше бы объяснили, как пройти.
- Тебя найдут.
Туман впереди казался плотным, как суфле. Будто проход в нем нужно было вычерпывать ложкой.
- Только вперед. И ничего не бояться.
- А кто меня будет пугать? - Шурка изо всех сил вглядывался в туман, но не видел ничего и никого.
Дверь позади негромко стукнула.
Шурка обернулся. Но дверь уже заволокло туманом.
Он немного постоял. Потом вытянул перед собой руки, чтобы не наткнуться на внезапное препятствие. И осторожно пошел. Поначалу медленно, потом быстрее. Потом побежал: вперед.
Глава 8
В тумане не было ни конца, ни края. Шурка быстро потерял чувство времени. Он не знал, как долго он шел, вытянув руки вперед и напрасно тараща глаза в белесый сырой воздух. Под ногами твердо стучал асфальт.
Постепенно над головой появились мутные голубоватые огни. В тумане они казались косматыми. Вскоре эти огни стали видны далеко вперед. Туман был уже не таким густым. По обе стороны потянулись темные громады домов. Где-то поодаль слышался негромкий плеск: река? В домах иногда одиноко светилось какое-нибудь окно, и Шурка, сам не зная почему, пригибался и трусил вдоль стен.
Погони не было.
Шурка понял, что бредет по набережной. Только он ее не узнавал. Дома зябко дремали в предутренней мгле. На деревьях Шурка увидел сморщившиеся бурые комочки. "Осень! - изумился он. - Сколько же я пробыл у Ворона?" Когда в последний раз он видел деревья, они дрожали на мартовском сквознячке. Значит, с тех пор успели вылезти почки, потом распустились листья, прожили лето и облетели. А казалось, прошла неделя, ну, может, две. А что если на самом деле прошел год? Два? Три?
"А вдруг мне уже все десять?"
Шурка даже зажмурился от ужаса.
Клочки тумана теперь уже лежали только в углублениях. С неба глядела большая луна. За гранитным парапетом тяжко плюхало, мерцали блики. Вдали, за тяжелым плеском воды, Шурка разглядел тусклый золотистый шпиль, по которому Луна провела светлую полосу.
Петропавловская крепость! Шурка обрадовался ей как другу. Оттуда до тетиного дома рукой подать. А там они вместе сядут за стол и разберутся, что делать дальше. Шурка радостно припустил, вглядываясь, не покажется ли в тумане мост на другой берег.
Но странное дело - шпиль не приближался, а удалялся.
Шурка припустил быстрее. Шпиль сделался совсем крошечным. Как будто смотришь в бинокль с обратной стороны. А набережная - та же самая.
"Что за ерунда? Чем быстрее я бегу, тем дальше оказываюсь", - сказал себе Шурка.
Впереди вынырнула сгорбленная фигура в пальто и рукавицах. А поодаль еще и еще.
- Эй! - крикнул Шурка.
Одна женщина обернулась.
- Тише, - испуганно шепнула она. - Ты зачем, мальчик?
- Я ищу… - начал Шурка.
- Тише! - шепотом воскликнула она. - Я поняла. Я знаю, что ты ищешь. Только не кричи. Иди, вон там женщина, видишь? С портфелем. Туда… - Она махнула рукой в сторону реки.
Шурка ничего не понял. Но подошел к женщине с портфелем. Та стояла, облокотившись спиной на парапет.
- Извините, - начал Шурка.
Женщина медленно повернулась. Бросила на него усталый взгляд. Покачала головой. Сняв рукавицу ("И эта в рукавицах!") и подув на пальцы, вынула из портфеля потрепанную тетрадку, заложенную карандашиком. Что-то вписала.
- Твой номер - пятьсот восемнадцатый.
Голос у нее был какой-то замороженный.
"Куда? Какой еще номер?" - хотел завопить Шурка.
Женщина схватила Шуркину ладонь и, больно нажимая химическим карандашом, вывела на ней крупные фиолетовые цифры - 5,1 и 8.
- Вы что? - сердито заорал Шурка. Получилось тоненько и жалобно.
- Иди-иди, - махнула на него женщина с портфелем. - Не стой здесь.
Из-за спины подошла еще женщина.
- Иди сюда, мальчик. За мной.
Шурка подошел. Они свернули с набережной. Женщина медленно потопала к высоким домам, они прямо и ровно выступали из тумана.
"Почему вы осенью в рукавицах ходите?" - так и вертелось у него на языке.
Все спали, нигде не горел свет. Только в одном доме светились все окна сразу. Дом был высоким, черным, неуклюжим.
- А у меня вот сына арестовали. Пришла спросить… И еду вот ему несу передать, - сообщила женщина, приподняв корзинку. - Говорят, шпион. А он никакого иностранного языка даже не знает.
"Мама шпиона!" - перепугался Шурка.
- Мои мама и папа ни в чем не виноваты.
Шурка особенно выделил слово "мои".
- Если не виноваты, значит, там во всем разберутся, - устало согласилась она, показав подбородком на светящиеся окна: они слегка расплывались в тумане.
Значит, этот высокий черный дом - гнездо Ворона?
Они постояли и посмотрели на окна. Иногда за ними мелькала тень.
- Нельзя подходить ближе. Они не любят, когда подходят ночью.
- Кто "они"?
- Будем ходить и делать вид, что гуляем.
Она со вздохом снова подняла корзину.
Шурка предложил бы помочь. Но ведь ее сын был шпионом. Мало ли что…
Женщина медленно пошла по тротуару.
Шурка расстегнул пальтишко. Со всех сторон в темноте колыхались и зыбились тени. Они уплотнялись, и уже было видно, что это человеческие фигуры в пальто, толстых шарфах и шапках.
Только и слышалось:
- Какой у вас номер?
- А у вас?
- Есть кто после пятидесяти?
- После трехсот?
- Сотые где?
- Двухсотые, отзовитесь!
Тихие голоса теперь шелестели со всех сторон. Серые укутанные фигуры выныривали из темноты. Да сколько же их тут! Шурке стало страшно.
Они постепенно вставали друг за другом. Мамы шпионов. Сестры шпионов. Жены шпионов. Сестры врагов. Мамы диверсантов. Жены вредителей. Значит, злодеи скрывали тайну даже от своих родных? Пока их не арестовали и всё не открылось…
На лицах женщин Шурка не видел злобы. Только усталость и печаль.
Сколько горя злодеи причинили своим собственным родным.
И вдруг он подумал: а мама и папа? Что если они не всё ему рассказывали? Что если не всё он о них знал?
Шурке показалось, мороз сковал его изнутри. Дышать стало трудно.
А женщины всё шли, вставали друг за другом.
- Какой у вас номер?
- А у вас?
…Ведь могло такое быть? Могло?
Как все родители, они иногда уходили по вечерам. Куда? Много ли дети вообще знают про своих мам и пап?
- А у тебя, мальчик? Какой номер? - к Шурке подошла старуха в толстом сером пальто. Зубами стащив перчатку, она протянула свою костлявую лапку. На ладони стоял трехзначный номер.
Поодаль, обняв за ногу мать, стоял ребенок, обвязанный крест-накрест теплой шалью. Он походил на сверток. И равнодушно смотрел на Шурку.
- Какой? Ты что, не знаешь цифр? - всё допытывалась старуха.
- Мальчик, покажи свой номер, - стали подсказывать из очереди.
Шурка слова не мог вымолвить. Малыш смотрел на него круглыми глазами.
"Бобка… Бобка тоже шпион? Чушь собачья! Этот малыш и говорить-то не умеет. Но Бобка тоже пропал…" Мысли Шурки скакали и сталкивались.
Он покачнулся. Его подхватили.
Сверив ладони, показали его место: за теткой в клетчатом пальто и перед старухой с бородавкой на длинном носу. Спины, спины, спины…
Стоять Шурке быстро наскучило. Он совсем задубел от неподвижности и холода. "Так вот зачем им всем рукавицы! - догадался он. - Они стоят здесь каждую ночь". Люди переминались с ноги на ногу, убеждая себя, что очередь потихоньку движется. Но только сбивались плотнее и огрызались сердитее.
- Не напирайте!
- Поосторожней!
У Ворона еще не открывали.
Шурка заскучал.
Поодаль очередь изгибалась очередной петлей. Взрослые вытягивали шеи в сторону дома.
Шурка увидел девочку в вязаной шапочке. Она была примерно его роста.
В отличие от других мальчишек, Шурка девчонок не презирал и не боялся. Ведь у него была Таня. Он знал, как с ними дружить. Но сейчас у него не было ничего, чтобы начать разговор. Ни стеклянных шариков, ни мяча, ни велосипеда. Почти ничего! Он вспомнил о фотографии. Девчонкам нравятся принцессы. Дама в шляпе выглядела как в сказке: таких на улицах не увидишь.
Шурка задрал локоть и сунул руку за пазуху. Поежился от холода. Нащупал твердый край. Переложил карточку в карман. От тепла его тела она и сама была теплой.
- Девочка, хочешь поиграть? - вежливо спросил Шурка.
Девочка посмотрела на него, но ничего не сказала. Возможно, у нее просто не было брата, а дворовых мальчишек она боялась. Шурка не обиделся: у него же на лбу не написано, что он пришел с миром.
- У меня есть карточка. Хочешь посмотреть?
Девочка сделала несколько шагов.
Шурка протянул фотографию. Она вытянула шею и скосила глаза, разглядывая диковинную шляпу.
Вдруг тощая женщина в шарфе рванула ее за руку к себе. Лицо женщины исказилось. Она глянула на Шурку с отвращением и злобой, как на ядовитое насекомое.
- Ты что? - кричала тощая женщина на свою дочь. - Очумела? - Голос ее упал до шепота. Превратился в шипение. - Тут шпионы одни стоят. Поняла? Враги народа. Поняла? - На каждое "Поняла?" она встряхивала дочь за руку так, что девочку мотало. - Хочешь, чтоб и на тебя подумали?
- Сама вы такая, - буркнул Шурка.
- Что ты сказал? - прошипела женщина. Но голос повышать не стала.
Девочка испуганно смотрела на Шурку. Ее страх задел Шурку сильнее, чем брань.
Он засунул карточку в кепку, под козырек. Втиснулся обратно между клетчатым пальто и старухой с бородавкой. На душе было гадко. Клетчатый узор виделся ему какой-то решеткой.
"Какой же я шпион? - думал Шурка. - Я же не шпион".
Мысли опять забегали, застучали. Шурка лихорадочно соображал. Он чувствовал, что вот-вот поймет что-то важное, но не успевал за собственными мыслями. "Она думает, что я шпион. Я думаю, что она шпионка. И мы все думаем друг на друга".
Вдруг его толкнули сзади. Стиснули спереди. По всей очереди пробежала нетерпеливая волна. Все вытянули шеи.
Там, впереди, открылось в стене маленькое полукруглое окошко. Как маленький ротик. Взрослым приходилось сгибаться пополам, чтобы задать в него свой вопрос. Оно, должно быть, для детей, подумал Шурка: окошко было как раз на уровне его глаз. Странно…
Но и эту мысль не успел додумать.
- Шпионка! - завопила какая-то женщина. - Лезет без очереди!
Пыхтение, возня. Похоже, там тузили друг дружку.
- Мне только про мужа узнать!
- Вредительница!
- Стой как все!
- Мне стоять не надо! Мой муж не шпион! Он ни в чем не виноват!
- А ну не лезь, я сказала!
Послышался треск раздираемой ткани.
Очередь жадно вытянула шеи. Но женщин быстро разняли.
Та, что попыталась пролезть вперед, теперь печально брела вдоль очереди. В руке у нее была корзинка. Шапочка сбилась. Воротник на пальто был наполовину оторван. Она плакала. Люди отворачивались.
- Я это так не оставлю! - выкрикнула женщина с корзинкой; полуоторванный воротник придавал ее жалкой фигуре залихватский вид. - Мой муж не шпион. Его взяли по ошибке.
Шурка подпрыгнул. Что? Ошибка? Значит, ошибки все-таки бывают?!
- Я письмо написала! Товарищу Ворону лично в руки! Граждане, миленькие, ну пустите меня, - умоляла женщина.
У Шурки вспотели ладони. Письмо? Письмо Ворону! Вот что надо делать! Конечно! Ведь его мама и папа тоже ни в чем не виноваты.
Всё сразу стало просто. Ошибка. Конечно!
- Пиши-пиши, - шипели женщине вслед. - Валяй. В конец очереди. Барыня какая нашлась.
Шурка затрепетал. Рванулся, чтобы догнать ту женщину. Но его стиснуло спереди. Стиснуло сзади. Шурка запыхтел, уперся обеими ладонями в толстое колючее пальто впереди себя. Оно стояло стеной.
Женщина с оборванным воротником удалялась.
Шурка толкнул пальто впереди, толкнул пальто позади себя, выдрался из очереди.
- Куда? Место потеряешь! - завопили ему вслед.
Он подбежал к женщине. Забежал вперед. К носу она прижимала скомканный платочек в красных пятнах. Видно, ей попало в драке.
- Что, можно письмо написать? - задыхаясь, спросил он.
Та шмыгнула.
- А тебе чего? - сердито ответила она в нос.
- Моих маму и папу тоже… по ошибке.
Женщина угрюмо посмотрела на него.
- Честное слово! Они не шпионы! Это ошибка!
Она шла, глядя себе под ноги.
Шурка не отставал.
- Пожалуйста!
Женщина резко остановилась.
- Тетенька, как написать письмо?
Женщина вытерла глаза. Еще раз промокнула нос. Сунула комочек платка в карман. Глубоко вздохнула.
- Тетенька! Будьте так любезны!
Она пошарила в сумке, выудила по очереди листок, конверт, карандаш. Опять щелкнула замочком и протянула Шурке листок и карандаш.
Он замялся.
- Понимаете, у меня такой почерк плохой. А вдруг кляксу посажу? А дело ведь нешуточное! - принялся объяснять он, чувствуя, как лицу становится горячо.
Сейчас как отпрыгнет и заорет: "Писать не умеет, а туда же - письма писать лезет!"
Но женщина только вздохнула:
- Говори, что писать.
Плотно прижала листок к своей твердой сумочке и занесла карандаш.
Какая милая, радостно думал Шурка. Как хорошо. Скоро всё уладится.
- Ваш муж тоже скоро будет дома! - уверенно пообещал он ей. - Он же ни в чем не виноват, а невиноватых в тюрьму не сажают. Пишите: "Товарищ Ворон!"