Я подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Музыка стала громче.
Я не знал, стоит ли мне спускаться вниз.
Может быть, женщина-призрак исчезнет, как только я загляну в гостиную?
Или покажется мне, как в тот раз?
Я не был уверен, стоит мне или нет увидеть ее снова.
Но одно я знал точно: мне очень не хочется, чтобы она опять расплылась на моих глазах, чтобы ее лицо превратилось в голый череп.
Я стоял у дверей в нерешительности. Но потом понял, что сейчас я не могу вернуться в постель. Не могу сделать вид, будто ничего не произошло.
Мне надо было спуститься вниз.
Как будто какая-то странная сила тянула меня туда.
Я пошел к лестнице. "Может, на этот раз папа с мамой тоже услышат музыку, – думал я. – Возможно, они тоже придут и увидят женщину. И тогда они, вероятно, мне поверят".
Спускаясь по лестнице, я вспоминал слова Ким. Она думала, будто я все это выдумал про привидение. Решила, что я хотел ее развеселить.
Но у нас в доме действительно жило привидение. Привидение, которое играло на пианино. И об этом знал только я. Только я один.
Я прошел через темный зал. Потом – на цыпочках – через столовую.
Музыка продолжала играть.
Такая тихая и печальная…
Призрачная.
У дверей в гостиную я остановился. Я все думал, что будет, когда я туда загляну.
Исчезнет женщина или нет?
А может, она меня ждет?
Я сделал глубокий вдох, собираясь с духом, и шагнул через порог.
Она сидела за пианино, низко склонив голову. Длинные волосы закрывали лицо.
И поэтому я не видел ее глаз.
Тихая музыка закружила меня в вихре нот и повлекла за собой. Она как будто тянула меня к пианино.
Я затаил дыхание.
У меня дрожали коленки, но я все-таки сделал шаг вперед. Потом еще один.
Она была вся словно соткана из тумана. Серая призрачная фигура на фоне темного окна.
Она тихонько покачивала головой в такт мелодии. Ее руки скользили по клавишам, а рукава призрачной блузки развевались, как будто от ветра.
Я не видел ее глаз. Не видел ее лица. Длинные волосы скрывали ее, как вуаль.
Музыка словно парила во тьме, легкая и печальная.
Я сделал еще один шаг. До меня вдруг дошло, что я давно уже не дышу. Я с шумом выдохнул воздух.
Женщина прекратила играть. Быть может, она услышала мой бурный выдох и поняла, что я здесь.
Она подняла голову, и я увидел ее бледные глаза. Она смотрела на меня сквозь вуаль серых волос.
Я замер на месте.
Я затаил дыхание.
Я даже не вскрикнул.
Я ждал… сам не знаю чего.
– Все эти истории правдивы, – прошептала она.
Ее тихий голос напоминал шелест сухих листьев.
Я даже не был уверен, что расслышал ее правильно. Я хотел хоть что-то сказать, но не смог. В горле стоял комок и мешал говорить.
Я не в состоянии был выдавить из себя ни звука.
– Все истории правдивы, – повторила она. Ее голос был легким, как ветер. Едва различимым. Просто дрожь в воздухе.
Я только стоял и таращил глаза.
– К-какие истории? – наконец выдавил я.
– Истории про музыкальную школу.
Женщина вновь опустила голову, и серые волосы призрачной пеленой упали ей на лицо. Она оторвала руки от клавиш и медленно подняла их к лицу.
– Все истории правдивы. – Теперь ее тихий голос звучал как стон. – Правдивы.
Она протянула мне руки. Я в ужасе закричал. Я едва не захлебнулся криком.
Это были не руки – обрубки. У нее не было кистей.
Я не помню, что было потом. Когда я очнулся, рядом со мной была мама. Она обнимала меня и прижимала к себе.
– Джерри, успокойся. Все хорошо, Джерри. Все хорошо, – повторяла она.
– А? Мама?
Я задыхался. Мне не хватало воздуха. Сердце билось так сильно, что казалось, сейчас оно выскочит из груди. Ноги подкашивались.
– Мама?… Где?… Как?…
Я растерянно огляделся. В столовой горел свет. В дверях стоял папа и смотрел на меня, щурясь сквозь очки.
– Ты так орал, что весь город, наверное, перебудил, – сказал он, поправляя пояс своего халата.
Я ничего уже не понимал.
Я орал? Когда я орал? Я ничего такого не помнил.
– Но теперь все хорошо, – проговорила мама. – Теперь все хорошо.
Все хорошо?!
Мне снова представилась женщина-призрак. Вся серая. С длинными серыми волосами, которые скрывают лицо, как вуаль. Я вспомнил, как она протянула мне руки. Страшные обрубки. Без кистей и пальцев.
Я снова услышал ее тихий, призрачный голос: "Все истории правдивы".
Почему у нее не было рук? Почему?
И как она играла на пианино, если у нее нет пальцев?
Зачем ей играть на моем пианино? Зачем ей меня пугать?
У меня путались мысли. Столько вопросов… Мне хотелось кричать. Кричать долго и громко. Но я не мог. У меня не было сил.
– Мы с мамой спали. А ты напугал нас до смерти, – сказал папа. – Я в жизни не слышал таких жутких воплей.
Я не помнил, как я кричал. Не помнил, как исчезло привидение. Не помнил, как мама с палой вошли в гостиную.
Все это было так жутко… Наверное, поэтому у меня и заклинило память.
– Ты весь дрожишь. – Мама еще крепче прижала меня к себе. – Сейчас я тебе сделаю горячий шоколад. Постарайся успокоиться, Джерри.
– Я стараюсь, – выдавил я, стуча зубами.
– Наверное, ему снова приснился кошмар, – сказал папа маме.
– Ничего мне не приснилось! – закричал я.
– Ну, хорошо, хорошо, – быстро проговорил папа – он не хотел, чтобы я снова впадал в истерику.
Но было уже поздно. Я и сам не понял, как так получилось, но уже в следующую секунду я орал дурным голосом:
– Я не хочу больше играть на пианино! Не хочу! Уберите его отсюда! Уберите!
– Джерри, пожалуйста… – Мама встревожилась не на шутку.
Но я уже не мог остановиться:
– Я не хочу играть на пианино! Не хочу ходить в эту школу! Не хочу! Не хочу! Не хочу!
– Ладно, Джерри. Ладно! – Папе тоже пришлось повысить голос, чтобы перекричать мои отчаянные вопли. – Не хочешь – не надо. Никто тебя не заставляет.
– Не хочешь – не надо, – повторила за ним мама.
– Правда? – Я смотрел то на отца, то на маму, пытаясь понять, серьезно они говорят или нет.
– Если не хочешь учиться играть, то не надо. – Мама старалась говорить тихо и рассудительно. – Тем более что тебе и осталось всего одно занятие. Дальше мы пока не платили.
– Ага, – поддержал ее папа. – Когда ты в пятницу придешь в музыкальную школу, скажи доктору Визку, что ты передумал и больше не будешь заниматься.
– Но я не хочу… – начал было я.
Мама ласково закрыла мне рот ладонью:
– Нельзя просто бросить занятия – и все. Надо предупредить доктора Визка. Иначе получится очень невежливо.
– В пятницу ты ему все и скажешь, – добавил папа. – Если у тебя нет желания заниматься, никто тебя не заставляет. Правда.
Мама встревожено взглянула на меня:
– Теперь тебе легче, Джерри?
Я покосился на пианино. Теперь оно молчало и только тускло поблескивало в бледном свете торшера.
– Да, наверное, – неуверенно пробормотал я. – Наверное, легче.
***
В пятницу мама, как обычно, заехала за мной после уроков и повезла в музыкальную школу. День выдался серым и пасмурным. Небо было затянуто тучами. Казалось, что уже вечер. Хотя было еще очень рано. Мама подогнала машину к самому входу в школу. Темное старое здание показалось мне еще более мрачным, чем раньше.
Я нерешительно взялся за ручку дверцы.
– А можно я просто быстренько забегу, скажу доктору Визку, что я больше не буду ходить к нему в школу, и сразу вернусь назад?
Мама взглянула на часы на приборной панели.
– Отзанимайся хотя бы еще урок, Джерри. Последний раз. Тем более что за него все равно заплачено.
Я обреченно вздохнул:
– Тогда, может быть, вместе сходим? Ты посидишь там со мной, посмотришь… Или в машине меня подожди. Хорошо?
Мама нахмурилась.
– Джерри, мне обязательно нужно заехать в магазин. Через час я вернусь. Обещаю.
Я открыл дверь и нехотя вышел из машины.
– Тогда пока, мам.
– Если доктор Визк спросит, почему ты решил прекратить занятия, скажи ему, что уроки музыки мешают тебе заниматься в школе.
– Ладно. Жду тебя через час.
Я захлопнул дверцу. Я не сразу пошел на урок. Я еще постоял на улице, глядя вслед маминой машине. И только когда она скрылась за изгородью, я развернулся и направился к входу.
Я уже запомнил, как пройти в класс, где мы занимались с доктором Визком. В коридорах по-прежнему было пустынно. Мои шаги громко стучали по каменному полу. Я думал, что мистер Тоджл снова встретит меня в вестибюле, но его не было. Наверное, он сидел у себя в мастерской и собирал какую-нибудь очередную удивительную машину.
Как только я повернул в первый коридор, меня вновь окружила музыка. Ревущая смесь из мелодий и нот. Музыка доносилась из-за каждой двери. Там шли занятия. Проходя мимо дверей, я видел в окошках улыбающихся учителей. Они кивали головой в такт музыке, которую играли ученики, и отбивали ритм взмахом руки.
Я свернул в следующий коридор, такой же длинный и мрачный, как и предыдущий. И такой же пустынный. И тут мне в голову пришла одна странная мысль. Я вдруг сообразил, что я здесь уже третий раз и ни разу не встретил никого из учеников.
В окошках в дверях я видел учителей. Слышал, как играют их ученики. Но я никого из них не видел.
Ни разу. Ни одного.
Но у меня уже не оставалось времени поразмыслить над этой странностью. Доктор Визк ждал меня на пороге нашей классной комнаты. Увидев меня, он широко улыбнулся:
– Здравствуй, Джерри. Как поживаешь?
– Спасибо, нормально.
Я прошел следом за ним в класс.
Доктор Визк был в своих неизменных серых брюках и белой рубашке. Только сегодня на нем были еще и подтяжки. Ярко-красного цвета. Его седые кудри были взлохмачены и торчали в разные стороны, как будто он пару дней не причесывался. Он сделал мне знак садиться за пианино.
Я сел и сложил руки на коленях. Я себя чувствовал неуютно. Мне хотелось с ним объясниться еще до того, как мы начнем урок. Но я не знал, с чего начать.
– Э… доктор Визк?
Он прошел через комнату своей странной напряженной походкой на негнущихся ногах и встал рядом со мной.
– Да, мой мальчик?
Он улыбался мне очень радушно. Его румяные щеки так и сияли.
– Понимаете… я… сегодня я у вас занимаюсь в последний раз, – выдавил я. – Я решил… в общем… я больше не буду учиться музыке. Я ухожу.
Его улыбка погасла. Он схватил меня за руку.
– О нет! – Его голос звучал так глухо, что был больше похож на рычание. – Нет, ты никуда не уйдешь, Джерри.
– Что?! – удивленно воскликнул я. Мне показалось, что я его не расслышал. Он сжал мою руку. Так сильно, что мне стало больно.
– Ты никуда не уйдешь, – повторил он отчетливо. – С такими руками ты никуда не уйдешь. – Его лицо исказилось в безобразной и жуткой гримасе. – Ты просто не можешь уйти. Мне нужны эти руки, Джерри. Такие красивые руки.
– Отпустите меня! – закричал я.
Он как будто меня и не слышал. Он еще сильнее сжал мою руку и угрожающе сузил глаза.
– Такие великолепные руки, – пробормотал он себе под нос. – Просто великолепные.
– Нет!
Я отчаянно дернулся и вырвал руку. Потом вскочил и бегом бросился к двери.
– Вернись, Джерри! – сердито крикнул мне вслед доктор Визк. – Ты все равно никуда не уйдешь!
Он кинулся следом за мной. Двигался он скованно, потому что ноги у него не гнулись. Но, несмотря на это, он едва меня не догнал.
Я рывком распахнул дверь и вылетел в коридор. Мне в уши сразу ударил оглушительный рев фортепьянной музыки. Я быстро огляделся по сторонам. Коридор, как всегда, был пуст.
– Вернись, Джерри! – визжал у меня за спиной доктор Визк.
– Нет!
Я на мгновение замер на месте, пытаясь понять, куда бежать. Где выход? Вроде в той стороне… Я наклонил голову и рванул туда.
Мои ботинки громко стучали по твердому полу. Я несся вперед как ветер. Никогда в жизни я так не бегал. Двери в классные комнаты по обеим сторонам коридора слились в какое-то темное смазанное пятно.
Но, к моему удивлению и ужасу, доктор Визк не отставал.
– Вернись, Джерри! – Судя по голосу, он даже не запыхался. – Вернись! Все равно ты никуда от меня не денешься!
Я оглянулся и увидел, что он меня догоняет.
Меня охватил панический страх. Я задыхался. Ноги болели от напряжения. Сердце так колотилось, что казалось, оно сейчас разорвется.
Я свернул за угол – в очередной коридор.
Где я? Куда я бегу? Точно ли к выходу?
Я не знал. Все эти темные коридоры были совершенно одинаковыми.
Может быть, доктор Визк не шутил. Возможно, я действительно не сумею отсюда выбраться. Кровь оглушительно стучала в висках. Мне уже не хватало воздуха…
Очередной поворот.
Очередной коридор. Точно такой же, как все остальные.
Я очень надеялся встретить мистера Тоджла. Может быть, он сумеет меня спасти. Но коридоры были пустынны. Из-за закрытых дверей доносилась музыка. Но в коридорах не было никого.
Ни единой живой души.
– Вернись, Джерри! Вернись! Ты все равно от меня не сбежишь!
– Мистер Тоджл! – завопил я что есть мочи. Мне было трудно кричать. Я задыхался. – Мистер Тоджл… помогите! Пожалуйста, помогите!
Я опять свернул за угол. Немного не рассчитал и поскользнулся на гладком полу. К счастью, мне удалось устоять на ногах. Я бежал дальше. Мне было больно дышать. В груди саднило. Долго я так не выдержу, это ясно.
Впереди я увидел двойные двери. Выход?
Я не мог вспомнить.
Я с разбегу налетел на двери и толкнул их обеими руками.
– Нет! – пронзительно завопил доктор Визк у меня за спиной. – Нет, Джерри! Туда нельзя! В концертный зал заходить нельзя!
Поздно.
Я уже проскочил через двери. И оказался в громадном, ярко освещенном зале. Так как я не смог сразу затормозить, то вылетел почти на самую середину зала.
Я сделал еще пару шагов и в ужасе замер на месте.
Фортепьянная музыка обрушилась на меня оглушительным ревом, похожим на нескончаемый грохот грома.
Я на мгновение ослеп от яркого света, но потом в глазах у меня прояснилось, и я увидел…
Увидел такое…
Справа и слева тянулись ряды черных, блестящих роялей. Рядом с каждым стоял учитель. Все учителя были совершенно на одно лицо. Все они улыбались. Все они кивали головой в такт музыке.
Музыке, которую играли…
Которую играли…
Я смотрел и не верил своим глазам.
Эту музыку играли… руки.
Руки летали по клавишам.
Одни только руки.
Без людей!
Меня словно парализовало от ужаса. Я стоял и разглядывал зал. И над клавишами каждого из роялей я видел все те же жуткие руки.
Как я уже говорил, учителя все были на одно лицо. Все лысые. Все в одинаковых серых костюмах. С застывшей улыбкой, как будто приклеенной к губам. Как заведенные, они ритмично кивали головой в такт музыке.
Музыке, которую играли руки.
Руки.
Одни только руки.
Впечатление было такое, что я оказался в каком-то бредовом сне. Я никак не мог понять, что происходит. Я слышал, как доктор Визк влетел в зал следом за мной. Он с разбегу бросился на меня, вытянув руки вперед.
Мне все-таки удалось увернуться.
Доктор Визк не устоял на ногах и шлепнулся на пол. Он упал прямо на пузо и так проехал еще пару метров по натертому, скользкому полу. Его лицо побагровело от ярости.
Я наконец стряхнул с себя оцепенение.
Развернулся и бросился к выходу.
Но я недооценил доктора Визка. Я думал, он толстый и неуклюжий, но он оказался на удивление проворным. За какую-то долю секунды он вскочил на ноги и успел к двери раньше меня.
Мне пришлось остановиться.
Единственный путь к спасению был отрезан.
Доктор Визк наступал на меня.
Я попытался отскочить в сторону, но поскользнулся и упал.
Меня как будто накрыло волной оглушительной музыки. Музыка закружила меня и завертела в безумном вихре. Я поднял глаза. Руки летали над клавишами. Руки играли, играли…
Я попытался подняться.
Но поздно.
Доктор Визк с торжествующей и злорадной улыбкой уже тянул ко мне руки.
Сейчас он схватит меня, сейчас…
– Нет!
Я отчаянно дернулся, пытаясь встать на ноги.
Но доктор Визк успел схватить меня за ногу. И держал крепко.
– Ты не уйдешь от меня, Джерри, – проговорил он спокойно.
Странно, он даже не запыхался.
– Отпустите меня! Отпустите! – вопил я, пытаясь вырвать у него ногу.