Бал
Вечером король пришел в комнату принца. Юный Эдоардо уже лежал в своей старинной неуютной кровати под бархатным балдахином с кисточками. Но еще не спал. Кровать была громадная, принц казался в ней совсем маленьким, и королю опять стало жаль его.
- Ну что, навоевался за день, герой? - спросил отец.
- Угу…
- А почему такой грустный? - Король присел на краешек постели.
- Не знаю… - вздохнул Эдоардо. Он и в самом деле не знал. Но скорее всего грустно было от вечернего одиночества. Оттого, что не с кем поговорить перед сном и поделиться планами на завтра. Была бы мама… Папа, конечно, иногда заходил по вечерам, но так нечасто…
- Ничего, - смущенно сказал король. - Скоро каникулы, вот уж набегаешься… А если хочешь, давай устроим во дворце детский бал! А?
- Можно, - рассеянно согласился принц, но тут же поморщился:
- Ой, опять в кружева и бантики наряжаться. В школе надоело. Мальчишки дразнятся…
- Что делать, у королевских семей свои трудности, - вздохнул папа-король. - Зато я могу подарить подходящую к твоему придворному костюму шпагу.
- Настоящую?!
- Еще бы! Настоящую и старинную. Она принадлежала твоему пра-пра-пра… В общем, Эдоардо Тридцать Пятому по прозвищу Крошка Эдди. Он был очень маленького роста, и его шпага будет тебе в самый раз…
Принц поднялся на локтях:
- Папа, а ты не забудешь?
- Ну что ты!
- А когда подаришь?
- Да вот к балу…
- А бал когда?
- Бал? В первый день каникул. Идет?
- Это через неделю… Идет!
Маленький Эдоардо откинулся на подушки, потом улыбнулся, взял отцовскую руку, лег на нее щекой.
- Папа… расскажи сказку.
- Сказку? Гм… Может быть, лучше какую-нибудь историю? Например, про путешествия Эдоардо Одиннадцатого, Мореплавателя? Или…
- Да нет, просто сказку.
- Какую?
- Да хоть какую…
Король подумал, потом тихо проговорил:
- Хорошо, малыш. Я расскажу тебе сказку про Золушку. Тебе когда-то рассказывала ее мама. Ты, наверное, не помнишь…
- Помню… чуть-чуть.
Ни король, ни принц не знали, что в столице живет не сказочная, а самая настоящая Золушка. Правда, не в центре, а на окраине. Совсем недалеко от Большого Унутреннего леса. Жила она в просторном деревянном доме. Разумеется, с мачехой и двумя неродными сестрами. Отец умер пять лет назад. Он служил смотрителем маяка на утесе Шахматный Конь, простудился во время шторма, сильно заболел и больше не поднялся с постели.
Жилось Золушке скверно. Конечно, мачеха не била ее, как это делают мачехи в старых сказках, но зато изводила мелкими придирками и воспитательными беседами. А толстые и глупые сестры, которые считали себя красавицами, хихикали над Золушкой и называли ее неряхой и грязнулей.
А попробуй все время ходить чистенькой, если тебе надо и полы вымыть, и ковры пропылесосить, и клумбы в саду полить, и на рынок сбегать, а платье всего-навсего одно: и для работы, и для школы, и для праздников… Хотя какие там праздники! Для уроков-то не оставалось времени. Золушка часто засыпала, уронив голову на тетрадку с задачами. А мачеха сердито поправляла на худом носу очки и скрипуче говорила:
- Я поражаюсь: почему ты не можешь соблюдать режим дня, как другие дети?
Но Золушка умела находить радость и в такой жизни. Иногда ей удавалось выкроить свободный часок и поиграть на соседней улице с ребятами - в классы, в лапту, а то и в футбол. А бывало, что она задерживалась в школе, брала в библиотеке интересную книжку и читала где-нибудь в укромном уголке. Мачехе она говорила, что были дополнительные уроки. Обманывать, конечно, нехорошо, но что оставалось делать?
Были у Золушки и кое-какие игрушки: деревянный крокодил с отломанным хвостом и маленький автобус с испортившимся заводным механизмом. Золушка придумала, что внутри автобуса живет множество веселых пассажиров: клоуны, дрессированные звери и храбрые пираты, которые отбирают золото у богачей и раздают беднякам. Каждого пассажира Золушка знала по имени и могла рассказать, как он выглядит, какой у него характер, что он любит и чего не любит. А крокодила с отломанным хвостом Золушка (если не засыпала над уроками) укладывала спать и рассказывала ему сказки. В этом отношении ей жилось даже лучше, чем принцу, которому по вечерам не всегда было с кем поговорить…
В самом конце мая на заборах появились афиши, в которых сообщалось, что все дети столицы приглашаются в королевский дворец на бал. Сестры Золушки, конечно, обрадовались и начали примерять свои пышные бальные платья. Каждая сестра в таком платье была похожа на торт со взбитым кремом. А Золушка только вздохнула: смешно было надеяться, что ее возьмут на праздник. Правда, один раз она заикнулась об этом, но мачеха пожала костлявыми плечами:
- В чем же ты пойдешь? Посмотри, как ты истрепала свое платье.
- А может быть, сестрицы дадут мне какое-нибудь старое платьице?
- Еще чего? Чтобы ты и его превратила в тряпку? - сказали сестрицы.
- Тогда можно мне посмотреть бал по телевизору? В афишах написано, что из дворца будет передача.
- Посмотри, - неохотно согласилась мачеха. - Только не пережги предохранитель… Но сначала тебе надо сходить в лес за хворостом для камина.
- Для камина? - очень удивилась Золушка. - Но ведь он электрический!
- Вечно ты споришь, - поморщилась мачеха. - Электрические угли будут очень красиво просвечивать через настоящий хворост. Сейчас во всех приличных домах такая мода. И не рассуждай!
За хворостом так за хворостом. Сестры с мачехой вызвали такси и укатили на бал, а Золушка отправилась в лес. Его опушка виднелась в конце улицы. Золушка вошла под густые липы и ясени и стала оглядываться. Но вблизи от города лес был вычищенный и ухоженный. На ровных лужайках не лежало ни одного ненужного сучка или ветки. Там цвели яркие, будто клумбовые, цветы, а над ними кружились пестрые бабочки.
Одна бабочка, большая, желтая, похожая на солнечный зайчик, долго летала вокруг Золушки, а потом стала улетать в глубину леса. И Золушка пошла вслед за этим светлым пятнышком.
Шла она довольно долго. Лес постепенно сделался гуще, можно было набрать сухих палок и хворостин. Золушка так и поступила. Потом оглянулась.
Место было незнакомое. Вокруг стояли замшелые деревья с узорчатыми листьями, а под деревьями густо росли двухметровые лопухи. Начинался вечер, из лопухов крались сумерки, а над деревьями проступил тоненький, чуть заметный месяц.
Золушка вздрогнула и бросила хворост. Нет, она не боялась заблудиться. Она была храбрая девочка. Просто ей стало очень грустно. Она подумала, что выберется из леса, придет домой, включит телевизор, посмотрит бал, а дальше что? Опять пойдут день за днем: однообразные, тяжелые и почти безрадостные.
Золушка села на лопух, обхватила коленки и задумалась. Может быть, уйти к разбойникам? Но, кажется, в Унутреннем лесу все разбойники уже повывелись. Переодеться мальчишкой и поступить барабанщиком в королевскую гвардию? Но мачеха очень быстро нападет на след и подымет крик. Построить в лесу хижину, жить в одиночку и питаться ягодами? Это можно, пока тепло, а что делать зимой?
Выхода не было. Золушка сидела и вздыхала. Может быть, она даже поплакала, но это вполне простительно: во-первых, она девочка, а во-вторых, все равно никто не видел.
Потом Золушка задремала, прикорнув на траве и укрывшись дырявым платком, который взяла из дома.
Сумерки сгустились.
В этих сгустившихся сумерках через лес шел пожилой серьезный Медведь. Недавно он был в гостях у местного пасечника, а сейчас возвращался в берлогу, чтобы почитать газету "Вечерние лесные новости" и улечься спать. К Медведю подлетела серая пичуга и что-то прощебетала на ухо.
- Не может быть… - проворчал Медведь и торопливо свернул с тропинки. У большого ясеня он заглянул под лопух и поскреб растопыренной лапой в косматом затылке.
- Ах ты бедненькая… Да ведь это самая настоящая Золушка…
Осторожно сопя, он поднял легонькую девочку на руки (то есть на лапы). Она не проснулась и доверчиво прижалась к теплой мохнатой груди.
- Ах ты кроха, - растроганно прошептал Медведь и понес Золушку. Нет, не к себе. У него была неуютная холостяцкая берлога, а ребенку нужна женская забота.
Медведь принес Золушку в избушку на курьих ногах. Там жила старая хромая ведьма. Скорее всего это была обыкновенная баба-яга, но лесные жители звали ее тетушка Роза.
Тетушка Роза всполошилась, уложила Золушку на скрипучую кровать, а Медведю велела на всякий случай затопить печку.
…Когда Золушка проснулась, она сперва очень удивилась, а потом даже испугалась. Посудите сами: вокруг бревенчатые замшелые стены, на стенах звериные черепа, в углу пылает очаг, а у очага возится хромая старуха с крючковатым носом и желтыми зубами, которые торчат вперед, как два редких гребня.
- А, проснулась, милая… - проскрипела старуха. - Вот и хорошо…
Все-таки Золушка была храбрая. Поэтому она решила одним вопросом выяснить самое главное.
- Бабушка, - сказала она, слегка дрожа, - вы меня не съедите?
- Да что ты! - воскликнула тетушка Роза и всплеснула костлявыми руками. - Я уже четыреста лет мясной пищи не потребляю. Печень у меня больная, на диете сижу… Да и где это видано, чтобы есть несчастного ребенка, который в лесу заплутал? Какого-нибудь разбойника или браконьера - это еще туда-сюда… А ты кто будешь, девочка?
- Золушка.
- Да ну? - Тетушка Роза подошла и пригляделась. - Золушек по правде-то и не бывает на свете, это бабушкины сказки.
- Нет, я правда Золушка.
- Ну и ладно, - покладисто сказала старуха. - Тогда я чаек поставлю…
Они сидели за столом и пили чай с большими кусками сахара и черными сухарями. У стены мигал экранчиком старенький телевизор. Золушка все поглядывала на экран. Начиналась передача про бал, показывали, как съезжаются гости.
Мальчишки, которые обычно бегали растрепанными и поцарапанными, в мятых штанах и перемазанных футболках, сейчас входили в зал причесанные, умытые, в отглаженных матросских костюмчиках или в бархатных жилетиках и белых рубашках с галстучками. Чинные и вежливые. А девочки в кружевных платьицах были похожи на громадные и невесомые семена одуванчиков - дунь, и они разлетятся по залу. Сверкали люстры, и звучала музыка - пока негромкая, выжидательная.
Золушка тихо вздохнула.
Всем известно, что старые мудрые ведьмы легко читают человеческие мысли. Поэтому тетушка Роза сразу же сказала:
- Я вижу, тебе тоже хочется на бал.
Золушка грустно улыбнулась:
- В моих-то заплатах…
- Минуточку… - проговорила тетушка Роза. Хромая, подошла к большущему сундуку и отвалила горбатую скрипучую крышку. Сначала над сундуком поднялась пыль. Потом тетушка вытащила за шиворот старого спящего кота, дунула на него и кинула в угол (кот мявкнул и сразу опять заснул). Затем на свет появились дырявые сапоги-скороходы, сломанная кофейная мельница, узел с тряпьем, и наконец… Наконец, тетушка Роза осторожно, пальчиками, подняла белое платьице.
Оно было как кусочек легкого облака, которое переливается хрустальными капельками.
- О-о-ой… - тихонько сказала Золушка. - Откуда оно у вас, бабушка?
Тетушка Роза ответила, задумчиво разглядывая платьице:
- Видишь ли, когда-то я тоже была девочкой. Это было… было… кажется, при Эдоардо Тридцать Первом, Блистательном. Ах, какие тогда были балы… Иди, малышка, примерь этот наряд.
Платьице оказалось в самую пору. Нашлись к нему и сверкающие башмачки. Потом тетушка Роза расчесала Золушке волосы и укрепила на них крошечную хрустальную корону. У Золушки испуганно и радостно стучало сердце.
- Только помни, - предупредила тетушка Роза, - домой надо вернуться до двенадцати часов ночи. А то весь наряд превратится в лохмотья и пыль.
- Как в сказке, - зачарованно прошептала Золушка.
- Дело не в сказке, милая. Просто платье очень старое. Все старые платья когда-то превращаются в лохмотья. И вот у этого платья срок - сегодняшняя полночь.
Потом тетушка Роза ударила деревянным башмаком в пол:
- Поехали!
Пол закачался, избушка перекосилась, двинулась с места, но почти сразу остановилась и осела.
- Охромел домишко мой, - с досадой призналась хозяйка. - Раньше-то бегал, как страус, а теперь одно название, что на курьих ногах… Придется по воздуху.
Она вывела Золушку на крыльцо, закутала в теплую шаль и усадила перед собой на длинную обшарпанную метлу…
Полет Золушка запомнила плохо. Что-то свистело вокруг, внизу мелькали огоньки, а по ногам ударял хлесткий ветер.
Пришла в себя Золушка на площади перед дворцом. Тетушка Роза черной кометой умчалась в вечернее небо, и Золушка осталась одна.
Во дворце ярко светились окна, в них метались тени. Репродукторы над площадью разносили мелодию веселого танца. Золушка тряхнула головой, сосчитала до трех и пошла во дворец.
- Эдька, смотри, - шепотом сказал принцу шут Генка Петух. - Новенькая.
И принц увидел Золушку. То есть он не знал еще, что это Золушка, но ему захотелось подойти к ней. Он застеснялся, но все же оставил приятелей и пошел к незнакомке. В конце концов это была его обязанность - встречать гостей. Он считался хозяином бала.
Золушка опустила глаза, но из-под ресниц смотрела, как он идет. Это был настоящий Принц из сказки. Пожалуй, только волосы были слишком растрепаны. Зато на боку у него висела настоящая шпага. Принц придерживал ее за серебряную рукоять.
- Здравствуйте… добро пожаловать, - немного сбивчиво сказал принц.
- Здравствуйте… ваше высочество, - прошептала она.
- Не надо "высочества". Меня зовут Эдоардо, - смущаясь, проговорил принц. - А тебя… а вас?
- Золушка.
Принц удивился. И почему-то очень обрадовался. Ему стало гораздо веселее, чем прежде.
- Вы… ты умеешь танцевать?
- Нас учили в школе…
Принц не очень любил танцы. Но сейчас он крикнул:
- Эй, музыканты! Праздничный вальс!
Они с Золушкой закружились по паркету, в котором, как в желтом льду, отражались пылающие люстры. Перед танцем полагается отцеплять шпаги и сабли, но принц не отцепил, и шпага со свистом летала вокруг него на портупее.
А Золушка, кружась по залу вместе с принцем, была похожа на лепесток яблони, который попал в потоки ветра…
- Подумаешь… - сказала юная герцогиня де Бина. - А платье у нее не современное. Сейчас уже не носят такие короткие. И вообще…
- "Ду" ты и есть "ду", - сказал Генка Петух.
Шарлотта-Элизабет вцепилась ему в галстучек шелковой матроски. Их растащили.
А принц и Золушка танцевали, пока не утомились. Потом они с другими ребятами бегали по залам дворца, где были устроены разные аттракционы, ели мороженое в королевском буфете и, наконец, по боковой мраморной лестнице спустились в парк. В парке лишь изредка горели фонарики, и тонкий месяц над деревьями светился теперь очень ярко. Трещали ночные кузнечики.
Принц и Золушка вдвоем побрели по пустынной аллее.
- Ой, кто там? - вдруг прошептала Золушка и схватила принца за руку. Сгорбленная фигура смутно белела среди кустов.
- Не бойся, - рассмеялся принц. - Это мраморная статуя Эдоардо Двенадцатого, Горбатого.
Золушка тоже засмеялась, но руки принца больше не отпускала.
- Почему я тебя не встречал в школе? - спросил принц.
- Я учусь не в той, где ты, а в маленькой, на краю города.
- Я сперва подумал, что ты приехала из-за границы.
- Ой, что ты…
- Правда… А ты настоящая Золушка?
- Не знаю… Меня так зовут.
- Когда я был маленький, мне мама рассказывала про Золушку. А я тогда не выговаривал буквы "л" и говорил "Зоюшка"…
- У меня тоже нет мамы. И даже папы… - сказала Золушка.
"Ну, ничего. Зато теперь есть я", - хотел сказать принц, но, конечно, не решился. Он только спросил тихонько:
- Можно, я буду говорить тебе "Зоюшка"? Иногда?
Она прошептала:
- Ладно…
Они отыскали под фонарем заброшенные качели. Сели рядышком. Но тут застучали по аллее быстрые ноги и выскочил на свет Генка Петух. Оторванный галстук матроски хвостиком торчал у него из кармана.
- Вот вы где… А во дворце уже волнуются.
- Идем, - сказал принц и взял Золушку за руку.
- Мне скоро пора домой, - вздохнула она. - Уже поздно.
- Совсем не поздно, - возразил принц. Поманил Генриха и что-то прошептал ему на ухо.
- Есть, - сказал Петух и умчался.
Во дворце он отыскал Томми Стрелку, сына часового мастера. Томми не раз бывал в королевских покоях с отцом, когда тот ремонтировал часы. Надо сказать, что все дворцовые часы, даже те, что выглядели старинными, были с электронными механизмами. Ход их регулировался с одного пульта. Томми после разговора с Генкой пробрался к пульту и передвинул стрелки назад на целый час…
Принц и Золушка вернулись во дворец, еще потанцевали, а потом Эдоардо сказал Генриху:
- Давай покажем Золушке королевские подземелья.
Золушка слегка вздрогнула, но храбро согласилась.
Они пробрались в темный коридор и стали спускаться по узкой лестнице. У нее были такие истертые ступени, что напоминали каменные корытца. Внизу принц надавил выключатель, и зажглись пыльные светильники, сделанные в форме факелов.
У подножия лестницы валялся большой игрушечный конь с колесами. Когда-то на нем ездил в детском возрасте Эдоардо Пятьдесят Третий, Добрейший. Конь был обшарпанный, но вполне целый. Принц и шут посадили на него Золушку и повезли по неровным гранитным плитам.