Он работал доской, как механизм: гребок справа, гребок слева, справа, слева… Может быть, удастся отыграть у преступников лишний виток, и как раз на нем они найдут остров. Тогда у Блинкова-младшего будет фора минут в пятнадцать. Пока они в тумане обыщут островок, пока сообразят, что он убежал, а не прячется…
На пятом витке мотор проревел совсем, рядом. Обернувшись, Блинков-младший заметил, как туман колышется в том месте, где прошла лодка. В следующий раз преступники наткнутся на него…
Рев мотора оборвался, и стали слышны голоса.
– Ищи, адмирал Нахимов! – презрительно буркнул кто-то. – Ты у меня сейчас Нельсоном одноглазым станешь!
– Ну ты чё?! Говорю те, здесь он. Я и по ночам сколько раз сюда плавал и не ошибался.
Блинков-младший перестал грести и замер.
Судя по шуму мотора, лодка остановилась метрах в двадцати. Но голоса звучали гораздо ближе. Каждый звук отзывался писклявым эхом. Казалось, что преступники сидят рядом за натянутой простыней и говорят в большие стеклянные банки. По "ну ты чё?" Блинков-младший узнал Роберта Портянкина, хотя голос его больше смахивал на Петькин. А того, который грозился сделать из Роберта адмирала Нельсона, угадать было трудно. Палыч? Незаметный шофер, приходивший с "миллионерами" на виллу?
Увы, абсолютный музыкальный слух не входил в число достоинств одаренного восьмиклассника. А главное, туман искажал звуки. Блинков-младший помнил голос Палыча, но не настолько хорошо, чтобы узнать его в таких условиях. Шофер же, пока был на вилле, не проронил ни слова.
– Подождать надо. К чему мельтешить? Скоро туман разойдется, – хладнокровно произнес Маркиз, вот уж точно Маркиз. Блинков-младший узнал не голос, а строгую учительскую интонацию: "Не сочиняй, пацанок"…
– В том-то и дело, что разойдется. А нам лучше бы как ушли в тумане, так и вернуться в тумане, – буркнул незнакомец. – Старухи достали. Встают ни свет ни заря и пялятся.
– Мужики… – начал Роберт Портянкин и сдавленно охнул.
– Фильтруй базар! – назидательно заметил незнакомец. Похоже, это он ударил хулигана. – Чему тебя на зоне учили?! Мужики работают, а мы авторитеты!
Блинков-младший попытался тихонечко грести.
– Плеснулась, – тут же отметил Маркиз. – Говорят, здесь рыбалка хорошая. Эй, Нельсон, у тебя рыбалка хорошая?
– Ведро рыбы и без сети взять можно, – буркнул Роберт Портянкин. – Маркиз, скажи этому, чё он?! Скулу мне набок своротил…
Эту фразу Роберт Портянкин тоже оборвал не по своей воле. Ему приложили еще похлеще, чем в первый раз. Удар был хрустящий, как будто стукнули по кочану капусты.
– Ну как скула? Встала на место? – заботливо спросил Маркиз.
Блинков-младший боялся шелохнуться. Звон каждой капли, стекавшей с его доски-весла, казался взрывом. Самое кошмарное было то, что голоса уголовников приближались! Легонький катамаран Блинкова-младшего несло к ним течением.
Нужно было что-то делать. Стараясь не шуметь, Блинков-младший сполз в воду и поплыл брассом. Катамаран он толкал перед собой.
– Опять плеснулась, – отметил Маркиз.
– На утренней зорьке у ней самый жор, – несмело вякнул Роберт Портянкин и замолчал.
Блинков-младший представил себе, как сельский хулиган вжал голову в плечи, ожидая удара. На этот раз его не тронули, и Роберт Портянкин осмелел:
– Я чё хочу сказать, мужики… Хрясть!
– Горбатого могила исправит, – заметил Маркиз.
Голоса удалялись. Прежде, чем они пропали совсем, Блинков-младший расслышал вопрос, который все время пытался задать Роберт Портянкин:
– Маркиз, а с девкой-то не перебор будет? На этот раз ему для разнообразия отвесили
звонкую оплеуху.
– Всегда мечтал иметь семью, мальчика и девочку, – сказал незнакомец и засмеялся.
Для верности проплыв еще минут пять брассом, Блинков-младший влез на свой катамаран и начал бешено грести.
Надежды на спасение у него были микроскопические. Скоро туман рассеется, и его тихоходный катамаран станет виден как на ладони. Пусть даже преступники не узнают его издалека. Они причалят к острову, заглянут в пустой балаган и тогда уж не поленятся догнать подозрительного человека, плывущего непонятно на чем.
Словом, он был свободен, пока не рассеется туман.
В голову приходили мрачные или неудачные мысли. Мрачные касались в основном того, что он всю ночь промаялся, передавая "SOS" Капусте. Хотя уже тогда имел все, чтобы построить катамаран, а самое главное, время, чтобы доплыть до берега.
А неудачные мысли были о планах спасения. Например, когда туман поднимется, можно нырнуть под катамаран и плыть между поплавками. Авось преступникам будет неохота проверять, что за ерундовина болтается в озере.
Это еще самая удачная из неудачных мыслей. Остальные были просто глупыми.
Еще минут двадцать Блинков-младший бешено греб на восток и обдумывал, как применить револьвер, когда его схватят. Окончательный план был прост. Позволить преступникам втащить себя в лодку, потом взять их на мушку и высадить на острове, а самому вернуться в поселок. Вряд ли они поверят, что револьвер не игрушечный. В таком случае придется сделать из Портянкина адмирала Нельсона. После этого у остальных пропадет всякая охота проверять, сколько пуль в револьвере.
План ему не нравился. Это в пятом классе можно бегать по двору с пластмассовым автоматом, безответственно крича: "Падай, ты убит!"
Но сейчас Блинков-младший был другим человеком. Он лично участвовал в задержании нескольких преступников. Ему доводилось стоять под наведенным на него оружием всех марок и систем, от автомата Калашникова до индейского лука с отравленной стрелой. Именно поэтому он стал понимать: защитник закона, который при первой же возможности палит по преступникам, сам немногим отличается от преступника.
Нет, не стоит калечить даже Роберта Портянкина, пока не убедишься, что он всерьез угрожает твоей жизни.
А потом случилось то, что Блинков-младший счел везением. Хотя если бы не греб, как раб на галерах, то никакого везения и не было бы.
Туман рассеялся настолько, что преступники увидели остров, но еще не настолько, чтобы они увидели Блинкова-младшего. Он слышал, как позади тонко запел мотор и стих, проработав совсем недолго. Еще несколько минут преступники обшаривали остров.
Малиновое солнце размером со старый пятак выкатилось из-за невидимого берега. Пелена тумана оторвалась от воды и стала подниматься. Когда Блинков-младший нагибался, работая доской, он уже различал береговую кромку. А когда выпрямлялся, берег тонул в тумане.
Мотор запел снова и стал удаляться. Преступники уплыли! Им и в голову не пришло искать Блинкова-младшего посреди озера на самодельном катамаране. Видно, решили, что его снял с острова какой-то рыболов.
Когда туман рассеялся, лодки нигде не было видно. Блинков-младший рассудил, что раз катамаран поменьше лодки, то преступники его тем более не увидят.
Потом ему повезло во второй раз. Оказалось, что озеро было не таким уж пустынным. Лодки мелькали то и дело, но так далеко, что не было слышно даже шума моторов. А тут какой-то рыбачок заинтересовался, что это за странное плавсредство у Блинкова-младшего, и специально подплыл к нему.
Рыбачок был случайным человеком и к тому же показался Блинкову-младшему не очень умным. Чтобы не рассказывать свою историю, он соврал, что рыбачил на надувной лодке и пропорол ее о полузатопленное бревно с гвоздем. А дальше все, как было на самом деле: ночь на необитаемом острове, самодельный катамаран…
Теперь представьте себе чувства Блинкова-младшего, когда его спаситель сказал:
– Ну ладно, полови со мной до обеда, а там я тебя на берег отвезу. Я понимаю, что тебе сейчас не до хорошего, но и ты пойми. Зорьку я уже пропустил. Пока тебя отвезу, пока обратно доковыляю, уже припекать начнет и рыба перестанет ловиться!
С тех пор, когда Блинков-младший слышит слово "рыбалка", его рука тянется к револьверу. Револьвер потом оставил ему на память Измятый майор.
А тогда он посмотрел в честные и глупые глаза своего спасителя, мысленно плюнул и не стал пугать его револьвером, а взял предложенную удочку и рыбачил с ним до полудня.
К банкирской вилле Блинков-младший подплыл, как беззаботный дачник. Голый по пояс, докрасна обгоревший на солнце и со здоровенным куканом наловленной рыбы. Был ли его спаситель глупым или бессердечным – отдельный вопрос. Но рыбные места он знал отлично.
Погода разгулялась. В умытом прозрачном небе плыли воздушные шары, похожие на бутылки кока-колы и на пивные бочонки, на груши и на яблоки. Блинков-младший подумал, что Энни вряд ли уехала без него на воздушный праздник. Значит, можно еще успеть хотя бы к концу. А вдруг там публике дают полетать на шарах?
Тут и старина Капусто вышел на причал встретить незнакомую лодку. Настроение у Блинкова-младшего взлетело под облака. Он уже совсем не злился на своего спасителя. Хотелось кувыркаться в траве и орать глупости.
Когда охранник увидел Блинкова-младшего, да еще с рыбой, глаза у него стали с блюдце! Капусто даже не понимал, радоваться или ругаться. А Блинков-младший, растягивая удовольствие, еще и похвастался своим куканом: как считаешь, Олег, килограмма три будет?
Он лихо вспрыгнул с лодки на причал… И рухнул на руки Капусто.
На ногу, пораненную ржавым крючком, как будто плеснули расплавленного свинца. Ее начало печь еще с утра, но тогда было не до болячек. А потом и на своем катамаране, и в лодке рыбачка Блинков-младший сидел, опустив ноги в воду. Боль не особенно чувствовалась. Но как только он ступил на ранку, боль взорвалась и уже не отпускала.
Капусто на руках отнес Блинкова-младшего к Наталье Константиновне. Та сказала, что началось нагноение, и еще несколькими часами раньше было бы еще ничего, а сейчас – очень плохо, хотя и не безнадежно.
– А что такое, по-вашему, безнадежно? – спросил Блинков-младший.
– Это когда приходится ампутировать, – просто ответила Эннина мама.
Глава XVIII
Все еще только начинается
Это был парад звезд! Первым примчался Измятый майор. Наталья Константиновна бросилась ему на шею. Потом она застеснялась Блинкова-младшего и, ни к кому специально не обращаясь, стала вспоминать, как познакомилась с Александром Сергеевичем. Оказывается, они знали друг друга не один, а целых два дня. Когда Измятый майор брал Палыча, ему пришлось прямо в одежде влезть в воду. Потом он сушился и пил чай у Натальи Константиновны.
– Когда много думаешь о человеке, – сказала она, глядя в сторону, – то не очень важно, рядом он или сидит под домашним арестом. Ты мысленно с ним.
– Да, – подтвердил Измятый майор, – я тоже недавно открыл для себя это явление. Мне все время представлялось, что мы с вами, Наталья Константиновна, гуляем в саду, и я наизусть читаю вам стихотворение "Не привез я таежных цветов, извини".
Блинков-младший отвернулся от этих милых, но, кажется, немножко ненормальных людей. Ему было неловко.
– Вас освободили из-под домашнего ареста? – спросила Наталья Константиновна.
– Нет, я там посадил "автоответчик", а сам сбежал, – непонятно сострил Измятый майор и пояснил: – Я брата вызвал из Москвы. У нас голоса по телефону похожие, пускай на звонки отвечает.
Тут с улицы донесся радостный Иркин визг.
– Папу встретила, – заметил Измятый майор. – Я же с полковником Кузиным приехал, Иваном Сергеевичем.
Выяснилось, что Ивана Сергеевича привез из Москвы брат Измятого майора Николай. Полковник вошел через несколько минут. В квартирке Блинкова-младшего, и без того тесной, стало негде повернуться. Двери Иван Сергеевич занимал от косяка до косяка. Люстры часто бил, потому что задевал о них головой.
– Ну, нашелся, пропащий, – пророкотал он.
Блинков-младший сообразил, что полковник примчался из-за того, что его похитили. С того времени прошло чуть больше суток. Грязюкинцы схватили его в полдень, ближе к часу. Значит, поиски начались часам к трем, а родителям в Москву сообщили обо всем не раньше, чем к
вечеру. И вот старый мамин приятель Ванечка уже здесь.
– А где мама? – спросил его Блинков-младший.
Не могла же мама бросить единственного сына в беде.
– Вот-вот будет, – ответил полковник. – Мы с ней немножечко поспорили. Я ей говорил, что Николай нас мигом домчит, а она решила, что быстрее долететь самолетом до Питера, а оттуда через Псков на автобусе.
Мама ворвалась через полчаса, начала тормошить Блинкова-младшего и с большим знанием дела рассматривать его больную ногу. Она перебросилась с Натальей Константиновной двумя совершенно непонятными фразами, и Эннина мама с уважением спросила:
– Вы, наверное, хирург?
– Контрразведчик, – улыбнулась мама. – Просто ноги для солдата иногда важнее, чем даже голова.
Убедившись, что Блинков-младший жив и почти здоров, мама взялась за борьбу с преступностью. Я не знаю ни одной мамы, которая простила бы похищение единственного сына. А когда мама еще и подполковник контрразведки, судьбу преступников можно считать решенной.
Она стала расспрашивать Блинкова-младшего, как было дело, а Митька, не будь дурак, начал издалека. С того момента, как майора Столетова посадили под домашний арест, а фальшивомонетчиков выпустили. Он правильно рассчитал, что мама распутает весь узел.
Измятый майор в это время искал клише. После того, как Блинков-младший на блюдечке преподнес ему тайник фальшивомонетчиков, это было нетрудно. Оставалось только найти нужный столб.
Майор с Капустой взяли стремянку и начали заглядывать сверху во все столбы. На девятнадцатой или двадцатой попытке клише были найдены. Майор одолжил у Натальи Константиновны "Полароид" и обфотографировал столб со всех сторон. Доставать клише до прихода экспертов он не стал. На них, конечно же, были отпечатки пальцев, которые изобличат фальшивомонетчиков.
С пачкой свежих фотокарточек сияющий майор влетел в квартирку Блинкова-младшего как раз в тот момент, когда он заканчивал свой
рассказ.
– Вот и конец Вкуснятину, – непонятно для Блинкова-младшего с мамой сказал Измятый майор. Они не знали фамилии бумажного
сыщика.
Мама, только взглянув на верхнюю фотокарточку, сразу поняла, почему Измятый майор так увлекся фотографированием столбов. Она выспросила у него кое-какие подробности и помрачнела.
Беда в том, что мама приехала в поселок не как подполковник контрразведки, а как просто мама. Закон не дает мамам права задерживать похитителей собственных сыновей. Если бы преступники угрожали ее или Митькиной жизни, она могла действовать в пределах самообороны. А так должна была сообщить обо всем грязюкинскому участковому – специалисту по розыску пропавших коз, – и ждать результата. Можно представить себе, какой это будет результат! Кстати, заявление о пропаже Блинкова-младшего лежало у грязюкинского милиционера со вчерашнего вечера. И он уже знал, что Блинков-младший нашелся, но даже не соблаговолил прийти.
Нужен был толковый офицер, которому дело поручено официально, а уж мама ему помогла бы. Этот офицер сидел перед ними. Но решение бумажного сыщика продолжало действовать. Майор Столетов все еще считался отстраненным от дела и посаженным под домашний арест.
Найденные клише превращали в пустышку обвинения против майора. Ведь на что жаловался сообщник Палыча Айвазовский? На то, что его, невинного человека, майор побоями заставил сознаться, будто бы он печатал фальшивые деньги. Действительно, ну кто добровольно возьмет на себя вину за преступление, которого не совершал? Если невиновный признался, значит, его били. А клише подтверждали, что на вилле печатались фальшивки. Можно не сомневаться: экспертиза найдет на них отпечатки пальцев и Гутенберга-Палыча, и Айвазовского. Тогда жалоба превратится в то, чем она и была на самом деле: в попытку преступника оговорить честного милиционера.
Но если сейчас позвонить Вкуснятину и сказать: "Клише найдены, отпускай майора", бумажный сыщик ни за что его не отпустит. Пожалуй, узнав о том, что майор убежал из-под домашнего ареста, он еще прикажет посадить его в камеру. И тогда жди экспертов, протоколов, рапортов. Бумажный сыщик будет придираться к каждой запятой и как сможет затянет освобождение майора. А преступники ждать не будут!
Получалось, что розыск целой шайки, да и судьба Измятого майора, снова зависели от бумажного сыщика. А самое плохое – было воскресенье. Утром это, возможно, спасло жизнь Блинкову-младшему. Ведь в будний день подобравший его рыбачок был бы на работе. Но теперь из-за выходного некому было отменить приказание Вкуснятина. Все милицейское начальство разъехалось по дачам. Остались только дежурные милиционеры, которые несли службу.
Вы думаете, маму это остановило? Она размышляла ровно полминуты, а потом сказала Наталье Константиновне:
– Мне нужен ваш сотовый телефон и ваша машина.
– Конечно, берите! – ответила Эннина мама. – Я сама пылаю жаждой мести и рада вам помочь всем, чем смогу. Мне страшно, когда похитители детей остаются на свободе.
– У нас есть "Москвич" моего брата, – запротестовал Измятый майор. – Зачем нам иномарка? Еще, чего доброго, разобьем.
Мама жестом заставила его молчать. Телефон Натальи Константиновны уже был у нее в руках. Из дома она сделала только один звонок: узнала по своим каналам адрес дачи псковского генерала. Потом она встала, и майор встал тоже. Блинков-младший отвернулся. Сердце грызла обида: конечно, преподнес им преступников на блюдечке, а теперь они без него…
– А ты что сидишь?! – удивилась мама. – На лаврах почиваешь? Ну-ка, поехали с нами!
Было непонятно, зачем Блинков-младший понадобился в этой поездке к генералу. Но чувствовалось, что мама затевает что-то из ряда вон выходящее.
Джип Натальи Константиновны уже починили. Как и думал Блинков-младший, цилиндры оказались забиты нагаром от сгоревшего сахара. Измятый майор помог ему доковылять до машины, и тут случился небольшой инцидент.
Неизвестно, где провел последние сутки влюбленный Стасик. Не иначе, витал в облаках, потому что явно не понимал, что происходит. Он выскочил как из-под земли. Блинков-младший в этот момент усаживался в джип. Со стороны было незаметно, что у него повреждена нога.
– Она права: синяка нет, – уставившись Блинкову-младшему в лицо, разочарованно вздохнул Стасик. И вдруг с воплем "Прости меня, Дима!" врезал Митьке в глаз.
Донельзя удивленный майор поймал его за шиворот и поднял на вытянутой руке. Стасик и не подумал сопротивляться. Он висел, как тряпочка, и блаженно улыбался. Мысленно влюбленный уже целовался с Иркой.
– Что это? – спросил Измятый майор.
– Да так, местный дурачок, – с искренней жалостью к Стасику вздохнул Блинков-младший.
На острове у него было время подумать. Он понял, что Ирке даром не нужен этот Стасик. Просто ей не нравилось, что он, Блинков-младший, все время торчит в особняке у Капусто. Вот она и решила с помощью Стасика отомстить, привлечь внимание Блинкова-младшего, помучить его ревностью – все сразу.
Таковы девчонки. Им никогда не объяснишь, что занят делами поважнее, чем личные. Потому что для них как раз личные дела – самые важные.