- Wait, черт побери. Я кое-что forgotten, - спохватился он, поднялся с места, подошел к окну и распахнул его. Взял свисток и подал долгий громкий сигнал. Послышался кашель, а затем воздух наполнился звуками самой прекрасной музыки на свете. Это была мелодия из ковбойского фильма. Мы с Перси много их пересмотрели. Там еще парень в шляпе и в рубашке с закатанными рукавами играет в салуне что-то веселое и грустное одновременно, а перед ним на рояле - бокал вина. А потом как все схватятся за свои револьверы и давай палить друг в дружку.
- Я попросил учителя, чтобы он открыл окно и сыграл эту мелодию для самой красивой Розы Прерий, - сказал дедушка. - "Play it как можно громче и лучше", - написал я.
Бабушка утерла глаза салфеткой. Мелодия и в самом деле была прекрасная. И учитель почти не кашлял, пока играл.
- Может, всё же позвоним доктору? - встревожился папа и отодвинул тарелку, хотя еще не доел ни картошку, ни мясо.
- Не надо, - отмахнулась бабушка.
А когда дедушка поцеловал ее после ужина, она не отстранилась. Как странно: дедушку полюбить она не смогла, а вот в этого нетвердо стоящего на ногах Буффало Билла в серой шляпе, который говорил на корявом английском, кажется, влюбилась по-настоящему.
- Хотите, я прочту вам вечером последнюю главу? - предложил Перси. - Я ведь завтра уезжаю. Мне нравится читать вслух.
- Thank you, - сказал дедушка. - Не надо. Читай ее вслух себе. Хотя надо признаться, boys, я там приврал немного. Так, для красного словца. Всякого напридумывал. И вот еще что: не будите меня завтра утром. Я, может, вечером чуток поплутаю, так что потом мне надо будет выспаться. Но после обеда мы еще постреляем, так и запишите.
Вечером мы спустились к пристани и искупались, чтобы не мешаться дома. Клочки бороды, беззаботно кружа, плавали в море вместе с нами. Мы не вылезали из воды до тех пор, пока на проплывавших мимо кораблях не зажглись огни. Но Перси смог осилить лишь пятнадцать метров.
Мы натянули вдоль берега длинную веревку и нарисовали на ней четкие черные метки - через каждый метр, а двадцатый отметили красным. Чтобы я мог определить, сколько проплыл Перси, прежде чем его голова исчезала под водой.
- Тринадцать с половиной, - объявил я. - Похоже, ты выдыхаешься.
- Гадство! - Перси сплюнул воду.
Лицо его покраснело, как закатное солнце.
Он долго пытался отдышаться, прежде чем смог говорить.
- Еще разок, - попросил он.
- Нет, пора возвращаться. Ты только еще больше устанешь. Да и темно так, что хоть глаз выколи. Скоро и меток не разглядеть будет.
- Никогда у меня ничего не получится!
Перси топнул ногой так, что брызги разлетелись во все стороны. Он выбрался на причал, снял плавки и швырнул их на доски.
- Получится. Только надо тренироваться.
- И когда же? Я ведь уезжаю завтра вечером.
- Знаю.
Тяжело ступая, мы побрели домой.
Мама приготовила нам термос с какао. А еще дала бутерброды с сыром и по яблоку каждому.
- Вот, возьмите с собой. Идите-ка ложитесь поскорее.
Мы так и сделали.
Теперь мы снова спали в дамской каюте. После того как дедушке в ноги ударила молния, бабушка запретила нам ночевать одним в хижине. А дедушка пригрозил: если мы не послушаемся, он своими собственными руками столкнет нашу хибару в море.
Пришлось смириться. Брат перебрался со своим матрасом в гостиную, так что мы были теперь вдвоем.
Перси смотрел в потолок и был мрачнее тучи.
- Осталось-то всего ничего, - вздыхал он. - Я уже почти научился. Еще чуть-чуть, и проплыл бы эти проклятые несколько метров.
- Ты еще научишься.
- Не успокаивай.
- Не пойму: в чем загвоздка? Вроде ты все делаешь правильно.
- Ага. Но все равно ничего не выходит. Может, стоит еще потренироваться в сухом плавании?
- Спи лучше, завтра с утра тебе надо быть бодрым как огурчик. Давай я тебе почитаю про Буффало Билла, чтобы ты отвлекся.
Под вздохи Перси я стал читать страницу за страницей.
Про то, как Буффало Билл и его конь Биг Булл участвовали в скачках, и про то, как он преследовал огромные стада бизонов по прериям и как его самого преследовали индейцы. Я читал и читал, пока Перси не заснул.
Я видел, как он гребет руками во сне.
Я погасил свет. И вскоре тоже заснул.
Но в моих снах Буффало Билл продолжал скакать на своем белом коне. Где-то вдали скрипели старые повозки. Стучали по земле лошадиные копыта. С громким топотом проносились стада бизонов - как будто гром гремел. А еще я различал лай собак в прериях и слышал, как они воют на луну.
Потом мне показалось, что я слышу бабушкин тихий смех, словно она смеялась сама с собой.
Глава 21
Тарзан - сын крокодила и трески
На следующий день, когда мы с Перси зашли в дедушкину каюту, его там не оказалось. Он заблудился, как и предупреждал. Только его вставная челюсть лежала на тумбочке и улыбалась сама по себе. Широченной улыбкой.
А дедушки не было.
- Вдруг он в море упал? - испугался я. - Надо сказать бабушке.
- Да она с ума сойдет! - предостерег Перси.
Но она не сошла. Потому что дедушка заблудился именно в ее комнате. Он лежал рядом с ней на диване - с такими же резными львиными мордами на подлокотниках - и спал, положив голову ей на плечо. Из уголка его рта тянулась нитка слюны. Дед казался счастливым. И бабушка тоже. Когда мы заглянули в дверь, она приоткрыла глаза и осторожно махнула нам рукой - чтобы мы ушли.
Мы взяли в мастерской пустые жестяные банки, расставили их на перилах веранды под окном родителей, а потом стали кидать в них камешки. ПАНГ-ПОНГ - звякали банки.
От шума проснулась мама.
- Чем это вы занимаетесь? - крикнула она.
- Когда мы будем завтракать? - спросил я в ответ.
Тогда мама встала. Поставила на стол тарелку с пшеничными булочками, рецепт которых нашла в газете, - это было что-то новое и английское. Она испекла их специально для Перси. Ведь сегодня он уезжал. Но большую часть съел папа - восемь штук с маслом и мармеладом.
- И впрямь отличные булочки! - нахваливал он. - Вот, попробуй, Перси, последняя осталась. Моя жена специально испекла их в твою честь.
- Нет, спасибо, - сказал Перси. - А то еще заворот кишок случится и я умру.
- Ну, до этого не дойдет, - улыбнулся папа.
- Как знать, ведь мы идем плавать.
Мы побежали за полотенцами и плавками, которые сохли на бельевой веревке.
- Что ты хочешь на обед, Перси? - спросила мама, когда мы были уже в дверях. - Сегодня проси всё, что пожелаешь.
Мама подняла руку с кофейной ложечкой, будто домашняя фея - волшебную палочку. Если бы она спросила меня, я бы заказал два бутерброда с сыром, котлету с картошкой и коричневым соусом и пирожные со взбитыми сливками.
Но Перси некогда было думать о такой ерунде.
- Да все равно, - сказал он. - Пусть будут котлеты. Буффало Билл их любит.
Мы бежали всю дорогу до самого причала. Сначала потому, что нам не терпелось поскорее нырнуть в воду. А потом, набрав скорость, уже просто не могли остановиться. Дедушкина тропинка была такой крутой, что ноги сами несли.
И принесли нас прямо на пристань.
Перси прибежал первым. Плавки мы надели еще дома.
- Кто первый - тот Джонни Вайсмюллер! - крикнул Перси, бросил полотенце и одежду на причал и прыгнул в воду.
Джонни Вайсмюллер - это актер, который играл Тарзана. А еще он был чемпионом мира по плаванию.
- Ай-я-я-я-а! - вопил Перси, пока летел в воздухе. Это был крик Тарзана, сына обезьян.
- Кто второй - тот генерал Паттон! - крикнул я и тоже сиганул в воду.
Генерал Паттон командовал американскими танковыми войсками во время Второй мировой войны. Я читал о нем в журнале. Настоящий герой! Паттон зачерпнул горсть ила со дна и слепил ручную гранату. Она попала точно по башке Джонни Вайсмюллеру. Так началась Вторая иловая война.
Тарзан-Джонни позвал на подмогу зверей. Взвод слонов брызгал водой в лицо генералу Паттону. А тот отвечал на это очередями иловых мин - до тех пор, пока Тарзан не оступился и не нахлебался воды.
- Это тебе за Пию, за то, что она в тебя влюбилась! - объявил генерал Паттон.
- Плевал я, - прокашлял Джонни Вайсмюллер и снова пошел в наступление. На этот раз он кинул в бой гиппопотамов: поставил их задом к противнику, и те, злобно размахивая хвостами, забросали вражескую армию своими какашками. Я уже было собрался вызывать подкрепление, но тут подоспел Классе. Он знал, что Перси сегодня уезжает.
- Чем это вы занимаетесь?
Увидев Классе, Джонни Вайсмюллер снова превратился в Перси.
- Молодец, что пришел! Мы просто попрыгали немного, чтобы еда улеглась. А сейчас, черт меня подери, я наконец проплыву эти двадцать метров. Теперь или никогда!
- Удачи! - пожелал Классе.
Перси встал напротив первой отметки на нашей веревке и отер грязь с лица: ему хотелось выглядеть красавцем, когда он поставит свой рекорд.
- Считай до трех, Уффе, - велел он и сделал глубокий вдох.
- Один, два, три, - отсчитал я.
Перси взял отличный старт. Первые десять метров он осилил легко и быстро. Классе был уверен, что Перси справится, и даже начал было насвистывать национальный гимн в его честь.
Но Перси проплыл двенадцать метров и выдохся. Выбиваясь из последних сил, он протянул еще метров пять - на одной воле к победе, - а потом голова его скрылась под водой.
- Вы ви-и-дели! Ви-и-дели! Увы, он выдохся! - завопил Классе голосом Свена Йерринга, который ведет спортивные репортажи по радио.
- Заткнись, - огрызнулся я - мне не хотелось, чтобы Перси его услышал.
Классе не понимал, насколько это важно для Перси.
Пусть хоть выберется из воды сначала. Перси с трудом вскарабкался на мостки. Мне пришлось ему помочь. Он сидел, опустив голову, болтал ногами и тяжело дышал. Потом посмотрел на меня.
- Семнадцать метров, - сказал я тихо. - Ровно семнадцать метров.
- Гадство.
- Да это был отличный заплыв! - попробовал подбодрить его Классе. - Один из лучших, какие я видел.
- Ну и что с того? - буркнул Перси. - Это же не фигурное катание. Я ведь обещал отцу! Он так радовался. "Отлично, парень, - сказал он. - Молодец! Весь в меня".
- В следующий раз обязательно получится, - пообещал я.
- Не будет следующего раза.
- Почему?
- Не смогу, - вздохнул он. - Не получается, и всё. У меня такое чувство, что я вот-вот лопну. И перед глазами мелькают черные точки. И как только люди переплывают Ла-Манш? Это же чертовски далеко!
- Тридцать три километра восемьсот метров, - подсказал Классе. - По прямой. Но из-за течений, считай, все пятьдесят.
Он был просто ходячей энциклопедией.
- Они натираются жиром, - сказал я. - Слушай, а что, если и тебе тоже? Можно маслом.
- He-а. Я все равно спекусь.
Он лег на спину и стал смотреть в серое небо. А солнце глядело на него сквозь пелену облаков.
Оно было похоже на вареный рыбий глаз, только без зрачка. Я сказал об этом Перси. Он любил мои сравнения. Но на этот раз он даже не улыбнулся. Только промычал: "М-м-м". Наверняка думал о своем отце.
Мы с Классе улеглись рядом, чтобы ему не было одиноко.
Перси жевал жвачку. Я закрыл глаза и слушал его чмоканье. И вдруг меня осенило! Я догадался, в чем была его ошибка.
- Ну-ка живо полезай в воду! - скомандовал я.
- Нет уж, - запротестовал Перси.
- На этот раз у тебя всё получится! - пообещал я. - Я понял, что ты забыл.
- Что? - спросил Перси уже с интересом.
Я выдержал небольшую паузу, чтобы посильнее его раззадорить.
- Дышать.
- Разве?
- Точно! - поддержал меня Классе. - Теперь мне тоже так кажется.
- Как я мог забыть дышать?
- Откуда я знаю. Тебе не хватало кислорода. Прыгай живо!
Перси послушался. Я объяснил ему, что он должен делать вдох, когда подводит руки к телу, и выдох, когда вытягивает их вперед, - тогда все получится. Он сделал пару гребков на пробу, а потом поплыл дальше вдоль веревки. Время от времени ему в рот попадала вода, он ее выплевывал. А в остальном все шло как по маслу. Перси без труда доплыл до красной метки.
- Получилось! - крикнул я с причала, когда он достиг финиша.
И тогда он повернулся и поплыл назад, быстро-быстро.
- Видали? Видали! - ликовал он, когда взобрался на причал. - Теперь-то папа обрадуется. У меня получилось! Я проплыл двадцать метров.
- Нет, - сказал я.
- Что ты несешь, придурок! Ясно, проплыл.
- Нет, ты проплыл все сорок, - улыбнулся я. - Туда и обратно.
Перси ударил себя в грудь. Он победил море! Победил все, связанное с водой: реки, ручьи, океаны, водопроводные краны. И снова стал Тарзаном, сыном крокодила и трески. Он не знал, куда себя девать от счастья.
- Ай-я-а-а! - завопил он, и крик его отозвался эхом.
Потом поднялся на мостки и столкнул меня в воду.
- Ну, а что теперь будем делать? - спросил Классе.
- Пойдем-ка накопаем моркови, - сказал Перси.
Глава 22
Буффало Билл стреляет без промаха
Сперва я не понял, зачем нам морковь.
- На что она нам сдалась? - спросил я.
- Шшш! Ты что, сам не догадываешься? - прошептал Классе.
И тогда до меня дошло, что Перси хотелось еще раз испытать себя. Морковь мы выкапывали на огороде у Эриксона. А про него всем было известно, что он никому спуску не дает. Да и жена его вечно пялилась из окна. Мы вырыли шесть самых крупных морковок прямо руками, а потом смыли с них землю водой из колонки.
Перси сунул морковки под свитер.
- Может, теперь в дверь позвоним? - предложил Классе.
- Зачем? - не понял Перси.
- Шутки ради, - объяснил я. - А потом убежим.
Перси не возражал. Мы подкрались к входной двери, нажали на кнопку звонка и долго не отпускали. А потом, хохоча как ненормальные, помчались прятаться. Выскочили в калитку, пробежали мимо почтового ящика и дома Пии и свернули к Эстерману.
У Эстерманова дома Перси остановился и выдохнул.
- Ты что встал? - спросил я.
- Нельзя разговаривать с лошадью, пока не отдышался, - ответил он.
Перси решил навестить Чернобоя - попрощаться и рассказать, сколько он проплыл.
- Нельзя уезжать, не попрощавшись. Так с друзьями не поступают.
На этот раз Чернобой ходил в загоне перед конюшней. Завидев Перси, конь тихо заржал, подошел к изгороди и ткнулся мягким носом ему в ухо.
- Здравствуй-здравствуй, коняшка, - сказал Перси и протянул коню морковку. - Вот, угощайся! Это тебе от Эриксона. Первый сорт! Знаешь, сегодня особенный день - и радостный, и печальный. Радостный, потому что я смог проплыть сорок метров. А печальный, потому что мне надо возвращаться домой. Вечерним пароходом. Так что больше я не смогу тебя навещать. Но буду думать о тебе каждый день ровно в три часа. Я тебя никогда не забуду. И ты меня тоже не забывай. Никогда.
Мы стояли там, пока не кончилась морковь.
А потом пошли по домам. Нам с Перси надо было вернуться к дедушке. А Классе обещал помочь отцу поменять масло в лодочном моторе.
- Я приду провожать пароход, - пообещал он.
Когда мы вернулись домой, дедушка уже встал. Он вышел из дровяного сарая, когда мы уже почти поднялись по тропинке.
На усах у него была простокваша с имбирем. На голове - фетровая шляпа, а кожаные сапоги скрипели при ходьбе, ведь они были еще совсем новые. Дедушка улыбнулся нам загадочной улыбкой настоящего героя.
В руках он держал винтовку.
- So there you are, boys! - сказал он. - Если хотите пострелять, надо идти не мешкая.
Мы направились к школе, но прошли всего метров двести, как вдруг дедушка пошатнулся. Мы поспешили поддержать его. Так повторилось несколько раз.
- Всё эти чертовы сапоги, - ворчал дед. - Никак их не разношу.
Я вызвался сбегать за табуреткой, чтобы он мог присесть отдохнуть по пути, когда захочет.
- Отлично придумал, Ульф! - похвалил дедушка. - Только бабушке ничего не говори.
Я сгонял домой и стащил из прихожей белую табуретку, на которой стоял телефон, а заодно прихватил и синее одеяло со своей кровати, чтобы у дедушки не мерзли ноги, пока он будет сидеть: лето все-таки подходило к концу.
Я уже собирался прошмыгнуть на двор, но тут бабушка схватила меня за плечо.
- Вы с Перси собрались на прогулку вместе с дедушкой, так? - спросила она.
- Да, - кивнул я, так как по ее глазам понял, что хитрить бесполезно.
- Я сразу догадалась, как только увидела, что он пошел в дровяной сарай.
Я думал, бабушка велит нам вернуться. Но она этого не сделала. Только попросила, чтобы мы приглядывали за дедушкой.