- Пса, - и Матула кивнул в сторону Серки, - не привязывайте, но строго-настрого накажите ему оставаться у хижины. Если будете рыбачить в озере и поймаете что-нибудь, то садок с добычей не оставляйте в воде, потому как она в озере застойная и рыба начнет отдавать илом. Садок потом опустите в реку - проточная вода прополощет рыб.
- Понятно.
Мальчики еще немного посидели у костра. Матула ушел было, но, пройдя несколько шагов, остановился, повернулся и крикнул ребятам, чтобы они больше не подкладывали дров в костер, если не собираются долго оставаться у огня.
- Может подуть ветер, и, глядишь, сгорит наша хижина, а новой я уже не построю, и вам придется отправиться тогда под надзор тетушки Нанчи.
- Мы будем осторожны, дядя Матула. Но ветра сегодня не будет.
- Кто знает! - Старик огляделся. - Кто знает! Уж больно погода такая… затишная. Да и дятел на заре что-то беспокоился.
Но вот старик скрылся в кустах. Серка несколько мгновений смотрел ему вслед, потом лег рядом с Кряжем, который, отлично его угостив, завоевал полное Серкино расположение.
- Кряж поворошил костер - пусть скорее догорает.
- Если бы у нас были кирпичи или камни, я сложил бы такой очаг!
- Здесь ты никаких камней не найдешь, разве что в Терновой крепости, да и там пришлось бы копать. Матула еще помнит, что там были какие-то стены.
- Так давай попробуем покопаем!
- Может быть, завтра. Инструмент у нас есть. Но нужно сказать дяде Герге.
- Ну так скажем. Представляешь, что там может оказаться под слоем земли!
На короткое время воцарилось молчание: фантазия у ребят бурно заработала, подбрасывая им заманчивые мысли, что там действительно может быть погребено под землей. Шлемы и мечи… и, разумеется, золото!
Дрова в костре совершенно прогорели, но друзьям страшно не хотелось двигаться - таким необычно ленивым было это утро. Даже метелки камышей не колыхались; лишь два сарыча кружили в высоте и изредка клекотали.
- Сарычи, - сказал Дюла, подняв голову. - Очень полезные птицы. Наверное, эти совсем молодые и радуются, что могут летать. Но сейчас нам пора уже и собираться. Возьмем с собой перекусить и тогда сможем оставаться на озере сколько захотим.
На озере, отделенном от реки дамбой, была другая лодка, а в ней лежал длинный шест. Когда друзья пересели в эту лодку, Дюла осмотрелся. Слева он обнаружил шалаш, в котором они с Матулой караулили дичь. Правда, пришлось прибегнуть к помощи бинокля, так как шалаш совсем терялся в зарослях камыша. Справа из воды торчали обрубки свай; на одной из них восседал баклан.
- Давай сделаем круг по озеру, а потом уже будем удить рыбу.
- Ты командир, Плотовщик. Однако дай-ка мне весло - я тоже хочу научиться.
- Когда опускаешь весло, поворачивай его слегка и держи ближе к борту, тогда лодка будет идти прямо. Да ты не торопись, нам спешить некуда. Как только освоишь этот прием, сам увидишь, что это очень просто.
У Кряжа дело на лад пошло не сразу, однако лодка виляла по воде все меньше и меньше.
В озеро то тут, то там глубоко вдавались заросли камыша, и стоило ребятам зайти на лодке в камышовую косу, как из нее с шумом вспархивали десятки, если не сотни птиц. Кряж в эти минуты взволнованно облизывал пересохшие губы.
- Слушай, Плотовщик, этому никто не поверит.
- Возможно, но это правда. Смотри, вон две цапли летят. Бери бинокль!
Лодка замерла, а вокруг них все двигалось, и Кряж лишь с трудом заставил себя отнять от глаз бинокль.
- Нет, Дюла, не поверят!
- Ну и что? Мы видим, а это главное. Держи, Кряж, ближе к камышам. Может, еще что увидим.
Однако стена камышей, достигавшая чуть ли не трехметровой высоты,~". плохо просматривалась. За ней и вокруг - ликование солнечного света, а в камышах - непроницаемая тень и тишина; нигде ни прогалины.
- Дядя Герге говорит, что в этих камышах повсюду есть просеки, а если он так говорит, значит, это верно. Но я что-то не вижу ни одной. Прямо чащоба, щетка какая-то.
- Надо бы пешком попробовать, - предложил Кряж.
- Только заблудишься в камышах и ничего не увидишь. А то и вообще засосет в трясину. Глубина воды в озере только местами большая, большей частью около метра, но вот ил в камышах очень глубок. Поехали, Кряж!
Лодка снова заскользила по воде, но продвигалась она теперь медленнее, так как плыли они по плотному, как ковер, слою тины.
- Подожди, Кряж, не греби. Тут нужно шестом.
Плотовщик с помощью шеста вывел лодку с заболоченного места.
- Теперь можешь грести.
- А ты не хочешь пострелять, Плотовщик?
Коршуна я бы подстрелил. Но не стрелять же по цаплям! Да и зачем? Есть их нельзя, чучело набить мы все равно не сумеем. Не стрелять же только ради того, чтобы убить?
- А ты по уткам!
- Покажи хоть одну.
И Кряж понял, что здесь не так-то просто подстрелить что-нибудь. Птицы держались в стороне от лодки, а если и пролетали над ней, то на большой высоте.
- Смотри, Плотовщик!
По неподвижной глади воды в сторону камышей плыла большая змея. Словно длинная темная палка, разрезала она воду; тело ее казалось неподвижным, но в ее пасти билась небольшая рыбка.
- Застрели ее!
Дюла зарядил ружье. По правде говоря, он растерялся, засуетился, а змея тем временем достигла камышей. Но Плотовщик все еще не стрелял, потому что змея не стала плыть дальше.
- Гляди! - прошептал он.
Змея обвилась вокруг двух камышин и, извиваясь, стала всползать по ним вверх. Уже половина ее туловища была над поверхностью воды, когда она вдруг остановилась, видимо, удобно пристроилась, зажав в своем отвратительном кольце две камышины, потом принялась заглатывать бьющуюся у нее в пасти рыбку.
Этого Плотовщик не мог перенести спокойно. Гулкий выстрел разорвал застывшее солнечное безмолвие, и дробь пробила себе путь сквозь камыши, скосив и державшие змею камышины; блестящее змеиное туловище с желтым животом продолжало висеть на обломках камышин, но головы у змеи уже не было.
- Ух ты! - восхищенно воскликнул Кряж. - Вот это ружье! Я чуть из лодки не вывалился.
Плотовщик извлек стреляный патрон и погладил себя по щеке: что ни говори, а ружье Матулы било при отдаче, точно брыкающаяся лошадь.
- Давай-ка подгреби поближе, посмотрим, что в змее.
- А тебе не противно? - спросил Кряж, сплюнув в воду.
- Противно, а все-таки интересно.
В змее оказались еще две рыбки и какая-то бесформенная масса, правда с сохранившимися перьями.
- Да брось ты ее, Дюла! А то меня сейчас вывернет наизнанку. Давай-ка поедем отсюда.
Кряж огляделся; зеркало воды вокруг, казалось, было разбито на бесчисленные осколки, потому что выстрел поднял в воздух птиц, находившихся в камышах, и теперь вся эта многоголосая - каркающая, курлыкающая и щебечущая - армия птиц, возмущаясь, что ее потревожили, лишь с большим трудом успокаивалась. Только самые храбрые снова сели на воду. Но вот птичья стая в воздухе стала редеть, а поднятый ею гвалт затихать - так бывает обычно при автомобильном происшествии: стоит только увезти пострадавших, отбуксировать поврежденную машину, как взбудораженная толпа начинает быстро таять, каждый спешит по своим делам.
Лодка медленно плыла, огибая камышовые заросли. Кряж уже довольно хорошо придерживался нужного направления, а птицы вновь занялись охотой на рыб - ведь птичий желудок переваривает ужасно быстро. Впрочем, пернатые опасливо сторонились лодки, и только камышевка поблизости подавала голос да две карликовые цапли одна за другой вынырнули из стены камыша и тут же снова скрылись в сумрачной чаще.
Было очень жарко.
Нужно бы найти хоть какую-нибудь тень, - проговорил Кряж, осматриваясь. - Если бы мы хоть шляпы захватили или, по крайней мере, темные очки.
Переплывем сейчас на ту сторону, там скорее найдем тень, - сказал Дюла. - А пока держи вдоль камышей. Ты еще не устал?
- Чепуха! Я вспотел не оттого, что гребу, а от жары.
Лодка повернула и пошла поперек озера, но они добрались до противоположного берега. Только через четверть часа Плотовщик снова достал шест, и с его помощью они вогнали лодку в стену камыша.
- Камыш удержит нас надежней, чем якорь. И тень кругом. Ах, как есть хочется!
Кряж, ни слова не говоря, достал перочинный ножик. Плотовщик же стал "накрывать стол" на скамье. Когда он извлек все кулинарные произведения тетушки Нанчи, они переглянулись и рассмеялись.
- Нет, никто не поверит! Честное слово, не поверит. Бык будет ко всему прицепляться, а Юрист отпускать шуточки. Вот Кендел, пожалуй, поверил бы!
А мне жаль Кендела, - проговорил Дюла. - Жаль, что он от нас уходит.
Этому тоже никто не поверит, Плотовщик.
Давай перекусим, Кряж! И скажу тебе: чем больше я думаю, тем труднее и мне этому поверить.
Ребята ели, как два смертельно голодных волчонка, только что не рычали. По лицам у них струился пот, и им казалось, что, сиди они на солнцепеке, и то им, наверное, не было бы так жарко и душно, как здесь среди камышей.
Кряж подобрал хлебные крошки. Вдруг он насторожился. Издалека доносился какой-то гул.
Где-то что-то подрывают.
Кажется, далеко, - заметил Дюла, тоже прислушавшись. - Раньше я ничего такого не слышал. Может, в каменоломнях Бадачбня. Ну что ж, поели мы, попили, теперь пора и за удочки браться.
Снова послышался глухой гул взрыва, точно исходивший из-под земли. Дюла с беспокойством посмотрел сначала на воду, потом на небо.
Слушай, Кряж, а не гром ли это?
Ну вот еще! Погода прекрасная, только очень парит.
Плотовщик снова внимательно огляделся. Позади них все заслоняли камыши, но над ними и дальше на всем небосводе - ни единого облачка, а на воде - ни малейшей ряби.
Ничего не понимаю… И птицы что-то умолкли. Не нравится мне это.
Жарко очень, - ответил Кряж. - А где коробочка с мотылями?
И тут у них за спиной грозно загремел гром.
Свертывай удочки! Да побыстрей! Если гроза застанет нас здесь…
Да мы двадцать раз успеем.
- Сверни и мою удочку, а я пока выведу лодку из камышей. Кряжу начало передаваться беспокойство приятеля, и он поспешно свернул удочки. Тем временем лодка отвалила от камышей.
- Смотри туда!
У них за спиной небо стало почти черным, эта чернота переходила в мутно-желтый цвет, и только над головой небо еще оставалось зеленовато-голубым. Мрачное гремящее страшилище никак не походило на облако или тучу - оно не имело ни причудливых очертаний, ни разрывов. Оно выглядело плотной черной стеной, которая не пропускала даже сверкания молний, а только гулко рычала и быстро надвигалась, затянув уже полнеба.
- Держи шест, Кряж, и дай мне весло. Я буду грести.
Лодка рванулась вперед, будто ее пришпоривал страх. Теперь ребята прислушивались уже не к раскатам грома в небе, а к сплошному гулу, который доносился откуда-то снизу.
По воде пробежала рябь; птицы исчезли. Потом рябь сменилась длинными волнами, и вот уже озеро все вспенилось, а через минуту забушевало так, словно под ним затряслась земля.
- Не успеем! - закричал Дюла. Закричал потому, что на них с яростным ревом накатывалась гроза. Стало сразу темно.
- Только бы добраться до шалаша! Держись ближе к камышам, Кряж!
А ветер играл с лодкой, точно она была спичечной коробкой, и гнал ее на открытое место. Кряж с силой, делающей честь взрослому мужчине, работал шестом; он весь взмок от пота, хотя вдруг резко похолодало. Тут камыш застонал, словно срезанный сразу тысячами кос, и по нему беспощадным ледяным бичом ударил град.
- Кряж! - закричал Дюла. - Вот шалаш, видишь?
На мгновение Кряжу показалось, что там, где кончились камыши, он увидел что-то похожее на стог сена, но тут же видение пропало.
- Что ты делаешь? - ужаснулся Плотовщик, когда Кряж выпрыгнул из лодки и стал тянуть ее к скрытому в камышах шалашу.
Кряж только отмахнулся. Он весь съежился, потому что град хлестал немилосердно. Дюла тоже вобрал голову в плечи, так как градины величиною с лесной орех били по лодке, словно пулеметные очереди. Впрочем, с такой же силой они обрушивались и на обоих мальчиков.
- Ой-ёй-ёй! - завопил Кряж и схватился за ухо: ему показалось, что градина, словно пуля, пробила ему мочку насквозь.
Плотовщик же только судорожно вздрагивал при каждом ударе.
Они уже совсем обессилели, когда наконец добрались до стены камышей, которая, правда, походила сейчас на руины после воздушного налета. Кряж втянул лодку в камыши.
- Прыгай быстрее! Тут нам крышка!
Удивительно: они почти не чувствовали боли да и холода тоже.
Дюла был в таком плачевном состоянии, что скорее выполз, чем выпрыгнул из лодки, но, ухватившись за цепь, тоже стал отчаянно тянуть.
- Закрути цепь вокруг камышин! Ой, Кряж! Вот теперь хорошо! Бежим! Быстрее, быстрее!
Град сыпал все сильнее, но ребята уже ни на что не обращали внимания. Острые стебли камышей кололи и резали их, но они лезли напролом, пока не плюхнулись на настил в шалаше - полуголые, исцарапанные в кровь, перепачканные с головы до ног. У Дюлы были сравнительно длинные волосы, а Кряж перед отъездом остригся наголо, и сейчас его голова выглядела так, точно ее вспахали: сплошные шишки и кровоточащие ссадины.
У Плотовщика багровел под глазом синяк, из расцарапанного уха сочилась кровь, а нос покраснел и распух. Колени, руки и ноги у обоих тоже были изодраны.
- Кряж, а где твой второй сапог?
- Потерял.
- Но ты хоть помнишь где?
Кряж с грустным упреком посмотрел на друга и только рукой махнул.
- Хорошо хоть, что мы добрались до шалаша. Слышишь, что делается вокруг? Если бы не этот шалаш, честное слово, нам бы каюк.
Кряж был прав.
Тучи нависали так низко, что, казалось, прочесывали камыши; однако ни одной молнии не было видно, только страшные удары грома раздавались над их головами да стук града, барабанившего по воде и камышам. Плотовщик дрожал как осиновый лист, зубы у него стучали.
- Мы замерзнем!
- Прижмись к моей спине и обхвати себя руками.
- Говорил же мне Матула, чтобы я всегда брал в рюкзак куртку. А ты не мерзнешь?
- Еще как!
- Как вернемся домой, такой костер разожгу!..
- Брось мечтать, Плотовщик! Мы еще пока здесь. Только бы этот шалаш не унесло.
Плотовщик испуганно огляделся, но шалаш держался крепко, так как весь оброс камышом.
Тем временем град смешался с дождем, потом стук града затих и полил сильный дождь. В шалаш с крыши потекли струйки воды, но гроза уже удалялась.
- Может, пойдем к лодке?
- Подождем немного, - ответил Дюла. - Дождь еще льет.
- Я совсем замерз, - проговорил Кряж, потирая нос. - А когда двигаешься, не так холодно.
- Бр-рр… - содрогнулся Дюла при одной мысли, что надо вылезать из шалаша. - Пожалуй, ты прав.
Кряж громко выдохнул.
- Пошли!
Все их царапины и порезы начали саднить, руки и ноги ныли, и дождь не только не освежил их, а скорее наоборот.
Лодка была на том же месте, где они ее оставили, но на дне лежал слой градин, и она сильно осела.
- Черт подери! Этого еще не хватало!
- А где этот ковш для вычерпывания воды, как его?..
- Черпак. Где-нибудь подо льдом.
Но вот черпак нашелся. Дождь все еще не переставал.
- Ты, Плотовщик, бери черпак, а я попробую руками.
Через четверть часа лодка поднялась на воде, а еще через десять минут они уже подплыли к дамбе. Оба были с головы до ног перепачканы грязью и илом; не лучше выглядели ружье, удочки и снасти. От холода у обоих ребят зуб на зуб не попадал. Кряж сначала ковылял в одном сапоге вслед за лодкой, потом сорвал его с ноги, швырнул в сердцах под скамью и сказал:
- Греби, Плотовщик, ты больше замерз!
… Когда же они наконец повалились на свою постель в хижине, то были настолько измучены, что еле дышали. Ни о каком костре, разумеется, не могло быть и речи.
- Давай скорее ляжем, - сказал Дюла, трясясь в ознобе, - одеял у нас хватит.
- Так мы же грязны как черти!
- Не беда, Кряж, залезай под одеяло!
Однако и под тремя одеялами они никак не могли согреться, хотя и прижимались друг к дружке, как худосочные поросята в хлеву бедняка.
Только они улеглись, как к ним присоединился и Серка, и они лишь тогда заметили, что и для пса град не прошел бесследно: шишка с орех величиной напоминала о недавнем неистовстве разбушевавшейся стихии, да и заднюю лапу Серка все время лизал. Какие ссадины скрывались под его мохнатой шерстью, узнать было невозможно, а Серка об этом молчал.
- Хоть бы у тебя, Серка, хватило ума! Где ты бродяжничал? Но пес только моргал глазами, точно желая сказать: "Давайте-ка лучше спать!"
Ведь Серка все равно не рассказал бы, что он разрешил себе немного поохотиться, напав на след молоденького зайца, заплутавшегося в высокой траве. В конце концов заяц нашел какую-то скрытую дорожку и оставил собаку с носом. А Серка, увлекшись охотой, не заметил надвигавшейся опасности.
Дождь уже значительно тише барабанил по крыше хижины, усиливаясь лишь при порывах ветра, когда со старой ольхи на хижину низвергались потоки воды.
Однако этого наши друзья уже не слышали. Они крепко спали, хотя даже во сне нет-нет да вздрагивали, будто в сновидениях их снова подстерегали град и холод.
Матула шел несвойственной ему быстрой походкой, а когда он остановился у хижины, его приветствовал только Серка. Заглянув внутрь, Матула сразу понял, что произошло.
"Попали под грозу, - подумал он. - Но как же это они не заметили ее приближения? - Матула покачал головой. - Впрочем, если они были в камышах, так могли и не заметить".
Он тихо вошел в хижину, и когда совсем близко увидел спящих, то стал еще более серьезным. Забрав подбородок в кулак, он сказал самому себе: "Нужно отвезти их домой!"
И Матула молча повернулся и вышел из хижины. Вид мальчиков был красноречивее всяких слов: на голове и лице у обоих кровоподтеки и синяки, ссадины и шишки, оба в грязи. У Плотовщика рассечено веко, а нос…
"Не повезло им. Попасть под такой град! И, наверное, они порядком замерзли. Домой, только домой! Нанчи приведет их в порядок".
Когда он добрался до деревни, уже светило солнце. Сняв в кухне шляпу, Матула устало опустился на стул.
- Господин агроном дома?
- А-а, Герге! Ну и погода! Пропал урожай! Как там в поле?
- Твой урожай не пропал, Нанчи. Гроза прошла стороной. А вот разбери-ка постель для ребят, приготовь ванну и вскипяти чай.
- Господи!
Матула потянулся за шляпой.
- Когда хозяин приедет, скажи, чтобы послал за ребятами телегу.
- Подожди, Герге! Что с ними?
- Да промокли… На телегу положите одежду и одеяла.
- Погоди, Герге…
- Не могу ждать, Нанчи. Потому как сейчас они спят, и надо к тому времени, когда проснутся, развести костер.
- Не возьмешь чего-нибудь съестного?
- Дома их и накормишь.
Матула надел шляпу, а все мысли тетушки Нанчи уже сосредоточились на ванне и чае, ужине, куртках и теплой постели для ребят, а также на генеральном стратегическом плане их врачевания.