А что Серёжа - маленький, что ли? Вот не поломался же бритвенный прибор, когда на него посмотрели? Не поломался. А приборчик совсем новенький и весь блестит как зеркало. Даже смотреться можно. Лицо какое-то чудное становится - длинное и тонкое, как у лошади. И машинка для точки бритв тоже Серёжина будет. Она жужжит, когда её крутишь.
Ещё папа обещал, что через десять лет подарит мундштук. Он, наверно, думает, что Серёжа курить будет. Только он ошибается.
Серёже не нравится этот горький дым. От него чихать хочется и голова болит.
Мундштук достался папе от дедушки. Серёжин дедушка был кавалеристом. В русско-японскую войну он однажды с командиром своего эскадрона выехал на разведку. По дороге они наткнулись на японцев. Их было больше, и они тоже были на конях.
Размахивая саблями и стреляя на ходу, они погнались за русскими разведчиками.
Под командиром эскадрона убило лошадь. Она с размаху упала на землю и придавила командиру ногу. Японцы приближались, но дедушка не растерялся. Он помог командиру выбраться из-под убитой лошади, посадил к себе на лошадь, за спину, и рванул поводья.
Вечером на привале к костру, где сидел дедушка, подошёл командир. Он обнял дедушку, поцеловал его в губы и сказал:
- Вот, возьми на память мой мундштук. За смелость дарю.
С тех пор дедушка берёг этот мундштук, потом своему сыну, то есть Серёжиному папе, подарил. И тоже велел беречь. И совсем не обязательно из него курить. Он может и просто так лежать. Но зато у кого он будет храниться, тот всегда должен быть смелым.
Ведь не зря папа про мундштук говорил, что он ему очень дорог. А посмотреть - так чего ж тут дорогого! Был бы из золота, тогда дело другое. А то из камня, из янтаря, но всё же очень красивый, а если посмотреть на свет - такой жёлтый-жёлтый.
У толстого конца его, куда папироса вставляется, вырезаны чудные животные - не то олени, не то быки - и какая-то женщина с рыбьим хвостом, а около тоненького конца -серебряное колечко. На колечке какие-то закорючки нарисованы, а может, что и написано.
Только одна закорючка на букву "Ж" похожа, а другие, как ни читай, всё равно не разберёшь.
А всё же, наверно, приятно из него курить!
Папа вставляет в него папиросу только после обеда и когда гости приходят. Остальное время мундштук лежит в чёрненьком футлярчике в шкафу и ещё под замком. Вот как берегут его!
У папы два ордена, он с фашистами воевал. И он как-то рассказывал, что даже на войне берёг драгоценный мундштук, боялся, чтобы он как-нибудь не выпал из кармана.
Серёжа вертит в руках мундштук. Смотрит через него в окно. Красивый какой! И во рту приятно подержать, как барбариску. Барбариска с дырочкой, и мундштук с дырочкой. Только он чересчур табаком пахнет, и даже на языке горечь.
Серёжа сплёвывает на пол.
Что случилось? Серёжа не верит своим глазам. Как это произошло? Он взял мундштук в рот. Во рту стало горько. Серёжа сплюнул, и… мундштук лежит на полу. Он лежит, освещённый солнцем, такой красивый, но уже короткий.
Кончика нет? Да вот он, кончик!
Серёжа тупо смотрит на мундштук, приставляет к нему кончик. Тот легко входит в серебряное колечко, но там уже не держится.
Что делать? Может быть, самому починить можно, как тогда машинку починил? Склеить его, что ли? Клея нет. Да простой клей, наверно, всё равно янтарь не возьмёт. Тут нужно особенным, а где его взять? И ведь только секунду назад всё так было хорошо. Зачем он полез в шкаф? А папа тоже хорош: раз прячет ключ от шкафа, так надо прятать, чтоб его никто не нашёл. А то положил под бумагу на письменном столе…
Что делать? Позвонить папе на работу? Маме рассказать? Ох и влетит!
Но Серёже уже не страшно, что ему попадёт. Он готов даже к тому, что его убьют. Но ему жалко до слёз янтарного мундштука.
Он вспомнил, как берёг его папа, как прочищал его ваткой, как в спирту обмывал. А ещё жалко, что в двадцать лет у него уже не будет такого подарка. Мундштук дедушка передал папе, папа в боях с ним бывал, и он не разбивался, а теперь?
"Папочка, милый, что делать? Я больше не буду лазить к тебе в шкаф!"
Дрожащими пальцами Серёжа складывает мундштук с отбитым кончиком в чёрненький футлярчик и запирает шкаф.
Солнечного апрельского дня для него больше не существовало. Он плохо обедал и всё время молчал. Мама тоже ни о чём не расспрашивала. Но Серёже казалось, что она уже всё знает о разбитом мундштуке и ждёт, пока он сам расскажет. А он не может рассказывать. Не может! И что тут говорить, если он папу расстроит? А может, лучше рассказать обо всём? Надо быть смелым, как дедушка. Вот сейчас подойти к маме и сказать: "Делайте со мной что хотите - мундштук разбил я". Пойти или не пойти?
Серёжа до вечера не находил себе места. Ребята звали играть в футбол, но он не пошёл.
А когда за окном зажглись фонари, он лёг в постель. Болела голова,
Мама положила ему на голову холодный компресс, но Серёжа снял мокрую тряпку.
Пусть болит, так и надо…
Проснулся он ночью.
Мама ходила вокруг стола и, потирая пальцами виски" взволнованно шептала:
- Не брала я мундштука, не трогала. Пойми же, кому из нас вдруг понадобился этот мундштук? Серёже? Серёжа в шкаф не полезет. Я за него ручаюсь. А если бы он заглянул туда, то сказал бы.
Нарочно поворачиваясь к стенке, Серёжа ещё раз на секунду приоткрыл глаза.
Папа сидел за столом и держал в руках разбитый мундштук.
- Да я ни на кого не сержусь,- грустно говорил он,- мундштук ведь у меня ещё на фронте разбился. Его осколком задело. В каком-то, уж не помню, городе я отдал его в мастерскую. Там на склеенное место вот это серебряное колечко положили. Только не понимаю, когда он успел опять расклеиться? Видимо, я как-нибудь неосторожно положил.
Тёплые слёзы медленно покатились у Серёжи по щекам. Он тяжело вздохнул и тихонько всхлипнул.
А мама сказала папе:
- Тише! - И, приложив палец к губам, кивнула на Серёжу : - Не разбудить бы…
Короткое замыкание
Вася летел из школы на всех парах. Он бежал по зелёному бульвару, лавируя между детьми, игравшими в песочек, и десятками разноцветных колясок.
"Сдал! Сдал!"-радостно билось сердце. Вася то подскакивал, то переходил на шаг, то снова пускался вскачь. "Ух и хорошо как! Теперь денёк отдохнём, в футбол погоняем, а потом опять готовиться. Ну, литературу я не боюсь… Лермонтов родился в 1814 году, а Пушкина не любил граф Воронцов. А здорово я сегодня отвечал - даже сам не ожидал".
Вася так погрузился в приятные воспоминания о сегодняшнем экзамене, что чуть не наткнулся на водяную струю. Дворник, положив палец на шланг, поливал клумбы.
- Эй, эй, осторожней! - крикнул он.- Ты что, взбесился?
- Экзамен сдал,- ответил Вася.- Тороплюсь!
Вбежав в комнату, он бросил портфель на диван и пошёл на кухню.
- Бабушка! - громко оказал он,- Четвёрку получил!
На кухне, кроме бабушки, были и Марья Ивановна -
портниха, толстая женщина в очках, и Тимофей Петрович - старый пенсионер, и Клеопатра Сергеевна - медицинская сестра,- все соседи по квартире.
- Цельную четвёрку получил! - всплеснула бабушка руками.- Да как же это ты, милый ты мой?! - Глаза у неё увлажнились и покраснели.- Отец же два раза звонил, спрашивал, как у тебя дела. Он ещё позвонит. Вот утешишь его, вот порадуешь…
- Ну, бабушка, кто прав?! - сказала Марья Ивановна.- Я ведь вам говорила - не волнуйтесь, Вася не подведёт.
- Прекрасная голова! - сказала Клеопатра Сергеев на, взглянув на Васю.- Хочешь, Вася, блинчика на диетических яйцах?
Тимофей Петрович вынул ложку из кастрюли, подул на неё, что-то попробовал, потом сказал:
- А ну-ка, покажи дневник!
- Дневников ещё не давали,- сказал Вася.- Их после экзаменов дадут. А не верите, вот честное слово, четвёрка!
- А какие вопросы попались? - Тимофей Петрович взял в руки картошку и кончиком ножа начал с хрустом вырезать из неё чёрные точечки.
- Трудные, по электричеству,- вздохнул Вася.- Колька Чугунов завалился бы на них. Он и на свои-то еле-еле на тройку ответил. А за мои вопросы мне пятёрку надо было бы поставить. Но это уж Алексей Фёдорович… придрался… Подумаешь, я ему там на приборе лампочки параллельно не включил. А я это электричество назубок знаю. Хотите, спрашивайте вот!
- Ну что ты,- сказал Тимофей Петрович.- Нешто я всю теорию помню? Учил когда-то, а теперь забыл. Вот пробки или твоей бабушке, например, утюг починить - она мне сегодня говорила - это починю, а насчёт теории, так сказать, слаб…- Он щёлкнул Васю по голове.- А ты молодец, нечего сказать, молодец…
После обеда Вася хотел пойти погулять, но, взглянув в окно, увидел, что на дворе никого не было. Видно, все ребята готовились к экзаменам.
Эх, экзамены, кто их придумал! Кругом весна, тепло, а тут сиди готовься день и ночь и дрожи от страха. А надо бы так - на честность действовать. Вот вызывает, например, тебя учитель к доске и только одно спрашивает: "Знаешь предмет?" А ты по-честному должен ответить: "Знаю!" А потом учитель снова спрашивает: "А на сколько знаешь?" И ты сам себе должен подсказать отметку: тройку, четвёрку или пятёрку. Только по-честному. А кто не знает предмета, тот не приходит на экзамен. Вот и весь разговор. Хорошо и просто.
Посидев на подоконнике, пока не смерклось, Вася зажёг в комнате свет и сел читать.
- Бабушка,- вдруг сказал он, отрываясь от книги,- давай я тебе утюг починю.
- Да что ты, не надо,- сказала бабушка.- Тимофей Петрович сделает. Испортишь ещё…
- Кто? Я испорчу?! Что ты, бабушка, понимаешь? Утюг починить - раз чихнуть! Мы его на уроке разбирали…
Вася говорил правду. На уроке физики учитель Алексей Фёдорович однажды показывал ребятам, как надо разбирать и чинить электроприборы. Помнится, у него на столе стояли утюг, чайник и электрочудо для выпечки пирогов. Ребята окружили Алексея Фёдоровича, а Вася с Колей Чугуновым сели себе потихоньку в уголок и начали рассказывать друг другу страшные истории. Правда, Алексей Фёдорович тогда заметил: "Вася, лучше всё-таки, если бы вы к столу подошли, посмотрели бы, как что надо делать. Пригодится в жизни",- но у ребят были свои соображения: стоило ли смотреть на электроприборы, когда про них з книжке всё написано?
Вася включил утюг, чтобы ещё раз проверить, действительно ли он не нагревается, потом начал разбирать.
- Ты бы уж не трогал его,- взволнованно ходила бабушка вокруг стола.- А то как шибанёт электричеством…
- Не шибанёт. А шибанёт - не страшно,-говорил Вася, снимая с утюга крышку.- Тут напряжение всего сто двадцать семь вольт. Вот видишь, эта проволочка называется сопротивлением. Она-то и нагревает утюг. А количество теплоты, выделенное током, пропорционально квадрату силы тока, сопротивлению проводника и времени. Это закон Джоуля - Ленца… Так… посмотрим дальше…
Утюг внутри был в полной исправности. Вася навинтил крышку и задумался. Отчего бы это он не нагревается?
И вдруг, осматривая фарфоровые чашечки, он заметил, что в одной из них слабо держался провод. Он потянул за него, и провод выскочил из чашечки.
- Видишь,- сказал Вася,- контакт плохой.".
И второй конец провода, когда потянули за него, выскочил из чашечки.
- Подержи-ка,- сказал Вася бабушке и протянул ей два провода,- Не бойся, сейчас сделаем.
Бабушка взялась за два провода и вдруг, закатив глаза, побледнела и затряслась. Шнур выпал из рук.
- Что ты со мной, чертёнок, делаешь? - еле слышно проговорила бабушка.
- Ну зачем же ты берёшься за оголённое место? - сказал Вася, глядя на бабушку, которая держалась за сердце.- Вот тут надо брать…
Он смело взял два провода, и вдруг - треск! В руках у него что-то ослепительно вспыхнуло, и в комнате потух свет.
Секунду спустя бабушка тихо спросила:
- Васенька, жив, голубчик?
- Жив, жив,- прохрипел Вася.- Это ерунда, короткое замыкание. Я вилку позабыл из штепселя выдернуть.
И сразу в коридоре захлопали двери, послышались голоса.
- У вас тоже погасло? - спросила Марья Ивановна.
- Погасло,- ответила Клеопатра Сергеевна.- Постучите Тимофею Петровичу…
Послышался стук в соседнюю комнату, а за ним шёпот:
- Тимофей Петрович, а Тимофей Петрович, погасло…
Никто не откликался.
- Спит,- сказала Марья Ивановна.- Надо электромонтёра.
- Подождите,- вдруг сказала Клеопатра Сергеевна.- Зачем электромонтёра? У нас ведь Вася электричество сдал.- И громко позвала: - Вася, иди сюда!
На лестничной площадке свет тоже не горел. Расставив деревянную стремянку, Вася со свечой в руках стал осматривать пробки. Собственно говоря, он не знал, что тут надо было делать. А что-то делать всё-таки надо было. Стремянку поддерживали бабушка, Клеопатра Сергеевна и Марья Ивановна.
- Предохранитель баббитовый сгорел,- сказал Вася, вспомнив, что о таких предохранителях писалось в книжке по физике.
- Предохранитель сгорел,- пояснила бабушка соседям.
- Контакт отсутствует,- сообщил Вася.- Переменного тока нет.
- Контакта нет,- опять пояснила бабушка.- Он у меня всё понимает. И про закон какой-то говорил, и чуть не убил…
Долго возился Вася с пробками. Он их то вывинчивал, то ввинчивал обратно - на распределительном щитке пробок было много,- а свет в квартире не зажигался. Наконец, когда с четвёртого этажа кто-то закричал: "Кто там, чёрт вас дери, с пробками балуется?" - Вася слез со стремянки.
- Тут, наверно, что-нибудь с трансформаторной будкой не в порядке,- сказал он.- Я бы посмотрел её, да не имею права. Надо электромонтёра звать. Я схожу.
Электромонтёра дома не оказалось. Жена сказала, что он придёт часов в двенадцать ночи.
"Вот опозорился,- подумал про себя Вася,- и целый вечер в темноте сидеть".
Но когда Вася вошёл к себе в подъезд, на лестнице уже горел свет. Вася кинулся наверх. Кто бы это мог починить?
На площадке перед квартирой никого не было, и также не было деревянной стремянки. Вася влетел в комнату:
- Бабушка, кто починил?
- Да кто, кто… Тимофей Петрович, вот кто,- ответила бабушка хмуро.- Он, оказывается, и не спал, хотел посмотреть, как ты исправишь, а ты…- И бабушка махнула рукой.
В это время позвонил по телефону папа:
- Вася, что по физике получил?
- Четвёрку! - сказал Вася, но прежней радости в его голосе уже не было.
Записка
Федю Зайцева с позором выгнали с урока. И мало того - выгнали, Клавдия Сергеевна ещё написала записку отцу: "Уважаемый товарищ Зайцев, прошу обратить внимание на поведение Вашего сына,
За последнее время Федя очень разболтался: на уроках подсказывает, много разговаривает со своей соседкой, а сегодня пытался кукарекать из-под парты".
- Покажешь эту записку папе,- сказала Клавдия Сергеевна,- и пускай он на ней распишется. Понял?
- Понял,-угрюмо ответил Федя и стал собирать книжки. "Ох и вредная у нас учительница!" - подумал он.
Но кто его дёрнул кукарекать? Сидел бы себе спокойно, и от отца бы не влетело. А теперь пойди покажись ему со страшной запиской. Отец такой выговор закатит - не обрадуешься. И во всём виновата Софка. Это она всё подбивала: "А ну-ка, Федя, кукарекни! Все мальчишки должны быть смелыми". Ну, Федя и показал себя. Софка-то осталась в классе, а он… ох и жизнь пошла!
Вообще эта Софка была какая-то странная девчонка. Федя сидел на задней парте один, а Софка взяла переложила к нему свой портфель и заявила: "Мне отсюда лучше на доску смотреть. Я дальнозоркая. Теперь будем вместе".
Федя хотел было взбунтоваться, но, увидев, что у Софки на руке настоящие часы, смирился. С часами хорошо сидеть, можно в любое время узнать, сколько минут остаётся до конца урока.
Ну и с тех пор у них и пошло: что ни урок - то сплошные разговоры с Софкой и сплошные замечания от учителей.
Отец у Феди работал мастером на заводе. Человек он был строгий, молчаливый. А если уж скажет слово, как топором отрубит. Всё будет по-отцовскому. Например, запретил он Феде два дня выходить на улицу за то, что Федя сказал бабушке, что она разбирается в пионерских делах, как свинья в апельсине,- и Федя сидел дома как миленький. Или вот другой случай: Федя взял на своём велосипеде да и стал выделывать разные фокусы: управлять ногами, ездить задом наперёд, и врезался в дерево. На колесе образовалась "восьмёрка", руль был свёрнут, а рама поцарапана. Отец посмотрел на велосипед и сказал: "Хватит! Раз не умеешь беречь вещь, не будешь кататься целый месяц". И всё было, как сказал: Федя не катался ровно тридцать один день.
А какое наказание отец теперь выдумает - неизвестно.
Да, впрочем, не так было страшно для Феди наказание, как мысль о том, что отец опять разволнуется и у него будет болеть сердце. Ему врачи давно запретили волноваться, и дома, например, мама всегда создаёт для него покой. И Федя отца бережёт: не топает ногами в комнате, не поёт, а Вовку-соседа бьёт только на улице. А сегодня он не удержался - сорвался.
Федя бродил по улице после школы и долго раздумывал, идти ли домой или не идти. Может быть, сесть на какой-нибудь поезд и уехать на целинные земли? Или вот неплохо было бы, если бы его легонько сбил автобус. Ударил бы крылом не сильно, и Федя пролежал бы дома дней десять, и всё бы забылось: и его кукареканье и записка. А к нему могла бы приходить Софа с конфетами и печеньем, каким она всегда его угощала на уроках.
Но когда уже начало смеркаться, Федя решил, что лучше всё-таки не сталкиваться с автобусом, и пошёл к своему переулку.
Дома мамы не было, и Федя, съев холодный обед - это его пускай девчонки разогревают, а он не хозяйка! - уселся за телевизор. Но мысли о записке не давали ему покоя. Показать ли её папе или не показать? А вдруг отец разволнуется, с ним опять плохо будет?
"Ну, Софка, погоди, я тебе тоже что-нибудь подстрою!"
А что, если пойти и отлупить Софку? Раз с ним произошло такое несчастье, пускай она тоже поплачет.
Сказано - сделано. Федя быстро оделся. Девочка жила через переулок. Он поднялся к ней на второй этаж и позвонил,
- Федя, это ты? - сказала Софина мама, маленькая черноволосая женщина, открывая дверь.- А Софы нет дома. Что ей передать?
- Скажите, что я приходил… по делам.
- А может быть, ты её в комнате подождёшь, если что-нибудь важное?..
- Нет, спасибо,- ответил Федя, а сам решил, что дождётся Софку у парадного.
Он вышел на улицу и вдруг увидел, что навстречу идёт Софка. Она шла, размахивая чёрной папкой с нотами, и гнала, как мячик, перед собой консервную банку.
- Софка, стой! - Федя схватил её за рукав и наступил на банку ногой.- Ты что меня подговаривала, чтобы я кукарекал?
- Ничего, отдай банку.
- Банку… А вот как я тебе дам сейчас, тогда будешь знать.
- Ха, подумаешь, какой храбрец нашёлся: на девчонках силу пробовать! Да мало ли что я тебе скажу! Вот бросься с десятого этажа - ты бросишься, да?
- С десятого не прыгну, а со второго могу.
- Ну вот прыгни!
- Ты мне зубы не заговаривай! Нашла дурачка, я пойду прыгать, а ты - домой?