Она мечтала, что ее ученики, взрослые, умные ребята, будут задавать ей сложные вопросы, а она, молодая, но прекрасно подготовленная, образованная учительница, сможет ответить на любой вопрос, сможет рассказать им о глубоких исторических процессах, о войнах, о том, как история помогает человеку лучше понимать сегодняшний день. Ее ученики сразу оценят ее и полюбят, будут уважать и слушаться, и она будет гордиться ими - умными, способными, взрослыми.
Но директор твердо сказал:
- В первый класс нужен учитель. Нужен, понимаете? И потом, это даже полезно - пройти вместе со своими учениками весь путь с самого начала, всю десятилетнюю историю их жизни. Договорились?
Спорить было бессмысленно. И вот они сидят перед ней, тридцать пять чисто умытых мальчиков и девочек. Смирные, послушные дети. Кто сказал, что от первоклассников можно сойти с ума? Мало ли, что скажут непонимающие люди.
Для первого знакомства она читает им свою любимую сказку про девочку Снегурочку. Они слушают, глаза внимательные, все лица повернуты к ней. Уже сегодня эти дети станут чуть богаче, чуть умнее - они слушают прекрасную сказку, их молодая учительница так прекрасно читает.
- "И вот Снегурочка пошла со своими подружками в лес. Они собирали ягоды, цветы. А потом разожгли костер и стали прыгать через огонь..."
- Все равно я с девчонкой сидеть не буду! - раздается громкий, звонкий голос.
Варвара Герасимовна вздрагивает от неожиданности. Все завозились, кто-то засмеялся.
- Кто это сказал?
- Я! - Коричневые круглые глаза смело смотрят на учительницу. Узкий подбородок, упрямо сжатые губы. - Я не хочу сидеть с девчонкой. Другие сидят с мальчишками, а я почему с Валентиной?
- Во-первых, не с девчонкой, а с девочкой. - Она старается выиграть время, она еще сама не знает, что же во-вторых. - Во-вторых, перебивать взрослого человека, да еще учителя, некрасиво. - Ее голос набирает уверенность. - Сидеть тебе придется там, где тебя посадила учительница. А сейчас мы будем дочитывать сказку, если вы согласны.
- Дочитывать! - сказали все. - Конечно, согласны.
Промолчали только Юра и Валентина.
Но лицо у Юры было такое, что на нем можно было без труда прочесть: все равно несправедливо.
"Еще, может быть, подружатся", - подумала учительница.
Тихо в классе. Учительница дочитала сказку. Вдруг на последней парте раздался плач.
- Что опять? Кто тебя обидел?
Маленькая девочка с голубой лентой вокруг головы глотала слезы.
- Мне Снегурку жалко, - проговорила она глухо сквозь ладони, прижатые к лицу, - зачем она растаяла?
- Не плачь, - растерянно ответила учительница. - Может быть, дед и бабка слепят новую Снегурочку.
- Все равно эту жалко, - не унималась девочка.
- Ревет, - произнес смуглый мальчик, Леня Кошельков. - Это же сказка, а не на самом деле.
Кто-то сказал:
- Ну и что - сказка? Все равно жалко.
Это произнес знакомый голос. Юра. И Варвара Герасимовна подумала: "Вот он какой, этот Юра".
Так закончился первый урок начинающей учительницы Варвары Герасимовны.
На доске мелом было написано число: первое сентября тысяча девятьсот тридцать первого года.
* * *
Быстро идет время, и Юра уже стал пятиклассником. Он уже и не помнит, как в яркий осенний день он несся по улице и кричал счастливым голосом: "Я иду в школу!"
Теперь он давно привык к тому, что он школьник. Ходит не с новым портфелем, а с обтрепанным. Новый портфель довольно быстро становится обтрепанным, если на нем несколько раз съехать с горы. А уж если портфелем нет-нет да и сыграть в футбол, то он станет как раз таким, какой носит теперь под мышкой Юра. Обычный мальчишечий портфель с потускневшим замком и отлетевшими металлическими уголками, а ручка тоже давно оторвалась и куда-то запропала.
Юре даже в голову не приходит просить у мамы: купи мне новый портфель. Есть куда положить тетради и учебники, значит, все в порядке. Да и в самом деле - разве не все равно, какой портфель.
Юра теперь много знает. Он выучил уже всю таблицу умножения. Может без единой ошибки написать слово "лестница". Знает, как по-немецки "Я иду гулять". А больше всего ему нравятся уроки истории. Может быть, потому, что ее преподает Варвара Герасимовна, его первая учительница.
Юра помнит, как впервые увидел удивительную карту. Варвара Герасимовна вошла в класс и прикрепила карту к доске. Юра смотрел и не мог понять: что-то не так. Знакомые названия - Киев, Новгород. А где еще города? Куда делись? Не может же быть, чтобы в России было всего два города. Сверху на карте нарисованы палочка и крест, а рядом наоборот - крест и палочка. Вот так: IX - XI. А внизу на этой карте нарисованы черные всадники на черных конях.
- Валентина, смотри-ка, всадники, черные на черных конях.
- Не разговаривай, Юра, - останавливает Варвара Герасимовна. - Посмотрите на эту карту. Это русские княжества - Киевское и Новгородское, а других городов еще не было. Потому что на этой карте изображена Русь, какой она была больше тысячи лет назад. Вдумайтесь: больше тысячи лет! Вот наверху написано римскими цифрами: девятый - одиннадцатый века. А сейчас у нас какой век?
- Двадцатый, - отвечают пятиклассники.
- А всадники? -спрашивает Юра.
- А всадники - это кочевники: половцы, печенеги. Они не строили домов, не сеяли хлеба. Гоняли по степям скот, ели мясо.
- Без хлеба? - ахнула Валентина.
- Да, без хлеба. А главное их занятие был грабеж. Налетят внезапно на село, вытопчут поля, сожгут избы, увезут детей на продажу в рабство. От этих всадников было много бед.
Вот что такое история: не урок, не учебник, не параграфы. Это жизнь людей, законы этой жизни, беды, войны, подвиги. Несутся черные кони, плачут женщины. Бьют врагов и погибают воины. Вот что такое история.
Варвара Герасимовна внимательно смотрит на ребят. Глаза у нее добрые, веселые, в такие глаза легко смотреть, ее взгляд не смущает.
- Жизнь каждого человека как бы вливается в историю его народа, всех людей. Когда-нибудь вы это поймете.
На другой день Юра вышел на кухню и сказал соседке тете Дусе:
- Здрасьте, тетя Дуся! А мы уже историю изучаем - про всякие древние битвы, подвиги и победы.
- Ты бы лучше на пол не наляпывал, - сказала тетя Дуся. - У других людей дети как дети - умыл лицо и пошел, а тебе обязательно до пояса. Серьезное мытье разводить - на это есть баня, а здесь кухня.
Юра сразу потерял всякий интерес к разговору.
Молча взял тряпку и вытер пол. Он не будет спорить с тетей Дусей по двум причинам. Во-первых, Юра уже месяц назад принял твердое решение воспитывать в себе выдержку и силу воли. Он хочет стать сдержанным и молчаливым, как капитан Немо. Разве капитан Немо стал бы ругаться с соседкой тетей Дусей? Есть еще одна причина: от тети Дуси можно очень даже просто получить подзатыльник. Характер у нее вспыльчивый, а рука тяжелая.
На кухню выходит Юрина мама. Она в коричневом халате до пола, этот халат папа подарил ей на день рождения. Мама всегда надевает его по утрам и завязывает длинным поясом.
Тетя Дуся оглядела халат и сказала:
- Как поп.
Мама ничего не ответила, но Юра видел, что у нее испортилось настроение.
Однажды Юра слышал такой разговор. Он сидел на кухне и тер наждачной бумагой крышку от старого бака. Мама разрешила взять эту крышку насовсем, а из нее выйдет прекрасный щит для Ледового побоища, которое начнется завтра на школьном дворе. К побоищу готовятся и Витек, и Колокольчик из пятого "Б", и Генка, конечно. Но такого щита ни у кого не будет. Не всякая мама отдаст крышку. Юрина мама все-таки самая лучшая.
Юра отчищает крышку, скоро она начнет блестеть, как серебряная.
- Скребет, скребет, на нервы действует! - говорит тетя Дуся, а сама мешает ложкой в кастрюле, в кухне пахнет кислыми щами, жареной картошкой.
Юра любит сидеть в кухне. Примусы шумят, вкусно пахнет. И разговоры интересные.
Тетя Дуся говорит Юриной маме:
- Варю я первое, второе. Но разве это основа? Основа в том, что я слесарь третьего разряда. А скоро получу четвертый. У нас на заводе слесаря только мужчины, и я - слесарь. Удивляются и уважают. Ни в чем им не уступаю, мужчинам. Он в парашютный кружок - и я в парашютный кружок.
Юрина мама переворачивает на сковородке котлеты и не соглашается с тетей Дусей.
- Ты чего, Мария, головой качаешь? Выскажись вслух, что думаешь. А я послушаю. Ты пограмотнее меня, ты учительница музыки. Скажи.
Мама смущенно покашляла, она робкая, Юрина мама. Тетя Дуся ее всегда побеждает, в любом споре.
- Видите ли, Евдокия Степановна, я думаю, что не надо женщине с мужчинами соревноваться. Женщина всегда будет женщиной, какую бы профессию ни выбрала. Хоть сталевара из нее сделайте, хоть трактористку. Все равно будет она нежной, мягкой. Это в ее природе женской.
Тут тетя Дуся бьет с размаху ложкой по столу.
- Лучше замолчи! Слушать не желаю! Если хочешь знать, это буржуазные выдумки - женская природа, мужская природа. Это классово-враждебный разговор. Барышни-кавалеры - это все теперь сметено, в прах развеяно!
- Евдокия Степановна, у вас каша пригорает.
- А наплевать. Пусть пригорает! У меня зато в цеху норма перевыполнена и на красной доске моя фамилия висит.
Тетя Дуся победно поглядела на маму, положила в тарелку каши, села на свою табуретку, стала есть.
- Евдокия Степановна, хотите котлету?
- А чего? Давай. По котлетам ты меня побеждаешь, что правда, то правда. Здесь я ничего не скажу. Но посмотрела бы я на тебя в цеху! У станка! Ой, не могу! Ох, и посмеялась бы я над тобой!
Юра старается не очень сильно тереть наждачной бумагой крышку, чтобы не заглушать разговор мамы и тети Дуси. В глубине души Юра согласен с тетей Дусей. А за маму ему стыдно: женственность, мягкость - все это старорежимные глупости.
Юра решил сказать об этом маме, когда они придут к себе в комнату. Но в этот вечер произошло событие, на первый взгляд не такое уж важное, но оно во многом изменило Юрину жизнь.
* * *
В тот самый вечер отец пришел с работы и сказал:
- У меня прекрасные новости - я получил премию за хорошую работу.
- Деньгами? - спросила мама.
- Часами? - спросил Юра. - Или фотоаппаратом?
Отец медленно, чтобы разжечь их любопытство, достал из кармана голубой листок бумаги.
- Путевкой в пионерский лагерь для моего сына Юрия.
- Ой! -Юра запрыгал от радости. - В лагерь! Вот это да! Мама! Папа!
Отец работает на том же заводе "Калибр", где тетя Дуся.
Тетя Дуся как-то сказала про него:
"Инженер, конечно, тоже нужный человек - это вон сколько учиться. Но основа всего - рабочий класс. Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей. Карл Маркс".
Это высказывание тогда сразило Юру. До чего прекрасные, смелые, какие-то даже отчаянные слова - "нечего терять, кроме своих цепей". Ведь тот, кому нечего терять, ничего не боится, он смелый и отважный. Терять-то нечего - а чего? Кого бояться-то? Нечего терять, и все тут.
Давно Юра мечтал поехать в лагерь. Представлял себе костер выше неба, печеную картошку, а однажды Генка, который ездил в прошлом году в лагерь, рассказал Юре, как они ходили в поход и ночевали прямо в лесу, на голой земле. Эта голая земля произвела на Юру самое большое впечатление. Трава, корни деревьев, роса, и, подложив мешок под голову, сладко спит веснушчатый Генка. Теперь и Юра, наверное, будет ходить в походы, и ему тоже доведется уснуть на голой земле, без всяких там подушек и пододеяльников.
- Папа! А когда ехать? Скоро? - спрашивает Юра.
А за окном летит тополиный пух, скамейка во дворе нагрета солнцем - пришло лето. И ребята разъезжаются. Рита-Маргарита - с бабушкой на дачу. Славка - к тетке в деревню. Перс - в пионерский лагерь. А Юра не хуже Перса, он тоже в лагерь. Эта замечательная синяя хрустящая бумажка означает, что он, Юра, в первый раз в своей жизни уедет из дому. И не с мамой, и не с папой, а сам по себе. Гладкая бумажка с таким славным названием "путевка" поведет его в путь. Мама почему-то смотрит с грустью. А папа весело говорит:
- Ничего, ничего особенного. Он взрослый парень, ему двенадцать лет.
Папа говорит очень бодро, приподнято, и Юра видит, что и папе немного грустно и беспокойно. Оба они у него странные. Он вырос - радоваться надо, а они грустят. Нет, родителей понять нельзя.
* * *
С чего все началось? Со временем Муравьев, конечно, расскажет Борису, с чего все началось. Хотя вообще-то это не всегда просто - понять, с чего началось.
Но, пожалуй, можно считать, что все началось с письма. А еще точнее - с музея. Конечно, это совсем разные вещи - письмо и музей. Но все-таки вернее будет считать, что именно с музея. Хотя сначала Муравьев и Костя, Катаюмова и Валерка не имели к этому музею никакого отношения. Вот и попробуйте разобраться, где начало.
О том, что в школе есть музей боевой славы, они знали уже давно, с прошлого года. Варвара Герасимовна водила их класс в этот музей. В небольшой комнате на столах лежали удивительные вещи. Котелок, выкрашенный в защитный цвет, помятый, с аккуратной круглой дыркой в боку. Лежало письмо, сложенное треугольником, полустертые строчки, написанные карандашом. Фотография на стене - человек в военной форме сидит на пеньке, а за его спиной орудие с длинным стволом и прозрачная березовая роща. А он не то задумался, не то прислушался. Что он слышит? Пение птиц или гул боя?
Варвара Герасимовна сказала:
- На будущий год, когда вы станете пятиклассниками, я расскажу вам подробно о нашем музее. Это очень дорогие вещи, каждая из них - подлинный исторический экспонат.
- Почему - на будущий год? - Муравьев и тогда был самым нетерпеливым. - Разве нельзя сейчас?
- На будущий год потому, что вы станете на год старше, - улыбнулась Варвара Герасимовна, - и тогда сможете сами принять участие в поисках экспонатов.
- А где искать? -спросил Муравьев; он был уже готов сорваться и лететь.
- Всему свое время, - ответила учительница, - учись терпению, Муравьев. Пригодится в жизни.
И вот теперь, когда они уже целую неделю учатся в пятом классе, Варвара Герасимовна сказала:
- Теперь пришло время. Наш музей будет пополняться, специальная группа пятиклассников будет разыскивать экспонаты для музея. Кто хочет принять участие в этой работе, прошу записаться. Мы назовем эту группу "Поиск".
Название всем сразу понравилось. Поиск - в этом есть что-то от разведчиков, что-то смелое, энергичное. Группа ушла в поиск. Красиво.
Первым записался Костя. Он человек серьезный, любит историю, читает умные книги о героических подвигах. Валерка записался потому, что ему в этот день было скучно. Вообще-то Валерка не очень интересовался историей, гораздо больше он любил собак. Но завести собаку дома мама не разрешала, она говорила, что по квартире будет летать шерсть, а она, то есть мама, этого не переживет. Валерка продолжал мечтать о собаке. Но в "Поиск" записался - мало ли, а вдруг будет интересно. К тому же Варвара Герасимовна сказала, что собирать музейные вещи - дело добровольное и никого заставлять работать она не будет. А Валерка любит, когда его не заставляют, от этого ему как раз и хочется работать.
Катаюмова записалась из любопытства - она больше всего боится, что где-нибудь произойдет что-то интересное, а она в эту минуту окажется в другом месте. Этого Катаюмова перенести не может. Ей все надо видеть своими глазами. От этого, наверное, у нее глаза такие огромные - в пол-лица.
Ну, а Муравьев записался в группу "Поиск" потому, что записалась Катаюмова. Именно в те дни с ним что-то произошло. Ему вдруг стало совершенно необходимо смотреть на Катаюмову, на ту самую Катаюмову, которая училась с ним вместе не первый год, которую он видел до этого тысячу раз, а может быть, и больше.
Теперь он стал появляться всюду, где была она: в том конце коридора, где она болтала с подругами; в том дворе, где она жила; на бульваре, по которому она ходила домой. А самое удивительное было то, что Муравьев мог бы и не говорить с ней, и не подходить близко. Ему было достаточно смотреть на нее. Когда она дразнила его и смеялась над ним, Муравьев очень обижался, и ему казалось, что он обиделся навсегда и никогда больше не станет смотреть на эту противную Катаюмову. Но проходило совсем мало времени, час или еще меньше, и он забывал обиду, как будто обиды и не было. И снова ноги несли его туда, где была она, чтобы он мог смотреть на нее и думать, что она этого не замечает.
Больше никто не записался. Варвара Герасимовна сказала, что и четверых достаточно, и остальных отпустила домой. А если группа "Поиск" будет работать интересно, то и другие ребята тоже придут и тоже будут работать.
- Хитренькие, - сказала Катаюмова, - на готовенькое.
- Об этом не надо беспокоиться, - ответила Варвара Герасимовна. - Вы же тоже приходите не на пустое место. Музей существует, пусть маленький. Значит, нашлись люди, которые собрали его, не побоялись, что кто-то придет на готовенькое.
- А какие люди? - спросил Муравьев.
- Где они сейчас? - спросила Катаюмова.
- Они закончили десятый класс, - ответила учительница, - и теперь уже не учатся в нашей школе. И на прощание мы решили, что теперь в "Поиске" будут работать пятиклассники. У вас впереди много времени, школу кончать вам еще не скоро. Хотя время бежит очень быстро. - Эти слова учительница произнесла с грустью.
Муравьев понял, что тех десятиклассников Варвара Герасимовна, наверное, любила и теперь без них скучает.
- Мы тоже что-нибудь разыщем, вот увидите, - сказал он.
- Конечно, - улыбнулась учительница, - в этом я не сомневаюсь.
- И кое-кто принесет пулеметную ленту, которую обещал, - добавила Катаюмова, и Муравьев сразу заскучал.
* * *
Муравьев пришел из школы и сразу заметил, что в почтовом ящике что-то лежит. Это было письмо. На конверте был напечатан на пишущей машинке его, Муравьева, адрес и его, Муравьева, фамилия. Там было написано: "Ученику пятого класса Муравьеву".