Странная была у Таи работа! Трудно сказать, что она делала, потому что делала все. То хлопотала об устройстве в детский сад девочки судовой официантки, целыми неделями находившейся в плавании. То добивалась для кого-то квартиры. Во Дворце культуры она готовила дискуссию на тему "Есть ли бог?" и сама бегала проверять, как идет подготовка опытов с вольтовой дугой, потому что эти опыты должны наглядно показать, что молнии получаются от разрядов электричества и аллах тут ни при чем. Во все она вмешивалась, до всего ей было дело.
По утрам, когда Тофик появлялся в райкоме, Тая каждый раз удивлялась, будто не верила глазам. Ах, как она умела удивляться! Никто не умел так, как она.
- Ты уже здесь? Вот хорошо! Погуляй пока.
В райкоме уже толпился народ. Старшие школьники с котомками в руках шумели, смеялись, пели. Сегодня солнечный день, впереди поездка в район, на сбор хлопка, а это все равно что веселая массовка.
Когда школьники уезжали, в райкоме становилось тихо, и Тая высовывалась из окна.
- Тофик, ты еще здесь? - спрашивала она. - Тогда сбегай, пожалуйста, домой и принеси мне книгу по бурению. Ты знаешь какую.
У Таи выдался свободный часок, она хочет позаниматься. Тая скоро станет инженером-нефтяником и тогда уйдет работать на промысел. Хватит, говорит она, держать старух на комсомольской работе…
Если Тая уйдет на промысел, что делать тогда Тофику? Хорошо бы и ему попроситься туда - каким-нибудь рассыльным или еще кем. Он не уверен, что его возьмут, но будет проситься. Он знает, что на Камни ребят не пускают, но, может быть. Тая устроится на берегу? Хватит того, что брат работает на Камнях и Тофик редко видится с ним. А если еще и Тая уедет, совсем с тоски умрешь.
- Слушай, Тофик, какие у тебя к вечеру дела? - спросила однажды Тая. - Ты не хочешь поехать со мной на Дамбу?
Положим, у Тофика есть дела, и днем и вечером есть дела. Но какое это имеет значение? Сердце радостно прыгнуло - на Дамбу!
- А что? - равнодушно спросил он.
- А то, что надо помыться и прибрать комнату. Приедет Джафар - что он скажет, если увидит грязь?
Джафар ничего особенного не скажет. Тофик это знает точно. Джафар просто ничего не заметит. Тофик топчется на месте, придумывая, как бы отговориться от уборки.
- Скорее беги и возвращайся. Одна нога здесь, другая там.
Ладно, этих женщин не переспоришь. Дома Тофик до отказа открывает кран, лбом упирается в дно жирной раковины и дает холодной гудящей струе сделать свое дело - с мылом долго и хлопотно. После такого мытья на полотенце остаются грязные пятна, но зато щеки скрипят, как яблоки. Тофик заглядывает в осколок зеркальца - теперь ничего, вполне симпатично. Волосы торчат, как прутья, но тут ничем не поможешь - еще не придумали расчески, которая могла бы справиться с этакой чащей. Из зеркальца на Тофика пытливо смотрят большие, чуть косящие черные глаза.
- Совсем другое дело, - сказала Тая, когда он прибежал в райком. - А теперь наберись терпения и подожди. Нам, женщинам, тоже надо быть красивыми.
Тая вынимает из ящика стола маленькое зеркальце и взбивает свои соломенные волосы - они пышные и легкие. Кажется, что в них спряталось солнце и светит оттуда и свет его падает на Таино лицо, на ее белые мохнатые ресницы, на веснушки, и золотисто блестят ее серые, добрые глаза.
Тофик всегда с нетерпением ожидал возвращения брата. Но сегодня он бы не очень огорчился, если бы Джафар задержался. Откуда, спросит он, у тебя такой порядок в комнате? И почему вся кукуруза цела? Может быть, тебя кто-нибудь кормит? Тофик не знал бы, что ответить. Почему-то о своей дружбе с Таей ему еще не хотелось говорить.
К Дамбе едут поездом. От платформы бегут к морю - там, на эстакаде, уже толпятся встречающие. Катер качается у причала, из кубрика выскакивают пассажиры и семенят по трапу.
Тофик следит за высадкой. Один за другим выходят нефтяники. Бледные после качки, они щурятся от света, рассаживаются в автобусах.
Раз, два, три, четыре…
Но где же Джафар? Может быть, брат уже в автобусе? Тофик заглядывает в один, в другой - нет Джафара. Неужели он не приехал и остался на Камнях?
Надо сказать Тае. Но ее окружили ребята, о чем-то говорят и смеются. А вот и хромой Гаджи, он суетится возле Таи. Он улыбается и преданно смотрит ей в глаза. Тофику сейчас не до Гаджи, но все же он не может вытерпеть - Гаджи как-то уж очень странно смотрит ей в глаза. Тофик лезет в толпу, расталкивает обступивших и отделяет хромого от Таи.
- Джафар не приехал, - говорит он и выжидающе смотрит на Таю. - Не приехал…
- Не может быть! Где же он тогда?
- Я видел его в третьей машине, - скучным голосом сообщает Гаджи.
- Посмотри, Тофик, может быть, он там.
Тофик выбирается из толпы. Он заглядывает во все автобусы - Джафара нет нигде. Куда же он все-таки девался? Тофик опять бежит к Тае. Под ногами гулко хлопают доски эстакады, внизу беспокойно блестит зеленая вода. Вот и Тая. Ее почти не видно за чьей-то широкой спиной в брезентовой куртке.
- Нет Джафара! - сообщает мальчик, и черные большие глаза его косят чуть больше, чем обычно. Он как будто смотрит на Таю, а на самом деле чуть мимо. Он громко вздыхает: - Не приехал!
- Кто, я не приехал?!
Нефтяник в брезентовой куртке поворачивается к Тофику. Он делает страшное лицо, подхватывает мальчика ниже пояса, опрокидывает вниз головой и раскачивает его, чтобы через перила выбросить в море.
- Джафар! - кричит Тая.
- А-а-а! - вопит Тофик.
- Сумасшедший! - ругаются женщины. - Что он делает с ребенком!
А Джафар хохочет. Так хохочет и трясет своей косматой бородой, которой раньше у него не было, что испуганно разлетаются чайки. А катер, плывущий вдали, наверно, думает, что это сигнал, и дает протяжный ответный гудок. Очень шумный человек этот Джафар. Хохочет, а чего, спрашивается? Чуть ребенка не утопил, - что тут смешного?
- Ну, как вел себя мой братец? - спрашивает он у Таи. - Не надоел тебе?
Тофик даже весь похолодел от страшной догадки. Джафар ни разу не говорил ему о Тае. Он как будто даже и не знал ее. У них же, оказывается, какая-то тайна против него. Может быть, Джафар подослал к нему Таю и просил шпионить за ним?..
- Как же мне расплатиться за твои заботы? - улыбается Джафар, застенчиво треплет свою бородку и как-то странно смотрит Тае в глаза.
Эх, лучше бы Джафар не говорил этих слов! Разве Тая не сама захотела, чтобы Тофик всегда был с ней? Почему Джафар должен платить ей? За что? И вообще творится что-то неладное. Таю, например, всегда окружает народ, а сейчас ее все оставляют. Даже хромой Гаджи торопится уйти. Все они торопятся оставить их втроем - Таю, Джафара и Тофика. Тофик идет сзади. Он исподлобья следит за Таей и Джафаром. Он не идет, а плетется. Джафар перескакивает через выбоины в досках на эстакаде. Их немало, этих выбоин, на эстакаде, в них виднеется зыбкое море, в зеленой воде колышутся ржавые сваи. Лучше не смотреть в эти щели - голова закружится. Джафар подает Тае руку каждый раз, когда впереди выбоина. А Тая - ведь она сама могла бы перепрыгнуть! - охотно опирается на руку Джафара. Можно подумать, иначе она упадет в море. И чего они только вздумали тащиться пешком? Лучше бы сели в автобус, давно бы уже были на станции.
В поезде Джафар и Тая сидели рядом и не видели, как Тофик устроился напротив. Потом они встали к окошку. Что они там увидели? Наверно, из окна можно увидеть что-то замечательное, если Тая и Джафар так близко склонились друг к другу головами. Интересно, что они увидели в окошке?
Джафар и Тая о чем-то переговаривались. Они переговаривались так тихо, что Тофик ничего не слышал. Тофик сидел на солнечной стороне, ему было жарко. Он тоже подошел к окошку и влез между ними. Джафар положил свою жесткую ладонь Тофику на голову. И Тая погладила его по вихрам. Но Тофик теперь все равно понимал, что они забыли о нем. Он понимал, что даже сейчас, когда все они так дружно втроем приникли к окну, все равно они не вместе: Тофик сам по себе, а Тая и Джафар тоже сами по себе - о чем-то шепчутся, чему-то радуются и явно не хотят брать Тофика в свою компанию.
К горлу его подкатил ком, было трудно дышать. Он крепко прижимался лбом и носом к стеклу. Он так крепко прижимался к стеклу, что просто удивительно, как он его не выдавил…
Ночью, лежа на раскладушке, Тофик долго не мог заснуть. Он то и дело вскакивал и вглядывался в окно: там, в ночной темени, гуляли Тая и Джафар, бродили по берегу моря, прислушиваясь к плеску волн. Им, наверно, было наплевать на Тофика, который мучился от бессонницы, они даже не догадывались, какая тоска пришла к мальчику.
Тофик снова ложился и прислушивался, сдерживая дыхание: нет, это не брат крадется, это ветер кружит за домом, шурша сухой травой. Тофик забивался головой в подушку, откуда-то из темной глубины перед ним возникала мать - она стояла над ним и укрывала одеялом, отец смотрел на него добрыми бесцветными глазами. И, как в тумане, колыхались горы, сады на склонах, овцы и ослики на крутых тропах и знакомые мальчики из аула…
Джафар пришел домой под утро. Он строго оглядел комнату, крепко потер шею и уставился на пустую раскладушку. Постель была смята, Тофика не было. "Совсем разболтался", - подумал Джафар, с хрустом расправил свой широкие плечи и, не раздеваясь, прыгнул в кровать, прыгнул и тут же заснул.
А Тофик с того времени часто стал пропадать. Джафар еще не просыпался, а Тофик уже куда-то исчезал. Какие-то дела завелись у него с мальчишками на старой вышке в море, куда они ходили на шаланде. Ночью он украдкой возвращался домой и, не зажигая света, ложился спать. Джафар приходил позднее его, чаще всего с первыми петухами, Тофик просыпался и громко сопел, делая вид, что спит. Где и как он ел, никто не знал. Таю, которая брала его раньше в столовую, он избегал.
Но однажды ночью Джафар застиг Тофика в чулане, где он набивал карманы кукурузными початками. Джафар втащил его, упирающегося, в комнату, посадил за стол, открыл консервную банку с рыбой и нарезал хлеб.
- Ешь, - сказал он и сам закурил.
Тофик выгребал чайной ложкой консервы. Джафар сидел напротив, пуская колечки к потолку, пристально глядя на брата.
- Послушай, Тофик, - начал он разговор, к которому, видно, давно готовился, - я хотел с тобой посоветоваться как с братом… Отца, матери, понимаешь, здесь нет, так с кем же еще?
Уши у Тофика настороженно шевельнулись. Джафар вытащил из пачки новую папиросу и долго прикуривал от окурка.
- Вот какое дело. - Он придвинул Тофику хлеб. - В общем, понимаешь…
- "Понимаешь, понимаешь"! - взорвался Тофик. - Подлизывается еще, бородатый! - Тофик бросил ложку на стол, вскочил на подоконник и спрыгнул в сад. - И живите тут, а я от вас все равно уйду!
- Ах ты поганец! - крикнул Джафар в окно. - Ах ты злой человек!..
На следующий день Джафар уехал на Камни, так и не повидавшись с Тофиком. И тогда случилось неожиданное - наутро как ни в чем не бывало Тофик явился в райкомовский сад. Тая выглянула в окошко.
- Ты уже здесь? - спросила она, даже не очень удивленная. - Ой, как хорошо! Ты мне очень нужен сегодня!..
Тая старалась говорить, как всегда, но Тофик-то видел, что она по-настоящему обрадовалась ему. Она была по-прежнему простой, как его друзья мальчишки. Правда, в лице ее появилось что-то новое, а глаза вроде бы стали немножечко старше и озабоченней, и смотрела она теперь на Тофика, как всегда смотрела на него мать…
А в общем, Тофик понял, что ничего, собственно, в жизни его не изменилось. Тая по-прежнему являлась за ним, и вместе они ходили в столовую, и по-прежнему Тофик дежурил возле райкома, играя с ребятами в ножики, или сидел в Таином кабинете, слушая, как она разговаривает со всем миром. И часто звонил ей с Камней Джафар и совсем никогда уже не звонил хромой Гаджи. Теперь у Гаджи, наверно, было все в порядке со взносами и помощь Таи была не нужна.
Тофик смотрел, как девочки играют на тротуаре в классы, слушал, как трещит в трубке голос Джафара - голос был хриплый, простуженный, как у старого моряка. Тая заговорщически глядела на Тофика и подмигивала, а это значило, что Джафар спрашивал о брате. Впрочем, из трубки и так все было слышно.
- Что там поделывает Баскаев-младший? Не собирается бежать?
- Баскаев-младший, - отвечала Тая, - в настоящий момент смотрит в окно. Сейчас сюда придут, наверно, мальчишки и начнут буравить ножиками землю. Они скоро нефть откроют в саду. Придется открывать новый промысел.
Потом они долго говорили о непонятных вещах, голос Джафара был строгий, а Тая напряженно и скучно смотрела в одну точку перед собой, будто на самом деле можно увидеть в воздухе какие-то там диаметры и параметры. С некоторых пор Джафар стал следить за ее занятиями в институте. И Тофику было жаль Таю, жаль, как сестру, которой ничем не помочь.
Тофик смотрел в окно и видел степь. Она, эта степь, была опоясана трубами, на ней росли редкие пыльные кустики сорной травы, серые камни торчали на ее поверхности. А вдали лежало плоское море, и оно казалось продолжением степи, и небо, выгоревшее и бесцветное, как старая простыня, сливалось с морем. Ничего интересного там не было. Но странное дело: белесое небо и плоская каменистая степь уже не казались ему такими безотрадными и скучными. Может быть, потому, что на этой земле жили, если разобраться, совсем неплохие люди…
Семейное дело
Николай встал пораньше, оглядел спящего сына - разбросанные по подушке нестриженые патлы, большая грязная ступня из-под одеяла - и пошел готовить машину. И пока возился с мотором, все вспоминал вчерашний разговор с женой. Выгнали его, чертенка, с урока, так он в отместку бросил в класс горящую расческу. То и дело, возвращаясь из поездок, узнавал Николай о новых проделках сына. И каждый раз, глядя в его озороватые глаза, закипал яростью против жены: сидит дома, а не справится с мальцом! Сам же терялся, не зная, как подействовать на него, как поговорить с ним. Только и вертелась мысль - порку задать, но тут же прошибало от страха: а вдруг врага еще наживет? Смешно сказать, завидовал родителям, быстрым на руку, - поплачет мальчишка, зато ходит потом шелковый, и все довольны. Но распалить себя не мог: не знал, как это руку на ребенка поднять.
Закончив с машиной, Николай завтракать не стал - жена еще спала - и поехал на базу райпотребсоюза. Там он долго возился, подбирая товары и оформляя в конторе накладные, и только в полдень вспомнил, что ничего не ел.
По дороге домой встретил Ольгу Митрофановну, классную руководительницу. Она строго посмотрела на него своими круглыми птичьими глазами и покачала головой.
- Слыхали?
- Знаю. Жена уже говорила с ним…
- Тут не жене, Николай Григорьевич, самому надо заняться сыном.
- Когда же мне, Ольга Митрофановна? Сами видите - все время в отгонах…
Николай мял кепку, топтался на месте.
- Это ваше семейное дело, кому смотреть за сыном. Год еще только начался, а мальчик нахватал двоек, совершенно распустился!..
Дома Гришки не было.
- К Смирновым пошел, - сказала жена, подозрительно вглядываясь в Николая. - С Васькой уроки делает.
- А здесь что - места нету? - Николай брезгливо оглядел комнату, по углам и стенам которой лежали ящики, мешки с сахарным песком и связки с одеждой. - Прибрать не могла, что ли?
Жена ушла на кухню, хлопнув дверью. Теперь с полдня разговаривать не будет. Николай надумал было пойти к Смирновым, но тут же остыл: пусть уж уроки делают.
Пообедав, снова ушел по делам и вернулся к ночи. Гришка был в постели - лежал как ни в чем не бывало и читал книжку, глаза поблескивали от интереса, на отца не обернулся. Дело это - читать книжку - показалось Николаю святым, и отрывать не стал. "Ишь ведь, любит, - подумал он, вспомнив, что в детстве не увлекался книжками, да и книг тогда в доме не было, а сейчас вон у сына целая этажерка, сам их ему и покупал. - И чего ему надобно, какого еще рожна? Читай, учись, набирайся ума, вырастешь - иди в любой институт. Самому-то много учиться не пришлось, пять классов - вот и весь институт, так хоть за отца поучись!"
Николай сидел за столом, проверял накладные, записывал в тетрадку товары, поглядывал на Гришку и мысленно вел с ним разговор. А когда закончил с делами, Гришка уснул. Так и не успел поговорить с ним…
Рано утром - выезжать Николай привык на рассвете - включил мотор прогреться, вернулся в дом выпить стакан молока и видит: Гришка сидит на кровати, взлохмаченный и сонный еще - встал, видно, по ошибке, решил, что в школу пора. Николай взглянул на часы - времени около пяти, помолчал задумчиво, почесывая подбородок.
- Со мной поедешь? - сказал он вдруг.
- Это как же… А в школу? - не поверил Гришка.
- О школе вспомнил! Одевайся, да по-быстрому.
Парня словно водой окатили - сон как рукой сняло.
Оделся, выскочил во двор, погремел для виду рукомойником, а в это время Николай сидел над листком тетради, поглядывая на дверь в другую половину, где спала жена, и обдумывал, что написать. В конце концов нацарапал: "Пойди в школу и скажи Ольге Митрофановне, что малого я взял с собой на три дня, а может, и больше, как получится. Пусть не очень ругается. В дороге я поговорю с ним, Николай".
Гришка бегал со двора в дом, из дома во двор в сильнейшем возбуждении.
- Бензину хватит?
- Тише, мать разбудишь.
- Насчет масла как? Баночку возьмем?
- Садись поешь и не шуми.
Через минуту Гришка был готов. Отец еще не кончил сборы, а он уже открыл ворота. Николай сел в машину, а тот стоял у калитки и командовал:
- Чуток правее! Левее, левее!.. А теперь разворачивай!
На ходу вскочил в машину, хлопнул дверцей, открыл боковое стекло и высунул голову наружу, оглядывая притихшие сонные дома и виноградные плети, серебристые от росы.
Машина переехала через арык, и вот она, школа - мелькнула в стороне, одноэтажная, тихая и сумеречная сейчас, в зарослях облепихи. Гришка помахал рукой - никогда еще школа не была ему так дорога, как сейчас, когда он уезжал от нее. А вот и пустынный базар с прилавками и павильонами. Гришка сунул пальцы в рот и свистнул пассажирам, ожидавшим первый автобус. Вот удивились, наверно, увидев мальчишку в такую рань! Промелькнули пролеты моста над мутной речушкой, застучала под колесами бетонка…
После тепла, застоявшегося на улицах поселка, в лицо ударил прохладный ветер открытой долины. Гришка словно бы окунулся в проточную быструю воду. Уши озябли, шея закоченела, холодные ручейки потекли к лопаткам и за пазуху. Он втянул голову в кабину и поднял стекло. Тихо и тепло. Машина катилась теперь навстречу солнцу - большое, в дымчатом кольце, оно всплывало над черными изломинами гор…
- На Теренсай?