Мать не ответила. Она стояла в дверях, держась за косяк, точно видела что-то очень страшное.
Ива вскочил с кровати, бросился к дверям, но мать удержала его:
- Не ходи, не ходи туда, Ивочка!
- Почему?
- Там… Там Никагосова убили.
- Никагосова?! Кто его мог убить?
- Кажется, Михель.
Михель стоял меж двух милиционеров. Один из них держал руку на расстегнутой кобуре нагана, другой кричал на толпившихся вокруг людей:
- Отойдите, да! Что такое, что такое! Мешаете, ну!..
Михель стоял спокойно, в лучах солнца серебрились его коротко остриженные седые волосы.
Пригласили понятых. Никс все время лез вперед, чтоб взяли его. Но молчаливый милицейский капитан козырнул профессору:
- Не посчитайте за труд, случай очень серьезный.
- Я готов, - кивнул профессор.
Пришла машина с решеткой на маленьком, окованном железом окошке. Милиционеры подсадили Михеля.
- Я всегда говорила, что он шпион! - крикнула с балкона мадам Флигель. - К ним в подвал вечно шлялись какие-то типы.
- Вы что-нибудь видели? - тут же повернулся к ней капитан милиции.
- А то я не видела! Я за ними за обоими наблюдала. Здесь нечистое дело, товарищ начальник милиции. Он же немец!
- Старая тура! - бросил ей Михель и отвернулся.
Машина уехала. Капитан и понятые спустились в подвал. Никагосов лежал посреди комнаты на куче тряпья. Все было перевернуто вверх дном, разбросано в беспорядке, сорванный со стены дырявый палас валялся, закрывая лицо убитого.
- Кто сообщил вам о случившемся? - спросил капитана профессор.
- Сам Глобке. Пришел в милицию и доложил: зарезали Никагосова, вот нож. А нож его. Сапожный, острый, как бритва.
- Преступники, видать, искали что-то, - сказал второй понятой - управдом.
- Преступники? - переспросил капитан. - Вряд ли с Глобке был еще кто-то. - Он поднял с пола пустые винные бутылки, осторожно завернул их в старую скатерку. - Прирезать пьяного старика - дело нехитрое. А вот искал что-то, это вы правы. Деньги искал. Глобке сам сообщил: у Никагосова большие деньги спрятаны.
Усатый лейтенант устроился за столом, сдвинул в сторону тарелку с остатками еды, приготовился писать протокол. Понятые сидели у двери, а капитан ходил по полутемной комнате, то и дело перешагивая через Никагосова, и диктовал лейтенанту:
- "28 мая 1942 года в доме № 9 по улице Подгорной…" Написал?
- Сейчас…
- Нельзя ли, - сказал профессор, - положить покойного на тахту.
- Извините, - капитан развел руками. - Никак нельзя, пока не закончим осмотр места происшествия.
- Ну что ж, раз не полагается…
Народу набилось полный двор, люди заглядывали в окна подвала, пытались спуститься вниз, но их не пускал милиционер.
- Куда лезешь, ва! Что за человек - как маленький, честное слово.
- Что случилось? Что случилось? - любопытствовали прохожие.
- Старьевщика сосед зарезал. Немец. Говорят, они шпионы были, деньги поделить не смогли.
- Тц-тц-тц! Если шпионы, милиция здесь что хочет? Какое ее дело шпионов ловить?
- Откуда мы знаем? Не говорят ничего.
- Тц-тц-тц…
Капитан продолжал ходить по комнате и диктовать протокол. Но через убитого больше не перешагивал.
- "На месте происшествия явные следы поспешного поиска, мебель и личные вещи разбросаны, дверь, ведущая…" Стой! - Капитан остановился, поднял руку. - Куда ведет эта маленькая дверь? В чулан?
- Там вроде чулана, - согласился управдом. - Никагосов всякую хара-хуру свою складывал. Но вообще это чердачный лаз когда-то был.
- Лаз? Что ж вы молчали?
- Вы не спрашивали, я не говорил.
- Куда по нему можно подняться? - Капитан вытащил из чулана разворошенные мешки со старьем, посветил фонариком.
Лейтенант бросил протокол, все подошли к дверям лаза.
- Куда подняться? - переспросил управдом. - Далеко не подниметесь, стремянка поломана, но до второго этажа можно. В квартиру Русановых попадете.
- Кто это Русанов?
- Инженер. На заводе работает. Все говорят, что их завод секретный.
- Это к делу не относится. - Капитан передал фонарик усатому лейтенанту и полез по стремянке.
Через полминуты он открыл дощатую дверцу в соседней с Ивиной комнате и громко спросил:
- Здесь есть кто-нибудь?
- Есть! "испуганно отозвалась Ивина мама. - Как вы сюда попали?
Капитан не ответил, осмотрел комнату. Она была совсем маленькой. В ней умещался только письменный стол, диванчик и комод.
- Где ваш муж, гражданка Русанова?
Иве очень не понравилось это "гражданка Русанова". И вообще капитан был какой-то враждебный, нахмуренный, даже "здравствуйте" не сказал.
- Мой муж на работе. Он обычно остается в ночную смену.
- Сегодня ночью никакой шум вас не беспокоил?
- Нет. Мы спали в соседней комнате.
- Что из ценных вещей у вас находится здесь? - Капитан показал на комод.
- Ничего. Там белье.
- В письменном столе?
- Тоже ничего. Бумаги мужа.
- Вы закрываете ящики на ключ?
- Обычно да…
- Почему они тогда открыты?
Капитан быстрым движением стал выдвигать ящики один за другим. Сначала в комоде, потом выдвинул ящики письменного стола. Они оказались пустыми.
- Замки поломаны, - сказал он.
- Вчера они были целы, - Ивина мама растерянно трогала стопки белья. - Я складывала чистые простыни.
- Их сломали сегодня ночью. Какие бумаги могли быть в столе вашего мужа?
- Разные… Я не знаю.
- У вас есть телефон?
- Да, пожалуйста, в соседней комнате.
Капитан набрал номер. Сказал, прикрывая трубку ладонью:
- Докладывает заместитель начальника восемнадцатого отделения милиции Зархия. Соедините меня с полковником Леонидовым.
Он ждал молча, рассматривая носки своих потрепанных сапог. Со двора по-прежнему долетал встревоженный монотонный гул. Выделялся только квакающий голос мадам Флигель:
- Где же, я спрашиваю вас, подевалась бдительность? Сколько раз мы предупреждали всех, так нет! И старьевщик с ним был заодно, это же факт…
Ива невольно вспомнил слова, сказанные как-то Каноныкиным:
"Сам этот Михель ваш, конечно, и не диверсант никакой, а вот в контакт войти может запросто. Укроет врага, информацию ему добудет, связь наладит… В случае чего великий конфуз выйдет, кореши-юнармейцы, - в вашем собственном дворе под вашими глазами и такое "чепе"!.."
Выходит, словно в воду глядел Каноныкин. Ива поежился, представив себе, как кто-то сегодня ночью вскрывал ящики стола в соседней комнате, держа наготове нож: тот самый нож, которым был зарезан Никагосов.
Но Никагосова убил Михель. Выходит, это он пробрался к ним через лаз? Ничего не понятно…
- Алло! - неожиданно сказал капитан. - Товарищ полковник? Здесь происшествие у нас, ограбление с убийством. Но одновременно похищены бумаги у инженера Русанова с завода номер двадцать один. Обнаружен взлом… Ясно! Жду ваших работников. Есть!..
Дальнейшие события разворачивались так стремительно, что Ива, захваченный ими, совсем забыл про боевое задание Каноныкина, про сложенный треугольником листок.
Через час приехал вызванный по телефону Ивин папа. Он зачем-то несколько раз выдвинул и вновь задвинул пустые ящики письменного стола, потом сказал:
- Никаких секретных бумаг и записей, тем более чертежей, дома я, конечно, не держал. Здесь были личные письма, дневник… - Он виновато замолчал. - Понимаю, я не имел права вести дневник. Для опытного разведчика любой полунамек уже ценная информация. Да, да… Ужасно неприятно! Но кто мог предположить, что мной могут столь пристально интересоваться? Ах, как неприятно!..
Прошел еще час, и, к всеобщему удивлению, Михеля привезли обратно. По-прежнему невозмутимо он прошел через двор. Милиционеры не шагали теперь рядом с ним и не держали рук на расстегнутых кобурах. Они шли позади, следом за какими-то военными в гимнастерках с полевыми петлицами.
Все спустились в подвал, вошли в комнату Никагосова, и Михель сказал:
- Если б я убиваль шеловека, чтоб воровать его теньги, я теньги воровал бы. Я снаю, где он тержит их. Сосед товерял мне, потому что я шестный человек и его труг.
- Так где же спрятаны деньги?
- Фот здесь…
Он подошел к стене, с которой был сорван палас. Из-под отбитой местами штукатурки проглядывала кирпичная кладка. Подцепив ногтем один из кирпичей, Михель слегка сдвинул его.
- Финимайте!
Кирпичи вынули. В неглубокой нише стояла высокая жестяная банка из-под монпансье, прикрытая фанерным кружком. В ней, перевязанные шпагатом, лежали пачки ассигнаций…
* * *
Посмотрев на часы, Ива ужаснулся - двенадцатый час. Боевое задание Каноныкина до сих пор не выполнено, и теперь из-за Ивиной забывчивости у человека будут неприятности.
- Ива, в школу опаздываешь, - сказала мама.
До школы ли тут? Надо срочно бежать в госпиталь.
Но, как назло, мама собралась с карточками в магазин, а магазин как раз возле самой школы.
- Ива, я жду тебя, опаздываешь ведь.
- Сейчас, сейчас!..
Записка Каноныкина, спрятанная в карман куртки, просто жгла огнем: "Что же делать?.."
Ива совсем уже отчаялся, но вдруг увидел Минасика. С забинтованным горлом, в пальто, тот стоял посреди двора на самом солнце, мокрый как мышь.
- Прошла ангина? - крикнул ему Ива.
- Почти, - прошипел в ответ Минасик. - Сегодня во двор разрешили выйти.
Перемахнув через перила террасы, Ива подбежал к Минасику, сунул ему в руку сложенный треугольником листок.
- Передай главврачу! Лично! Аллюр три креста!
- Мне бабушка не…
- Это задание, понимаешь? Человека подведем. Каноныкина. Уже, наверное, подвели!
Минасик никак не мог сообразить, почему это он вдруг подвел Каноныкина, которого не видел больше недели. Но таинственность поручения, нахмуренное Ивино лицо и тон, которым было сказано: "Это задание, понимаешь?" - делали невозможными дальнейшие отнекивания и ссылки на бабушкины запреты. Минасик сдался.
- Главврачу? - просипел он.
- Только ему!.. Военсекрет! Каноныкин просил, чтобы утром, а сейчас уже…
- Ива, сколько же тебя ждать? - снова раздался недовольный мамин голос.
Минасик потоптался еще немного во дворе, украдкой расстегнул верхние пуговицы пальто. Потом бочком, чтоб не увидела из окна бабушка, скользнул в подворотню и выбежал на улицу.
Он честно обошел весь госпиталь в надежде столкнуться с Ордынским, но того нигде не было. Дважды Минасику делали замечания:
- Сюда не заходят без халата! Порядок пора знать, а еще юнармеец.
Старшина из команды выздоравливающих, подозрительно оглядев Минасика, спросил:
- Каноныкина небось ищешь? Сачкует ваш Каноныкин со вчерашнего вечера. Эх и дадут же ему фитиля!
- Я не Каноныкина, я главврача ищу.
- Чего здесь главврачу делать? Он в кабинете своем.
Постучаться в кабинет Ордынского Минасик не рискнул. Кто его знает, в каком он настроении? Тем более записку нужно было передать утром, а сейчас уже дело, поди, к часу идет.
У телефона никто не дежурил. Минасик снял пальто, аккуратно сложил его и сел у столика. Если появится главврач, тогда он, конечно, подойдет к нему и отдаст записку. А стучать не будет, стучать боязно.
У Ордынского не было никаких секретарш, под кабинет он выбрал себе комнату на отлете, в тупике. И когда забирался туда, то тревожить его никому не разрешалось.
Минасик знал это правило и все же время от времени, вспомнив сердитое Ивино лицо, вставал со стула, подходил к стеклянной, выкрашенной белым двери. Даже поднимал руку, чтобы постучаться. Но за дверью было так тихо и как-то строго, что рука сама собой опускалась, и Минасик возвращался на свое место к телефону.
Когда часы пробили два с четвертью, в конце коридора показались какие-то люди в военных гимнастерках, поверх которых были наброшены халаты. Четверо подошли к кабинету главврача, тронули дверную ручку, потом постучали. А пятый сразу же направился к Минасику.
- Здравствуй, - сказал он. - Ты кого здесь ждешь?
Из-под воротника белого халата выглядывала одна из петлиц, на ней поблескивали четыре рубиновые шпалы. Минасик вскочил, вытянулся по стойке "смирно" и зашептал:
- Жду главного врача госпиталя, товарищ полковник!
- Чего это ты шепотом?
- Ангина, товарищ полковник!
- И давно ждешь главврача?
- С двенадцати ноль-ноль!
Четверо спутников полковника продолжали настойчиво стучать в дверь кабинета, но при этом стояли сбоку, у косяков, точно хотели испугать Ордынского, когда тот откроет им.
Полковник отвел Минасика в сторону, к окну, поправил ему повязку на горле.
- Что ж тебя, больного и сипатого, заставило так долго ждать главврача?
Минасик не знал, как ему отвечать, военсекрет ведь.
- Ты где живешь-то, молчун?
- На Подгорной, девять, товарищ полковник.
- А-а… Интересно! Так что же ты принес главврачу? И от кого?
- От Ивы.
- От Ивы? - Полковник повернулся к своим спутникам. - Вскрывайте, ребята, он там.
Что случилось в ночь на 28 мая
Когда Джулька прибежала из школы и доложила матери, что Ромки на занятиях не было, та начала сопоставлять факты:
- Вчера вечером он украл курицу вместе с кастрюлькой. Это он украл, я знаю.
- Он, он! - тряхнула кудряшками Джулька. - И орехи толченые с киндзой тоже он спер. Я толкла, толкла их…
- Хватит, ну! Он испугался, что я скажу отцу и отец его как следует побьет. Потому пошел ночевать к тете Вардо. Но почему он в школу не пришел?
- Потому что "шаталист", не знаешь, да?..
Джулька отправилась к тетке Вардо за беглым братцем, но та только руками развела.
- Я два дня уже моего любимца не видела. Что вы с ним там сделали? Зачем опять его обидели? Вай-мэ, вай-мэ!..
Прошел час, и весь двор на Подгорной облетела весть: пропал Ромка.
Снова приехала милиция. В третий раз за этот день. Первый раз утром, потом когда Михель пытался отколотить палкой мадам Флигель за то, что называла его шпионом, и в третий раз сейчас.
- Вы вчера днем его видели? - допытывался у Ромкиной матери капитан Зархия. - Или ближе к вечеру?
- Вай, не знаю! Убили моего мальчика! Горе мне!
Джулька стояла рядом и плакала басом.
Всех очень напугал Ромкин пес. Он приполз в подворотню откуда-то с улицы, голова его была рассечена, сквозь запекшуюся уже кровь проглядывала белая полоска кости.
Капитан Зархия присел на корточки, осторожно раздвинул слипшуюся шерсть, подул на рану. Пес заскулил, лизнул ему руку.
- Ничего, череп целый остался. Может, еще и выживет. - Капитан поднялся. - Дайте собаке воды. Чем быстрее она придет в себя, тем быстрее мы найдем ее хозяина.
Ива убежал с последних уроков. Разве тут до геометрии? Куда-то провалился Минасик с запиской Каноныкина, а теперь эта история с Ромкой и его псом.
- Ты хоть что-нибудь знаешь? - спросил Иву капитан.
- Нет. Ромка вчера говорил, что устроит нам всем сюрприз.
- У вас сегодня весь день сюрпризы! - обозлился капитан. - Что за дом такой, соседей вам не стыдно?
Он хмуро оглядел всех, нетерпеливо подергал старенькую портупею с медной пряжкой.
- Так кто же последним видел парня? - спросил капитан еще раз.
- Вы знаете, я режиссирую юнармейскую агитбригаду, так вот вчера вечером у нас была репетиция, и Рома, как это часто случается с ним…
- Не пришел, - закончила Мак-Валуа.
- Тц… - капитан покачал головой. - Я же спрашиваю: кто видел? А кто не видел, меня не интересует.
- Извините, - Мак-Валуа обиженно поджала губы, - я не поняла вас…
Ива хотел было побежать в госпиталь, но капитан сказал ему строгим голосом:
- Стой здесь! А то тебя еще искать придется. Ты, Ива?
- Да, Ива.
- Тогда стой рядом со мной и никуда не отходи. Госпиталь сам к тебе придет, уже звонили…
Как госпиталь может ходить куда-то? То ли капитан очень устал сегодня от всех этих происшествий, то ли от него попахивает вином. Ива даже втянул носом воздух. Но от капитана пахло кожей, как от всех военных людей, и еще папиросой, которую он не вынимал изо рта, - докурит одну и прикуривает следующую.
"Все это началось вечером, - думал Ива. - Вчера вечером. И с Никагосовым и с Ромкой… Что же произошло вчера вечером? Что?.."
А вечером 28 мая 1942 года произошло следующее. Часов в восемь Ромка положил кастрюлю с вареной курицей в хозяйственную сумку, привязал к ручкам длинную бечевку и спустил с четвертого этажа прямехонько в нижний двор.
- Ты что в окно вылез? - спросила Джулька.
- Воздухом дышу, нельзя, да?
Он разжал пальцы, бечевка скользнула вниз, туда, где в сиреневых зарослях стояла уже кастрюля.
Джулька открыла соседнее окно, высунулась в него, но ничего подозрительного не обнаружила.
- Иф, иф! - Ромка потянул носом. - Как хорошо свежий воздух пахнет! Наверное, опять мамины духи брала?
- Заткнись! - огрызнулась Джулька.
- Ивке хочешь понравиться, да? Шиш тебе! На черта ему твои кучеряшки?
Джулька покраснела.
- Дурак! - сказала она. - Это у тебя кучеряшки, а у меня нормальные волосы. Между прочим, лучше, чем у вашей Рэмы-мэмы.
- Охо-хо-хо! - расхохотался Ромка. - "Лучше"!.. У нее косы. Поняла - ко-сы! А у тебя что? Бэ-э-э, кочори, как у барашка.
Такого издевательства Джулька вынести не смогла. Она вскочила с места, бросилась к брату и, ткнув его пальцем в нос, выпалила:
- Ненормальный! Ненормальный! Ненормальный!..
На этом конфликт был исчерпан.
Ромка с независимым видом походил по квартире, так, чтобы все убедились: в руках у него ничего нет.
- Что сегодня на ужин? - спросил он.
- Будет сациви. Но не скоро, когда папочка придет.
- Тогда я пока погуляю.