Когда я вновь оборачиваюсь, то вижу, что мои родители ушли, а появился Наташин отец. Прислонившись к машине, он вертел в руках ключи и любовался дочкой.
– Перерыв, – объявила в рупор Глафира Алексеевна.
Мы не ушли далеко, а расположились тут же на скамейке. Наташа направилась к папе. Наверное, он предложил ей покататься, но Наташа осталась верна своему долгу и вернулась к нам. Наташин отец завел машину и уехал.
После перерыва с Наташей вновь стало твориться неладное. Я выкатил ей мяч в самые ноги, а она его не увидела. Стояла и задумчиво глядела куда-то вдаль. И мы все остановились, ждали, когда Наташа вернется из путешествия в маленький старинный городок.
– Вы что, меня не узнаете? – Наташа очнулась и удивленно оглядела нас.
– Не-а, – буркнул Саня.
– Узнаем, конечно, узнаем, – я поспешил утешить Наташу.
Глафира Алексеевна была так расстроена, что достала папиросы и спички и уже собралась закурить, но, увидев наши осуждающие взгляды, лишь чертыхнулась:
– Сколько можно измываться над ребенком!
Бабушка объявила, что тренировка окончена, и все разбрелись по домам. Остались мы втроем – Наташа, Саня и я.
Мы сели на скамейку и не знали, с чего начать разговор. Значит, завтра Наташа снова укатит к маме в маленький старинный городок. А когда вернется? Наверное, скоро. Если прежде Наташа уезжала на пять дней, то теперь возвращалась через день-другой. Но и в нашем городе она долго не задерживается, пару дней погостит и – прощайте.
– Ты поедешь к маме? – прервал тягостное молчание Саня.
– Не знаю, – пожала плечами Наташа.
– Тогда оставайся дома, – обрадовался я.
– Не знаю, – снова сказала Наташа.
Ну и ну! Наташа как тот витязь на распутье. Она не знает, какую дорогу ей выбрать – то ли отправиться к маме, то ли остаться у папы. А может, ей хочется покончить с кочевым образом жизни и перейти на оседлый? Но у Наташи нет дома, нет крыши над головой, ей негде найти приют. Значит, она бездомная и беспризорная?
– Наташа, я предлагаю тебе переехать в наш дом, – решительно начал я. – Мы предоставим в твое распоряжение отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на парк.
Наташа даже не успела рта раскрыть, как в разговор вмешался Саня.
– Интересно, почему в твой дом? А чем мой хуже? Наташа, переезжай к нам. Мы предоставим тебе отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на озеро. К тому же мой отец часто бывает в командировках, а мама на дежурстве, поэтому тебе никто не будет мешать. Делай, что хочешь.
– Вот именно – Наташа будет целый день одна, – ухватился я за слабое место в доводах своего соперника. – А мой папа, как тебе известно, человек творческого труда, и днем часто дома, поэтому Наташе не будет одиноко. К тому же папа искусный кулинар, и Наташе будет обеспечено полноценное питание.
– А моя мама врач, – и не думал сдаваться мой друг. – Значит, Наташе будет обеспечена квалифицированная медицинская помощь. А она ей сейчас необходима, чтобы восстановить душевное равновесие.
Ну, Саня! Прижал меня к стенке.
– Из-за своих разъездов Наташа здорово запустила учебу, отстала, и теперь ей приходится догонять одноклассников. Самой Наташе не справиться. Согласись, что с моей помощью Наташа быстро наверстает отставание.
Мы горячо говорили о Наташе, но совершенно забыли, что она сидит между нами на скамейке. Нас волновало одно – к кому она переедет жить.
– Ага, – Саню вроде убедили мои доводы, но он не преминул подставить мне ножку, – особенно после того, как ты в один день умудрился отхватить пять "пар".
– Когда это было! – от возмущения я пустил петуха.
И тут Наташа рассмеялась. Мы сразу прекратили наши споры и уставились на девочку – какой она сделает выбор.
– Спасибо, мальчики, меня очень тронула ваша забота, – сказала Наташа, – но в доме Глафиры Алексеевны есть подвал. Там я и поживу, пока все образуется.
Мы с восхищением поглядели на Наташу. Она нашла самый интересный, романтичный выход.
Наташа тут же принялась за дело. Она сбегала домой и вернулась с дорожной сумкой.
– Оставила папе записку, что поехала к маме, – сообщила нам Наташа.
Саня взял у Наташи сумку, и мы по одному вошли в подъезд к Глафире Алексеевне. Впрочем, нам незачем было соблюдать осторожность, ведь мы бывали частыми гостями у нашей бабушки и беспрерывно заходили к ней в подъезд.
По лестнице мы спустились вниз, в подвал. Вероятно, Наташа уже бывала тут. Она удивительно легко ориентировалась в подвальной полутьме и уверенно вела нас, перешагивая через трубы.
У стены, под маленьким окошком, в узком пространстве за котлом Наташа выбрала себе убежище.
– Мальчики, – предупредила Наташа, – о том, что я здесь, не должна знать ни одна живая душа.
– За кого ты нас принимаешь? – Саня даже обиделся.
Поскольку Наташа перешла на оседлый образ жизни, мы решили, что с завтрашнего дня она отправится в школу. Переговоры с директором и классной поручили вести мне. Я гордился оказанным доверием, но понимал, что выполнить поручение будет нелегко – не очень веселую память по себе оставила Наташа.
Я сразу же помчался в школу. Беспокоило меня одно, застану ли я Елизавету Петровну. Но мне повезло – в школе собирался педсовет и пришли все учительницы.
Я вызвал в коридор Калерию Васильевну.
– Я понимаю, – начал я издалека, – сколько нервов вам испортил в последнее время. И очень сожалею об этом.
– Я уже про все забыла, – простила меня Калерия Васильевна.
– А уж про Наташу и говорить нечего, – подошел я к тому, ради чего явился.
– Верно, – согласилась классная, – кстати, где она сейчас?
– Наташа в опасности, – выпалил я.
Я сам и не догадывался тогда, что сказал чистую правду. А потом я принялся живописать, как неблагоразумные родители приманивают дочку драгоценными подарками, и бедная Наташа вынуждена проводить все время в поездках между папой и мамой, а потому совершенно забросила учение. А ей необходимо окончить седьмой класс.
– Лучшим выходом из создавшегося положения будет, если Наташа снова вернется в нашу школу, – закончил я свой монолог. Я чувствовал, что был сегодня красноречив, как папа. Потому что меня вдохновляла благородная цель.
Классная выслушала меня и задумалась. Я уже пожалел, что так долго разглагольствовал. Ну, действительно, зачем Калерии Васильевне такая обуза, как Наташа. Зачем классной снова брать к себе девочку и мучиться с ней? А может, Калерия Васильевна сомневается, что Наташа догонит одноклассников?
– Я вам обещаю, – торжественно произнес я, – что Наташа окончит седьмой класс на пятерки и четверки. Я в лепешку расшибусь, но добьюсь этого.
– Я рада, что не ошиблась в тебе, Кирилл, – лицо Калерии Васильевны просветлело. – Я знала, что в трудную минуту ты поможешь Наташе. Пошли к Елизавете Петровне.
Директору не надо было долго объяснять, она все сразу поняла.
– Значит, сейчас Наташа живет у отца? – задала Елизавета Петровна простой вопрос.
– Сейчас Наташа живет в нашем городе, – наконец, выкрутился я.
Елизавета Петровна подумала и разрешила Наташе с завтрашнего дня прийти в школу, потому что сейчас самое главное – окончить седьмой класс, а все формальности они уладят потом.
Гордый, что так здорово все получилось, я побежал к Наташе и Сане. По дороге я неожиданно остановился у детского магазина. Всю витрину занимали куклы – маленькие и большие, в нарядных платьицах, кудрявые, с милыми глазками. Сто раз по дороге из школы домой я проходил мимо магазина и совсем не обращал внимания на кукол.
Я вспомнил, что в маленьком старинном городке Наташу ждет кукла.
Я забежал домой и сказал папе, что видел потрясающие марки, и попросил денег.
– Завтра купишь, – отмахнулся папа.
Он сидел за машинкой, в которой был вставлен чистый лист бумаги.
– Папа, – вдруг спросил я, – а где ты ночевал, когда тебя дома не было?
Я подумал, наверное, у папы есть пристанище и там можно будет поселить Наташу. При ближайшем рассмотрении подвал не произвел на меня романтического впечатления. Наоборот, от подвальных стен повеяло тревогой.
– У приятелей, в общем, где придется, – недовольно пробормотал папа и, чтобы отвязаться от меня, дал деньги.
Я побежал в магазин, выбрал самую большую куклу и вскоре с огромной коробкой появился в подвале.
Наташа и Саня времени даром не теряли. Саня обнаружил в подвале матрац, принес из дома одеяла, подушку – постель для Наташи была готова.
Когда я пришел, Наташа и Саня пили чай из термоса и ели бутерброды.
– Все в порядке, – небрежно похвастался я, – завтра ты снова пойдешь в школу.
– Спасибо, – сказала Наташа, – присаживайся, поужинай.
Меня не надо было упрашивать. Я сел на матрац и вскоре уплетал бутерброды, запивая их крепким чаем из Саниного термоса.
– А что ты принес? – Сане не давала покоя коробка. Я развязал шпагат, вынул из коробки куклу и протянул Наташе.
– Тебе, чтобы ты не скучала.
– Нашел чего принести – куклу, – хмыкнул Саня. – Да Наташке боксерские перчатки нужны. Верно?
Наташа ничего не ответила, но по благодарному взгляду, который она бросила на меня, я понял, что угадал ее желание.
Уже начало смеркаться, когда мы, пожелав спокойной ночи, оставили девочку одну.
Странная получается ситуация, думал я, лежа дома в мягкой теплой постели. Наташин отец считает, что Наташа у мамы, и терпеливо ждет, когда она вернется. А мама уверена, что дочка у отца, и надеется, что Наташа в скором времени к ней приедет.
А Наташа оказалась между небом и землей, то есть между папой и мамой.
Все стало на свое место
Утром я сказал маме, что у нас в школе временно не работает столовая, и взял с собой термос с чаем и целлофановый мешочек, набитый бутербродами.
Мне удалось опередить Саню и принести еду Наташе. Девочка ждала меня умытая и одетая.
– Как ты спала? – спросил я.
– Нормально, – Наташа не теряла оптимизма.
Вскоре пришел Саня, и мы втроем зашагали в школу. Наташа посредине, а мы по бокам, точно охраняя ее от всяких напастей.
Появление Наташи мальчишки встретили восторженно. Произошла даже молниеносная битва за место под солнцем, то есть за место рядом с Наташей.
Раньше Наташа сидела одна-одинешенька, а теперь каждый из мальчишек мечтал примоститься хоть на самом краешке ее парты.
Наташа поглядела на меня, потом на Саню и сказала, что будет по-прежнему сидеть одна. Я понял, что она не хотела обижать ни Саню, ни меня.
А девчонки делали вид, что в классе ровным счетом ничего не изменилось. Лялька даже улыбалась, хотя по ее глазам я видел, что она совсем не рада возвращению Наташи.
Конечно, две королевы на один класс – это слишком. Мирное сосуществование между ними невозможно. Я ждал, когда произойдет взрыв, но первый день прошел спокойно. Наташа вела себя смирно, глядела в рот учительницам. Я подумал, может, все и обойдется.
На первой же переменке с Наташей уединилась и долго говорила Калерия Васильевна. На урок девочка пришла в отличном расположении духа.
Но больше всех обрадовалась тому, что Наташа никуда не уехала, Глафира Алексеевна. На радостях бабушка провела очередную тренировку. Правда, Наташа на поле не вышла. Несмотря на ощутимую потерю, мы играли здорово. Я заменил Наташу в нападении. Теперь мы вдвоем с Саней таранили оборону противника.
По ходу игры Глафира Алексеевна и Наташа обменивались мнениями, и лишь потом бабушка говорила в рупор свои замечания. Тогда я понял, что Наташа стала у нас вторым тренером.
Когда тренировка окончилась, мы с Наташей и Саней отправились к нам домой на обед. После школы я намекнул папе, что с его разрешения приведу гостей – Наташу и Саню. И папа постарался на славу. Обед был такой, какого я еще не едал.
Папина борьба за свободу и независимость в собственном доме завершилась его победой. Папа стал главой семьи и, как истинный хозяин, вел все дела в доме, то есть готовил обед и все прочее.
А мама отложила отпуск на лето и вновь занялась своей наукой, и работа у нее пошла на лад.
– Как твоя борьба с матриархатом? – спросил у Сани папа, когда после обеда мы обрушили на него поток похвал.
Саня махнул рукой. Мол, чего вы спрашиваете, сами знаете, что дело безнадежное.
– Ребята, – папа поднялся, – все прекрасное на земле создано мужчинами, влюбленными в женщин, вдохновленных женщинами.
Папа обвел руками кухню. Я понял, что папа имеет в виду и обеды, которые он мастерски готовит. Раньше он старался ради мамы, а сегодня ради Наташи.
А еще я подумал вот о чем. Для того, чтобы мальчишки хорошо играли в футбол, девчонке совсем не обязательно бегать вместе с ними по полю. Она может просто глядеть на игру, и этого достаточно, чтобы мальчишки забивали по сто мячей за один матч.
– Я за такой матриархат, – папа поднял обе руки.
И я не понял, то ли он голосует двумя руками за такое положение дел, то ли сдается на милость женщинам.
– Папа, спасибо тебе за отменный обед, – я поднялся со стула. – Извини. Нам надо делать уроки.
– А я тороплюсь на телевидение, – папа пошел одеваться.
Втроем мы быстро справились с уроками на завтра, а потом я захватил учебники и вместе с Наташей отправился в подвал. Там мы собирались заниматься, чтобы Наташа смогла поскорее догнать наш класс. Саня обещал прийти попозже.
Из нашего дома мы выбирались, соблюдая осторожность. Наташа не хотела встречаться со своим отцом.
Мы благополучно миновали двор и скрылись в подвале. Наташа здорово запустила занятия, но оказалась очень сообразительной. Занятия с ней доставляли мне одно удовольствие.
Все, что я объяснял Наташе, она понимала с полуслова, а потом объясняла кукле.
– Ты все поняла? – спрашивала Наташа у куклы. И кукла кивала, что все дошло до нее в лучшем виде.
Я смеялся. Наташа так здорово умела говорить кукольным тоненьким голоском.
В подвале быстро стемнело, и мы отложили учебники.
Я подумал, как хорошо, что у Наташи есть это пристанище. Здесь нас никто не найдет, потому что ни одна живая душа на свете не знает, что мы тут спрятали Наташу.
Мне вспомнилось, как некогда я пытался попасть к Наташе в дом, а меня ждал от ворот поворот, и вот сейчас мы вдвоем, и можем о чем угодно говорить, а мы молчали. Наверное, мы боимся вспугнуть тишину, которая всегда наступает в мире перед тем, как придет вечер. Честное слово, я не знал, что так приятно молчать вдвоем.
– Скоро каникулы, – шепотом произнесла Наташа. – Я поеду на все лето в маленький старинный городок.
– А я – не знаю куда, – ответил я. – Родители собираются на юг.
– Ты будешь мне писать?
– Обязательно.
– Каждый день?
– Два раза в день.
Наташа тихо засмеялась, как вдруг на лестнице раздались тяжелые шаги. Саня? Нет, непохоже. Да и идет не один человек, а двое, может, трое. До нас долетели невнятные голоса.
Наверное, в подвал зашли слесари-сантехники из домоуправления починить какую-нибудь неисправность. Значит, сейчас они раскроют нашу тайну и прости-прощай Наташино убежище!
Мы переглянулись. Наташа тихонько скатала постель, я сложил книги, подхватил сумку, и мы схоронились за котлом. Авось не заметят, авось пронесет.
Булькая, полилась из бутылки жидкость. Зазвенели, сойдясь, стаканы. Нет, это не слесари-сантехники из домоуправления.
Голоса стали громче. Уже можно было разобрать отдельные слова. Но при всей моей приверженности к правде я не могу привести здесь ни единого слова. Стыд удерживает мое перо.
Выпитое подействовало на пришельцев. Их стало разбирать любопытство, они разбрелись по подвалу. Одного из них нелегкая принесла к Наташиному убежищу.
– Эй, смотрите, кукла! – позвал он своих дружков неприятным писклявым голосом.
Поскольку обладатель писклявого голоса по-прежнему изъяснялся на том же неубоваримом наречии, я вынужден дать его слова в переводе на нормальный человеческий язык.
Вот досада, все спрятали, а куклу забыли. Я выглянул из укрытия и увидел широкую спину, обтянутую красным свитером.
Обладатель писклявого голоса обернулся, и я смог хорошо его разглядеть. Он оказался ужасно толстым парнем. Жирная физиономия от вина была красной, нечесанные патлы свисали на самые глаза. Трое его дружков были и пониже и пожиже – обыкновенные пацаны.
Толстяк, наконец, заметил нас с Наташей.
– Глядите, голубки воркуют!
Тройка верноподданно заржала.
Ну что ж, драки не избежать. Двое против четверых. Силы неравные. Но я совершенно забыл, что со мной Наташа. Да одна Наташа стоит четверых. Как она шутя расправилась на стадионе сразу с тремя хулиганами!
Значит, Наташа берет на себя троих. На мою долю остается один. С одним я запросто справлюсь. Еще не выветрились из памяти уроки борьбы, которые преподал мне Наташин отец. Кого же мне выбрать? Да вот этого, самого здорового, в красном свитере.
– Извините, мы вам не помешали? – потешался толстяк, а дружки хихикали.
Ишь ты, оказывается, он умеет говорить по-человечески и на него благотворно действует присутствие девочки.
– Помешали, – разозлился я, – и проваливайте, пока целы!
Дружки толстяка кинулись вперед, но он удержал их.
– Фу, как невежливо! – сморщился толстяк. – Давайте выпьем!
Толстяк вынул из кармана брюк бутылку вина.
Наташа вцепилась мне в плечо и прошептала:
– Я боюсь.
Ну и ну! Вот до чего довели Наташу поездки в маленький старинный городок – она стала настоящей девчонкой, то есть превратилась в боязливое существо, которое пугается одного вида мыши, не говоря уже о хулиганах.
Значит, на Наташу мне теперь нечего надеяться. Ну что ж, все стало на свое место. Раньше девчонка заступалась за мальчишку, а теперь мальчишка защищает девчонку. Мужчина всегда оборонял женщину. Так было испокон веков. Так будет и сейчас.
– Не волнуйся, – ободрил я Наташу, отдал ей очки и направился к непрошеным гостям. Толстяк распечатал бутылку и налил вино в стакан, услужливо поданный одним из пацанов.
– Первый бокал даме, – толстяк решил, что я пришел за вином.
Резким ударом я выбил у него из рук стакан и, воспользовавшись замешательством, провел приемчик, после чего толстяк очутился на бетонном полу.
Не ожидавшие такого поворота событий, пацаны отпрянули. Толстяк попытался встать, но это ему не удалось.
Тогда коренастый красивый парень со злыми глазами переступил через толстяка и пошел на меня. Мне повезло. Между стеной и трубами был узкий проход, и пацаны могли нападать на меня лишь поодиночке.
Я попытался было провести приемчик, но коренастый разгадал мою хитрость, и мы оба свалились на пол, но поспешно вскочили на ноги, готовые к новой схватке.
– Саня! – позвала на помощь Наташа.
К нам на выручку мчался Саня. Пацаны пытались его остановить, но Саня пробился и встал между мной и коренастым.
Охая, поднялся толстяк и, окинув взглядом свое воинство, приказал:
– Уходим.
Незваные гости покинули поле боя, уведя под руки своего предводителя. Когда за ними затихли шаги, Саня повернулся к Наташе:
– Собирай вещи, тебе нельзя оставаться здесь ни минуты.
– Никуда я не пойду, – Наташа покачала головой, – потому что мне некуда идти.