* * *
А вот и седьмая.
От быстрых прыжков через рельсы и от бешеного бега под вагонами у Мишки захватило дух и сердце забилось зайцем.
У вагона остановился, отдышался, поправил шапку. Вклещился в поручни руками, на руках подтянулся и навалился, - мокрый и потный на дверь.
- Куда?
- К Антонову-Овсеенко!
- В чем дело?
- А вот… тут надо передать разговор… ленту передать надо!
- Ну, хорошо… дайте мне. Я передам!
- Не могу. Приказано лично и в собственные руки!.
- Чудак! да я ж секретарь Антонова, можете пер…
- В чем дело? Что за спор? - из купе показалась голова Антонова-Овсеенко.
- К вам… Разговор с тов. Троцким принес!
- А?.. Принесли?! Хорошо. Спасибо!
- Больше ничего? - спросил Мишка.
- Да… пока ничего, а впрочем - подождите…
Мишка остановился.
- Вам что-нибудь дают в конторе?
- Да нет!.. Вот ботинки посылочные раздали, а скоро мануфактуру раздавать будем… Насчет еды плоховато…
- Провизии, значит, нет?
- Пока нет… Но только - конечно - провизия будет вскорости… Главное, не унывать чтобы!
Антонов повернулся к секретарю и сказал:
- Дадите ему консервы и галеты… А вы придете завтра утром - он вам даст ордер на консервы и галеты.
- И Ваське?
- А кто этот Васька?
- Помощник мой! Дельный парнишка!
- Хорошо, - улыбнулся Антонов - дадите и Ваське.
- Вот это дело! - просиял Мишка и, крепко сжав руку Антонова, долго, долго тряс ее.
V.
Настали годы гражданской войны.
Закружилась метель, сорвала людей с места и разбросала их по необ’ятным полям нарождающейся Республики рабочих и крестьян.
Завертело и Мишку: бросало его в глухие Алтайские; горы, в бесконечно сибирскую тайгу и на высокие хребты Кавказа и в топкие болота Полесья.
Петроград… Омск… Архангельск… Чита… Варшава… Перекоп…
Голодным волченком, с винтовкой в руке, с переметной патронной сумкой, в сапогах без задов, оборванный и грязный мелькал в завьюженной метели политконтролер Машка, но уже не политконтролером называйся он, а просто красноармейцем 5 роты 29 советского полка.
Не было только Васьки.
В кубанских степях остался за курганом изрубленный, запекшийся черной кровью. Один глаз из под мокрой от крови прядки волос выглядывал любопытно и как бы спрашивал:
- Ну, а что Троцкий говорит?
Давно это было.
И давностью поросла красная быль.
И только лишь иногда вспомнит о ней Мишка, а как вспомнит, так непременно все по порядку и расскажет, а, рассказав, прибавит:
- Вот и пойми тут! Не агитировали меня, не пропагандировали, а, пацаном будучи, все таки к большевикам пристал… Заметьте, ни к кому-нибудь, а к большевикам… А это, значит, - рабочая кровь заговорила, - отцовская, слесарная!..
Примечания
1
Мемуары - воспоминания.
2
Носильщики.
3
Диктатура пролетариата.
4
Охранка.