- Я точно могу сказать, что Гришка нисколько не виноват. А если там кто кого обворовывает при дележе наследства - так это сестра брата, а не брат сестру. И вообще, у этой сестры не все винтики в голове на месте. Она с мужем такое творила!.. Я так понимаю, им оговорить человека - раз плюнуть. Может, просто так, а может, подумала, что если брата посадят, то все наследство ей одной достанется.
- Что, такое хорошее наследство осталось от бабки? - иронически усмехнулся Степанов. - Есть, что делить? Хотя, да, что делить - всегда найдётся!
- Они, в основном, из-за одной старой иконы разодрались, - сообщил я. - То есть, это "Толян" считает, будто икона всего одна, а мы с Гришкой нашли доказательства, что икон несколько и что сестре Толяна это известно. Только брату она об этом ни гу-гу!.. Гришка ездил только одно проверить: в самом ли деле сестра скрывает от брата про другие иконы, или она тоже о них не знает - и тогда выходит, эти иконы прикарманил кто-то третий. И Гришка полностью убедился, что, да, это она дурит брата! Сапоги с рыбным запахом, чешуя на них…
- Постой, постой! - Степанов тормознул меня, в полном недоумении. - При чём тут сапоги и чешуя?
- При том, - выпалил Ванька, - что эта сестра с мужем браконьерствовали на территории заповедника! И браконьерствовали ну вообще не по-людски! Представляете, наловили больше пятидесяти щук, выпотрошили их и выкинули в яму!
- Что-о? - у Степанова округлились глаза.
Мы поведали ему историю с щуками и возникшую у нас версию: что эта сестра с мужем вернулись за сетями, когда рыба была уже дохлая. И перебирали её, чтобы отобрать рыбин, ещё годных в пищу.
- Да, скорее всего, так оно и было, - согласился Степанов. - Ваш отец об этом знает?
- Мы решили ему не говорить, пока сами во всём не разберёмся, - ответил я. - А уж потом поднести эту парочку "тёпленькой".
- Лучше было сразу ему сказать, - заметил Степанов. - Если бы он помчался их штрафануть, то и "скорую помощь" к ним вызвали бы раньше, и Гришку бы они не решились оговаривать.
- Гришка их отравил, как же! - фыркнула Фантик. - Мы сразу решили, узнав, что они раскисли, что они потравились этой рыбой, которую слопали из жадности!
- Если бы рыбой… - вздохнул Степанов. - В том-то и дело, что рыба здесь ни при чём. У них отравление ртутью, и очень тяжёлое.
- Чего-чего? - в один голос переспросили мы.
- Да, ртутью. Вот почему это дело меня так касается. Понимаете, я не так давно перекупил одно производство, связанное с ртутью. Ртутные лампы и так далее. Это, пожалуй, единственный источник ртути в городе и окрестностях. Если у меня на заводе кто-то приворовывает ртуть и толкает на сторону - мне надо поймать этого подлеца и проучить как следует! Чтобы другим был урок на будущее, и неповадно чтоб было! У себя на заводе я воровства не допущу!
- Постойте… - я лихорадочно соображал. Ведь совсем недавно что-то мелькнуло про ртуть, всплывала она как-то… Ну, конечно!
Кажется, я начал понимать, что произошло.
Глава ДЕСЯТАЯ. ЗАГАДОК СТАНОВИТСЯ МЕНЬШЕ
Я вытащил письмо отца Валентина, пробежал его глазами.
- Ну, точно! - воскликнул я. - Вот оно! Слушайте!.. - и я зачитал. - "Например, вы, наверно, знаете о свойстве киновари темнеть от времени. Это происходит из-за ртути, которая составляет основу этой первоначально безумно красивой, багряно алой краски." Видите? Ртуть в основе! Интересно, сколько её?
- По-твоему, это имеет какое-то отношение к делу? - недоверчиво спросил Степанов.
- По-моему, имеет, - я повернулся к Ваньке. - Ты нашёл красный камешек на том месте, где они потрошили щук…
- Ну да… - Ванька вытащил его из кармана. - Я про него и забыл. Вот, так и лежит.
- По-твоему, это киноварь? - спросила Фантик.
- Сейчас узнаем. На чём его можно подогреть?
- Давай сюда! - Степанов забрал камешек у Ваньки, положил в пепельницу, скомкал листок бумаги, пристроил рядом с камешком и поджёг листок зажигалкой. - Ну? И что должно произойти?
- Сейчас увидите, - сказал я. - Вот, смотрите, уже получается!
Камешек на глазах менял цвет, из ярко-красного становясь черным.
- Киноварь, факт… - кивнул Степанов. - Выходит, эти чудики имели дело с киноварью? - Он снял трубку телефона, стоявшего на столе администратора, и набрал номер. - Степанов говорит… - буркнул он. - Дай-ка мне главного инженера или главного технолога… Ага, Бурдаков?.. Слушай, сколько ртути в киновари… Отчётливо повторяю - в киновари, краситель такой… Ах, вот как? То есть, лучше её не кушать и над ней не дышать, приблизительно так выходит? Ясно. Пока.
Он положил трубку и, вспомнив о своей потухшей сигаре, опять её раскурил.
- Он не помнит до десятых долей процента, - сообщил Степанов, - Но, приблизительно, киноварь состоит из восьмидесяти шести с половиной процентов ртути и тринадцати с половиной процентов серы. Как видите, ртути в ней вполне хватает, чтобы отравиться, если нарушить технологию работы с этой краской. Будем считать, мы доказали, что эта Юшкина и её муж отравились по собственной неосторожности, при работе с киноварью. И дальше что?
- Дальше много чего! - ответил я. - Одной из ярких примет той иконы, которую нам нужно найти, являются фигурки бесов, нарисованные киноварью. Чуете? Всюду киноварь! Эта краска была очень важна в иконописи, а все дело вертится вокруг икон! Словом, нам надо порасспрашивать этих художников… И куда они запропастились?
- Гм… - Степанов задумался. - По-твоему, эти Юшкины могли заниматься подделкой икон?
- Чем-то подобным они занимались, факт! - уверенно заявил я.
- Точно! - воскликнул Ванька. - Поэтому эта баба и не хотела Гришку в дом пускать… Чтобы он не увидел, что они там химичат!..
- И к тому времени они уже надышались ртутных паров - возможно, подогревая и остужая эту киноварь… - пробормотала Фантик.
Степанов, внимательно выслушав все наши реплики и восклицания, опять снял трубку с телефона.
- Алексей Николаевич? - спросил он. - Да, не удивляйтесь, это Степанов… - мы поняли, что он говорит с начальником нашего отделения милиции, того отделения, которое отвечало за порядок на окраинах города, на острове и в ближних сёлах. Мы между собой называли его просто "участковым". Славный мужик, сам всюду ездит и во все вникает. Степанова он недолюбливал, и, по-моему, с удовольствием посадил бы его, если б нашёл зацепки, но Степанов умел не оставлять улик. Естественно, звонок Степанова должен был его удивить. Гришке, кстати, Алексей Николаевич симпатизировал, искренне веря в его исправление, особенно после той зимней истории, о которой я рассказывал в первой книге, и то, что милиция не трясла Гришку почём зря после любой кражи на сто километров в округе, было заслугой Алексея Николаевича. Он Гришку и перед городским милицейским начальством отстаивал. - Вы не осматривали дом потерпевших? Ну, этих, Юшкиных, отравившихся ртутью? Ах, вот как?.. Дело в том, что сидят у меня наши юные сыщики… Да, они самые… Да, и их подруга с ними. Они приволокли кучу доказательств, что Юшкины отравились, когда работали с киноварью - краской на основе ртути. Это краска, широко используемая в иконописи - и для подделки икон! В дом к себе они никого не пускали, поэтому вывод напрашивается… И Гришку не пустили, вот в чём дело! Не заходил он! С ним разговаривали перед дверью, плотно эту дверь закрыв - и у них уже были все признаки отравления!.. Не за что. Да, жду, - положив трубку, он повернулся к нам. - Эта деревня - уже не на его территории. Милиция дом осматривала постольку поскольку, после того, как в больнице установили отравление ртутью и сняли показания с Юшкиных…
- Те показания, в которых они обвинили Гришку? - спросила Фантик.
- Разумеется, какие же ещё? Алексей Николаевич связался с тамошней милицией, но они заходили лишь на кухню и забрали немытые тарелки и кастрюлю с остатками супа - для экспертизы, нет ли там следов ртути. Разумеется, все следы своей… хм… деятельности, - Степанов фыркнул, - они должны были прятать подальше, где-нибудь в глухой неприметной комнатке с дополнительным замком… В общем, Алексей Николаевич сейчас опять свяжется с тамошними ментами и попросит тщательно осмотреть весь дом и пристройки - на предмет поисков подпольной мастерской.
- Уверен, они найдут всё, что надо! - заявил Ванька.
- Остатки супа… - пробормотал я. - Суп был рыбный?
- Не уточнял, - усмехнулся Степанов. - Да это и не имеет большого значения.
Тут в дверь постучали.
- Да? - крикнул Степанов.
В дверь заглянул раззолоченный швейцар.
- Тут эти художники вернулись, которые ребят приглашали…
- Пригласи их сюда, - распорядился Степанов.
- Есть! - швейцар исчез, а через несколько секунд появился опять, широко распахнув дверь перед "скупщиками икон". Первым вошёл Желтолицый, он же Однорукий - которого, как мы теперь знали, зовут Генрихом Петровичем - за ним Артур и Кирилл, двое вполне нормальных молодых людей.
- Здравствуйте, - сказал Генрих Петрович. - Мы… Что-то произошло?
- Произошло, - ухмыльнулся Степанов. - Вот эти ребята, мои друзья, можно сказать, не знали, что я теперь - владелец гостиницы. Они вас искали, но тут всплыло столько всего интересного, что я тоже решил поучаствовать в поисках… Вон.
Он кивнул на почернелый кусочек киновари в пепельнице, и все трое художников посмотрели туда.
- Киноварь!.. - вырвалось у одного из молодых людей - у Артура, как мы выяснили впоследствии, но тогда мы ещё не знали, кто из них есть кто.
- Да, киноварь, - спокойно согласился Генрих Петрович. - Она имеет отношение к нашим поискам? Или вам нужна какая-то консультация?
- Нам нужно разобраться, что происходит, - сказал Степанов. - Эти ребятки уже немало нарыли. Но…
- Можно мне задать вопрос? - вмешался я.
- Да, пожалуйста, - улыбнулся Генрих Петрович. - Только давайте по порядку. Мы ведь ещё не познакомились…
Мы представились друг другу, и я наконец задал свой вопрос:
- Скажите, в иконописи для чего-нибудь были нужны рыбы?
- Рыбы?.. - растерялся Генрих Петрович. - Нельзя ли поточнее?
- Ну, щуки, например.
- Гм… - он задумался, потом хлопнул себя по лбу. - Разумеется, нужны! Это ж классика!..
- Щуки? - Степанов был совсем заинтересован. - Для чего?
А я тем временем с торжеством поглядывал на всех. Моя догадка, невероятная догадка, подтверждалась!
- Устроим маленький экзамен моим ученикам, - сказал Генрих Петрович. - Ну? - он посмотрел на молодых людей. - Мы ведь совсем недавно разбирались с рецептами позолоты.
- Я помню, - сказал Кирилл, а Артур кивнул. - Один из основных рецептов, который есть практически во всех справочниках по технике иконописи. Чтобы обойтись без золота, и при этом получить позолоту, неотличимую от настоящей, возьми смесь шафрана и щучьей желчи…
- Щучья желчь! - Фантик подскочила, не в силах сдержаться. - Выходит, они вырезали у щук желчные пузыри, а остальное выбрасывали? Поэтому и рыбы извели так много?
- Кто "они"? - спросил Генрих Петрович.
- Поддельщики икон! - выпалил Ванька.
Степанов с уважением поглядел на меня.
- Ну, твои способности я знаю… И всё-таки, как ты догадался?
- Мне уже давно пришло в голову, что, раз все так или иначе связано с иконами, то и эта гора угробленных щук должна быть связана с иконами, - объяснил я. - Разумеется, я не знал, как именно, но просто чувствовал, что связь должна быть.
- Выходит, они старались все делать по старинным рецептам… - пробормотал Степанов. - Очень занятно… И при этом оказались такими олухами, что отравились ртутью…
- Ради Бога, объясните, о чём идёт речь! - взмолился Генрих Петрович.
Мы постарались толково и кратко объяснить ему, что произошло. Не знаю, насколько у нас это получилось, потому что говорили мы все наперебой - но, кажется, художники поняли.
- Отравились, значит?.. - переспросил ещё раз Генрих Петрович. - Вы знаете, я бы… - он задумался на несколько секунд. - Конечно, это всего лишь предположение, но так бывает с профанами, которые без году неделя как взялись за дело, в котором не очень разбираются. Они могут знать два-три старинных рецепта - перешедших по наследству или ещё как-то полученных - но ничего не смыслят в технологии в целом, вот и обжигаются. Но, если это так, то, получается, эти Юшкины впервые в жизни решили заняться подделкой икон. Что-то их к этому подтолкнуло. Но что?
- Да вполне понятно, что! - сказал Ванька. - Ваш приезд! Узнали, что вы покупаете иконы - и решили нажиться на вас!
Мне казалось, что все не так просто, но я молчал, потому что не очень был уверен. Степанов, однако, заметил, что меня одолевают какие-то сомнения.
- О чём думаешь, Шерлок Холмс? - осведомился он.
- Я думаю о том, - ответил я, - что надо бы показать Генриху Петровичу и его ученикам двух людей. Возможно, в одном из них они опознают человека, приносившего им икону, а потом смывшегося вместе с ней.
- Первый - Анатолий Захаров, это ясно, - сказал Степанов. - А второй кто?
- Юшкин, муж его сестры. Судя по всему, он ещё тот прохиндей - и вполне мог притвориться пьющим мужичком, чтобы прощупать реакцию художников. А потом… Да, потом они с женой кинулись рисовать красных бесов на какой-то старинной иконе. Ну, увидев, что при упоминании о бесах, нарисованных яркой киноварью, Генрих Петрович сделал стойку. Что-то подобное, понимаете? То есть, я хочу сказать, если приходил Захаров - значит, икона, которая так в итоге и не появилась, настоящая, и надо её искать. А если приходил Юшкин - значит, никакой иконы не было и нет, они с женой готовили подделку - и обожглись, по неумению.
- Голова! - Степанов опять взялся за телефон. - Слушай, отправляйся-ка в Приселково, - распорядился он в трубку, - найди там Анатолия Захарова, которого Гришка-вор сейчас выхаживает от белой горячки, и привози в город. Куда именно?.. Дуй в больницу и жди около неё. Мы будем там! - он положил трубку. - Ну, что, поехали?
- Поехали! - охотно откликнулись и мы, и художники.
- Вот только, боюсь, в одну машину мы все не поместимся, - уже на ходу заметил Степанов.
- У нас своя! - сообщил Генрих Петрович.
- Тем лучше… Выясним всё до конца, мне самому интересно стало!
Главная больница находилась в районе новостроек. Мы доехали до неё минут за пятнадцать, на двух машинах. Впереди - "ягуар" Степанова, в который сели мы с Ванькой и Фантиком, сзади - "жигули" художников.
- Вы к кому? - спросила медсестра на вахте.
- К Юшкиным, - ответил Степанов. - Они в какой палате?
- В двести семнадцатой - он, в двести сорок первой - она. Но так много народу сразу нельзя.
- Да брось ты! - сказал Степанов. - Как будто ты меня не знаешь!
- Что вы, что вы! - заволновалась медсестра. Ещё бы ей было его не знать - Степанова знали все и, кроме всего прочего, Степанов года три-четыре назад валялся в этой больнице с огнестрельным ранением, и тогда, по рассказам, его охрана буквально все заполонила, а весь персонал, от главврача до уборщиц, ежедневно получал конвертики с деньгами, большие наборы шоколадных конфет и прочие радости жизни. - Но боюсь, как бы мне не нагорело.
- Если что, скажешь главному врачу, что это я велел всех пропустить, и ты ничего не могла поделать. Заодно привет ему от меня передашь, - сказал Степанов. - Пошли, ребята!
Мы поднялись на второй этаж и нашли палату номер двести семнадцать. Половину этажа занимало женское отделение, половину - мужское, поэтому супругов и разместили в разных концах этажа.
В пятиместной палате были заняты три койки. Два пациента сидели на кроватях и ужинали - как раз развозили ужин, и мы пересеклись в коридоре с сестрой-хозяйкой, которая катила тележку с большими чайниками, баком пшённой каши, баком с нарезанным хлебом, кастрюлькой с растопленным маслом - поливать кашу, и баком капустного салата. Третий пациент спал, укрывшись одеялом.
- Здорово, ребята! - сказал Степанов. Он повернулся к Генриху Петровичу. - Узнаете кого-нибудь из них?
Было видно, как двое ужинавших напряглись и лишились дара речи.
- Нет, не узнаю, - ответил Генрих Петрович.
Ужинавшие облегчённо перевели дух.
- А этого? - Степанов сорвал одеяло со спящего. Тот сначала беспокойно заёрзал, а потом резко сел - полусонный, с осоловелым взглядом, не понимающий, что происходит.
Генрих Петрович внимательно вгляделся в Юшкина.
- Нет, не он. Похож, вообще-то, но не он.
- Что ж, - вздохнул Степанов. - Тогда пошли, взглянем на другого кандидата. Спи спокойно, дорогой товарищ, - иронически бросил он Юшкину, выходя из палаты.
Мы спустились вниз, вышли на улицу. Машины, отправленной Степановым за "Толяном" Захаровым и Гришкой, ещё не было.
- Надо было велеть им двигаться в гостиницу или в мой офис, - недовольно пробурчал Степанов. - Деревня хоть и ближняя, но, всё равно, туда и обратно… - он поглядел на часы. - Можем полчаса с гаком на улице проторчать! А если это не Захаров? Вообще впустую получится…
- Может, нам пока стоило бы допросить этого Юшкина? - предложил Ванька.
- Пусть милиция допрашивает! - ответил Степанов. - Судя по всему, ртуть для производства киновари они брали не с моего завода. Так что хоть тут я могу быть спокоен… - в его кармане запищал мобильный телефон. - Алло! - сказал Степанов. - Так… Да, молодцы, что догадались мобильник с собой захватить… Вот как? Ладно, все равно везите! На месте будем разбираться. И двигайте в гостиницу, в больнице мы уже разобрались.
Он отключился от связи и убрал мобильник в карман.
- Звонили братаны, которых я отрядил за Гришкой и Захаровым, - хмуро сообщил он. - Захаров никакой, хотя Гришка уже привёл его в чувство настолько, что тот хоть чёртиков не ловит и соображает, что происходит вокруг. Может на вопросы отвечать. Клянётся, что у вас в гостинице не был, - повернулся он к Генриху Петровичу. - Мол, хотел сходить, но не был, потому что в запой сорвался, да ещё и сеструха из-за этой иконы скандалить начала. Я все равно велел их доставить - вдруг врёт? В общем, едут они. Ну, и мы поедем их ждать.
Мы вернулись в гостиницу, и Степанов опять воцарился в кабинете администратора.
- Хоть что-нибудь толковое вам удалось приобрести? - спросил он у художников, явно от нечего делать, просто, чтобы время скоротать.
- Кое-что удалось, - ответил за всех Генрих Петрович. - Но, конечно, хотелось бы больше…
- Это верно! Всегда хочется больше! - заметил Степанов. - Небось, хочется найти какую-нибудь совсем древнюю икону, этак до Рождества Христова. Да?
- До Рождества Христова икон быть не могло, - с улыбкой поправил его Генрих Петрович. - Но, в целом, вы правы, была голубая мечта найти что-нибудь этакое… Главное, однако, на что мы надеялись - разобраться с некоторыми старинными рецептурами и техниками иконописи. Была надежда, что сохранился кто-то, что-то знающий… Но мы таких людей не нашли.
- Однако этим Юшкиным какие-то старинные рецепты были известны, - заметил Степанов. - Откуда, как по-вашему?
- Мало ли откуда, - пожал плечами Генрих Петрович. - Нахватались где-то по крохам. Истинными знаниями они не владеют. То, что они умудрились отравиться - насколько понимаю, когда либо растирали киноварь три часа, как это предписано правилами, либо подогревая и охлаждая её несколько раз - это вполне доказывает.