- Какой нормальный, разумный, здравомыслящий, уважающий себя попугай твердил бы целыми днями "попка дурак", если бы понимал, что это значит? - Голос у Попугая задрожал от негодования. - Какая порядочная, честная, скромная, застенчивая, робкая птица приставала бы целыми днями к совершенно незнакомым людям с требованием "почеши попочке головку", если бы знала, что это значит?
- Да, действительно, теперь я вижу, что это просто жестоко, - задумчиво проговорила Пенелопа.
- Да, - согласился и Саймон, - это вроде тех противных слов, которым учат младенцев: "папусик", "мамусик", "ав-ав" и всякое такое.
- Совершенно верно, - торжествующе провозгласил Попугай. - Судите сами: какой нормальный младенец обращался бы к каждому встречному представителю парнокопытных "му-му", если бы знал, кто это на самом деле?
- Представителю кого? - не понял Питер.
- Он имеет в виду коров, - объяснил Саймон, который знал больше умных слов, чем Питер.
- Нет и нет, - продолжал Попугай, - единственный способ научиться говорить - обучаться у Словаря. Мне в высшей степени посчастливилось получить образование из рук большого, дружески расположенного, исчерпывающего Словаря, в сущности единственного в своем роде.
- Как можно получить образование из рук словаря? - недоумевающе спросила Пенелопа.
- Там, откуда я родом, - ответил Попугай, - можно. Этот Словарь - самая очеловеченная книга в наших краях наряду с Великой Книгой Заклинаний и Троянским Травником.
- Боюсь, что я опять не понимаю, - проговорила Пенелопа.
- Ты исключительно непонятливая, бестолковая, несмышленая девочка, - рассердился Попугай, - к тому же еще упрямая, агрессивная, непоследовательная и нелогичная.
- По-моему, совсем не обязательно говорить грубости, - вмешался Питер. Он не понял значения всех слов, но на слух они ему не понравились, и он почувствовал, что пора выступить в защиту своей кузины.
- Грубости? - повторил Попугай. - Грубости? Я и не думаю грубить, просто я проветриваю некоторые слова, им так это нужно, бедняжкам. Это входит в мои обязанности.
- Проветриваете слова?! - воскликнул Саймон. - Как это?
- Он хранитель слов, - вдруг прозвенела Дульчибелла. - Это очень важная должность.
- Когда потребуется, чтобы вы встревали, мы вас предупредим. - Попугай устремил на Дульчибеллу испепеляющий взгляд.
- Простите. - Дульчибелла расплакалась. - Я только хотела быть полезной, я только хотела похвалить того, кто заслуживает похвалы, я хотела…
- Замолчите вы наконец? - загремел Попугай.
- Ах, так! Ну и пожалуйста. - Дульчибелла попятилась в глубь клетки и принялась пудрить нос. - Буду дуться.
- Дуйтесь на здоровье, - отрезал Попугай. - Типично паучье поведение.
- Так что означает "проветривать слова"? - повторил Саймон.
- Что означает "хранитель слов"? - поинтересовался Питер.
- Ну, хорошо, - ответил Попугай, - я действительно хранитель слов, но пусть это останется между нами. Видите ли, в нашем краю жизнью каждого управляют три книги. Говорящие, разумеется, не то что ваши унылые, старомодные, будничные книги. Одна называется Великая Книга Заклинаний, вторая - Троянский Травник и третья - Гигантский Словарь. Меня воспитывал Словарь, и, соответственно, я стал хранителем слов.
- А что вы должны делать? - задала вопрос Пенелопа.
- О, это очень важная работа, поверьте мне. Знаете ли вы, сколько слов в английском языке?
- Сотни, - предположил Питер.
- Скорее, тысячи, - поправил его Саймон.
- Совершенно верно, - сказал Попугай. - А точнее - двести тысяч слов. Так вот, обыкновенная средняя личность пользуется изо дня в день и день за днем одними и теми же словами.
Тут глаза его наполнились слезами, он вытащил из-под крыла большой платок и высморкал клюв.
- Да, - продолжал он, всхлипывая. - А что, вы думаете, происходит со всеми неиспользованными словами?
- Что происходит? - переспросила Пенелопа, широко раскрыв глаза.
- Если за ними не присматривать, - пояснил Попугай, - если не давать им упражняться, они чахнут и исчезают, бедняги. В этом и заключается моя работа: раз в году я обязан сесть и перечитать вслух весь Словарь, чтобы все слова получали должный моцион. Но и в течение года я стараюсь употреблять как можно больше слов, а то ведь одной тренировки в году для крошек недостаточно. Они так засиживаются, что просто погибают от скуки.
- Время не ждет! - неожиданно подала голос Дульчибелла.
- Вы, кажется, собирались дуться? - Попугай грозно сверкнул глазами.
- Я кончила. Дуться было восхитительно, но время не ждет.
- Что вы хотите этим сказать? - раздраженно спросил Попугай.
- А то, что не сидеть же нам тут весь день, пока вы читаете лекции про слова. Нам пора назад. Не забывайте, у нас уйма дел.
- "У нас", "у нас уйма дел" - мне это нравится! - вспылил Попугай. - Вы целыми днями сидите себе в клетке, поете да дуетесь, а на мою долю выпадает всем руководить, принимать важные решения, проявлять чудеса храбрости и сообразительности…
- Большую сообразительность вы проявили, добившись, чтобы нас изгнали, - фыркнула Дульчибелла. - Я бы во всяком случае не назвала это сообразительностью.
- Давайте, давайте, валите всю вину на меня! - закричал Попугай. - Откуда мне было догадаться, что жабы нападут ночью, а? Как я мог знать, что жабы упакуют нас в вульгарную оберточную бумагу и бросят в реку, а? Вас послушать, так это я подстрекал василисков захватить власть, ах вы… ах вы… безмозглая, несуразная, скудоумная паучиха, ах вы…
- Сейчас я начну дуться! - взвизгнула Дульчибелла, снова принимаясь рыдать. - Я буду дуться целый час. По договору вы не имеете права оскорблять меня чаще раза в неделю, а вы сегодня оскорбили меня уже два раза.
- Ну ладно, ладно, - встревоженным тоном произнес Попугай. - Простите. Ну же, перестаньте дуться, и я угощу вас пирогом из мясной мухи, когда мы вернемся.
- Правда? Обещаете? - Дульчибелла развеселилась.
- Да, да, обещаю, - раздраженно ответил Попугай.
- А нельзя еще суфле из кузнечика? - вкрадчиво осведомилась Дульчибелла.
- Нет, нельзя, - отрезал Попугай.
- Ну хорошо, - вздохнула Дульчибелла и опять принялась, напевая, пудрить нос.
- Что за жабы? - с любопытством спросил Питер.
- И василиски, - подхватила Пенелопа. - Кто они такие? И почему вы оказались в изгнании?
- И где они захватили власть? - добавил Саймон.
- Тихо! - закричал Попугай. - Тихо, тихо! Дети замолчали.
- Так, - произнес Попугай спокойно, - прежде всего не откроете ли дверцу?
Саймон поспешно достал перочинный нож, разрезал лиловую бечевку, державшую дверцу, и отворил ее.
- Благодарю, - сказал Попугай, выходя и взбираясь на купол клетки.
- Смотрите не простудитесь наверху! - крикнула Дульчибелла. - Вы не надели плаща.
Не обратив на нее никакого внимания, Попугай аккуратно поправил шапочку, съехавшую ему на один глаз, пока он карабкался на клетку, и долго смотрел на детей, переводя взгляд с одного на другого.
- Так, - проговорил он наконец, - стало быть, вы хотите услышать ответы на все эти вопросы, да?
- Да, пожалуйста, - умоляюще попросила Пенелопа.
- А могу я вам довериться?
- Конечно, можете, - с негодованием отозвался Саймон.
- Хорошо, так и быть. То, что я вам расскажу, - строгая тайна, понятно? Никому ни слова.
Дети пообещали сохранить в тайне все, что им расскажут, и, усевшись вокруг клетки, приготовились слушать.
Глава вторая
ПОЕЗД В МИФЛАНДИЮ
- Итак, - начал Попугай, - это случилось приблизительно в тот год, когда Хенгист Хайрам Джанкетбери закончил свое волшебное образование. Будучи седьмым сыном седьмого сына у седьмого сына, он, естественно, закончил одним из лучших и получил в числе прочих отличий премию Мерлина.
- Это высшая награда? - полюбопытствовала Пенелопа.
- Это означает, что вы волшебник почти не хуже Мерлина, а Мерлин был самым лучшим. Так вот, когда Хенгист Хайрам вышел из Университета Магии обладателем премии (состоявшей, кстати, из тех трех книг, о которых я упоминал), остроконечной шляпы и магического жезла, его старый учитель напутствовал его советом специализироваться в какой-то области и создать себе имя. В стране было слишком много третьеразрядных чародеев, бормотавших все те же устаревшие заклинания, и учитель считал, что Хенгист Хайрам, с его талантом, пойдет далеко. Поразмыслив, тот решил заняться мифическими животными, так как в то время они были заброшены.
- Что такое "мифическое животное"? - шепнул Питер на ухо Саймону.
- Придуманные, вроде морского змея, - прошептал в ответ Саймон.
- Очень скоро, - продолжал Попугай, - если кто-то хотел знать, сколько когтей на лапе у дракона или какой длины волосы у русалки, он не колеблясь шел прямо к Хенгисту Хайраму (Ха-Ха, как зовут его теперь друзья), ибо он стал главным авторитетом по этим вопросам. В сущности, множество сведений в "Истории четвероногих" Топсела заимствовано у Джанкетбери, но Топсел не изволил ссылаться на него. Профессиональная зависть - ничего больше.
Попугай замолчал, полез под крыло, достал миниатюрную золотую табакерку, взял понюшку и отчаянно чихнул в испачканный платок.
- Говорила я вам, что вы простудитесь без плаща! - сердито вскрикнула Дульчибелла. - Где ваш здравый смысл?
Попугай, как будто не слыша ее, продолжал:
- Однако через несколько лет Ха-Ха вдруг заметил, что спрос на него, если так можно выразиться, падает. К нему уже не шли за рогом единорога и за сосудом с пеплом феникса, отвращающим молнии. А причина, как он скоро понял, заключалась в том, что люди перестали в них верить.
Попугай умолк и устремил на детей суровый взгляд.
- Не понимаю. - Саймон нахмурился. - Раз звери мифические, значит, их и так нет.
- Глупый ты мальчик, - возразил Попугай. - Они существовали, когда в них верили.
- Не понимаю, как можно существовать только оттого, что в тебя верят, - заупрямился Саймон.
- Не ты один не понимаешь, таких много, - возразил Попугай. - Смотри сам: когда-то никто не верил в паровозы и пароходы, верно? Вот их и не было. Потом масса народу поверила в паровозы и пароходы и… трах-тара-рах…
- Гром! - завопила Дульчибелла.
- И тогда развелось столько паровозов и пароходов, что шагу ступить некуда. Так и с мифическими животными. Пока в них верило изрядное число людей, их было много, а как только верить в них перестали, так… трах-тара-рах… численность их сократилась.
- Второй удар грома! - завопила Дульчибелла. - Идите в клетку, в вас ударит молния!
- Ах, да успокойтесь, пожалуйста, - нетерпеливо оборвал ее Попугай. - Пойдите займитесь чем-нибудь, сотките себе что-нибудь.
- А что? - спросила Дульчибелла.
- Что угодно, - ответил Попугай.
- Я сотку себе мантилью, - согласилась Дульчибелла. - Мне всегда хотелось иметь мантилью.
- Скоро дела пошли так плохо, - продолжал рассказ Попугай, - что Ха-Ха прямо не знал, как и быть: единорогов осталось всего четыре пары, морских змеев днем с огнем не сыскать - просто ужас какой-то, и все оттого, что в них перестали верить.
- И как же поступил мистер Джанкетбери? - Пенелопа внимала как завороженная.
Попугай огляделся вокруг, удостоверился, что их никто не подслушивает, и, приложив кончик крыла к клюву, прошептал:
- Он создал страну Мифландию.
- Где же она? - спросила Пенелопа.
- И как это разрешило проблему? - добавил Питер.
- Погодите, погодите, - остановил их Попугай. - В свое время узнаете.
- Вы еще не видели узора моей мантильи? - громко вмешалась Дульчибелла.
- Нет, не видел, - с бешенством произнес Попугай.
Некоторое время он молча шагал взад и вперед по куполу клетки, заложив крылья за спину. Потом остановился.
- Так вот, Мифландию Ха-Ха открыл совершенно случайно. Он бродил по холмам и обнаружил пещеру. Из простого любопытства, зайдя внутрь, он увидел, что пещера ведет к колоссальной подземной впадине, заполненной обширным внутренним морем с многочисленными островками. Он сразу понял, что это ему и нужно. В конце концов, мир терял веру с такой быстротой и так густо был заселен, что в нем и настоящим-то, реальным животным не оставалось места, не то что мифическим. И вот он забрал себе пещеру и с помощью немногих могущественных заклинаний превратил ее в обитаемую страну - в высшей степени обитаемую. Он переселил туда всех оставшихся мифических зверей и каждой породе дал свой островок или свой участок моря, и все зажили счастливо. Понимаете, пока мы верили друг в друга, мы были в безопасности.
Попугай замолчал, смахнул слезу и громко высморкался.
- Я говорила, что вы простудитесь! - взвизгнула Дульчибелла. - Послушались вы меня? Нет!
- Наше правительство, если угодно принять такое название, - продолжал Попугай, - состояло из трех Говорящих Книг и Хенгиста Хайрама Джанкетбери, и какое же это было хорошее, справедливое и доброе правительство! Как я вам уже говорил, меня сделали хранителем слов, и в мои обязанности входило примерно раз в сто лет отправляться в наружный мир и потом докладывать у себя о том, что там творится. Ну вот, мы с Дульчибеллой только что гостили у моего кузена в Индии. Ему принадлежит магараджа Джайпура. Мой кузен ужасный сноб, имеет международный паспорт, "роллс-ройс" и все такое, но он держит меня в курсе положения дел на Востоке. Как бы там ни было, мы вернулись из поездки - и, что бы вы думали, мы застали дома?
Дети затаили дыхание.
- Мы обнаружили, - продолжал Попугай таинственным, скорбным и торжественным голосом, - что василиски подняли мятеж. Мало того: они выкрали три Говорящие Книги Правления. Можете вы представить себе что-либо более устрашающее, кошмарное и чудовищное?
- Нет! - ответили ребята, и они говорили искренне, так как в устах Попугая все это прозвучало страшнее некуда.
- Правильно, - одобрил Попугай.
- Только, пожалуйста, - попросила Пенелопа, - прежде чем рассказывать дальше, не объясните ли вы нам, что такое "василиск"?
- Да, Попугай, будь добр! - поддержали ее Саймон и Питер.
- Н-ну, - Попугай замялся, - хотя наш девиз в Мифландии "Живи и дай жить другим", я, должен сознаться, всегда недолюбливал василисков: шумные, вульгарные, самодовольные - вот их характерные черты. К тому же неаккуратные, вечно выдыхают пламя и поджигают все вокруг. Словом, опасные создания. Наружность? Ну, на мой взгляд, самая нерасполагающая. Приблизительно с вас ростом, петушье тело, драконьи хвосты и чешуя вместо перьев. Конечно, в своих красных, золотых, зеленых чешуйках они выглядят очень живописно, но кому что нравится. Я лично считаю их вид вызывающим и вульгарным.
- А зачем они выдыхают пламя? - спросил Питер.
- Право, не знаю. Просто их такими выдумали. Но они очень опасны, поверьте мне. Ха-Ха все собирался построить для них специальный огнеупорный замок. Первый замок, в котором их поселили, они спалили в первые же сутки. Теперь они живут в замке, где Ха-Ха проживал до того, как переехал в Кристальные пещеры. Полагаю, рано или поздно они и его сожгут.
- Но разве не опасно иметь их под боком? - спросила Пенелопа.
- Не опасно, если регулировать их численность. Мы никогда не допускаем наличия более сотни василисков зараз.
- Каким образом вам это удается? - полюбопытствовал Саймон.
- Один из наших законов - столько-то единорогов, столько-то мандрагор, столько-то василисков и так далее. Без этого закона мы давно затоптали бы друг друга. Понимаете, в Мифландии площадь ограничена. Кстати, василиски всяческими способами пытаются увеличить свои ряды, вечно являются к Ха-Ха с какой-нибудь жалобой: то будто бы некому на них стирать, то еще что-нибудь. В общем, все обстоит не так просто. Дело в том, что василиски вылупляются из яиц, которые несут два Золотых петушка - тупые птицы, с ними и поговорить не о чем. Сидят себе весь день и бессмысленно твердят "кукареку". Но раз в сто лет они кладут яйцо.
- А я думала, только куры несут яйца, - в замешательстве пробормотала Пенелопа.
- Куры несут яйца, из которых вылупляются обыкновенные цыплята, - поправил ее Попугай, - а Золотые петушки несут яйца, из которых вылупляются василиски.
Объяснение это так озадачило Пенелопу, что она решила не задавать больше вопросов.
- Как только Золотой петушок снес василисковое яйцо, его работа окончена. Тут он испускает парочку хвастливых "кукареку" и передает все это дело жабам.
- Жабам? - воскликнула Пенелопа.
- При чем тут жабы? - не поверил своим ушам Саймон.