– А я думал, вы их выращиваете! – разочарованно протянул Серёжка.
– А зачем выращивать? – недоумённо посмотрел на него мальчишка.
– Чтобы есть. Едите же вы что-нибудь?
– Зачем есть, когда есть Сила?Серёжка ничего не понял и, присев на корточки, опустил руки в землю. Земля оказалась рыхлой и мягкой, словно пух. Держать руки в ней было очень приятно. "А как хорошо чувствовали бы себя в ней семена растений! – подумал Серёжка. – Они бы сразу начали прорастать! А эти обормоты ничего не сажают…
– Только учтите, – предупредил парнишка, – вы собираетесь копать на моём участке! Поэтому если что найдёте, оно станет моим!
– Ладно, ладно, знаем! – отмахнулся Пантелеймон. Вырывать толстенные растения с корнем ему совсем не улыбалось.
Серёжке – тем более: его юнонатуралистическая душа пылала негодованием при виде порчи зелёных насаждений.
– Хоть бы узнать, что такое Сила! – произнёс он. – Я что-то совсем не рассмотрел икринки, что нам лягушонок показывал. А то ищем вслепую…
И вдруг пальцы наткнулись на что-то плотное и круглое. И проворно вытащили из земли.
Это был шарик. Идеально круглый шарик, но из-за налипших частичек земли кажущийся немножко шершавым.
– Сила! – не удержался Серёжка.
Он имел в виду совсем другое – то, что ему в третий раз попадаются шарики. Один – воздушный. Второй – водяной. И вот третий – земляной. Как три богатыря…
Но парнишка сразу вскинулся:
– Где, где Сила! Давай сюда! Это моя земля, моя Сила!
– На! – Серёжка сердито сунул ему шарик.
– Тьфу! – плюнул мальчишка и оттолкнул Серёжкину руку. – Собираешь всякую ерунду!
– А что это такое?
– Не знаю. Какашка, наверное… засохшая, – и мальчишка захохотал, довольный собственной шуткой.
Но Серёжка не поддался на провокацию и, тщательно очистив и сдув частички земли, сунул шарик в карман – туда, где лежали воздушный и водяной.
– Пойдём? – спросил он Пантелеймона – Тут, по-моему, делать нечего. Копаемся в земле, как кошечки… Ты нашёл что-нибудь?
Пантелеймон молча покачал головой и поднялся:
– Пошли! А то эти любители зелёных насаждений скоро доберутся до нашего прохода.
– Пока, землерой! – кинул через плечо Серёжка.
Друзья беспрепятственно добрались до раскрытого прохода и влезли внутрь.
– Вообще-то надо закрывать его за собой, – заметил Пантелеймон, задвигая стены на место. – Но я иногда боюсь: вдруг он не откроется оттуда?
– В городе-то средневековом открылся, – напомнил Серёжка. – Где диск тьмы…
И поёжился от неприятного воспоминания.
– Тогда я как-то не подумал о возвращении, – признался Пантелеймон. – Больше хотелось скрыть вход от чужих глаз.
– А если в наш мир кто-нибудь влезет? – предположил Серёжка. – Через открытую дверь? Что тогда?
– Тогда лучше вообще никуда не ходить! – отрезал Пантелеймон. – Или будем закрывать за собой.
– Не-ет, – протянул Серёжка. – Ходить интересней! Будем закрывать. Давай ещё куда-нибудь попробуем! Хотя бы сюда!
И указал на очередную трещину. И остановился.
– Ты смотри, сквознячок, – сказал Серёжка, поднося ладонь к тонюсенькой щёлке. – Откуда бы ветер дул?
– Да это же проход! – ахнул Пантелеймон. – Полуоткрытый.
Он живенько подцепил кончиками ногтей края щели и потянул в стороны.
И вместо скучной серой стены перед ребятами распахнулась широкая равнина.
По которой прямо к ним скакали всадники. Нет… кентавры! Удивительно выглядели человеческие торсы, плавно переходящие в лошадиные тела. В руках многие кентавры держали копья и дротики, а некоторые – луки и стрелы.
– Здорово! – привычно выразился Серёжка, спрыгивая на землю.
Пантелеймон последовал его примеру, но тут же вновь впрыгнул обратно и потянул за собой Серёжку:
– Назад!
Ничего не понимающий Серёжка неохотно подчинился.
Пантелеймон ухватил за края трещины, распахнутой на ширину рук, и дёрнул на себя изо всех сил. Трещина с шумом захлопнулась. Но за мгновение до этого из неё вылетела стрела, и, просвистев в сантиметре от головы Пантелеймона, вонзилась в подушку старого дивана.
– Ничего себе! – выдохнул Серёжка.
– Поздно я спохватился… – переводя дух, сказал Пантелеймон. – Смотрю – вроде атакуют кого-то. Но не подумал, что нас…
– Вряд ли… – протянул Серёжка. – Наверное, там был кто-то ещё, позади выхода. С кем они воевали…
– Я не заметил, – сознался Пантелеймон. – Чуть не попали.
– Пошли наверх, – предложил Серёжка. – Надоело в подвале… А ты хорошо трещину закрыл? А то сквозь неё свистело…
– Пошли, – легко согласился Пантелеймон. – Хорошо закрыл, проверь сам: сейчас не свистит.
– Но кто мог приоткрыть вход? – задумчиво спросил Серёжка.
– А может, он сам открылся? – предположил Пантелеймон. – Расшатался… Или давно был открыт.
Ему не хотелось думать, что кто-то ещё, кроме него, может открывать пути в параллельные миры. И… он же разговаривал с ребятами во дворе на эту тему, предлагал попутешествовать. Но никто не принял его предложение всерьёз, только Серёжка… Значит, проход открылся сам. Наверное, так тоже бывает.
Сжимая в руках фонарик, Серёжка вышел из подвала и вздохнул полной грудью.
– И все-таки на солнышке лучше, – сказал он.
– Ага, – согласился Пантелеймон. – И Дракончику тоже.
Дракончик немного потускнел, работая лампочкой в фонарике и освещая тёмный подвал, и потому сначала стал почти незаметен на солнце. Но затем, словно получив от гигантского собрата дополнительный заряд энергии, разгорелся с новой силой.
Энергия переполняла его. Он выскочил из фонарика, подлетел к стволу шелковицы и запорхал вокруг и вверх-вниз, словно что-то разыскивая.
Помня о способности Дракончика высвечивать проходы в стенах, друзья смотрели на его движения с любопытством.
И вдруг Дракончик опустился прямо на ствол!
– Интересно! – произнёс Пантелеймон. – Я ещё никогда не открывал проходов в живых деревьях! Неужели они есть?
Он подошёл к стволу и принялся внимательно его рассматривать.
– Но ты же видишь – Дракончик что-то нашёл, – указал на ствол Серёжка.
– Да, вот трещина, – удивлённо произнёс Пантелеймон.
– Открывай! – попросил Серёжка.
– А может, сходим домой, поедим? – оглядываясь на дом, спросил Пантелеймон. – Купание нагоняет аппетит…
– Потом! – отмахнулся Серёжка. – А то Дракончик улетит! То всё время с нами летал, а теперь как прилип. Вдруг он может не только высвечивать проходы, но и самостоятельно летать сквозь них?
Пантелеймон хмыкнул и возвратился к дереву. Просунул кончики пальцев в разводы коры и принялся растаскивать в стороны.
И из раскрываемой в стволе трещины вырвался яркий сноп света. Дракончик даже поблёк в его лучах.
"Как в подвале, – испуганно подумал Серёжка. – Опять дракон?"
Но свет струился ровный, дневной, солнечный.
Проход раскрывался с трудом. Пантелеймон еле растаскивал края.
– Давай попробуем вдвоём! – оглянулся он на Серёжку.
– Давай! – согласился тот. – Ты за тот край, а я за этот!
Лаз открывался небольшого размера, овальный. На высоте полуметра от земли. И открывался по-особому, не так, как на ровной стене. Здесь кора дерева тянулась за раскрывающимся окном, как жевательная резинка за пальцами. И поэтому ствол немного расширялся, словно дерево росло в толщину прямо на глазах.
Серёжка боялся, что Дракончик скользнёт внутрь, едва проход появится. Много ли надо малому огоньку? И щёлочки хватит!
Но язычок пламени продолжать дрожать на краю отверстия, словно всплёскивая маленькими крылышками. И не двигался с места, чего-то дожидаясь.
– Фф-у! – Пантелеймон отнял руки от ствола шелковицы и отёр пот со лба. – Хватит, тяжело! Попробуем пролезть.
И тогда Дракончик скользнул внутрь. Он лишь на мгновение завис в воздухе и закачался вперёд-назад, словно приглашая войти.
Серёжка, не долго думая, полез в образовавшееся дупло – снаружи отверстие выглядело именно так. Вот разве что светилось изнутри, как будто в дупле жили птички и включили электричество.
Пантелеймон не ожидал такой прыти от Серёжки, он хотел немного отдохнуть. Но Серёжка опасался за Дракончика: вдруг тот исчезнет бесследно!
Пантелеймон не стал бросать друга на произвол судьбы, и полез следом. Но предварительно прикинул: с большой ли высоты придётся прыгать? Оказалось, нет: до поверхности иного мира оставались те же самые полметра, что и здесь.
Очутившись на твёрдой земле, Пантелеймон обернулся и посмотрел на тёмный овал входа. Тот висел над землей, раскрываясь неглубокой пещерой в высоком гладком камне, похожем на торчащий кверху большой палец с обломанным ногтем. Из пещерки светился кусочек голубого неба.
Требовалось закрыть вход – на всякий случай, чтобы в их мире никто не заинтересовался неожиданно появившимся дуплом в стволе старой шелковицы и не полез за ними следом. Теперь, после мира без солнца, Пантелеймон уже не боялся закрывать проходы за собой, оставаясь в параллельном мире. Он понял: однажды открытый проход открыть второй раз намного легче.
Пантелеймон покрутил головой, запоминая ориентиры: справа возвышается чёрный остроконечный пик, слева – раскидистое дерево. Неподалёку – выступающий из травы полукруглый камень, словно панцирь черепахи. А поодаль – ещё один камень, побольше. Теперь найти место будет проще.
А заодно и заметил, куда побежал друг.
Серёжкина спина мелькала далеко впереди, и Пантелеймон устремился следом. Куда-то приведёт их Дракончик? А может, просто устал сидеть взаперти в тесном фонаре, и теперь резвится? А нагуляется – запросится назад, в фонарь?
Но Дракончик летел ровно, будто к известной цели.
Пантелеймон бежал вслед за Серёжкой, не забывая поглядывать по сторонам и запоминать пройденный маршрут.
Бежать пришлось по низенькой травке, подстриженной зубами пасущихся поодаль диких коз и овец. Завидев ребят, животные прекращали жевать, поднимали головы – и сердито блеяли вслед. Дескать, нечего мчаться куда-то, сломя голову. Самая вкусная трава – тут. Присоединяйтесь!
Затем бежать стало немного легче: Дракончик вывел ребят на тропинку.
Тропинка вилась вверх, по склону огромной горы, поднимаясь всё выше и выше, петляя между громадных каменных валунов и торчащих из травы острых скальных обломков.
Свернув за очередной валун, ребята остановились: огонёк очутился на живописной полянке, сплошь усаженной цветами.
Тут Дракончик выбрал самый высокий стебелёк и устроился на нём.
И стебелёк, несмотря на то, что был высохший, не вспыхнул жарким пламенем.
– Чего ты убегал? – запыхавшись, наклонился к Дракончику Серёжка. – Иди сюда!
И протянул Дракончику ладонь. Но тот остался на стебельке. Вцепился остренькими огненными коготками – и не двинулся с места.
Серёжка в растерянности оглянулся на Пантелеймона:
– Может, поищем проход здесь? – нерешительно произнёс он.
– А может, лучше вернёмся по своим следам? – предложил Пантелеймон. – Пока трава не распрямилась? Сейчас просто найти то место. Потом будет сложнее. Он что, тебе очень нужен, этот огонёк?
– Я ему нужен… – неуверенно произнёс Серёжка.
– Вот-вот. Потому-то он и не пошёл к тебе в руки. Может, он домой вернулся. И ему больше никуда не надо.
– Но… ты же сам говорил, что в той трещине, в подвале, был дракон. Может, огонёк выскочил из пасти дракона? – нерешительно проговорил Серёжка.
– А если он от дракона убегал? – резонно предположил Пантелеймон. – И вовсе не является частицей его пламени?
– Да? – такого варианта Серёжка не предполагал.
– И вообще: для чего он тебе? – продолжал Пантелеймон.
– Ну-у… живой огонь… всё-таки. Интересно. И… зачем-то же он сюда прилетел?
– Куда – сюда?
– А вот… – Серёжка обвёл руками поляну.
Но Дракончик, словно испугавшись жеста, сорвался с места и снова куда-то понёсся по воздуху.
Ребятам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Огонёк замелькал между скалистых обломков, немного напоминающих зубы чудовищного зверя, слегка изъеденные кариесом.
Серёжка торопился за огоньком, боясь потерять его из виду среди нагромождения скал. Но быстро бежать не получалось: едва Серёжка пытался перейти на бег, как начинал задыхаться.
Пантелеймон быстро догнал обоих. Ему было полегче: он долго жил с родителями на высокогорной заставе и поэтому немного привык к разрежённому воздуху. И сказал:
– Не торопись. Видишь, он ожидает тебя.
И действительно: Дракончик словно притормаживал у скал, где дорога раздваивалась, и можно было заблудиться, выбрав не то направление.
Свернув за очередной каменный поворот, Серёжка остановился. От удивления. Во-первых, открылось обширное пространство, и следовало осмотреться, куда бежать. Потому что землю покрывали острые каменные обломки. А во-вторых – самое главное! – от одного камня к другому перемещались два странных существа. Подойдя к очередному, они склонялись над ним, ненадолго задерживались – и двигались дальше.
Один из двоих походил на лешего: весь в свисающих лохмотьях неопределённого цвета.
– Маскировочный костюм "леший", – прошептал Пантелеймон. – Применяется для экипировки снайперов в лесу.
– А где здесь лес? – недоумённо посмотрел на него Серёжка. – Мы же в горах! Откуда тут лешии?
Пантелеймон не ответил. Взглянув на спутника "лешего", он не сдержал удивления:
– А второй-то, второй!
Второй выглядел ещё живописнее. Он напоминал гирлянду прозрачных воздушных шариков. Но, несомненно, являлся живым существом: перемещался вслед за "лешим", но не как привязанный, и не копируя движения, а абсолютно самостоятельно. Он мог, например, остановиться, когда "леший" двигался, отойти в сторону, а затем вернуться.
– Подойдём? – прошептал Серёжка.
Пантелеймон пожал плечами:
– Дракончик-то остановился, – продолжал Серёжка. – Значит, привёл нас, куда надо.
Но ребят заметили: "леший" повернулся в их сторону, остановился, что-то сказал своему спутнику… и тот поплыл по воздуху, неловко загребая верхними конечностями.
– Лошарик… – пробормотал Пантелеймон.
"Леший" тоже пошёл вслед за "лошариком".
Когда они приблизились, ребята увидели, что "леший" – такой же мальчишка, как и они. Даже, может, чуть помладше.
Его лохмотья оказались настоящими лохмотьями – лоскутным одеянием, трепетавшим от дуновения любого ветерка. А ветерков в здешних местах водилось множество: они дули из-за каждого каменного клыка, из-за каждой скалы, из каждой щели.
– Меня зовут Лессчик, – произнёс мальчишка-"леший", прижимая руки ладонями к груди. Здороваться рукопожатиями в этом мире, похоже, было не принято.
– А меня Серёжка, – сказал Серёжка.
– А меня – Пантелеймон.
– А это кто? – спросил Серёжка, указывая на гроздь воздушных шариков, замерших рядом с ними.
– Это мой Воздушный. Я попросил его сопровождать меня в горы, – махнул рукой Лессчик. – А где ваши Воздушные?
И Лессчик закрутил головой.
Ребята переглянулись.
– А зачем он нужен? – осторожно спросил Серёжка.
– Как зачем? – удивился Лессчик. – А дышать? Вы разве не дышите? Здесь, в горах, мало воздуха. Вот мы и берём с собой Воздушных… – Воздушный недовольно качнулся. Лессчик оглянулся на него и поправился: – то есть, просим пойти с нами. Дай дыхнуть! – повернулся он к Воздушному. – Пожалуйста!
Тот протянул ему пузырчатую руку.
"Как для поцелуя", – подумал Серёжка.
Лессчик приник к шарику ртом, сделал несколько вдохов – и лицо его порозовело.
– Подышите и вы, – предложил он.
– А… он не обидится? – спросил Серёжка.
– Что ты! – засмеялся Лессчик. – Они ведь тем и живут. Если бы ими не дышали, зачем они… здесь?
– А он… живой? – спросил Пантелеймон и тихонько прикоснулся к руке Воздушного.
– Конечно! Они и разговаривать могут… только не любят.
– Я сстессняюссь… – неожиданно прошептал Воздушный. – И меня зсзовут СссШшшВссс… Дышшшите… не бойтесссь… воздуххх чиссстый…
Пантелеймон прикоснулся губами к, казалось, прочной плёнке пузыря-руки Воздушного. И она словно растаяла от прикосновения – строго в том месте, где прикоснулись губы…
И в лёгкие потёк чистый, вкусный, ароматный воздух.
Сделав несколько вдохов, Пантелеймон оторвался от Воздушного и кивнул Серёжке:
– Попробуй! Здорово!
Тот осторожно взял вторую пузырчатую руку и подышал.
– Спасибо, СссШшшВссс… – прошептал он. И как удалось запомнить такое странное имя! Впрочем, память у него хорошая.
Воздушный растерялся: закачался в воздухе.
– Ты благодаришь? Меня? За что?
– За то, что ты дал подышать, – серьёзно произнёс Серёжка. – И за то, что в тебе… у тебя… такой вкусный воздух.
Воздушный растрогался едва ли не до слёз – если бы смог, то заплакал бы. Но Воздушные никогда не плачут.
– А что ты здесь делаешь? – спросил Пантелеймон у Лессчика.
– Как что? – Лессчик растерялся.
Он переводил взгляд с Серёжки на Пантелеймона и обратно. Оглядывал с головы до ног и с ног до головы, особо задерживаясь на карманах, и, было видно, ничего не понимал.
– Разве вы не собираете Силу? – наконец-то сказал он.
– Силу? – в свою очередь переспросил Пантелеймон. – И вы тоже? Какую Силу?
– Обыкновенную.
Пантелеймон посмотрел на Серёжку. Серёжка – на Пантелеймона.
– А может, она у них другая? – пожал плечами Пантелеймон.
И тогда Серёжка решил пойти на хитрость:
– А какая она? – вкрадчиво спросил он. – Покажи!
Лессчик неожиданно растерялся:
– Только… вы её у меня не отнимайте… пожалуйста, – жалостливо попросил он. – Мне она очень нужна.
Он замолчал. Потом нерешительно произнес:
– А может… а может, вы дети барона?
– Да ты что! – возмутился Пантелеймон. – Ничего мы у тебя не отберём! Нам она не нужна.
– У нас своя есть! – добавил Серёжка и расправил плечи, чтобы казаться мощнее и значительнее.
– Ну, хорошо, – сдался Лессчик. Он порылся в многочисленных лохмотьях, нащупал потайной карман – и достал маленькую блестящую капельку. – Вот.
Его ладошка слегка дрожала. И поэтому капелька переливалась в лучах солнца, бросая в разные стороны искорки света.
– И всё? – разочарованно спросил Серёжка. – А что с ней можно сделать?
– Всё! Всё, что угодно! – заявил Лессчик, радостно пряча капельку обратно в потайной кармашек. – Тот, у кого много Силы, может сделать всё, что захочет.
– Ну, уж так и всё? – усомнился Пантелеймон.
– Всё! – решительно подтвердил Лессчик. – Хочешь – дом построишь… или целый дворец. А то и замок. Хочешь – подчинишь себе всех, кто не имеет Силы. Как маги-бароны: у них много Силы, и они всех подчиняют.
– Как кто? – не понял Серёжка.
– Как маги-бароны, – повторил Лессчик.
– А почему их так чудно называют? – засмеялся Серёжка.
– Смешного тут ничего нет, – вздохнул Лессчик. – Когда человек накапливает много силы, он становится магом…