Содержание:
-
ПЕСНЯ ПОД ОКНОМ 1
-
БОДОПИШ ЗАСЕДАЕТ 1
-
НА СЕДЬМОМ ЭТАЖЕ 2
-
ОЛЕГ И ЕГО БАБУШКА 2
-
"ГРОБ С МУЗЫКОЙ" ИЛИ… 3
-
"МАДАМ ЖЕРИ-ВНУЧКА" 4
-
ГОВОРИТ СЕДЬМОЙ ЭТАЖ! 5
-
В ПОСЛЕДНЮЮ СЕКУНДУ! 7
-
САМЫЕ ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ! 8
-
СНОВА… ДУ НАС В ГОСТЯХ!" 8
-
ЗАГЛЯНЕМ В КВАРТИРЫ! 9
-
БЕСЕДА С РОДИТЕЛЯМИ 9
-
ДЛЯ ВАС, ПЕНСИОНЕРЫ! 10
-
КТО ЭТОТ КОРРЕСПОНДЕНТ?! 10
-
ЭХ ТЫ, ВОСПИТАТЕЛЬ!.. 13
-
СНОВА… ГОВОРИТ СЕДЬМОЙ ЭТАЖ! 15
Анатолий Алексин
Говорит седьмой этаж
ПЕСНЯ ПОД ОКНОМ
Ровно в девять утра грянула песня. Она была такой громкой, что, казалось, певец вскарабкался на водосточную трубу под самые окна, а подпевавший ему хор расположился где-то на ступеньках пожарной лестницы.
Со сна Ленька не мог понять: откуда во дворе эти голоса и эта музыка?
Из коридора послышался ворчливый голос соседки:
- В воскресенье поспать не дадут!
- Спать надо ночью, а утром как раз нужно петь! - возразил голос шофера Васи Кругляшкина.
Да, сегодня, конечно, было воскресенье: в обычные дни по утрам шофер Вася вообще не разговаривал с ворчливой соседкой - это отнимало слишком много времени и вполне можно было опоздать на работу. К тому же, как говорил Вася, "шофер должен беречь нервы во избежание уличных катастроф".
Ленька выглянул в окно… Вот это новость! Почти на самую верхушку старого деревянного столба взобрался новенький, блестящий громкоговоритель. Где-то там, внутри репродуктора, умещались и певцы-солисты, и целые хоры, и духовые оркестры…
Казалось, что ветхий, покосившийся столб гордо приосанился и даже чуть-чуть выпрямился: его еще никогда не использовали для таких высоких и торжественных целей. То он был стойкой футбольных ворот, то на него наклеивали разные объявления, а то обматывали вокруг него веревки, на которых сушилось белье… Ну, а сегодня с утра старый деревянный столб пел, и декламировал, и гремел маршами. Откуда-то сверху, из-под самой крыши, к столбу тянулись струнами натянутые провода.
Ленька был поражен: кажется, впервые за много лет во дворе произошло событие, о котором он не знал заранее. Скорей в коридор, к телефону…
С кухни тянуло сухим, неприятно щекочущим теплом газовых конфорок.
По-воскресному торопливо и весело стучали ножи: мама и две соседки склонились над своими столиками.
Шофер Вася Кругляшкин, поставив ногу на перевернутый таз, доводил до немыслимого блеска свои новые желтые полуботинки.
- От вашего гуталина невозможно дышать, - процедила ворчливая соседка.
Это было очень странно: Вася даже не притрагивался к гуталину - он натирал свои ботинки кусочком старого, выцветшего коврика, который, по его словам,
"когда-то был персидским".
Не желая омрачать настроения, Вася подчинился и вышел в коридор.
- Здорово, Леонид!
Всех ребят в доме Вася называл полными, "взрослыми" именами: Леонид, Татьяна, Ефим… Хотя самого шофера ребята запросто именовали Васей.
Как только Ленька коснулся трубки, соседка тотчас сообщила:
- А я вот была недавно в одном доме, так там детям вообще не разрешают подходить к телефону!
Ленька набрал номер и три раза отчетливо произнес:
- БОДОПИШ! БОДОПИШ! БОДОПИШ!
- Вот видите: начал выражаться! - обрадовалась соседка. Вася Кругляшкин не вытерпел:
- Он не выражается! БОДОПИШ - это, если на то пошло, сокращенное слово:
"Боевой домовой пионерский штаб"!
- Вот именно: "домовой"! - не сдавалась соседка. - Все они - сорванцы и домовые!
БОДОПИШ ЗАСЕДАЕТ
Троекратно повторенное слово "БОДОПИШ" означало сигнал немедленного сбора.
Ленька мог бы и попросту сказать:
"Скорей приходите во двор!" Но это было не так интересно, К тому же он заметил, что в ответ на такое обычное приглашение ребята не особенно торопились. Ну, а таинственный сигнал действовал совсем иначе: он заставлял немедленно срываться с места, забывая обо всем.
Уже через пять минут три члена "Боевого домового пионерского штаба"Владик, Тихая Таня и сам Ленька- были в условленном месте - за дровяным сараем.
Не хватало только Фимы Трошина.
- Всегда он опаздывает! - удивляясь такой странной привычке, пожал плечами Ленька.
Владик огляделся по сторонам, смешно сморщил маленький курносый носик и полушепотом, доверительно сообщил:
- Его отец вчера опять того… И так боится, чтобы не увидели: по сторонам озирается. А я вот увидел! Своими собственными глазами! Уже второй раз!..
Владик всегда и все видел "сам, своими собственными глазами". Просто удивительно было, как это его глаза всюду поспевали и все умудрялись разглядеть.
- С пьянством надо бороться! - отрезал Ленька.
Тихая Таня, усевшись на большом круглом камне и низко склонив голову, читала толстую растрепанную книгу. Услышав о Фимином отце, она тяжело вздохнула, перевернула страницу и продолжала читать.
Это никого не удивляло, к этому все привыкли. Ленька знал, что Таня, хоть и погрузилась в книгу, прекрасно все слышит и может в самый неожиданный момент вставить какое-нибудь неожиданное замечание.
Продолжая читать, она сказала:
- Фимин отец - вовсе не пьяница. Вы ведь знаете, почему он… Мама у них умерла…
- Так это уж когда было! - возразил Ленька.
- Значит, до сих пор переживает.
- Ладно! Начнем без Фимы, - сказал Ленька и насмешливо взглянул на Владика.Ты вот у нас все замечаешь: и кто новые занавески купил, и кому шкаф из магазина привезли. А это что такое?
Ленька поднял указательный палец, как бы заставляя всех прислушаться к маршу, гремевшему на весь двор.
Владик удивленно потянул своим носиком, словно "понюхал музыку":
- Это? Оркестр…
- Да! У нас во дворе - музыка, оркестр, а БОДОПИШ ничего не знает? БОДОПИШ!
Хозяин двора! Кто-то репродуктор повесил, откуда-то с чердака пластинки запускают… А мы только слушаем и удивляемся. Для чего мы тебя в штаб выбрали, а? Не знаешь? Чтобы ты нам обо всех новостях вовремя докладывал!
- Я и доложу! - всполошился Владик. - И доложу! - Он с опаской оглянулся на сарай, будто в нем кто-то мог сидеть и подслушивать. - Репродуктор этот "новенький" вместе с вашим Васей Кругляшкиным устанавливал!
- Какой новенький? Который бандуру таскает? Тихая Таня оторвалась от книги:
- Не бандуру, а виолончель.
- Вот-вот! Я сам видел! Своими собственными глазами!
- Ага, понятно, - сказал Ленька. - Вася, значит, устанавливал, а этот… который в семнадцатую квартиру въехал… ему помогал?.. Так?
- Да нет, - возразил Владик, - все было наоборот!
- Что - наоборот?
- Вася ему помогал, а тот командовал: тут подвернуть надо, там провод закрепить… И на столб он сам лазил. И на чердак тоже. Высунулся с чердака и кричит: "Вася, лови провод! Лови другой!" - Ну, а Вася?
- Ловил.
- И что же?
- Поймал! - Врешь ты все!
- Вру? Да я своими собственными глазами!.. Он, этот новенький, и яму возле столба рыл. Я думал, он клад какой-нибудь ищет, - подошел совсем близко и на самое дно заглянул. Глубокая! Метра два, не меньше. А потом конец железной проволоки, которая с чердака тянется, в круг свернул и на самое дно бросил.
"Заземление!" - говорит. И так это у него все быстро получалось!..
- У музыканта?! Да у них же руки нежные, белые, пальчики тоненькие… Они знаешь как за пальчиками своими следят - просто ужас! Сломать боятся или вывихнуть. Не мог он яму копать.
- Копал! Я сам видел: копал! А потом…- Владик оглянулся, подозрительно обвел взглядом сарай. - А потом я видел, как он из этой своей бандуры… из виолончели то есть… что-то такое таинственное доставал…
Владик даже понизил голос и еще раз оглянулся на сарай.
- Совсем заврался! - махнул рукой Ленька. - Ну, что он мог оттуда доставать?
Она же внутри пустая, эта виолончель!
- Да нет, он не из нее, конечно, а из черного футляра, в котором ее таскают. Который еще на такой черный гроб смахивает.
- Гроб с музыкой! - засмеялся Ленька.
- Очень остроумно, - не отрывая глаз от книги, заметила Таня.
- Та-ак… Значит, новенький? Двух месяцев не прошло, как въехал, - и уже распоряжается! - Ленька отшвырнул ногой кусок кирпича. - Тогда мы объявим этому репродуктору бойкот! Не будем его слушать!
- Уши затыкать, что ли? - не понял Владик. Тихая Таня подняла на Леньку удивленные глаза и перевернула страницу:
- А по-моему, надо его использовать, этот репродуктор. Свои передачи устраивать. Как по настоящему радио!
- Правильно! - подхватил Ленька. И радостно забегал вдоль сарая. - Устроим свою радиостанцию! Концерты, беседы всякие, передачи для родителей… Я так и хотел! А потом будем на вопросы радиослушателей отвечать… если сумеем…
Так было всегда. Тихая Таня молчала-молчала, а потом вдруг высказывала самые дельные предложения, но коротко, в какой-нибудь одной фразе. Ленька тут же, на лету, подхватывал Танину идею, развивал ее - и через полчаса всем уже казалось, что это он, Ленька, все придумал. Да и сам он искренне в это верил.
- Прямо каждый день будем передачи устраивать! - торжествовал Ленька. - И утром и вечером!..
- Может быть, и ночью тоже? - спокойно поинтересовалась Таня. - Знаешь, так хорошо будет: все спят, а мы себе говорим, говорим!..
- Ночью нельзя…
- А утром можно? Занятия в школе отменим - так, что ли? Все домашние задания и книги сразу забросим?
От Таниных слов Ленька всегда, как говорится, приходил в себя, остывал. Так было и сейчас. Выражение его подвижного, худощавого лица мгновенно изменилось: восторг уступил место минутной растерянности, а потом - задумчивости.
- Ну-у… тогда по вечерам будем, - медленно проговорил Ленька. И сразу вновь оживился:- Это даже лучше! Все с работы приходят, все будут слушать!
Мы докажем! Мы докажем этому несчастному виолончелисту, что повесить репродуктор на столб - это еще не все! Это - ерунда! А вот передачи устраивать - другое дело. Пе-ре-да-чи!.. БОДОПИШ всегда что-нибудь придумает! Правда?
- Еще бы! - торопливо поддакнул Владик.
- "Еще бы"! - передразнил его Ленька. - А самого главного-то ты и не узнал!
- Чего это?
- А того - откуда они пластинки запускают. Не с чердака же, в самом деле!
- На чердак я не лазил…
- И не полезешь: испугаешься!
- Я?.. Я?! Я полезу! - внезапно расхрабрился Владик.
- Ладно уж! Все вместе туда пойдем. А по дороге и Фимку захватим.
Ребята подошли к дому и стали на разные голоса кричать:
- Фимка-а! Фима-а!
В окне, на пятом этаже, показалось бледное небритое лицо:
- Фима сейчас спустится!
- Когда протрезвится, всегда добрый! - процедил Ленька. - Рукой закрывается, стыдно!..
Фима был невысоким, худеньким пареньком. На его бледном лице в это утро особенно выделялись большие темные глаза с воспаленными веками.
- Опять ревел? - угрюмо спросил Ленька. Тихая Таня пристально взглянула на Леньку и твердо, отчетливо произнесла:
- Плакал, ты хочешь сказать?
- Ну, пла-акал…- поправился Ленька. - Какая разница! Он взглянул на окно, из которого недавно выглядывало небритое лицо, и погрозил кулаком.
- Ты кому? - удивился Фима.
- Кому? Ясно - кому! Отцу твоему! Фима опустил голову и тихо сказал:
- Не смей!
НА СЕДЬМОМ ЭТАЖЕ
В доме было шесть этажей… Пологий склон крыши был весь утыкан телевизионными антеннами, каждая из которых напоминала Леньке руль деревянного самоката. В трех местах, на одинаковом расстоянии друг от друга, возвышались полукруглые холмики чердачных окон. Из среднего окна вниз, к столбу, тянулись провода. Они были туго натянуты, и Леньке, который любил пофантазировать, вдруг показалось, что двор - это арена гигантского цирка, а в воздухе, над ареной, натянута проволока, на которой какие-то отважные эквилибристы будут показывать свои диковинные номера.
Ленька так долго изучал окно чердака, и провода, и старый деревянный столб, что даже Тихая Таня не вытерпела:
- Ну, я пошла.
- Мы все пойдем! - встрепенулся Ленька. - Туда, на седьмой этаж - на чердак то есть! И все выясним. И почему радио замолчало - тоже узнаем! А то безобразие: поиграли каких-нибудь полчаса - и молчок!
- Можно подумать, что это он все устроил, а кто-то взял и испортил его работу, - тихо, как будто про себя, произнесла Таня.
Она часто говорила о присутствующих в третьем лице. "Он", то есть Ленька, сделал вид, что ничего не расслышал, и потащил ребят к черному ходу, через который можно было подняться на чердак.
"И почему это вход со двора называется "черным"? - сам с собой рассуждал Ленька. - Наверное, потому, что здесь никогда не меняют перегоревшие лампочки, всегда темно, и вполне можно свернуть себе шею…" Словно отвечая его мыслям, сзади раздался испуганный голос Владика:
- Ой, я наступил на что-то живое!
"Что-то живое" громко, гортанно взвизгнуло, прошмыгнуло под ногами у ребят, и уже через секунду откуда-то сверху смотрели круглые, словно электрические пуговицы, зеленые глаза.
- Я надеюсь, ты не отдавил ей лапу? - тихо спросила Таня.
- Если бы отдавил, она бы так быстро не убежала, - еще не оправившись от испуга, ответил Владик.
- Смотреть надо себе под ноги!
- Я смотрю-ю, но только ничего но ви-жу, - оправдывался Владик, который, как и все мальчишки во дворе, побаивался Тихой Тани.
- Даже "своими собственными глазами" ничего не видишь? - съехидничала Таня.
И Владик тут же наткнулся на чье-то пустое ведро.
- Надо искать дорогу по запаху! - предложил Ленька. - Слышите запах кислой капусты? Это бочонок нашей "мадам Жери-внучки". Я знаю! Он на площадке шестого этажа стоит. Вот на него и надо идти.
Все, кроме Тани, дружно зашмыгали носами и через несколько минут были на чердаке. Через крайние окна, словно золотистые прожектора, вливались снопы утреннего света. В этих струящихся солнечных полосах плясали бесчисленные пылинки.
Ленька растерянно почесал затылок:
- А где же третий прожектор?..
- Какой "прожектор"? - не понял Владик.
- Ну, третье окно… Среднее, самое главное, из которого провода тянутся…
Где оно?
Ленька сделал несколько шагов и вдруг воскликнул:
- Смотрите! Здесь какая-то комната… И дверь! В самом деле, среднее чердачное окно было со всех сторон огорожено неоштукатуренной кирпичной коробкой. Кирпичи были уже не красные, а коричневые, выцветшие, побуревшие от времени. Кирпичная кладка не была закончена и не доходила до самых чердачных перекрытий. Из-за неровных, зубчатых вверху стен все сооружение напоминало какую-то миниатюрную древнюю крепость. Видимо, с внутренней стороны кирпичная коробка образовывала небольшую квадратную комнатенку.
Туда вела дверь со ржавыми замочными скобами. Замка не было, а круглые отверстия скоб были соединены и тщательно обмотаны проволокой. На двери висела небольшая, но грозная бумажка:
"Посторонним вход воспрещен!" Ленька сразу подскочил к двери и стал разматывать проволоку. Фима Трошин подошел сзади, осторожно взял Леньку за руку, и тут первый раз за все время, пока ребята забирались на чердак, раздался мягкий, спокойный Фимин голос:
- Не надо этого делать. Ведь написано…
- Написано: "Посторонним вход воспрещен!" - резко обернулся к нему Ленька.А мы - не посторонние! Мы - члены "Боевого домового пионерского штаба". А БОДОПИШ - хозяин двора!
- Все равно не надо, - повторил Фима. И Ленька отошел от двери.
ОЛЕГ И ЕГО БАБУШКА
Еще в детском саду Олег выучил наизусть и полюбил песенку "В лесу родилась елочка". Это была очень простая и короткая песенка, но именно с нее начались все неприятности. Бабушка решила, что у внука замечательный слух и что с таким "абсолютным слухом" абсолютно необходимо учиться музыке.
Олега торжественно и шумно повели на экзамен в музыкальную школу. А обратно привели тихо и растерянно: педагоги не обнаружили у мальчика музыкальных способностей.
- Чтобы не найти у него слуха, надо самим быть глухими! - заявила бабушка.
Она добавила также, что первый провал внука как раз говорит о его незаурядном даровании: ведь Шаляпина в молодости тоже не приняли в хор, а оперу "Кармен" на первых представлениях просто освистали.
Бабушка хорошо знала историю музыки. Она даже сама играла на рояле и очень любила концерты-загадки по радио. Должно быть, в молодости она мечтала стать пианисткой, но мечты эти не сбылись, и теперь Олег должен был преуспеть в искусстве сразу за двоих: за себя и за бабушку.
Бабушка находила даже, что внешне Олег чем-то похож на юного Паганини.
Никто из семьи Брянцевых не был лично знаком с юным Паганини, и все же папа посмел утверждать, что у того было бледное, худое, вытянутое лицо, обрамленное черными смоляными волосами. Олег же был круглолиц, розовощек, и над его добродушными голубыми глазами свисала шелковистая белесая челка.
Одним словом, полного совпадения не было. Но бабушка уверяла, что в глубине глаз у Олега светятся такие же "вдохновенные угольки", как и у великого скрипача-итальянца. Это видела только бабушка. А для всех остальных глаза Олега источали полнейшее спокойствие и лишь иногда еле заметно искрились лукавством.
Чтобы положить какое-то начало музыкальной карьере внука, бабушка года два назад пошла даже на небольшую хитрость. Ей удалось однажды ответить на десять из тринадцати вопросов "концерта-загадки". Заказное письмо в редакцию бабушка послала от имени внука, и вскоре дикторша слегка удивленным голосом объявила по радио, что "вторую премию завоевал ученик четвертого класса Олег Брянцев, умно и толково ответивший на десять вопросов. Успех мальчика свидетельствует о хорошем преподавании музыки в его школе".
Музыку у Олега в школе вообще не преподавали: никак не могли найти подходящего педагога. Но после этого случая сразу нашли. Еще бы: из других школ стали приходить для обмена опытом! Бабушка торжествовала: ее затея принесла пользу.
- И никакого здесь нет обмана! - заявляла она. - Ведь Олежка сидел рядом и многое отгадывал сам! Ну, а остальное мы отгадали вместе!