***
Ленька влетел на кухню, когда там уже никого не было: покончив с воскресными обедами, все жильцы отдыхали в комнатах или пошли подышать свежим воздухом.
Лелька подбежал к столику Калерии Гавриловны, присел на корточки и стал вытаскивать старинные книги. Посуда, прикрытая серым кухонным полотенцем, с тихим, зловещим звоном поползла вниз. Ленька еле-еле успел удержать ее.
Тогда он недолго думая поставил круглые горки тарелок и блюдец прямо на пол и легко вытащил книги из-под стола.
Список жильцов, снимавших комнаты у мадам Жери-старшей, был длиннющим.
Каждая страница была пересечена сверху донизу узкими и ровными дорожками граф. И каждая графа имела свое особое назначение: "Фамилия, имя и отчество. Когда прибыл. Когда убыл". Две последние графы очень удивили Леньку: "Благонадежность" и "Особые приметы".
Против фамилии каждого жильца поспешным, деловым почерком домовладелицы было выведено: "Благонадежен" или "Неблагонадежен"; "Надо приглядеть" или "Надо сообщить в полицию"…
В графе "Особые приметы" отмечалось "Состоятелен. Платит вовремя". Или "Несостоятелен. Платит не вовремя". У тех, кто был "несостоятелен" и "платил не вовремя", даты прибытия и убытия отстояли друг от друга на очень небольшом расстоянии: мадам Жери, как видно, любила аккуратность и долгов не прощала.
Сидя на полу, в окружении тарелок и блюдец, Ленька задумался… Ему трудно было представить себе, что весь этот огромный дом, сложенный из мрачного серого гранитного камня, дом, в котором сейчас живут его, Ленькины, приятели, их мамы и папы, бабушки и дедушки - рабочие, инженеры, врачи, учителя, - что весь этот дом принадлежал когда-то всего-навсего двум женщинам-домовладелицам. И они могли выгнать на улицу любого, кто приходился им но по вкусу или у кого не было денег, чтобы уплатить вовремя.
Ленька встал и прошелся по кухне, по широкому старинному коридору. Одна их квартира - и та вон как велика! А сколько в доме таких квартир! И все это было в руках двух человек, всего двух! Конечно, Ленька и раньше читал в книгах о капиталистах, о фабрикантах и о домовладельцах, но сейчас он как-то особенно ясно представил себе, до чего же несправедливо было все устроено в том старом мире, который сейчас вдруг предстал перед ним в виде этих двух толстых книг, пахнущих плесенью!
Ленька вернулся на кухню, снова сел на пол и раскрыл вторую книгу.
"Дневник мадам Жери-старшей" - было написано на первой странице. А ниже, в скобках, добавлено: "Жериковой".
Вот, оказывается, как просто звучала настоящая, не сокращенная на иностранный манер фамилия бывших домовладелиц!
В дневнике мадам Жери-старшая писала только о делах: с кого надо получить, кому еще "накинуть" квартплату и каким способом из одной обыкновенной комнаты сделать две, а то и три…
"Ведь богатая же была, целый дом имела, - рассуждал про себя Ленька, - а все о выгоде думала! И зачем ей нужно было столько денег? Просто понять невозможно!" Сидя на полу, Ленька пожимал своими худыми, острыми плечами, а серые глаза его выражали крайнее удивление: ведь когда у него, у Леньки, в кармане было один или два рубля, он чувствовал себя настоящим богачом. А тут целый дом - и все мало, все мало…
Удивляясь аппетиту бывшей домовладелицы, Ленька листал страницу за страницей…
И вдруг остановился - на странице семьдесят седьмой было написано: "И как же это я такой дурой оказалась: чердак-то у меня стоит пустешенек! Надо бы и там комнат понаделать… Завтра, к полудню, рабочих вызову…" Эта запись была сделана в мае 1917 года. "Понаделать комнат" на чердаке домовладелица так и не смогла. Даже одной комнаты она не успела закончить: осталась пустая кирпичная коробка. Так вот, значит, откуда она!.. Сейчас Ленька помчится во двор и всем докажет, что он вовсе не хвалился, как думает Тихая Таня, что он и в самом деле узнал историю этой таинственной комнаты на чердаке…
- Что это такое? Блюдца на полу? Сервиз на полу! Среди грязи! Среди микробов! - раздался вдруг сзади крик. Ленька обернулся и увидел Калерию Гавриловну.
- Ты что здесь делаешь? Что?!
- Я?.. Я… читаю…
- Он читает! Библиотека на полу! Да как ты посмел?.. Как ты посмел тронуть мою посуду?!
- Я… Мы… Мы хотели починить ваш стол! Ваш столик! Вот я его и осматриваю! - выпалил вдруг Ленька.
- Кто зто "мы"?..
- Ну, мы… БОДОПИШ организует во дворе мастерскую… под таким, знаете, замечательным названием… Ну, под таким названием… "Что сломалось - все починим!" Вот! У вас столик поломался? Да? Вот мы его и починим. И поставим на ноги!
- А книги зачем взял? - с недоверием поинтересовалась Калерия Гавриловна.
- Книги?.. Они же мешали мне столик осматривать, вот я и взял. Ну, и почитал заодно. И такое вычитал! Вот послушайте, Калерия Гавриловна:
"…чердак-то у меня стоит пустешенек!
Надо и там комнат понаделать…" На чердак хотела людей загнать! И одну комнату построила даже. То есть почти построила… Только закончить не успела: революция ей помешала.
- Да уж, они умели хозяйство свое вести! - вздохнула Калерия Гавриловна. - А сейчас эта комната небось пустая стоит? А?..
Глаза Калерии Гавриловны вспыхнули вдруг от какой-то внезапной идеи.
Но Ленька заставил их потухнуть:
- А вот и не пустая! Там будет радиостудия. И мы будем каждый день передачи устраивать. Как вот сегодня утром. Слышали? Настоящие передачи, а не просто пластинки крутить…
- Как сегодня утром?! Каждый день так будет?! - От этой вести Калерия Гавриловна даже слегка покачнулась. - Ну уж, простите! Я вас слушать не буду. Сразу буду выключать!
Ленька хитро улыбнулся:
- Выключать? Для этого вам придется залезать во-он на тот столбик! Видите?
Вы умеете по деревьям лазить?
Калерия Гавриловна выглянула во двор и смерила глазами старый, покосившийся столб с репродуктором, похожим на серебристый колокол, повернутый своим круглым "жерлом" к окну.
Глаза "мадам Жери-внучки" сузились, предвещая грозу, и потому Ленька поспешил вернуться к столику:
- Мы его починим! Вот увидите! И не какие-нибудь протезы, а самые настоящие новые ножки поставим. В нашей мастерской… ну, в этой самой- "Что сломалось- все починим!".
ГОВОРИТ СЕДЬМОЙ ЭТАЖ!
Ленька чувствовал себя настоящим следопытом. Захлебываясь от восторга, он рассказывал друзьям историю, в каждое слово которой сам искренне верил:
- Положение было очень трудное: на кухне все время соседи, Да и вполне понятно: воскресенье! Долго я ждал подходящего момента, и вот наконец все ушли… Но надолго ли? Неизвестно! В моем распоряжении было всего несколько минут. Но я рискнул. Подошел к столу "мадам Жери-внучки" и вытащил из-под него две толстенные кожаные книги. Чуть прямо не надорвался. Стол тяжеленный: продукты, мясорубки, кастрюли… Только я, значит, вытащил книжки, стол наклонился, и вся посуда зазвенела, поехала вниз. Я прямо как фокусник какой-нибудь - одной рукой придерживаю посуду, а другой листаю книгу. Чует мое сердце, что где-то здесь должно быть написано про чердак! А почерк - ужасный, ни одного слова не разберешь. И вполне понятно: домовладелица! Нарочно так писала, чтобы простые люди разобрать не могли…
Наконец нахожу нужную запись! И тут… на кухне появляется Клепальская! Как она закричит! Как в обморок кувырнется!.. Я одной рукой посуду придерживаю, другой ее обмахиваю - в чувство привожу, а глазами продолжаю по строчкам шнырять и все до конца дочитываю!.. Узнаю историю зтой таинственной комнаты! "Жери-внучка" скандалит…
- Так она же в обморок упала? - подала вдруг голос Тихая Таня.
- Сперва упала, а потом… поднялась! Пришла в себя! И как закричит: "Что ты с моим столом делаешь? Сейчас я милицию позову!" И тут вдруг меня осенило. При чем, говорю, здесь милиция? Я же помочь вам хочу. Столик ваш осматриваю… Мы его починить собираемся. Мастерскую во дворе открываем! И прямо с ходу такое смешное название этой мастерской придумал: "Что сломалось - все починим!". Представляете себе - поверила!..
- Почему же смешное название? - опять перебила Тихая Таня. - Ничего нет смешного. Может, и правда такую мастерскую открыть?
- Так я ведь и хотел! - тут же, не задумываясь, подхватил Ленька. - Я давно хотел! Конечно, надо открыть такую мастерскую. Я же не случайно об этом "Жери-внучке" сказал. Я уже все обдумал. Давным-давно!.. - Ленька забегал по чердаку. - Значит, так!.. Мастерская называется "Что сломалось- все починим!". Ее можно прямо во дворе, в сарае, устроить. И все жильцы будут приносить нам старые, поломанные керосинки, примусы…
- У нас в доме газ, - тихо сообщила Таня.
- Ну, тогда чайники, электроприборы всякие… Они ведь, слава богу, часто ломаются. И работа у нас будет всегда! В самой первой радиопередаче объявим об этом. На весь двор!
- В какой радиопередаче? - спросил Олег, который, взобравшись на деревянный стол-верстак, приколачивал белые ролики для электропроводки к толстой и круглой чердачной балке.
Шофер Вася Кругляшкин еще до прихода Леньки предложил "раз и навсегда покончить с мрачной обстановкой на чердаке" и превратить черный ход в "светлый ход". Сам Вася отправился домой за электропроводкой. А Фима Трошин обещал достать дома лампочки - отец его работал электромонтером.
- Сегодня он мне все даст: и лампочки, и даже белый абажур достанет,сказал Фима.
- Ну да, потому что провинился! Напился опять! Я сам видел! - затараторил Владик.
Худенький Фима вплотную подошел к нему:
- Не твое дело, понял?
- Я ведь просто так… Мне ведь тебя жалко, - пролепетал Владик, которому худенький Фима показался вдруг широкоплечим силачом.
- Я в твоей жалости не нуждаюсь!.. Сплетник! - ясно выговаривая каждое слово, произнес Фима. И пошел вниз за лампочками.
Все это произошло минут пятнадцать назад. И сейчас на чердаке остались четверо: Ленька, Олег, Владик и Тихая Таня.
- Ты ничего про передачи не слышал? У-у, мы такое дело придумали! - таинственно произнес Ленька, отвечая Олегу. - Держись за балку, а то со стола свалишься. Свою радиостудию откроем! Здесь, на чердаке!
- Все Леня придумал! Сам придумал! Здорово, а?.. Это вам не пластинки запускать! - торопливо вставил Владик. Олег спрыгнул со стола:
- Кажется, стоящее дело… Каждый день радиопередачи?
- Каждый день! - Ленька вновь забегал по чердаку. - И все по-настоящему! Как на взрослом радио: там "Последние известия" - и у нас "Последние известия", там лекции - и у нас лекции, там отвечают на вопросы радиослушателей - и мы будем отвечать!
- Так уж обезьянничать не обязательно, - возразил Олег.
- А мы будем кое-что менять, по-своему делать. Ну вот, к примеру, там "Последние известия", а у нас будут "Самые последние известия", там бывают передачи "В последний час", а у нас будут "В последнюю секунду". Или вот еще… По радио или по телевидению - точно уж не помню! - бывают такие передачи: "Для вас, студенты!", "Для вас, молодежь!", "Для вас, пионеры!" А у нас в доме еще и много пенсионеров живет…
- Моя бабушка - пенсионерка, - подтвердил Олег.
- Вот мы и устроим свою передачу. Там, значит, "Для вас, пионеры!", а у нас будет "Для вас, пенсионеры!" - А можно еще проверку времени устраивать, - предложил Владик. - По радио каждый час проверяют, а мы будем каждые полчаса!
- Ты ска-ажешь! - отмахнулся Ленька. - Каждые полчаса на чердак лазить! Еще какой-нибудь порок сердца заработаешь!
- Ну, тогда давайте настройку инструментов устраивать, - не унимался Владик. - Как по настоящему радио!
- Слушать тебя противно! - накинулся на него Ленька. - Ну, кому нужна эта настройка? Олег, что ли, будет по нашим передачам свою бандуру настраивать?
А между прочим, где она у тебя?..
- Лежит… Отдыхает в одном месте.
- Ну не хочешь говорить - не надо. Давайте дальше про передачи…
- Мне кажется, хорошо бы устроить "Беседы с родителями", - предложила вдруг Таня. - А то они с нами каждый день беседуют, а мы с ними… В общем, это хорошо было бы!
- Хорошо! Посмотрим! - руководящим тоном произнес Ленька. - Еще какие предложения?
- А я вот что думаю…- не спеша, задумчиво, как бы советуясь сам с собой, произнес Олег. - Мы ведь и высмеивать всякие недостатки тоже можем. Будут у нас, к примеру, в каждой квартире свои корреспонденты и пусть обо всем сообщают. Что хорошо - хвалить будем, а что плохо… -…высмеивать! - подхватил Ленька. - Выжигать… как это пишут в газетах,
"огнем сатиры"! Разные отсталые элементы перевоспитывать будем. У которых ость эти самые "родимые пятна прошлого". Нашу "мадам Жери-внучку", например. Или Фимкиного отца…
- Ти-ише-е! Тише ты!.. - Владик прижал палец к губам и огляделся по сторонам. - Тут без тебя такое было! Фимка этого не любит… Понял? Защищает отца!
- Приятельские отношения! - воскликнул Ленька. - Как он может защищать пережитки? А мы его и не спросим даже. Перевоспитаем папочку, высмеем его как следует - сам же потом в ножки поклонится, спасибо скажет! Та-ак…
- Я хочу поддержать Олега насчет корреспондентов, - сказала Тихая Таня.Пусть в каждой квартире будут.
- Ну конечно! - подхватил Ленька. - Я уже давно об этом думал: радиопосты, так сказать. Вот я, например, буду в девятой квартире, Владик - в тридцать шестой, ты, Таня, - в тринадцатой…
- А Олег? - спросила Таня.
- Олег?.. Что-то ты о нем все время беспокоишься? И Олег тоже будет. В своей, в семнадцатой, квартире. И остальных ребят распределим. Ох, и бояться же нас будут! Чуть что - пожалуйте в эфирчик!
Ленька потер руки от удовольствия.
- Что ж мы, чучела какие-нибудь, чтобы нас боялись? - Олег наклонил свою круглую белесую голову. - Пусть к нам за помощью приходят- это другое дело.
А то - "бояться"!
- Да я не в том смысле! - спохватился Лепька. - Нас плохие ребята будут бояться. Для хороших людей мы будем первые помощники, а для плохих - гроза!
Олег снова опустил голову: он не любил громких слов.
Когда шофер Вася и Фима Трошин, нагруженные электропроводами и лампами, вернулись на чердак, все вопросы о ближайших радиопередачах были уже решены. Оставалось только распределить обязанности.
Но это оказалось не так легко: Ленька хотел захватить все должности и посты. Сперва ему очень захотелось быть диктором. Он ясно представлял себе, как весь двор и весь дом слушают его голос и все думают: "А кто бы это мог быть?" Даже родная мама не сразу узнает его… И вдруг в конце передачи он торжественно объявляет: "Вел передачу Леонид Уткин!" Ленька уже было выхлопотал себе звание "главного диктора", но тут, как всегда неожиданно, в разговор вмешалась Тихая Таня и преспокойно заявила:
- Ты не можешь быть диктором: у тебя голос ломается. Ты очень часто пускаешь петуха.
- Что-о? Мой голос?! Какого петуха?! - вскипел Ленька.
- Пожалуйста, не ори… У всех мальчишек в твоем возрасте ломается голос. И никто из вас не может быть диктором.
- А у девчонок не ломается?
- Нет.
- Значит, главным диктором будешь ты?
- "Главным" мне не нужно. А простой дикторшей могу быть. И еще пусть Сеня Блошкин, из первой квартиры.
- А Сенька почему? У него что, голос уже поломался?
- У него голос поставлен. Понял?
- Куда поставлен? Как это голос может быть "поставлен"?
- Ну, это значит… значит, он владеть им умеет. Потому что давно в хоре поет, в Доме пионеров. Понял? Владик поспешил Леньке на помощь:
- Все равно Сеня не может быть диктором: у него фамилия некрасивая - Блошкин. Все смеяться будут.
- Не фамилия украшает человека, - наставительно произнесла Таня. - Вот у тебя, например, фамилия - первый сорт: Вербицкий! А посмотреть на тебя, так…
- Ты мою фамилию не трогай! - взвизгнул Владик. - Не обо мне разговор! А Сеня себе пусть другую фамилию придумает! Пусть подберет себе… этот самый… ну, как его?..
- Псевдоним, - с улыбкой подсказал Олег.
- Вот-вот! Чтобы люди не смеялись.
- Люди смеяться не будут! - зло отчеканила Таня. - А если ты посмеешься, так это для Сени даже приятно будет.
- Ладно! Хватит вам! - навел порядок Ленька. - Пусть будет Блошкин со своим "поставленным голосом"! Пусть. А кем же тогда буду я? - Ленька задумчиво походил по чердаку. - Ладно. Хорошо… Я буду главным по "Самым последним известиям". И все корреспонденты будут мне подчиняться.
"Мировая должность! - решил про себя Ленька. - Все, что делается в квартирах, буду самым первым узнавать!" - И еще я буду главным по "Беседам с родителями"! - заявил он.
"Все, что не смогу сказать маме и папе в глаза, буду говорить по радио! В замаскированном виде!.. - сам с собой рассуждал Ленька. - Они ни перебить меня не смогут, ни возразить. Тут уж им хочешь не хочешь, а придется слушать!" - С родителями пусть Олег беседует, - возразила Тихая Таня. - Или вот Лева Груздев из двадцать девятой квартиры. Они более рассудительные!
Олег сразу замотал головой:
- Да нет! Я буду следить, чтобы что-нибудь не испортилось. За усилителем, за динамиком… И вообще за техникой. А то какие же получатся передачи, если техника вдруг откажет?
Вася Кругляшкин поддержал Олега. И "беседовать с родителями" было поручено Леве Груздеву - очень солидному мальчику, лучшему шахматисту в доме.
- Тогда я буду главным за "Нокаут в эфире", - заявил Ленька.
- Это что же, спортивный раздел? Боксерский, что ли? - поинтересовался Вася Кругляшкин.
- Да нет, - пояснил Лепька. - Нокаут - в переносном смысле. Мы такой критический отдел заведем. А то всякие эти "Смех сквозь слезы", "За ушко да на солнышко" и прочие "Вилы в бок" уже надоели. А у нас будет свое название. Оригинальное! Критический отдел - "Нокаут в эфире"!
"Кого захочу, того и продерну, - про себя думал Ленька. - Все будут бояться меня, прямо трепетать! Замечательно! Красота!.." Но Таня и тут подала свой тихий голос:
- Туда нужно Фиму назначить: он - самый справедливый. И никого зря нокаутировать не станет.
- А я что же? - возмутился Ленька. - Хочу быть главным ответственным за "Нокаут"!
Слова "главный" и "ответственный" были любимыми Ленькиными словами.
Не спеша складывая инструменты в свой музыкальный футляр, Олег вдруг обратился к Леньке:
- А хочешь, мы тебя просто "главным" назначим? Ну, самым "главным" и самым "ответственным"! Над всеми! - Олег незаметно подмигнул Тане, которая уже хотела ринуться вперед со своими возражениями.
И тут произошло чудо: Тихая Таня послушалась этого немого знака - и промолчала.
- Самым главным? Самым?.. - немного растерялся Ленька. - Я не знаю… Как другие, как товарищи…
- А мы что? Мы согласны! Согласны! - затараторил Владик, преданно глядя Леньке в глаза. И потом тихо добавил:- А я кем же буду?
- Ты? Кем будешь? - важно переспросил Ленька, мгновенно вошедший в роль "самого ответственного". - Ты будешь главным наблюдателем, поскольку у тебя глаза особенные- все видят! А отдел твой так и назовем: "Своими собственными глазами"! Неплохо, а?..
Все согласились, что это неплохо. …На чердаке все пробыли до самого вечера. А вниз спускались уже не спотыкаясь, не наступая в темноте на кошек: всюду ввинтили новые лампочки.
Олег шел последним, бережно прижимая к груди свой громоздкий черный футляр.