- Это правда, Гарри? - взгляд Николаса обжигал морозом.
- Не совсем. Я сейчас вам всё объясню, - повторил мальчик.
Через слуховое окошко в комнату вползал серенький рассвет. Выслушав сбивчивый рассказ Гарри, сэр Стивенсон молчал. Жёлтый, с искривившимся лицом и вздрагивающими губами, Альбинос брезгливо ухмылялся.
- Бэрримор, как вы всё это объясните? - прервал своё молчание Николас.
- С этого момента я буду говорить только в присутствии адвоката, - хладнокровно заявил Альбинос.
- Не валяйте дурака. Ответьте, правда ли то, что рассказал Гарри?
Бэрримор с достоинством пожал плечами и выразительно мотнул головой. Лишь бегающий взгляд выдавал его волнение.
- Значит, вы отказываетесь говорить? - уточнил Николас. - В таком случае мне придётся вызвать полицию.
Сад спал, изредка шевелясь и вздыхая. В воздухе висел густой цветочный аромат. Полоски розовых облаков прорезали поблёкшую синеву уходящей ночи. Солнце всходило, большое и жёлтое, по-летнему тёплое. Через приоткрытое окно доносились голоса птиц, славящих приход нового утра.
Николас тихонько отворил дверь в спальню.
- Вы нужны ему сейчас больше, чем мы, - он легонько подтолкнул собак вперёд. - Элизабет, пойдём.
Женщина так и не сомкнула глаз всю ночь, дежуря у постели сына.
Лада подошла к кроватке. Её сердце колотилось у самого ошейника. Она заглянула больному в лицо. Несмотря на страшные изменения, произошедшие за эту ночь с мальчиком, Лада узнала милое, родное личико и поняла горькую истину.
- Крис! - тихонько позвала собака.
Такса безнадёжно ткнулась холодным носом в руку ребёнка.
Мальчик лежал неподвижно. Лишь хриплое дыхание говорило о том, что он ещё жив.
- Крис, очнись! Ты мне нужен. Я очень тебя люблю… - Лада лизнула бледное лицо.
Ребёнок не шелохнулся.
Широко раскрытые глаза собаки быстро замигали. Слезинка скатилась по длинному носу и, скользнув в уголок рта, оставила солоноватый привкус. Лада прижалась к умирающему мальчику.
И вдруг произошло чудо. Крис болезненно застонал и открыл глаза.
- Очнулся! - восторженно болтая ушами, левретка подбежала к кроватке. - Крис! Ты жив, дружище! - она энергично вскочила на постель, но опомнилась и тут же спрыгнула на пол. В её движениях, лае, в дрожании хвоста чувствовалось неподдельное счастье.
- Мои собаченьки, - еле слышно шепнул мальчик. Некое подобие улыбки появилось на измученном лице.
- Живой! - подрагивая, такса уткнулась мальчику в шею.
Крис вновь слабо улыбнулся. Жизнь возвращалась в истощённое болезнью тело.
- С днём рождения, - тихо сказала Лада.
ГЛАВА 14
Суд постановляет
- Той толстой лохматой дворнягой с сопливой мордой, за которой гонялись охранники у ворот, выходит, был ты? - изумилась левретка.
- Да… - сконфузился Чарли. - Я напялил овечью шкуру в целях маскировки… Хотел сойти за заблудшую овцу, но меня быстро разоблачили.
- И что привело тебя к нам в тот роковой час? Неужели провидение?
- Что ты! - испугался леврет, подумав о привидении. - Мне нужно было срочно кое-что вам сообщить. Но в саду я встретил котят. Мя-фа видела из окна, как вы пошли к башне.
- Что сообщить? - насторожилась Лада.
- Я знала, я знала! - Юлька вскочила с кровати. - Он нашел её! Он её нашел!
- Да, Юля, нашёл, но…
- Тогда, на турнире по фризби, я всё ему рассказала! - бушевала левретка. - Я знала, что Чарлик - единственная наша надежда. Только пёс, знающий Лондон как свои четыре пальца, мог найти мадам Кортни. Дай же я тебя расцелую! - Юлька притянула Чарли за уши и чмокнула в макушку. Но должного эффекта это почему-то не произвело.
- Послушайте, я действительно нашёл мадам Кортни, - повторил Чарли. - Пришлось попотеть: консервный завод переехал, но у меня свои каналы… Попасть к мадам Кортни на приём было совершенно невозможно - очередь на полгода вперёд расписана. Но Кортни меня приняла. Ах до чего она хороша!
- Не отвлекайся! - ревниво хмыкнула Собакевич.
- Она выслушала меня и обещала помочь. Она помнит о вас. Но мы опоздали…
- Что ты такое говоришь?
- Мадам Кортни назначила встречу в офисе - сегодня в двенадцать ночи. Я спешил, но…
Собаки растерянно переглянулись.
- Сегодня она улетает на Гаити - научный симпозиум. Приедет только через месяц.
Юлька беспечно махнула хвостом.
- Мы долго ждали, подождём ещё чуть-чуть. И Крис к тому времени как раз поправится.
- Выходит, я зря расстраивался? - леврет заметно повеселел.
- А вот я всё думаю: Гарри же может угодить в тюрьму… - протянула такса. - С Бэрримора станется его оклеветать.
- Скотланд-Ярд во всём разберётся, будьте покойны! Душка Бэрримор вляпался по самые уши - ведь он планировал извести целое семейство, да ещё какое! Ему дадут лет тринадцать, не меньше, - компетентно заявил леврет.
- А что будет с Бисти? Я успела привязаться к этому прикроватному коврику, - Юлька вздохнула. - Ой, знаете, я такая голодная!
- А на журнальном столике сарделька и пара сосисок, - Чарли кротко облизнулся. - Может, схватим и убежим? Или нам влетит?
- Это же бутафория для красоты, дурачина! Пора тебе заказывать очки или новый шнобель, а лучше то и другое, - расхохоталась Юлька. - Хотя вон те вороны на подоконнике очень даже настоящие. Сейчас выясним, отличается ли вкус воронины от вкуса баранины.
У Лады ёкнуло сердце: снова та парочка с зелёными языками! Каждый раз, когда они появляются, непременно случается что-то…
Вошёл Роджер с огромным подносом всякой вкуснятины.
Собаки так проголодались, что совсем скоро трапеза была окончена. Чарли дочиста вылизал поднос, и тот заблестел не хуже зеркала.
- А теперь спа-атеньки, - улыбнулся слуга. - И ты оставайся, места всем хватит, - он погладил Чарлика по голове. - Намаялись бедолаги, - Роджер вышел, выключив за собой свет.
Окна были наглухо зашторены, комната погрузилась в полумрак.
- Лада, - тихонько позвал Чарли. - Это ничего, если я спрошу?
- Что именно?
- Личное. Щекотливое.
- Спрашивай.
- Как ты думаешь, у нас с Откой, вернее с Юлькой, если бы она была настоящей… ну что-нибудь получилось?
Ответ как-то сам сорвался с языка:
- Думаю - да. Ты ей очень нравишься.
Леврет помолчал:
- Спокойной ночи!
- Сладких снов, Чарли, - такса вытянула лапы, чувствуя в теле приятную истому. Внутри разливалось тепло от сытного завтрака. Она сложилась в полукалачик и вывернула длинный нос в сторону. Старые настенные часы звучали в унисон с ударами её сердца, тихонько поскуливая, бежала куда-то во сне Собакевич.
Сон № 6 пришёл быстро. Как водится, он только и ждал того, когда Лада уляжется. Она погрузилась в тяжёлую дремоту…
Через приоткрытую форточку ветер нёс старую популярную мелодию:
Here's a little song I wrote
You might want to sing it note for note
Don't worry, be happy.
Из часов вылезла кукушка. Три раза прокуковав обычным криком, она вдруг захрипела, заторопилась и испуганно полезла обратно.
Лада открыла глаза. Прозрачные лучи струились сквозь портьеры, рассеивая полумрак комнаты.
Посреди спальни в розовом спортивном костюме стояла мадам Кортни.
Вытянув хвост в струну, она делала гимнастику: вертела каким-то особенным образом над головою лапами, выделывала замысловатые фигуры. В каждом движении, отточенном до совершенства, присутствовал и стиль, и экспромт.
Такса обомлела.
- Проснулась? - не прерывая упражнений, осведомилась мадам Кортни.
Дико уставившись на собачку, Лада пробурчала в ответ что-то невразумительное.
- Ты не умеешь разговаривать? - удивилась Кортни, вращая вокруг талии хулахуп.
- Здравствуйте, мадам Кортни, - язык шевелился с трудом. - А что вы…
- Что я здесь делаю? Извини, но такова странность моего организма - по утрам мне просто необходимы гимнастические упражнения.
Окончив занятия, собачка стала прохаживаться по комнате.
- Юля, Чарли, сколько же можно спать, лежебоки? - мадам Кортни осталась положительно недовольна оказанным ей приёмом.
- А? Что? - левретки разом вскочили и уставились на непрошеную гостью.
- Не смотрите на меня, как бараны на воду, - потребовала Кортни. - У нас мало времени.
- Извините, всё это так неожиданно… - растерянно пролепетала Чернышёва.
- Неужели? А я наивно думала, что это вам необходима аудиенция со мной, а не наоборот!
- Неужели это вы?! - вдруг завопила Юлька, и, прежде чем мадам Кортни успела опомниться, с радостным визгом облизала ей щёки, глаза, рот и нос.
- Ну хватит, - снисходительно замахала хвостом собачка. - Перейдём к делу. У меня на всё про всё полчаса.
- Мадам Кортни, простите, но у нас действительно была серьёзная причина, из-за которой мы опоздали… - начала Лада.
- Интересно было бы узнать какая?
Вздрагивая от волнения, такса пересказала события минувшей ночи.
- Так-так, - покачала головой мадам Кортни. - Значит, всё верно, и ваша информация совпадает с той, что у меня.
- Так вы уже всё знаете? - упавшим голосом спросила Юлька.
- Иначе я бы сюда не приехала. Думаете, мне больше заняться нечем? Ладно, давайте начинать заседание. Господин Франт, внесите дело.
Из-за портьеры выглянул Франт. С серьёзной мордой он подошёл к мадам Кортни и вручил ей толстую папку. Пёс не обращал на подруг ни малейшего внимания.
- Франечка! - Лада бросилась на шею любимцу. Будучи псом деликатным, он тотчас сконфузился.
- Расслабься, Франт. Проклятие больше не действует. Можете обниматься сколько душе угодно, - смилостивилась Кортни.
Каждая Ладина косточка ныла от восторга и радости встречи. Маленькая гладкошёрстая такса и большой лохматый колли обнялись.
- Прошу занять свои места, - почмокав губами, объявила мадам Кортни из-за возникшей из воздуха кафедры. - Наше заседание носит закрытый характер. В зале присутствуют: Лондонский городской суд в составе председательствующего судьи, то есть меня, секретаря, свидетеля и подсудимых. Слушается дело № 1234 по обвинению гражданок Чернышёвой и Собакевич в несанкционированном вторжении на территорию проведения Тринадцатого Всемирного Собачьего Собора и его срыве. Итак, подсудимыми были нарушены нормы собачьего кодекса чести. Дело ясное: две с половиной тысячи свидетелей, да и обвиняемые не отпираются. Поэтому суд постановляет признать подсудимых виновными и подвергнуть их административному аресту с заключением в шкуры таксы и левретки сроком на один год.
- Что такое?! - взревела Юлька.
- Попрошу порядка в зале! - стукнула молоточком по кафедре Кортни. - Суд внимательно изучил досье, - собака водрузила на нос пенсне. - За три месяца отбывания срока на вашем счету добрых поступков - четыре: вызволение девятерых собак различных пород из плена Н. П. Пынтикова; спасение малолетних котят от неминуемой гибели в реке Тёпле; очищение души фрекен Карлсен и, наконец, предотвращение попытки убийства несовершеннолетнего Кристофера Стивенсона. Сделаю нотабене, - воздела лапу к потолку Кортни, - последний хороший поступок приравнивается к двум. Плохих поступков зарегистрировано… хм-хм… не было. Похвально. Прошу приобщить досье к материалам дела, - Кортни передала папку Франту. - Скоренько подытожим: в связи с раскаянием… Подсудимые, вы, надеюсь, раскаиваетесь? - Кортни строго глянула из-под пенсне.
- Раскаиваемся! Конечно, раскаиваемся! - в один голос закричали собаки.
- Значит, в связи с раскаянием, - степенно продолжила мадам, - а также с хорошим поведением суд постановляет освободить гражданок Чернышёву и Собакевич с возвращением их первоначального облика и телепортацией в Россию досрочно из зала суда, - в подтверждение незыблемости своих слов мадам Кортни стукнула по кафедре молоточком.
- Это что же такое получается? - обиженно заскулила левретка. - Сначала наказали, а потом, задним числом, устроили псевдосуд?! Да если бы я была в курсе, то за три дня насовершала бы этих ваших хороших поступков целую кучу!
Мадам Кортни наклонила голову:
- Милая моя, хорошие поступки должны совершаться не на скорую руку и не для галочки, а от чистого сердца. Иначе весь смысл пропадает. Ведь зачем мы живём? Чтобы делать добро, вероятно… Но доброту не продашь и не купишь в магазине. Она либо есть в человеке, либо её нет. Вот у тебя, Юлия Собакевич, она есть.
- И всё равно вы должны были сразу сообщить нам о своём решении! - левретка уложила шерсть на спине. - Мы ведь думали, что это на всю жизнь! Мы пеле… пере… Мы переживали!
- Грех вам жаловаться. Ваше наказание можно назвать наказанием разве что в самом микроскопическом виде и с унизительными натяжками. Жить в замке, путешествовать по миру… Об этом многие только мечтают.
- Мадам Кортни, вам лучше, чем кому-либо известно, что для нас это было трудным испытанием, - сказала Лада.
- Знаю. И потому я всё устроила именно так, как вышло. На долю каждого человека приходится ровно столько испытаний, со сколькими он в силах справиться. Я знала, в сущности, вы хорошие девочки. Но на всякий случай устроила вам проверку. Чужое богатство не сделало вас завистливыми. Ненависть и несправедливость вас не озлобили… Одним словом, вы оправдали мои ожидания.
- Значит, всё, что с нами случилось, спланировали вы? Но это абсурд!
- Многие считают, что вещи, находящиеся за пределами их понимания, абсурд, на который не стоит обращать внимания. Я прочла "Приключения Отки и Франтишки", и впоследствии сценарием колдовства послужила именно она. По сути, я ничего не планировала. Но не сердитесь на писателя, он тут ни при чём.
- Выходит, мы были пешками в чьей-то игре?
- Ошибаетесь, - улыбнулась мадам Кортни. - Вас же никто не принуждал помогать узникам Пынтикова, спасать Кристофера или разоблачать Бэрримора. Спокойной и размеренной жизни английской собаки из благородной семьи вы предпочли благородную цель. Вы храбрые девочки! А храбрость всегда совмещается с гордостью и чувством собственного достоинства, даже у собаки. В отличие от человека, ни один пёс не считает обыкновенную верность чем-то необычным. Такая преданная дружба, такая сила доброй воли, увы, под силу только собакам. Вы заслуживаете прощения. И прямо сейчас.
- Постойте! - Лада твёрдо шагнула вперёд. - Я не могу…
- Ты с ума сошла! - рявкнула Юлька.
- Я не могу сейчас телепортироваться. Кристофер только-только начал приходить в себя. Если я исчезну, даже не знаю, что с ним будет…
- Не говори глупостей! Мы так долго этого ждали! - заголосила левретка. - Это всё равно, что держать одну лапу на газе, а другую - на тормозе!
Лада чувствовала себя так, словно на ощупь шла в полумраке по безлюдной улице, не зная, куда свернуть.
"Забудь о Кристофере. С ним будет всё хорошо, - советовал внутренний голос. - Нет, так нельзя", - возражал другой голос, видимо, голос совести.
- Юль, телепортируйся одна, - твёрдо сказала Лада. - А я останусь до тех пор, пока Крис не поправится. Я знаю, это ненадолго. Через месяц мы снова будем сидеть за одной партой.
- Я была в тебе уверена! - торжественно объявила мадам Кортни. - Ты выдержала испытание до конца - ты стала настоящей собакой…
- Промедление смерти подобно. У меня самолёт на Порт-о-Пренс через пятнадцать минут. Юля, Франт, Чарли, прощайтесь.
- Как, и он тоже? - Юлька недоумённо посмотрела на Чарлика. - А как же его хозяин?
- Отныне ты его хозяйка, - загадочно произнесла мадам Кортни.
Леврет подавленно молчал.
- У Чарлика давно нет хозяина. Он был занятым человеком и отдал собаку в приют. Но Чарли сбежал.
- Постойте! - выпалила Юлька. - Но на чемпионате по фризби у него точно был хозяин. Я даже помню его имя - Эмиль Вудсток!
- Мистер Вудсток - добрейшей души человек. Он работает дворником в нашем микрорайоне и иногда меня кормит. Но он мне не хозяин, - леврету было стыдно до слёз. - Мадам Кортни, зачем я там нужен? Спасибо, конечно, но…
- Никаких но! Ты будешь жить у меня. Или ты меня не любишь? - обиделась Собакевич. - Наш холодильник и то нежнее!
- Что ты! Я же с удовольствием! - моментально просиял леврет.
- Не скучай, Франя. С тётей Верой одному непросто будет, но она не посмеет тебя прогнать. А я скоро приеду, - такса и колли крепко обнялись.
- Прощание окончено. Вставайте за кафедру, - скомандовала Кортни.
Собаки повиновались.
- Колдюй, баба, колдюй, дед, колдуй, серенький медвед! - воскликнула длинношёрстая колдунья и взмахнула лапами.
Кафедра заколыхалась на прозрачных воздушных волнах и, излучая сиреневое сияние, стала медленно растворяться в воздухе. Силуэты смягчались и таяли…
- Скоро увидимся! - крикнул напоследок Франя.
Юлька ограничила прощальную речь обычным недовольным рычанием и, превратившись в прозрачный фантом, исчезла.
"Ну вот и всё…" - подумала Лада, и в душу вдруг вползло уныние.
Такса привычно свернулась на постели калачиком и глубоко вздохнула.
Вдруг что-то вспыхнуло, и из воздуха вновь материализовалась мадам Кортни. На ней был фланелевый дорожный костюм, а в лапе - миниатюрный саквояж.
- Я же совсем забыла сказать! - у Кортни был раздосадованный вид. - Твои мама и папа живы…