- Ладно, перестань дуться. В другой раз я выиграю, и тогда ты получишь шоколадку.
Он продолжал усердно жевать, а когда съел последний кусочек, откинулся на подушки и тяжело вздохнул.
- Бедняжки больные! - воскликнул он. - Бедняжка я, бедняжка. Ясное дело, можно попробовать, не станет ли мне лучше от двойной порции чмок-чмок-вкуснятины, да только я в это ни капельки не верю…
- Нет, я думаю, двойная порция поможет. Поспорим?
Малыш был тоже не так прост. Он, конечно, не верил, что Карлссона вылечит "чмок-чмок-вкусня-тина", прими он хоть тройную дозу, но ему ужасно хотелось проиграть пари. Потому что у него осталась одна-единственная шоколадка. А если Карлссон проиграет, она достанется Малышу.
- Я не против, давай поспорим. Давай намешай мне двойную порцию! Чего только не съешь, лишь бы полегчало! Остается только пробовать и ждать, помогло ли.
Малыш смешал двойную дозу и скормил ее Карлссону, который с удовольствием разевал рот и жевал вкусную кашицу.
Потом они молча стали ждать. Не прошло и минуты, как Карлссон, сияя от радости, вскочил с постели.
- Вот чудеса! - закричал он. - Меня больше не лихорадит, температура нормальная. Ты опять выиграл. Давай сюда шоколадку!
Малыш со вздохом отдал ему последнюю плитку. Карлссон поглядел на него с упреком:
- Злюкам, как ты, незачем держать пари. Биться об заклад могут лишь такие, как я. Я, например, сияю, как солнышко, даже если проиграю.
В комнате наступила тишина, которую нарушало лишь чавканье Карлссона, уписывающего шоколад за обе щеки. Наконец Карлссон сказал:
- Но раз ты такой жадный мальчишка, давай разделим все остальное по-братски. У тебя еще остались конфеты?
Малыш пошарил в кармане.
- Три штуки, - ответил он и достал две тянучки и одну малиновую мармеладку.
- Три штуки, - сказал Карлссон, - разделить нельзя, это знает даже младенец.
Он взял из протянутой руки Малыша мармеладку и быстро проглотил ее.
- Вот теперь можно разделить.
Он посмотрел на две конфетки голодными глазами. Одна из них была чуть больше другой.
- По своей доброте и скромности, - заявил Карлссон, - я позволяю тебе первому выбирать. Ты ведь, поди, знаешь, что тот, кто выбирает, берет самую маленькую…
Малыш подумал немного и сказал:
- Тогда сначала выбирай ты.
- Ну, раз ты настаиваешь… - ответил Карлссон и, схватив конфету побольше, запихал ее в рот.
- Как же так, ведь ты сказал, что тот, кто выбирает первым, берет самую маленькую?
- Послушай-ка, сладкоежка, - возмутился Карлссон, - а если бы ты выбирал первым, какую бы ты взял?
- Я взял бы самую маленькую, это уж точно, - серьезно ответил Малыш.
- Тогда чего шуметь, ты ее и так получил.
Малыш снова призадумался. Может, это и есть, как говорит мама, "здравое рассуждение"?
Но долго сердиться Малыш не умел. Как бы там ни было, здорово, что жар у Карлссона спал. И Карлссон с этим согласился.
- Я напишу всем докторам, как надо лечить больных от высокой температуры. Посоветую им прописывать "чмок-чмок-вкуснятину" - лекарство Карлссона, который живет на крыше. Лучшее в мире лекарство от высокой температуры!
Малыш еще не съел свою тянучку. Она выглядела такой вязкой и вкусной, что ему хотелось сначала немножко полюбоваться ею. Ведь стоит только начать тянучку жевать, как ее тут же не станет.
Карлссон тоже уставился на конфетку Малыша.
- Спорим, - предложил он, - что я могу поколдовать, и твоя тянучка исчезнет, а ты даже не заметишь, как это случилось.
- Не сможешь, не исчезнет, если я буду все время держать ее в руке и смотреть на нее.
- Спорим?
- Нет, - ответил Малыш. - Я точно знаю, что выиграю, и тогда тянучка достанется тебе…
Малыш знал, что нельзя делать ничего на спор, ведь он всегда проигрывал, когда спорил с Буссе или с Беттан.
- Тогда давай спорить по-настоящему, по-правдашнему, - предложил Малыш, - тянучка достанется тому, кто выиграет.
- Как хочешь, жадный мальчишка, - согласился Карлссон. - Спорим, что я поколдую и ты не заметишь, как тянучка исчезнет.
- Валяй, - согласился Малыш.
- Хокус-покус-филиокус, - сказал Карлссон и схватил тянучку. - Хокус-покус-филиокус, - повторил он и запихал ее в рот.
- Погоди! - закричал Малыш. - Ведь я точно видел, как ты ее схватил…
- Неужели? - спросил Карлссон и быстро проглотил конфету. - Значит, ты снова выиграл. Я еще никогда не встречал мальчишку, который бы все время выигрывал!
- Да… а как же тянучка? - спросил, окончательно растерявшись, Малыш. - Ведь тянучка должна достаться тому, кто выиграл.
- Совершенно верно, - подтвердил Карлссон. - Но ведь я поколдовал, и она исчезла. А теперь спорю, что мне не наколдовать, чтобы она появилась обратно.
Малыш промолчал. Но про себя подумал: "Как только увижу маму, скажу ей, что "разумные рассуждения" ни к чему, когда надо решить, кто прав".
Он сунул руки в карманы. И подумать только, в одном кармане оказалась тянучка, которую он раньше не заметил. Большая, вязкая, мировая тянучка! Малыш засмеялся.
- Спорим, что у меня есть еще одна тянучка и что я съем ее сейчас, - сказал он и быстро сунул тянучку в рот.
Карлссон нахмурился и сел в кровати.
- Ты обещал мне быть вместо мамы, - упрекнул он Малыша, - а сам только и знаешь, что объедаешься. Никогда еще не встречал такого жадного мальчишку.
Он замолчал и вовсе помрачнел.
- Между прочим, ты мне не дал пять эре за то, что шарф кусает мне шею.
- Но я же тебе не завязывал шею шарфом.
- Так ведь у меня во всем доме нет ни одного шарфа. А если бы был, то ты бы мне его надел и он кусал бы мне шею, и тогда бы ты дал мне пять эре.
Он умоляюще, со слезами на глазах, поглядел на Малыша.
- Выходит, по-твоему, я должен страдать, оттого что в доме нет шарфа?
Малыш решил, что Карлссон, который живет на крыше, прав, и отдал ему последние пять эре.
КАРЛССОН ПРОКАЗНИЧАЕТ
- А сейчас мне хочется немножко почудить, - сказал Карлссон чуть позднее. - Давай-ка прогуляемся по крышам. Наверняка найдем что-нибудь интересное.
Малыш с радостью согласился. Он взял Карлссона за руку, и они вышли на крышу. Начало смеркаться, и все вокруг стало вдруг так красиво. Небо было по-весеннему синее, в сгущавшихся сумерках Дома казались таинственными и загадочными, внизу парк, в котором любил играть Малыш, зеленел как-то по-особенному, и аромат большого бальзамического тополя поднимался до самой крыши.
Прогуливаться в такой вечер по крыше было просто замечательно. Какие только звуки не доносились из распахнутых окон: голоса взрослых, смех и плач детей. Где-то поблизости в кухне мыли посуду, звенел фарфор, а где-то рядом скулила собака, кто-то бренчал на рояле. Внизу на улице ревел мотоцикл, потом рев замер и загромыхала телега, каждый стук колес долетал до крыши.
- Если б только люди знали, как хорошо здесь на крыше, - сказал Малыш, - никто б не гулял по улице. Ой, до чего же здесь здорово!
- Да уж, тут не соскучишься, - добавил Карлссон, - того и гляди, свалишься. Я покажу тебе места, где я каждый раз чуть-чуть не сваливаюсь вниз.
Дома стояли вплотную друг к другу, и можно было переходить с одной крыши на другую. Здесь было столько разных затейливых выступов над чердачными окнами, сточных труб, уголков и углублений! Карлссон был прав, говоря, что соскучиться здесь нельзя, ведь они в самом деле не раз чуть не свалились вниз. В одном месте между двумя домами было порядочное расстояние, и тут-то Малыш чуть было не рухнул вниз. Нога Малыша уже свесилась с края крыши, но Карлссон в последнюю секунду подхватил его.
- Весело, не правда ли? - воскликнул Карлссон. - Что я тебе говорил! Слабо тебе попробовать еще разок!
Но Малышу пробовать еще раз почему-то не захотелось. Этого "чуть было" хватило с него вполне. На их пути попадались такие места, где приходилось цепляться за что попало и руками, и ногами, чтобы не скатиться с крыши. Ведь Карлссону хотелось, чтобы Малыш как следует повеселился, и он старался выбирать дорогу потруднее.
- Давай-ка пошалим немного. Я частенько слоняюсь вечерами по крыше и подшучиваю над людьми, которые живут в мансардах.
- А как ты над ними подшучиваешь? - спросил Малыш.
- Ну, ясное дело, шуток у меня много. Никогда не повторяю одну шутку два раза. Угадай, кто самый лучший в мире шутильщик?
И вдруг где-то совсем рядом громко заплакал ребенок. Малыш слышал его плач и раньше, но потом ребенок замолчал. Видно, решил немного отдохнуть, а тут снова заревел. Плач раздавался из ближайшей мансарды очень одиноко и жалобно.
- Бедняжка, - сказал Малыш, - может, у него болит живот.
- Сейчас мы это узнаем, - заявил Карлссон. - Иди сюда!
Они спустились к окну по водосточной трубе, и Карлссон осторожно заглянул в комнату.
- Так и есть, он совсем один, - сказал он. - Видно, папа с мамой где-то мотаются.
Ребенок заплакал еще жалобнее.
- Только без паники! - воскликнул Карлссон и вскочил на подоконник. - Сюда явился Карлссон - лучший в мире ухаживальщик за детьми.
Малышу не хотелось висеть одному на трубе. Он вслед за Карлссоном переполз ужом подоконник, хотя и боялся, что родители ребенка вздумают вернуться домой.
Но Карлссон ничего не боялся ничуточки. Он подошел к кроватке, в которой лежал ребенок, и потрогал его подбородок своим пухленьким указательным пальцем.
- Тю-тю-тю, карапуз! - лукаво сказал он.
Потом повернулся к Малышу:
- Так всегда говорят маленьким детям, и им это ужасно нравится!
От удивления ребенок перестал плакать, но тут же опомнился и заревел снова.
- Тю-тю-тю-тю, карапуз! - повторил Карлссон. - А потом нужно делать вот так.
Он вынул ребенка из кроватки и несколько раз подкинул его на руках к потолку. Видно, малютке это понравилось, потому что он вдруг улыбнулся беззубым ртом.
Вид у Карлссона был очень гордый.
- Развеселить ребенка проще простого, - сказал он. - Лучший в мире ухаживальщик за деть…
Он не успел докончить фразу, потому что ребенок снова заплакал.
- Тю-тю-тю, карапуз! - сердито прорычал Карлссон и изо всех сил подкинул ребенка к потолку. - Я сказал: "Тю-тю-тю, карапуз", неясно тебе, что ли?
Малютка заревел во всю мочь, и Малыш протянул к нему руки.
- Иди ко мне! Дай мне его, - попросил Малыш. Он очень любил маленьких детей и не раз уговаривал маму с папой подарить ему маленькую сестренку, раз они не хотят купить собаку.
Он взял запеленутого крошку у Карлссона и ласково обнял его.
- Не плачь, будь умницей, - сказал он.
Малютка замолчал и уставился на него блестящими серьезными глазками, а потом снова улыбнулся и что-то тихонько залепетал.
- Это мое "тю-тю-тю" помогло, - заявил Карлссон. - Это средство всегда помогает, я его пробовал тысячу раз.
- Интересно, как зовут эту малявку, - сказал Малыш и погладил указательным пальцем мягкую щечку ребенка,
- Гулль-Фия, - ответил Карлссон, - их почти всех так зовут.
Малыш никогда не слышал, чтобы какого-нибудь ребенка так звали, но решил, что лучшему в мире ухаживальщику за детьми лучше известно, как зовут большинство детей.
- Я вижу, Гулль-Фия, - сказал Малыш, - что ты проголодалась.
Потому что Гулль-Фия схватила его палец и начала сосать.
- Говоришь, она проголодалась? Ну так здесь есть колбаса и картошка, - сообщил Карлссон, заглянув на кухню. - Ни один ребенок не умрет с голоду, покуда Карлссон в состоянии притащить колбасу и картошку.
Малыш подумал, что Гулль-Фия вряд ли сможет есть колбасу и картошку.
- Таких маленьких детей, наверное, кормят молоком.
- Думаешь, лучший в мире ухаживальщик за детьми не знает, чем кормят детей? Ну да ладно, я могу слетать за коровой!
Он бросил сердитый взгляд в окно.
- Хотя протащить через это окно коровенку будет нелегко.
Гулль-Фия отчаянно искала палец Малыша и жалобно пищала. Похоже было, что она в самом деле проголодалась.
Малыш заглянул в кухонный уголок, но молока там не нашел. Все, что он увидел, - три кусочка колбасы на блюдечке.
- Только без паники! - сказал Карлссон. - Теперь я вспомнил, где можно раздобыть молока. Я сам там иной раз выпиваю глоток-другой. Хейсан-хоппсан! Я сейчас вернусь.
Карлссон нажал кнопку на животе, пропеллер зажужжал, и не успел Малыш и глазом моргнуть, как Карлссон вылетел в раскрытое окно.
Малыш ужасно испугался. Подумать только, а вдруг Карлссон, как всегда, пропадет на несколько часов! А родители этой малявки сейчас вернутся домой и застанут его с Гулль-Фией на руках!
Но долго волноваться Малышу не пришлось. На этот раз Карлссон постарался вернуться поскорее. Он влетел в окно, гордый, как петух, держа в руках бутылку с соской, из которой обычно грудные дети пьют молоко.
- А где ты взял эту штуку? - спросил удивленный Малыш.
- На своем обычном молочном месте, - ответил Карлссон. - На одном балконе в Эстермальме.
- Так ты ее украл? - ужаснулся Малыш.
- Я ее одолжил.
- Одолжил?.. А когда ты собираешься вернуть?
- Никогда, - ответил Карлссон.
Малыш строго посмотрел на него, но Карлссон, пошевелив растопыренными пальчиками, сказал:
- Маленькая бутылочка молока - дело житейское. Я одолжил ее у родителей тройни. У них на балконе полным-полно таких бутылочек в ведерках со льдом. Да они даже обрадуются, что я одолжил у них молоко для Гулль-Фии.
Гулль-Фия протянула ручонки к бутылке и снова захныкала от голода.
- Я подогрею ее немножко, - быстро сказал Малыш и передал Гулль-Фию Карлссону. Карлссон заорал: "Тю-тю-тю, карапуз!", а Малыш стал подогревать молоко в кухонном углу.
Чуть погодя Гулль-Фия уже лежала в своей кроватке и спала, как маленький ангел. Она была сыта и довольна, Малыш хорошенько укрыл ее, и, хотя Карлссон щекотал ее указательным пальцем и кричал "тю-тю-тю, карапуз", Гулль-Фия уснула - она наелась и устала.
- А теперь, - сказал Карлссон, - прежде чем уйти, давай попроказничаем немножко.
Он заглянул в кухонный уголок и принес три кружочка колбасы.
Малыш посмотрел на него с удивлением.
- Сейчас ты увидишь, как я проказничаю, - заявил Карлссон и подвесил кусочек колбасы на ручку кухонной двери.
- Это номер один, - объяснил он и кивнул с довольным видом. Потом он быстрым шагом подошел к бюро, на котором стоял фарфоровый голубь. Малыш и ахнуть не успел, как Карлссон напялил кусочек колбасы голубю на клюв.
- Это номер два, - сказал Карлссон, - а номер три получит Гулль-Фия.
Он надел третий кусочек колбасы на маленькую палочку и сунул ее в ручку спящей Гулль-Фии.
Это выглядело очень смешно, можно было подумать, что Гулль-Фия сама сходила в кухню, принесла колбасу и заснула, не успев ее съесть. Но Малыш все же сказал:
- Не надо, не делай этого, пожалуйста.
- Только без паники! - ответил Карлссон. - Это отучит ее маму с папой гулять по вечерам.
- Как это? - спросил Малыш.
- Крошку, которая сама может принести колбасу, нельзя оставлять дома одну. Ведь кто знает, что она может принести в следующий раз… может быть, папину бутылку пива, купленную на воскресенье.
Он поправил кусочек колбасы на палочке в ручонке Гулль-Фии.
- Только без паники! - сказал Карлссон. - Лучший в мире ухаживальщик за детьми знает, что делает.
И тут Малыш услыхал шаги на лестнице и подскочил от страха.
- Ой, они идут, - прошептал он.
- Только без паники! - воскликнул Карлссон, и они оба бросились к окну. Малыш услышал, как в замок вставляют ключ, и уже потерял всякую надежду спастись, но все же он успел перебраться через подоконник. Секунду спустя он услышал, как кто-то сказал:
- Мамочкина крошка Сусани спит себе и спит.
- Да, она спит себе и спит, - подхватил другой голос.
Но тут послышался крик. И Малыш понял, что мама с папой увидели в руке ребенка колбасу.
Он не стал слушать их разговор и прыжком догнал Карлссона, спрятавшегося за трубой.
- Хочешь поглядеть на двух мошенников? - спросил Карлссон, когда они немного отдышались. - У меня тут в другой мансарде живут два первостатейных мошенника.
Это звучало так, будто речь шла о его собственных мошенниках. Конечно, они не были его собственными, но Малышу все же захотелось их увидеть.
Из окна мансарды слышались голоса, смех и шум.
- Веселья хоть отбавляй, - сказал Карлссон. - Пошли посмотрим, что их так забавляет.
Они прокрались вдоль водосточного желоба.
Карлссон вытянул шею и заглянул внутрь. На окне висели занавески, но между ними был просвет и можно было разглядеть, что там творится.
- У мошенников гости, - шепнул Карлссон.
Малыш тоже заглянул в комнату. Там сидели двое, наверно это были мошенники, и с ними какой-то маленький, добродушный, скромный человек. Похоже было, будто он приехал из селения, где жила бабушка Малыша.
- Знаешь, что я тебе скажу, - зашептал Карлссон. - Мне кажется, эти мошенники тоже проказничают. Но я им этого не позволю.
Он заглянул в комнату еще раз.
- Держу пари, что они хотят облапошить этого беднягу в красном галстуке, - снова зашептал он.
Мошенники и человек в красном галстуке сидели за маленьким столом. Они ели и пили, и мошенники похлопывали человека в красном галстуке по плечу, повторяя:
- Как здорово, Оскар, что мы встретили тебя!
- Мне тоже это приятно, - отвечал Оскар. - Хорошо иметь в городе надежных друзей. А не то можно ведь вляпаться в какую-нибудь историю, попасть в лапы мошенникам.
Мошенники кивали ему в ответ.
- Ясное дело, можно нарваться на проходимцев, - сказал один из них. - Тебе здорово повезло, что ты встретил Филле и меня!
- Да уж, не повстречай ты Рулле и меня, мог бы влипнуть в историю.
- А сейчас давай-ка выпивай, закусывай и веселись, - добавил тот, кого звали Филле, и снова похлопал Оскара по плечу.
Но потом он сделал такое, что страшно удивило Малыша. Он как бы невзначай сунул руку в задний карман брюк Оскара, вытащил бумажник и осторожно переложил его в карман своих собственных брюк. А Оскар ничего не заметил, может быть, потому, что как раз в эту минуту Рулле повис у него на шее, похлопывая по плечу. Но когда Рулле перестал его похлопывать и разжал свои объятия, в его руке оказались часы Оскара. Эти часы Рулле запрятал в задний карман своих брюк. А Оскар опять ничего не заметил.
Но тут Карлссон, который живет на крыше, протянул между занавесками свою пухленькую ручку и вытащил бумажник из заднего кармана брюк Филле, и Филле тоже ничего не заметил… Рулле, Филле и Оскар еще поели и выпили, и тут Филле сунул руку в задний карман брюк и обнаружил, что бумажник исчез. Он сердито уставился на Рулле и сказал:
- Послушай-ка, Рулле, давай выйдем в прихожую, мне нужно тебе кое-что сказать.
Как раз в этот момент Рулле пошарил в своем кармане и понял, что часы исчезли. Он злобно поглядел на Филле и сказал: