Она стояла у входа в лощинку, под разлапистым деревом, и ей снова хотелось плакать. А вокруг уже наступила студеная ночь.
* * *
Вдруг произошло замечательное. Вверху появилась Луна. Неслышно и незаметно она подкралась из-за Гор, возникла над льдистыми пиками и заглянула в ложбинку. Тяжелая тишина растворилась, исчезла в яркой прозрачности лунных лучей. Светлые, чистые, легкие Горы сияли в Луне, а за ними висело небо, черное и блестящее, и на нем вдруг рассыпалось столькущее множество звезд, что Бина подпрыгнула и прижала к груди кулачки.
- Ой, какая Луна! - прошептала Бина. - А звезды какие ужасные! Я такую Луну никогда не видела! Это она специально пришла, чтобы мне было не темно и не страшно. Ой, какая Луна! Жалко, мама не видит, и папа. У них там тоже сейчас где-то Луна, но ведь совсем не такая. У меня тут совсем ведь другая Луна. У меня тут моя Луна.
И Бина стояла, и Горы плыли в сияющей высоте, и ей стало спокойно и хорошо, и она даже забыла про холод. Но холод грыз все сильней, и куртка уже не грела, и пальцы в ботинках мерзли.
Бина снова стала бегать и прыгать. Она побежала к снежной стене, не добежала, развернулась, побежала назад - вот снова лощинка, куда Бину Дед Мороз не пустил - вот здесь сидел добрый, совсем не голодный волк - вот следы - вот куда убежал - вот следы тоже - ой, мамочка! Что это там за киски?!
Впереди, Бине навстречу, бежали какие-то здоровенные лохматые кошки. Они были серо-серебряные, в большую черную крапинку, и мягко сверкали в лунных лучах. Когда кошки подбежали ближе, Бина увидела, что там была одна просто огромная, и две поменьше, с пушистыми толстыми лапами, с мохнатейшими хвостищами. Они были ужасно милые, вокруг от них стало светло, радостно и легко. Бина, взметая льдистые искры снега, кинулась к ним.
Киски набросились на нее, тяжеленные - но такие мягкие, такие пушистые, такие необыкновенные, такие ужасные лапочки, - и стали лизать Бину в щеки и в нос. Большая киска отошла и жмурилась из-под дерева, поглядывая, как Бину опрокинули в снег и продолжали облизывать теплыми шершавыми языками. Бина смеялась и отбивалась, но киски не отступали, и так они кувыркались, кувыркались и кувыркались, и Бина даже запыхалась, и ей стало жарко, и куртку пришлось чуть-чуть расстегнуть.
- Ой, мамочка! - она, наконец, села и отдышалась. - А это, наверно, ваша мамуля! Вы ко мне нарочно пришли, правда? А то мне тут скучно и одиноко, так просто ужасно, что я даже плакала. Побудьте со мной до утра, ладно? Утром меня должны будут найти и забрать. Какие кисуленьки! - она снова бросилась обниматься. - Я даже не знала, что такие бывают, вообще!
Котята не отставали. Они носились пушистыми колобками, и напрыгивали на Бину, и лупили хвостищами, и толкали толстыми лапами. Бина вскочила, и они стали носиться все вместе. Они бегали, и играли, и визжали, и фыркали, и все было так здорово! А Луна потихоньку пробиралась по небу, и уже повисла над кряжем с другой стороны ложбинки.
Бина и котята устали и, наконец, привалились к камню. Бина устроилась между котятами, ей было тепло, уютно, легко, вовсе не грустно и не тоскливо. Бина сидела с котятами под бездонным сверкающим небом, смотрела на звезды - как улетают на небо клубки от дыхания и растворяются там.
- Какие вы замечательные кисульки! - сказала радостно Бина, поглаживая пушистые уши. - Какие у вас мягкие уютные шубки! - она гладила усатые морды. - Я таких больше ни у кого не видела!
Бина сидела, гладила шубки, усы и носы, и снова заметила волка. Теперь он сидел чуть поодаль, вверху, на пригорке-мизинце, который торчал из подошвы горы. Волк жмурился в лунном свете и умиротворенно глядел, как Бина с котятами отдыхают. Мама-кошка подбежала, улеглась рядом, и Бина уткнулась в мягкий прохладный бок, такой ласковый и домашний, такой замечательный... И рядом приютились котята, и стали урчать и сопеть. Бина не заметила, как уснула, - так сладко, спокойно и чисто, как, кажется, не засыпала никогда в жизни.
Проснулась она оттого, что кошки снова лизали ее в нос и щеки. Луны больше не было: она укатилась за Горы, и в небе теперь остывали последние звезды. Сумрак окутал ложбинку ледяной периной.
Бина вскочила и принялась растирать нос, который замерз и так вдруг окоченел, что его как будто не было. Холод стоял такой, что дышать было почти невозможно - воздух застывал в груди, обратно не выдохнешь. Пальцы в ботинках исчезли.
- Ничего себе, мои кисочки! Ух ты, как холодно! Градусов, наверно, полторы тысячи! Я даже не знала, что в мире бывает так холодно. Как же вы тут живете? У вас должна быть теплая норка, конечно! А можно к вам в гости, хотя бы глазком? Так интересно, как у вас в норке!
На этот раз поиграть им не дали. Вдалеке - не в той стороне, где случился весь этот ужас, а в другой - возникло движение. Там появились точки и побежали сюда. Мама-кошка отошла под дерево и, чуть насторожившись, стала следить, как точки вырастают в людей. Бина смотрела, смотрела, смотрела - и вдруг оказалось, что впереди бежит мама, за ней папа, за ним соседи из соседнего домика.
- Мамочка! - взвизгнула Бина. - Папочка! Смотрите! Смотрите, какие котики!!!
И Бина схватила котят в охапку и побежала, но они все-таки не уместились и по дороге выпали. Бина засуетилась, пытаясь их подобрать, и подобрала первого, и стала подбирать второго, но пока подбирала второго, первый выпал опять, и она снова попыталась подобрать первого, и тогда выпал второй. И пока она так возилась, пытаясь все-таки подобрать упрямых котят, мама подбежала, присела рядом и прижалась холодной щекой:
- Биночка... Ну что же такое...
- Мамочка, - прошептала Бина в ответ и спряталась в пушистых котятах. - Я и сама не знаю... Я ведь недалеко ушла, кажется... Только за угол, и все, только за угол ведь. И за углом почти никуда не ушла, а оно вдруг сзади как грохнется! И все... Смотрю - потерялась.
Тут подбежал папа, тоже опустился рядом и тоже прижался щекой:
- Бина!.. Ну что же такое!
- Ой, папочка, а нам тут было так весело... Сначала мы бегали и играли, и так наигрались, что просто ужас какой-то. А потом мы так вкусно поспали, все вместе, а потом вы и пришли. А еще с нами был волк, вон там... Вон, смотри... Видишь, под деревом... Видишь, какие котики...
- Это уже не котики... Это барсики... Такие горные кошки, очень редкие...
- А как вы нас тут нашли? Кто вам сказал?
- Волк. Мы увидели, что за тобой не пройти, быстро вернулись и стали думать, как можно сюда попасть. По карте получалось, что с нашей стороны никак. Стемнело, а тут еще связи нет... Мы уже собрались ехать звонить, вызывать вертолет, как вдруг собаки залают! Выходим на улицу, смотрим - волк! Бегает туда-сюда, к лесу - обратно, к лесу - обратно. Забегает в лес, ждет и оглядывается. Тогда мы побежали за ним. А он бежит по каким-то ущельям, по каким-то таким уголкам...
- А мы тут пока играли вот с котиками... И хорошо, что все завалило... Никто не придет и не тронет... Жалко, что их нельзя в гости позвать...
На прощание Бина расцеловалась с котиками, помахала маме-кошке, волку (он снова сидел неподалеку, на своем пригорке, и наблюдал, чтобы все было по порядку). Оглядела ложбинку, Горы, небо - наконец отвернулась, и они побежали домой.
У поворота, за которым ложбинка кончалась и превращалась в узкий проход, Бина остановилась. Сонные рощицы вдоль подснежного ручейка уже просыпались. Высоко над горой парила большая черная птица, крапинкой на бархатной синеве. Солнце вот-вот должно было выбраться из-за далеких пиков. Белые зубья Гор, дымчатые и прозрачные, плыли над миром, и розовато-золотистые искры уже сверкали в выси. Бина вдохнула сладкого жгучего горного холода, повернулась - и побежала домой.
* * *
УШЕЛ ЗА КРЫСИНЫМИ ХВОСТИКАМИ
Было обычное осеннее утро. Паутинки светились в лучах нежаркого солнца, предвещая скорые холода. Ветер шевелил дубраву у ворот Замка. По стенам бродили рассеянные часовые, и кончики алебард сверкали так же мирно, как речка внизу в долине. Дымка кутала горизонт, воздух был чист и свеж, первые листья кружились с дубов. Было обычное, ничем не выдающееся утро, ничто неприятностей не предвещало.
Да и откуда им взяться? Все споры давно были разрешены. Все земли - завоеваны, отвоеваны и перевоеваны. Все принцессы - похищены или выданы замуж (где жили долго и счастливо). Тянулась обычная череда дней, все шло как положено.
Но вот наступил день, который взбудоражил весь Замок, оборвав привычную сонную жизнь.
События развивались так.
На смену обычному утру пришел обычный день. После полудня, не позже и не раньше обычного, в трапезной собрались на обед мальчик, трое взрослых и двое головорезов. Это были: Каборга, советник, управитель, главный стражник, Тукка и Тургубадук. Советник, управитель и главный стражник расселись по местам, на которых сидели с тех пор, как помнили себя в Замке. Тукка и Тургубадук застыли за спиной Каборги.
Головорезы всегда и везде следовали за своим хозяином. Они всегда и везде его выручали, а сами постоянно дрались. Дрались оттого, что было ужасно скучно, ничего не случалось, и даже выручать хозяина в этом году пришлось только два раза. Первый раз (когда мальчик сорвался с яблони, зацепился за сук и повис вверх тормашками) головорезы от радостного усердия разломали дерево в щепки. Второй раз (когда мальчик свалился в ров и едва не свернул шею) они так перепахали ров, что мост пришлось ремонтировать, и в Замок три дня можно было попасть только с черного хода.
Вот и сейчас советник, управитель и главный стражник терпеливо дожидались, пока закончится обычная предобеденная перебранка.
- Ну и что? Кто мне скажет? - Каборга, как всегда насупленный и взъерошенный, прохаживался перед головорезами, которые стояли по струнке. - Опять синяки? Откуда? С кем у нас можно подраться? Покажите, с кем у нас можно нормально подраться! Я с ним сам подерусь! Когда это кончится? - он оглядел кровоподтеки: у Тукки под глазом, у Тургубадука над ухом. - Что будет, если вы себя перекалечите? Кто будет меня защищать, если вас придется отправить на свалку? Вы об этом подумали?
- От кого защищать, хозяин? - забасил Тукка, ковыряя пол зазубренной алебардой. - У нас уже триста лет никого нет, чтобы от него защищать. Что за жизнь? Есть кого защищать, а не от кого защищать? Кого мне рубить алебардой? Она у меня уже испортилась, что ей никого не рубят.
Он протянул мальчику тронутую ржавчиной алебарду. Каборга, поморщившись, отвел алебарду от носа.
- И ты во всем обвиняешь меня? Ты тоже, Тургубадук?
- А кого же нам обвинять, хозяин? - хрипло забубнил Тургубадук. - Этих, что ли? - он кивнул в сторону советника, управителя и главного стражника. - Кто они вообще такие? Что они вообще тут делают? Хозяин, вы только прикажите, и мы их убьем.
Они затрясли ржавым оружием - Тукка алебардой, а Тургубадук пикой. Каборга обернулся ко взрослым, которые терпеливо прохаживались вокруг стола.
- Все! Они мне надоели. Окончательно. Давайте ушлем их на кухню, обоих? Пусть рубят алебардами тесто, колют пиками мясо, а кинжалами чистят картошку.
Тукка и Тургубадук присмирели и пообещали, что таких разговоров заводить больше не будут, никогда-никогда, пусть даже им вообще не придется никого зарубить, пусть даже ни разу в жизни. Послушав с полминуты, Каборга милостиво объявил прощение.
Наконец сели обедать.
- Снова рухнул мост, - сообщил советник скучным голосом, обгладывая куриную ножку.
- Опять мельник перегрузил телегу? - расстроился управитель. - Сколько раз ему говорили? Все лень лишний раз съездить. Пусть теперь сам чинит мост.
- И не подумает, - возразил главный стражник, запустив пальцы в чашку с компотом. - Сколько лет это повторяется, а ему хоть бы хны. Заточить его, что ли, в темницу? Денька на два?
- Пробовали, - вздохнул мальчик. - Ему что в лоб, что по лбу.
- И уже утонула корова, на броде, - продолжил советник.
- Гиблое место, - кивнул управитель.
- Поставить охрану, чтобы никто не совался, - предложил главный стражник, жуя.
- Толку, - сказал Каборга, обгрызая куриное крылышко. - Ты наш народ знаешь.
- Ну так что? - вздохнул советник. - Будем чинить?
- Надо чинить, - вздохнул Каборга.
- Будем чинить... - вздохнул управитель. - Будем снова чинить...
Словом, этот обед тянулся так же скучно, как всегда. Когда, наконец, заговорили о том, что виноград уродился на славу и в погребах (как всегда) не хватает винных бочек, раздался дробот сапог.
В трапезную ворвался привратник. Он размахивал огромным конвертом, на котором красовалась такая печать, что ею можно было проломить дверь.
- Письмо! - кричал он, не помня себя от воодушевления. - Письмо! Нам! Настоящее!
- Вот тебе раз, - мальчик даже перестал жевать. - Так, значит, письма бывают? Не только в книгах? А ну-ка, давай сюда. Хоть посмотрим, что это за штука такая - письмо.
Привратник обогнул стол и протянул Каборге конверт. Советник, управитель и главный стражник вскочили, оттолкнули головорезов и столпились у мальчика за спиной. Тукка и Тургубадук покосились на конверт недоверчиво.
Каборга внимательно осмотрел печать, понюхал, попробовал на зуб. Затем с хрустом сломал, открыл конверт и вытащил сложенный вчетверо листик бумаги.
- Всем, всем, всем, и к вам это тоже относится. Теперь я у вас главный! Я приехал завоевывать мир. Завтра с утра пораньше я приеду к вам в Замок, всех порежу в обрезки и покрошу в крошки. Бойтесь меня! Я страшный, могущественный и свирепый маг, Шара Превеличайший!
- И что? - спросил советник, почесав затылок.
Каборга сунул письмо взрослым, спрыгнул с кресла и стал ходить вокруг головорезов, бормоча:
- Порежу... Покрошу... Завтра. Слышали? Завтра, с утра пораньше. Приедет и всех покрошит. Вот тебе раз. Что мы ему сделали? Сидим, обедаем. И вдруг на тебе - в крошки. А кто он такой, вообще? Откуда взялся?
- Этот, который письмо привез, говорит - из старого замка, за речкой, - сказал привратник.
- Знаю, который два года пустует, - вспомнил Каборга. - Я там был, последний раз когда еще жили. Потом съехали куда-то в Предгорья. Проще повеситься, говорили, с такими тратами. Не жизнь, а сплошной ремонт.
- Нам, с нашим мельником, тоже скоро будет проще повеситься, - покачал головой управитель.
- Я так понимаю, нам объявляют войну? - обратился Каборга к главному стражнику.
- Видимо, да, - ответил тот осторожно. - Хотя, в общем, я не уверен... Понимаете ли, хозяин... На моем веку никто никому войны не объявлял. Я не совсем уверен, что знаю, как это делается. Простите, хозяин.
- Дармоеды! - разозлился мальчик. - Зачем ты тут нужен, такой главный стражник? Даже не знаешь, война или не война.
- Ну... - замялся главный стражник, но Каборга только махнул рукой:
- Ла-а-адно. Давайте думать, что будем делать. Тьфу ты, даже пообедать не дали спокойно. Только садишься обедать, а тебе войну объявляют, - Каборга обернулся к привратнику. - Нельзя было подождать, пока пообедаем?
Тот съежился:
- Ну так письмо же... Я думал, радость же... Мы же никогда писем не получали же... Я думал, обрадуетесь, хозяин.
- Ла-а-адно. Что с тебя взять. В общем, ясно теперь, что это за гадость такая - письма. Больше никогда не буду их читать, тем более во время еды, - Каборга с досадой пнул ножку кресла. - И надо же, чтоб сегодня! Когда такой-то компот! Иди назад к воротам и тоже думай, как нам теперь быть. И чтобы больше никаких писем, понял?
- Конечно, хозяин! Понятно, хозяин!
Привратник допятился до выхода и кинулся прочь.
- Конечно, хозяин, понятно, хозяин, - сказал мальчик мрачно и вернулся в кресло. - Главный стражник! Что у нас с войском? Оно у нас есть, хотя бы?
- Должно быть, хозяин... - главный стражник замялся. - А если нет, тогда созовем, хозяин. Когда нет войска, его созывают... По идее.
- А как его созывают, ты знаешь?
- Откуда мне знать, хозяин? - сказал главный стражник грустно.
- Согласен... - вздохнул Каборга. - Глупый вопрос.
Он снова было уселся, намереваясь закончить обед, но отодвинул тарелку, встал и обернулся к головорезам, которые стояли глыбами за спинкой кресла. Подойдя к Тукке, он изо всех сил двинул его кулачком в живот.
- Ты слышишь?
- А? - головорез встрепенулся.
- Тукка! Нам объявили войну! Тебе известно? Ведь проспишь все!
- Да?! - глазки головореза расширились так, что их стало видно. - Войну? Это правда, хозяин? Настоящую? Это на самом деле, хозяин?
- Настоящей некуда! - разозлился мальчик и двинул в живот Тургубадука. - Тургубадук! Война!
- Да, хозяин! - Тургубадук очнулся и дернул пикой, едва не выколов мальчику глаз. - Только прикажите, хозяин! Истыкаю в решето, в лучшем виде! Вы только прикажите, хозяин, я вас очень прошу!
- Ай! - Каборга отпрянул. - Растяпа! Ты мне глаза повыкалываешь! Война, болван! Резать, крошить, отрубать головы. Ясно?
До головорезов, наконец, дошло, что к чему. Они в восторге запрыгали и затрясли ржавым оружием. Каменный пол и стены задрожали.
- Нам нужно войско, - продолжил мальчик, когда головорезы выдохлись. - Вы можете созвать войско?
- Еще как! - ответил сияющий Тукка.
- Спрашиваете! - воскликнул ликующий Тургубадук.
- Только прикажите, хозяин!
- Только велите, хозяин!
- Искрошим врага в мелкую щепку!
- Истыкаем в дырявое решето!
- Приказываю и велю. Нам объявили войну темные силы. Их нужно искрошить и истыкать. В щепку и решето. Понятно?
- Ха!
- Хо!
Наконец головорезы, которые никак не могли поверить подвалившему счастью, угромыхали.
- Вот это я понимаю! - перевел дух Каборга, когда алебарда и пика перестали мелькать перед глазами. - Сущее загляденье. А мы? Ладно... Объявляю военный совет. Присядем.
Они снова расселись (Каборга был вынужден пересесть на стул - Тукка в ликовании не заметил, как разгромил хозяйское кресло).
- Советник? - вопросил Каборга.
- У нас есть Хрустальное зеркало, Черная сфера и Золотой шлем.
- Я тоже знаю, что они есть. Слышал. А что с ними делают? Как они могут помочь, чтобы нас не порезали и не покрошили?
- Что с ними делают... Я просто знаю, что в замках они должны быть. И у нас тоже есть.
- Понятно. Управитель?
- Я думаю так. Хрустальное зеркало, Черная сфера и Золотой шлем - это все волшебные вещи, ведь так? Значит, нужно спросить у Магистра. Он-то должен знать, что с ними делать. Это же его волшебные вещи?
- Понятно. Главный стражник?
- Я думаю, нужно пойти к Магистру и спросить у него, что бывает, когда объявляют войну.
- Значит, идем, - Каборга поднялся.
* * *
Они вышли из-за стола, покинули трапезную и направились в башню. У двери, которая отделяла главный чертог от башни, они остановились.
- Главное - разузнать про устройства, - мальчик взялся за ручку. - Помогают ли они от войны. Или сначала спросить, кто такой этот Шара? Откуда взялся? Ладно, откуда он взялся, в конце концов, не так важно. Главное - разузнать про Хрустальное зеркало и все остальное.
- Сначала, конечно, разузнать про устройства, - пробормотал советник из-за спины Каборги.