"Паутинка Шарлотты" (англ. Charlotte’s Web) - детская книга американского писателя Элвина Брукса Уайта, впервые опубликованная в 1952 году.
Герой книги - поросёнок по имени Уилбур, которого спасла от гибели девочка по имени Ферн. Поросёнок попадает на скотный двор, где другие животные дают ему понять, что проживет он недолго. Однако паучиха Шарлотта вплетает в свою паутину слова, которые должны убедить фермера в том, что поросенок заслужил жизнь.
"Паутинка Шарлотты" была хорошо принята критиками. В частности, Юдора Уэлти, рецензируя книгу в New York Times, отмечала: "Эта вещь почти идеально сработана, и сделано это едва ли не волшебным способом".
Содержание:
-
Глава I - ПЕРЕД ЗАВТРАКОМ 1
-
Глава II - УИЛБУР 1
-
Глава III - ПОБЕГ 2
-
Глава IV - ОДИНОЧЕСТВО 3
-
Глава V - ШАРЛОТТА 4
-
Глава VI - ЛЕТНИЕ ДНИ 5
-
Глава VII - ДУРНЫЕ ВЕСТИ 5
-
Глава VIII - ДОМАШНИЙ РАЗГОВОР 6
-
Глава IX - УИЛБУР РАСХВАСТАЛСЯ 6
-
Глава X - ВЗРЫВ 7
-
Глава XI - ЧУДО 8
-
Глава XII - СОБРАНИЕ 9
-
Глава XIII - БОЛЬШИЕ УСПЕХИ 9
-
Глава XIV - ДОКТОР ДОРИАН 10
-
Глава XV - СВЕРЧКИ 11
-
Глава XVI - ЕДЕМ НА ЯРМАРКУ 12
-
Глава XVII - ДЯДЯ 13
-
Глава XVIII - ВЕЧЕРНЯЯ ПРОХЛАДА 14
-
Глава XIX - МЕШОК ДЛЯ ЯИЦ 14
-
Глава XX - ЧАС ТОРЖЕСТВА 15
-
Глава XXI - ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ 16
-
Глава XXII - ТЁПЛЫЙ ВЕТЕР 17
Элвин Брукс Уайт
ПАУТИНА ШАРЛОТТЫ
Глава I
ПЕРЕД ЗАВТРАКОМ
- А куда папа пошёл с топором? - спросила Ферн у мамы, когда они расставляли на столе посуду к завтраку.
- В свинарник, - ответила миссис Арабл. - У нас ночью родились поросята.
- А зачем ему там топор? - не отставала восьмилетняя Ферн.
- Видишь ли, Ферн, - ответила мама, - один поросёнок родился очень маленьким и слабым. Он никогда не вырастет, и папа решил от него отказаться.
- Отказаться? - воскликнула Ферн. - Ты хотела сказать, что папа решил его убить за то, что он маленький?
Миссис Арабл поставила кувшин со сливками на стол.
- Не кричи, Ферн, - сказала она. - Твой папа прав. Этот поросёнок всё равно подохнет.
Ферн оттолкнула стул и выбежала из дома. Трава была мокрой, земля пахла весной, и когда она догнала отца, её туфельки хлюпали.
- Папа, пожалуйста, не убивай его! - рыдала она. - Это несправедливо.
Мистер Арабл остановился.
- Ферн, - сказал он мягко. - Ты должна учиться владеть собой.
- Как я могу владеть собой, если ты собираешься его убить?
Слёзы катились по её щекам, она схватилась за топор и попыталась вырвать его у отца.
- Ферн, - сказал мистер Арабл, - я лучше тебя разбираюсь в выращивании свиней. Со слабым поросёнком всегда много хлопот. Ну, беги!
- Но ведь это несправедливо! - кричала Ферн. - Поросёнок не виноват, что родился маленьким. А если бы я родилась маленькой, ты бы меня тоже убил?
Мистер Арабл улыбнулся:
- Нет, конечно, - и посмотрел на дочку с любовью. - Но тут всё иначе: одно дело маленькая девочка, и совсем другое - неудавшийся поросёнок.
- A какая разница, - кричала Ферн, не отпуская топор. - Это всё равно несправедливо!
Лицо Джона Арабла странно изменилось: казалось, он сам готов был расплакаться.
- Ну, ладно, - сказал он. - Иди домой, я принесу малыша, когда вернусь. Будешь выкармливать его из бутылочки, как ребёнка. Тогда, наверно, поймешь, сколько хлопот бывает с поросятами.
Когда мистер Арабл вернулся через полчаса с картонной коробкой под мышкой, Ферн была наверху и меняла туфельки. На столе всё было готово к завтраку, и в доме пахло кофе, поджаренной ветчиной, сырой штукатуркой и древесным дымом из печи.
- Положи коробку к ней на стул, - сказала миссис Арабл.
Отец так и сделал, а потом вымыл руки под умывальником и вытер их полотенцем.
Ферн медленно спустилась по лестнице с красными от плача глазами, но как только она подошла к своему стулу, картонка задёргалась, и в ней стало что-то царапаться. Ферн взглянула на отца и приподняла крышку: оттуда изнутри смотрел на неё новорожденный беленький поросёнок. Утренний свет сочился сквозь его ушки, и от этого они становились совсем розовыми.
- Он твой, - сказал мистер Арабл. - Судьба уберегла его от безвременной кончины, и да простит мне Господь этот неразумный поступок.
Ферн не могла отвести от поросёночка глаз.
- Ах, ну посмотрите на него, - шептала она, - он такой чудный!
Она аккуратно закрыла коробку, и сперва поцеловала отца, а потом маму. После этого она снова открыла крышку, достала поросёночка и прижала к щеке. Тут в комнату зашёл её брат Эвери, которому было уже десять лет. Он был при оружии: с пневматическим ружьём в одной руке и деревянным кинжалом в другой.
- Что тут? - спросил он, - Что это Ферн заимела?
- Она пригласила гостя на завтрак, - сказал отец. - Вымой руки и лицо, Эвери!
- А ну, поглядим, - сказал мальчики, ставя ружьё. - И вы называете этого дохлягу поросенком! Ничего себе поросёнок - белая крыса!
- Умывайся и ешь завтрак, Эвери, - сказала мама. - Школьный автобус через полчаса.
- Па, а можно у меня тоже будет поросёнок? - попросил Эвери.
- Нет, я даю поросят только тем, кто рано встаёт, - сказал мистер Арабл. - Ферн встала с ранним солнышком, она воспротивилась несправедливости мира, и вот у неё есть поросёнок. По правде говоря, совсем немного в этом поросёночке, но всё-таки - поросёночек. Вот что иногда случается, если человек не залеживается в постели. Давайте завтракать!
Но Ферн не могла и думать о еде, пока не напоила поросёнка молоком. Мама нашла старую детскую бутылочку с соской, налила в неё молока, надела соску на горлышко и дала Ферн.
- Пусть позавтракает, - сказала она.
Через минуту Ферн уже сидела в углу кухни на полу с младенцем на коленях и учила его сосать из бутылочки, а поросёнок, хоть и был крошкой, обнаружил большущий аппетит и ловкость в этом деле.
На дороге загудел школьный автобус.
- Беги! - велела мама, отобрала у Ферн поросёнка и сунула ей в руку булочку, а Эвери схватил ружьё и другую булочку.
Дети выбежали на дорогу и влезли в автобус. Ферн ни на кого не обращала внимания: она просто сидела и смотрела в окно, думая, как чудесен мир и как ей повезло, что у неё теперь есть настоящий поросёночек. А когда автобус подъезжал к школе, Ферн уже придумала любимцу самое чудесное имя.
"Пусть он будет Уилбур", - прошептала она про себя.
Она всё ещё думала о поросёночке, когда учитель спросил:
- Ферн, назови столицу штата Пенсильвания.
- Уилбур, - сонно пробормотала Ферн. Дети вокруг прыснули, а Ферн покраснела.
Глава II
УИЛБУР
Ферн любила Уилбура больше всего на свете. Ей нравилось его гладить, кормить, класть с собой в постель. Каждое утро, едва поднявшись, она подогревала молоко, надевала соску и давала ему бутылочку, а каждый день, когда автобус после школы останавливался возле её дома, она выскакивала и бежала на кухню приготовить ему новую бутылочку. Она снова кормила его вечером и перед сном, а во время школы его подкармливала мама. Уилбур любил молоко, и минуты, когда Ферн готовила бутылочку, были для него самыми счастливыми. Он вставал и смотрел на неё обожающими глазками.
Первые пять дней Уилбуру позволяли жить на кухне в коробке у печи, а потом, когда мама стала жаловаться, его перевели в большой ящик в дровяном сарае. Через две недели он уже начал выходить из дверей. Было время яблочного цвета, и дни становились всё теплее. Папа выгородил специально для Уилбура площадку под яблоней и поставил там большой деревянный ящик с соломой, а в ящике он прорезал дверцу, чтобы поросёнок мог выходить и заходить, когда ему нравится.
- Он будет мёрзнуть ночью? - спросила Ферн.
- Нет, - ответил папа. - Смотри за ним и примечай, что он делает.
Ферн присела под яблоней во дворе с бутылочкой молока. Уилбур подбежал к ней, и она держала бутылочку на весу, пока он не высосал всё до последней капли.
Кончив, он пробурчал что-то благодарное и степенно направился к ящику. Ферн с любопытством смотрела в дверцу. Уилбур проталкивал рыльцем солому и скоро вырыл целый туннель, залез в него и совсем скрылся из виду. Ферн была в восторге: ей так приятно было думать, что её ребёнок спит укрытый, и что ему тепло.
Каждое утро после завтрака Уилбур провожал Ферн до дороги и ждал с ней автобуса. Она махала ему рукой на прощание, а он стоял и следил за автобусом, пока тот не скрывался за поворотом. Когда Ферн была в школе, Уилбура со двора не выпускали, но как только она возвращалась днём, сразу выводила его, и поросёнок бегал за ней повсюду. Когда Ферн шла в дом, Уилбур торопился за ней; а когда шла вверх по лестнице, он стоял внизу и ждал, пока она спустится. Если она выходила на прогулку со своей куклой в игрушечной коляске, Уилбур шёл рядом. Иногда во время такой прогулки Уилбур уставал, и Ферн усаживала его в коляску рядом с куклой. Уилбуру это нравилось, а если он уж совсем-совсем уставал, то закрывал глазки и засыпал под кукольным одеяльцем. Каким он бывал миленьким, закрыв глазки с такими длинными ресницами! Кукла тоже закрывала глаза, и Ферн катила коляску медленно и ровно, чтобы не разбудить малышей.
Как-то раз в тёплый день Ферн и Эвери надели купальники и пошли к ручью поплескаться, а Уилбур топал за ними, как приклеенный. Когда Ферн забрела в ручей, Уилбур тоже пошёл за ней, но обнаружил, что вода холодная - пожалуй, слишком холодная, на его вкус. Поэтому, пока дети плавали и брызгали друг на друга водой, Уилбур наслаждался, катаясь в грязи у берега, где было так тепло, влажно и вязко.
Каждый день был счастливым, а каждая ночь - мирной.
Уилбур был тем, что фермеры называют "весенним поросёнком", а это попросту значило, что родился он весной. Когда ему исполнилось пять недель, мистер Арабл сказал, что поросёнок уже достаточно подрос и пора его продавать. Ферн разревелась, но тут уж папа не уступил. Аппетит у Уилбура рос, и вдобавок к молоку ему стали давать объедки со стола. Мистер Арабл не собирался откармливать его дольше, а десятерых его братьев и сестричек уже продали.
- Он должен покинуть нас, Ферн, - сказал папа. - Ты уже достаточно порадовалась, выхаживая малюточку-поросёнка, но Уилбур больше не младенец, и его нужно продать.
- Позвони Закерманам, - предложила мама Ферн. - Твой дядя Гомер откармливает пару свиней, и если Уилбур будет там жить, ты сможешь навещать его когда захочешь.
- Сколько мне попросить за него? - спросила Ферн.
- Ну, - ответил папа, - это ведь недоросток. Скажи дяде Гомеру, что у тебя есть поросёнок и ты продаёшь его за шесть долларов. Посмотрим, что он ответит.
Так и порешили. Ферн позвонила, и сняла трубку тётя Эдит, которая могучим голосом стала звать дядю Гомера из хлева. Когда он узнал, что просят всего шесть долларов, то тут же согласился. На другой день Уилбура увели из его дома под яблоней, и стал он жить у навозной кучи в подвале закермановского хлева.
Глава III
ПОБЕГ
Хлев был просторным и старым. В нём пахло сеном и навозом, потом усталых лошадей и упоительно сладким дыханием спокойных коров. Это был запах покоя - будто ничего уже не могло случиться в нашем старом мире. Пахло зерном и упряжью, дёгтем и резиновыми сапогами, а ещё - новыми канатами. И если кота жаловали рыбьей головой, то в хлеву пахло рыбой. Но больше всего пахло сеном, потому что на просторном сеновале над головой всегда было много сена, и его оттуда сбрасывали вилами коровам и лошадям, и овцам.
Зимой животные почти всё время находились взаперти, в хлеву стояло приятное тепло, а летом, когда широкие двери были распахнуты настежь, хлев продувало лёгким ветерком, приносившим приятную прохладу. Здесь были стойла для рабочих лошадей и привязи для коров, ниже главного настила была овчарня. а ещё ниже - свинарник Уилбура, и здесь были навалены всякие вещи, какие только можно найти в сараях: лесенки жернова, вилы, разводные ключи, косы, газонокосилка, лопаты для снега, топорища, молочные вёдра, пустые мешки и ржавые крысоловки. В таком хлеву любят свивать себе гнёзда ласточки и играть дети, и всё это принадлежало дяде Ферн - мистеру Гомеру Л. Закерману.
Новое жилище Уилбура располагалось в нижней части хлева, прямо под коровником. Дядя Гомер знал, что навозная куча - самое милое место для поросёнка, потому что поросёнку нужно тепло, а в подвале хлева с южной стороны было всегда тепло и уютно.
Ферн навещала его чуть не каждый день. Она разыскала выброшенный стульчик доярки и поставила его в овчарне рядом с загончиком Уилбура. Здесь она тихо просиживала долгие полуденные часы и раздумывала, и прислушивалась, и наблюдала за ним. Овцы вскоре познакомились с ней и ей стали доверять, так же как и гуси, жившие вместе с овцами. Все животные доверяли ей, потому что она была такой тихой и приветливой. Дядя Гомер не разрешал выводить Уилбура и заходить в его загон, но позволял ей сидеть рядом на стульчике и смотреть на поросёнка сколько захочется. Она была счастлива просто находиться рядом с Уилбуром, а он был счастлив тем, что Ферн сидела тут, прямо за загородкой. Увы, других радостей жизни у него не было: ни прогулок, ни поездок, ни купаний.
Раз в июньский день, когда Уилбуру исполнилось уже почти два месяца, он забрёл на маленький дворик рядом с хлевом. Ферн в тот день почему-то не пришла, и Уилбур стоял на солнце. Ему было одиноко и скучно.
- Здесь совсем нечего делать, - подумал он, медленно подошёл к кормушке, обнюхал её: не осталось ли чего с обеда, нашёл там ленточку картофельной кожуры и съел. Зачесалась спина, он прислонился к забору и стал тереться о доски. Устав от этого, он вернулся внутрь, забрался на верх навозной кучи и сел. Спать ему не хотелось, и рыть не хотелось, ему надоело стоять без движения и надоело лежать.
"Мне нет ещё и двух месяцев, а я уже устал от жизни", - сказал он. И опять вышел во двор.
"Когда я здесь снаружи, - говорил он, - мне остаётся только вернуться внутрь, а когда я внутри, мне остаётся только выйти во двор."
- А ведь ты ошибаешься, друг, друг, друг, - вдруг произнёс чей-то голос.
Уилбур глянул за забор и увидел гусыню.
- Тебе совсем незачем оставаться на этом гря-гря-грязном дворике, - сказала гусыня, которая тараторила так быстро, что успевала трижды повторить чуть не каждый слог и слово, и выпаливала их, как пулемётные очереди. - Одна доска здесь отстала. Ты-ты-ты-ты толкни-толкни её и выйди.
- Что? - скажи понятнее.
- То-то-то-гда я повторюсь, - сказала гусыня. - Я просто посоветовала тебе выйти погулять. Здесь снаружи так здорово!
- Ты говоришь, доска отстала?
- Да-да-да-да-да!
Уилбур подошёл к забору и убедился, что гусыня права: одна доска действительно отстала. Он опустил голову, закрыл глаза и толкнул. Доска поддалась, и через минуту он уже протиснулся сквозь забор и стоял в высокой траве снаружи. Гусыня прогоготала:
- Ну, как тебе нравится свобода?
- Здорово, - ответил Уилбур, - кажется, она мне это нравится. Ему было странно ощущать себя за забором, где между ним и огромным миром не оставалось уже никаких преград.
- А куда мне теперь пойти?
- Ку-ку-ку-да хо-хо-чешь! Хочешь - во фруктовый сад, и рой там землю, хочешь. - в огород, и нарой себе редиски. Ищи всё, что в земле. Ешь траву! Ищи зерно!
Овёс, овёс ищи! Бегай повсюду! Скачи, прыгай, пляши, дрыгайся! А там за фруктовым садом лес, лес, лес! Как чуден мир, когда ты молод!
- Я понял! - взвизгнул в ответ Уилбур, подпрыгнул в воздух, перевернулся, пробежал несколько шагов и встал, как вкопанный. Он принюхался к дневным запахам и направился к саду. Задержавшись в тени яблони, он уткнул своё крепкое рыльце в землю и стал её копать и подковыривать. Он был страшно счастлив и успел изрыть порядочный кусок, прежде чем его заметили. Первой заметила его миссис Закерман и закричала из окна кухни:
- Гомер! Поросёнок убежал! Лэрви! Поросёнок убежал! Гомер! Лэрви! Поросёнок убежал! Он там под яблоней!
- Ну, теперь я отхвачу за грешки, - подумал Уилбур.
Гусыня тоже услышала шум и заголосила: "Так беги, беги, беги! Вниз беги, беги, беги! В лес беги, беги, беги! А в лесу тебя ни-ни-ни-когда не поймают!"
Кокер-спаниель услышал шум и пустился из хлева в погоню. Мистер Закерман тоже услышал и вышел из-под навеса, где он ремонтировал машины. Батрак Лэрви тоже услышал шум и бросил грядку со спаржей, которую он полол. Все двинулись к.
Уилбуру, а тот и не знал, что ему делать. До леса казалось так далеко, да он никогда и не бывал в лесу и не знал, понравится ли ему там.
- Заходи за него, Лэрви, и гони к хлеву, - распорядился Закерман. - Не суетись, не спугни его, а я схожу за ведром пойла.
Весть о побеге Уилбура мигом разнеслась среди животных. Когда кто-нибудь убегал с фермы, это всегда возбуждало огромный интерес у других. Гусыня крикнула соседке-корове, что Уилбур сбежал, и скоро об этом узнали все коровы. А потом одна корова сказала овце, и об этом узнали все овцы. А ягнята услышали от мам-овечек. Лошади в стойлах навострили уши, услышав крики гусыни, и скоро все лошади тоже знали. "Уилбур на свободе!" - говорили они, и все животные шевелились и поднимали головы, услышав, что один из их друзей освободился, и не сидел больше взаперти в загоне или на привязи.
Уилбур не знал, что ему делать и куда бежать. Казалось, что все пустились за ним. "Если свобода такая, - подумал он, - лучше мне сидеть в загончике во дворе."
Кокер-спаниель крался к нему с одной стороны, батрак Лэрви заходил с другой, миссис Закерман стояла наготове, чтобы отогнать его от огорода. Сам же мистер Закерман приближался с ведром. "Всё так жутко, - думал Уилбур. - Почему Ферн не идет?" И он заплакал.
Гусыня взяла руководство на себя и стала отдавать команды:
- Не стой, Уилбур! Бегай вокруг, петляй-виляй! Ну, ко мне, ко мне беги! Скачи туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда! В лес, в лес беги! Виляй и беги, петляй и беги!