Гинц. Только-то? (Снимает сапоги, вскарабкивается на верхушку шеста, берет шляпу, спрыгивает с пей на пол и снова надевает сапоги.)
Гансвурст. Победа! Победа!
Король. Черт побери! Однако и ловок этот охотник!
Леандр. Меня только огорчает, что я побежден шутом, что ученость вынуждена сложить оружие перед глупостью.
Король. Успокойся. Тебе хотелось шляпу, ему хотелось шляпу - опять я не вижу никакой разницы. Но что это ты принес, охотник?
Гинц. Маркиз де Карабас шлет вашему величеству заверения в совершеннейшем почтении и вот этих двух куропаток.
Король. Ах, ну зачем он, это уж слишком! Я просто придавлен грузом благодарности! Давно уж следовало бы мне навестить его, и сегодня я это осуществлю. Закладывайте мою государственную карету, с восемью лошадьми - я поеду вместе с дочкой. А ты, охотник, будешь указывать нам дорогу в замок маркиза. (Уходит вместе со своей свитой.)
Гинц. О чем же у вас был диспут?
Гансвурст. Я утверждал, что некая пьеса, которую я, кстати говоря, не знаю, - "Кот в сапогах", - отвратительная пьеса.
Гинц. Да?
Гансвурст. Адье, господин охотник. (Уходит.)
Гинц (оставшись один). Ну вот, меня обуяла меланхолия. Я сам помог шуту восторжествовать над пьесой, в которой играю главную роль, О судьба, судьба! Как жестоко ты играешь порой смертными! Но пусть! Если мне удастся посадить на трон моего дорогого Готлиба, я махну лапой на все другие невзгоды… Но король собрался навестить маркиза? Это еще одна неувязка, которую надо срочно уладить. Наконец-то настал великий день, когда вы особенно мне пригодитесь, о мои сапоги! Не покидайте меня в беде! Сегодня все должно решиться. (Уходит.)
Фишер. Послушайте, как же это так? Сама пьеса… выходит, что она опять появляется как пьеса в пьесе?
Шлоссер. А я попросту свихнулся. Но разве я не говорил с самого начала, что это и есть подлинное наслаждение искусством?
Лейтнер. Ни одна трагедия не захватывала меня так, как этот балаган.
Перед трактиром.
Трактирщик косит рожь.
Трактирщик. Ну и тяжелая работа!.. Хотя, конечно, не каждый же день людям дезертировать. Поскорей бы уж урожай убрать. Да-а, что наша жизнь? Работа! То пиво разливай, то кружки мой, то снова наливай. А тут еще и косьба. Жить значит работать. И нашлись же такие зловредные ученые, что требуют в своих книжках отменить сон - во сне-де человек не живет по-настоящему. А я вот, грешник, люблю поспать.
Входит Гинц.
Гинц. Кто хочет услышать удивительные вещи, пусть послушает меня. Ну и пришлось мне побегать! Сначала из королевского дворца к Готлибу, потом вместе с Готлибом ко дворцу господского отродья, где я его и оставил, потом оттуда опять к королю, а теперь вот бегу перед королевской каретой, как гонец, и указываю дорогу. (Трактирщику.) Эй, приятель!
Трактирщик. Кто там? Земляк, вы, видать, не из наших краев; здешние-то знают, что в эту пору я не торгую пивом, оно мне самому нужно. При такой работе, как моя, подкрепление необходимо. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.
Гинц. Да мне пива не нужно, я вообще не пью пива. Мне нужно только сказать вам несколько слов.
Трактирщик. Ну, значит, вы просто дневной разбойник, крадете у людей драгоценное рабочее время.
Гинц. Да не собираюсь я вам мешать. Вы только послушайте: сейчас здесь должен проехать соседский король. Возможно, он выйдет из кареты и осведомится, кому принадлежат эти угодья. Если вам дорога ваша жизнь, если вы не хотите быть повешенным или сожженным, отвечайте: "Маркизу де Карабасу".
Трактирщик. Но, господин хороший, мы подданные Закона.
Гинц. Я знаю. Но, как я уже сказал, если вы дорожите своей жизнью, вы скажете, что эти земли принадлежат маркизу де Карабасу. (Уходит.)
Трактирщик. Благодарю покорно! Вот был бы прекрасный случай избавиться от всякой работы: стоило бы только сказать королю, что эти земли принадлежат Его господскому отродью. Но нет, не буду. Лень - мать всех пороков. Мой девиз - ога et labora.
Выезжает роскошная карета, запряженная восьмеркой, позади множество слуг. Карета останавливается, из нее выходят король и принцесса.
Принцесса. Мне уже даже любопытно теперь увидеть этого маркиза.
Король. Мне тоже, дочь моя. (Трактирщику.) Будь здоров, приятель. Кому принадлежат эти угодья?
Трактирщик (в сторону). Он спрашивает так, будто собирается тут же меня повесить. (Королю.) Маркизу де Карабасу, ваше величество.
Король. Очень красивые места. Но я почему-то всегда полагал, что стоит переехать границу, как все будет выглядеть по-другому. Ведь на географической карте все даже цвет другой имеет. (Слугам.) А ну-ка подсобите мне. (Быстро вскарабкивается на дерево.)
Принцесса. Что вы делаете, дражайший родитель?
Король. Люблю, когда далеко видно кругом.
Принцесса. А оттуда далеко видно?
Король. О да. И если бы не эти проклятые горы, было бы видно еще дальше. Ой, ой, на дереве полно гусениц! (Слезает вниз.)
Принцесса. Вот что значит неидеализированная природа! Она сначала должна быть облагорожена фантазией.
Король. Хотел бы я посмотреть, как ты своей фантазией стряхнешь с меня этих гусениц. Но садись в карету, поехали дальше.
Принцесса (трактирщику). Прощай, невинный поселянин! Исполняй свой долг!
Карета уезжает.
Трактирщик. Как переменился мир! Если почитать старые книжки или послушать старых людей, то раньше ты, поговорив с королем или принцем, получал луидор или какую-нибудь другую монету. Такой вот король и рта не отваживался открыть, не сунув тебе прежде золотой в руку. А сейчас! Как может тебе нежданно-негаданно привалить счастье, если даже с королей взятки гладки? Исполняй свой долг! Кабы от этого мои долги уменьшились! А все эта новомодная чувствительная деревенская литература! Король, видите ли, способен позавидовать нашему брату! Слава богу, что он меня еще не повесил! А этот чужой охотник, чего доброго, был наше господское отродье собственной персоной… Но по крайней мере газетчики напишут, что король дружески со мной беседовал. (Уходит.)
Другая местность. Кунц косит рожь.
Кунц. Проклятая косьба! И если бы еще на себя работал - а то ведь барщина! Надрываешь хребет, обливаешься потом, - и даже никакой благодарности от господского отродья! Вот все говорят-говорят, что законы необходимы, что они поддерживают порядок, - но для чего необходим наш Закон, когда он всех нас с потрохами сжирает, - этого я не могу уразуметь.
Вбегает Гинц.
Гинц. Ох, у меня уже мозоли на ногах! Ну да ладно. Зато Готлиб, мой милый Готлиб попадет на трон. (Кунцу.) Эй! Приятель!
Кунц. Это что еще за сморчок?
Гинц. Сейчас тут проедет король. Если он тебя спросит, чьи это земли, ты должен отвечать, что маркиза де Карабаса, иначе ты будешь разрублен на тысячу миллионов кусков. Ради блага публики, так повелевает закон.
Фишер. Ради блага публики.
Шлоссер. Конечно. Иначе эта пьеса никогда не кончится.
Гинц. Надеюсь, что тебе дорога твоя жизнь. (Убегает.)
Кунц. Да, вот так и звучат все указы. Ну, мне-то что, - скажу как велено, - только бы они потом из-за этого новые налоги не ввели. Всем этим нововведениям нельзя доверять.
Подъезжает карета и останавливается, из нее выходят король и принцесса.
Король. Тоже симпатичное место. Сколько едем - все сплошь очень симпатичные места. (Кунцу.) Чьи это земли?
Кунц. Маркиза де Карабаса.
Король. Да, земли у него превосходные, надо сказать. И все прямо по соседству! Дочь моя, вот была бы отличная партия для тебя. Что ты на это скажешь?
Принцесса. Ах, вы меня смущаете, отец!.. Но как много нового видишь во время такого путешествия! (Кунцу.) Скажите, добрый крестьянин, зачем это вы так жестоко кромсаете эту солому?
Кунц (смеясь). Я убираю урожай, мамзель королева. Это рожь.
Принцесса. Рожь? А для чего она вам?
Кунц (смеясь). Из нее пекут хлеб.
Король. Нет, ты только подумай, дочь моя, - из нее пекут хлеб! Вот и поди догадайся! Да, полна чудес великая природа!.. Вот тебе, добрый человек, на чай, а то нынче жарко очень.
Король и принцесса садятся в карету и уезжают.
Кунц. Не будь это король, я бы подумал - дурачок какой-то! Ржи не знает! Да, век живи - век учись… Зато золотой мне дал, пойду-ка хвачу кружечку доброго пива. (Уходит.)
Другая местность - на берегу реки.
Готлиб. Вот стою тут уже два часа и жду своего друга Гинца. А он все не идет… Ба, вот он! Но как бежит! Еле дух переводит!
Вбегает Гинц.
Гинц. Ну, дружище Готлиб, раздевайся, да поживей!
Готлиб. Раздеваться?
Гинц. И потом - марш в воду!
Готлиб. В воду?
Гинц. А одежду я заброшу в кусты.
Готлиб. В кусты?
Гинц. И дело в шляпе.
Готлиб. Да уж конечно. Я утонул, платье в кусты - куда уж дальше.
Гинц. Кончай шутить, сейчас не до шуток.
Готлиб. Я не шучу. И для этого вот я и ждал тебя?
Гинц. Раздевайся!
Готлиб. Ну, раз ты просишь - для тебя я на все готов.
Гинц. Давай, давай. Искупаться немножко - это не повредит. (Уходит вместе с Готлибом и сразу же возвращается с его платьем, которое швыряет в кусты.) Спасите! Спасите!
Появляется карета. Король выглядывает из окна.
Король. В чем дело, охотник? Что вы так вопите?
Гинц. Помогите, ваше величество, маркиз де Карабас утонул.
Король. Утонул!
Принцесса (в глубине кареты). Карабас!
Король. Моя дочь в беспамятстве! Маркиз утонул!
Гинц. Может быть, его еще удастся спасти, вон он булькает.
Король. Слуги! Сделайте все, чтобы спасти этого благородного рыцаря!
Слуги уходят и вскоре возвращаются.
Один из слуг. Мы его спасли, ваше величество!
Гинц. Ах, ваше величество! Беда не приходит одна! Маркиз купался здесь, в этих чистых струях, и какой-то злодей украл его платье.
Король. Распаковать мои кофры! Выдать ему мой кафтан. Очнись, дочь моя, маркиз спасен.
Гинц. Но я спешу! (Убегает.)
Готлиб появляется в королевском кафтане.
Готлиб. Ваше величество…
Король. Вот и маркиз! Узнаю его по своему кафтану! Поднимайтесь к нам в карету, милейший! Чем вы занимаетесь? Где вы достаете этих кроликов? Ах, у меня от радости голова совсем идет кругом. Пошел, кучер! (Карета уезжает.)
Один из слуг. За ними сам черт не поспеет! Мчишь, как проклятый, на своих двоих, и взмок, как загнанная лошадь.
Лейтнер. Долго еще будет эта карета мотаться туда-сюда?
Визенер. Господин сосед! Вы, никак, заснули?
Сосед. Нет, что вы, что вы!.. Прекрасная пьеса.
Дворец господского отродья.
Его господское отродье предстает в образе носорога; перед ним бедный крестьянин.
Крестьянин. Да соблаговолит ваша милость…
Отродье. Справедливость прежде всего, мой друг.
Крестьянин. Мне пока еще нечем платить…
Отродье. Но ты же проиграл процесс; закон требует денег и твоего наказания. Придется тебе продать свою мызу. Тут ничего не поделаешь, так требуют право и закон.
Крестьянин уходит. Его господское отродье снова превращается в обыкновенное господское отродье.
Если не внушить им страх, люди утратят всякое уважение к властям.
Входит чиновник с низким поклоном.
Чиновник. Соблаговолите, всемилостивейший господин… я…
Отродье. Что с вами, друг мой?
Чиновник. С позволения сказать, ваша милость… я просто дрожу и трепещу перед устрашающим обличьем вашей милости…
Отродье. О, это еще далеко не самый устрашающий мой вид!
Чиновник. Я пришел, собственно… по делу… я пришел просить вас… принять мою сторону в судебном процессе против моего соседа… вот я принес мешочек… это скромный подарок… но я не смею поднять глаз… лик закона слишком ужасен.
Отродье вдруг превращается в мышку, сидящую в углу комнаты.
А куда же делось его господское отродье?
Отродье (писклявым голоском). Положите деньги на стол. Я сел тут, чтобы вас не пугать.
Чиновник. Вот. (Кладет деньги на стол.) О, справедливость - великое дело. Разве такой мышки можно испугаться? (Уходит.)
Отродье (принимая свой естественный вид). Мешочек недурен. Да, человеческие слабости надо уметь прощать.
Входит Гинц.
Гинц. С вашего позволения… (Про себя.) Гинц, крепись!.. (Отродью.) Ваше благородие…
Отродье. Что вам угодно?
Гинц. Я проезжий ученый и мечтал иметь честь познакомиться с вами…
Отродье. Прекрасно, знакомьтесь.
Гинц. Вы могущественный князь, ваша любовь и справедливость известны всему миру.
Отродье. Да уж надеюсь. Садитесь!
Гинц. О вашем благородии рассказывают преудивительнейшие вещи…
Отродье. Людей медом не корми - дай им посплетничать, особенно о правителях.
Гинц. Но одному я не могу поверить - что ваша светлость могут превратиться хоть в слона, хоть в тигра.
Отродье. А я вам сейчас покажу. (Превращается в тигра.)
Гинц (весь дрожа от страха, вынимает записную книжку). Позвольте мне пометить это достопримечательное событие для своего путевого журнала… Но прошу вас, соблаговолите теперь принять свой естественный, столь приятный для ока вид - я весь трепещу от страха.
Отродье (принимая естественный вид). Ну что, приятель, здорово?
Гинц. Поразительно! Но еще одно… Говорят, вы можете превращаться в совсем крохотных зверушек… с вашего позволения, это представляется мне еще более удивительным, потому что - скажите, куда же девается тогда ваше внушительное тело?
Отродье. И это покажу. (Превращается в мышь.)
Гинц набрасывается на нее, отродье ускользает в другую комнату, Гинц за ним. Через секунду Гинц возвращается.
Гинц. Свобода и равенство! Закон уничтожен! Открыт путь к власти для третьего сословия - для моего Готлиба.
В партере общий топот и шиканье.
Шлоссер. Значит, все-таки пьеса о революции? Нет, тогда уж лучше не топать.
Все продолжают топать, Визенер и кое-кто из зрителей аплодируют; Гинц шмыгает в угол и исчезает. Слышно, как за сценой поэт громко с кем-то препирается, затем он выбегает на сцену.
Паузы во время последующего монолога заполняются гулом и топотом из партера, и поэт говорит речитативом, - так что получается своего рода мелодекламация.
Поэт. Что же делать? Пьеса сейчас кончится, и все бы сошло гладко… Как раз от этой высокоморальной сцены я и ожидал столь бурного успеха… Если бы до королевского дворца не было так далеко, я бы сбегал за усмирителем, он уже в конце второго действия продемонстрировал мне, как справедливы все басни про Орфея… Ах, ну не глупец ли я? Совсем спятил! Ведь это же театр, и усмиритель наверняка торчит где-нибудь за кулисами! Пойду поищу его… Я должен его найти… В нем мое спасение. (Убегает, но тут же возвращается.) Там его нет!.. Господин, усмирите ль!.. Увы, лишь гулкое эхо смеется надо мной. Он покинул меня, своего творца!.. О! Да вон он! Поволоку его сюда! (Бросается за кулисы.)
Голос усмирителя (из-за кулис). Не пойду, не пойду!
Голос поэта. Да почему же?
Голос усмирителя. Я уже переоделся!
Голос поэта. А, ничего!
Поэт выталкивает усмирителя из-за кулис. Тот появляется в своем обычном костюме, но с глокеншпилем.
Усмиритель. Ну, под вашу ответственность. (Играет и поет.)
В священном этом храме
Для злобы места нет.
Не мучься здесь грехами,
Любви познай завет,
И верный друг тебя введет
В тот светлый мир, где счастье ждет.
Партер разражается аплодисментами. Тем временем декорации на сцене меняются, появляются огонь и вода, как в "Волшебной флейте", в глубине виден храм Солнца, раскрываются небеса, на которых восседает Юпитер, внизу разверзается ад с Теркалеоном, чертями и ведьмами; взвиваются ракеты, публика неистовствует, общий гвалт.
Визенер. Сейчас кот еще должен пройти сквозь огонь и воду, и тогда уж конец.
Выходят король, принцесса, Готлиб, Гинц и слуги.
Гинц. Вот это дворец маркиза де Карабаса… Черт побери! Как тут все переменилось!
Король. Дивный, сказочный дворец!
Гинц. Ну, раз уж дело подошло к концу (берет Готлиба за руку), вам надо сначала пройти вот тут сквозь огонь и вон там сквозь воду.
Под звуки флейты и звон литавр Готлиб проходит сквозь огонь и воду.
Вы выдержали испытание; теперь, мой принц, вы способны править государством.
Готлиб. Править государством - весьма мудреное дело, мой Гинц.
Король. Примите же теперь руку моей дочери.
Принцесса. О, как я счастлива!
Готлиб. Я тоже. Но, мой король, я желал бы вознаградить моего слугу.
Король. А как же, а как же! Возвожу его в дворянское достоинство. (Вешает коту на шею орден.) А как его, собственно, зовут?
Готлиб. Гинц. Родом он из совсем незнатной семьи - но заслуги возвышают его.
Леандр (протискиваясь вперед)