- Если мой дядя не будет против, я прямо сейчас провожу вас к Профессору, - вызвался Ульфин. - Буду рад оказать вам эту небольшую услугу.
Дядя немного помедлил с ответом, но в конце концов сказал, что не видит особой беды в том, что условно-свободные пленники посетят Профессора в неурочное время. И они отправились в путь. Путь этот оказался неблизким и весьма утомительным для тех, кто был вынужден передвигаться ползком по дну. Принцесса и Ульфин, понятное дело, шли налегке и постоянно останавливались, поджидая отставших детей. Когда они таким манером добрались до длиннющего приземистого здания, которое Ульфин назвал казармой морских кавалеристов, из окна высунулась голова молодого кавалерийского офицера.
- Кого я вижу?! Привет, Ульф! - воскликнул он.
- Привет, старина, - отозвался Ульфин и, подойдя к окну, о чем-то пошептался со своим, суя по всему, близким приятелем. Офицер понимающе кивнул и, обернувшись вглубь комнаты, отдал какую-то команду. Спустя пару минут из-под высокой арки появились несколько великолепных морских коней, оседланных для верховой езды. Дети с помощью солдат взобрались в седла и отправились дальше, провожаемые недоуменными взглядами и возгласами случайных прохожих, некоторые из которых не могли удержаться от смеха, наблюдая фальшивохвостых пленников лихо скачущими верхом на боевых конях королевской гвардии.
Поездка по морскому дну чрезвычайно понравилась нашим любознательным героям, которые беспрестанно вертели головами, озирая с высоты седел впечатляющий подводный пейзаж. Однако вскоре они лишились этого удовольствия, поскольку дорога углубилась в широкий и длинный тоннель, вырубленный в скалистой породе и под довольно крутым наклоном поднимавшийся вверх. Этот тоннель, как и весь глубоководный мир вообще, освещался фосфорическим сиянием приспособленных для этой цели различных живых организмов.
После двух-трех часов непрерывной скачки по тоннелю пленники начали проявлять первые признаки усталости. Слов нет, морские кони были прекрасным средством передвижения, но, как известно, всякая вещь хороша, когда ее бывает в меру. Но вот наконец фосфорическое свечение пошло на убыль, а затем и вовсе угасло, и вместо него над их головами появилось пятно настоящего дневного света, которое становилось все более ярким, пока они не выехали из тоннеля и не очутились на пронизанном солнечными лучами мелководье.
- Морских коней оставим здесь, - сказал Ульфин. - Они не приспособлены даже для кратковременных прогулок по воздуху. Дальше поплывем сами.
И они поплыли, оставив коней пастись на тучных морских лугах прибрежной отмели. Точнее, поплыли Ульфин и принцесса, придерживая с двух сторон беспомощных в своих оковах детей. Таким образом все они достигли берега и, перебравшись через узкую полоску суши, нырнули в небольшое круглое озеро, со всех сторон отрезанное от океана.
- Это и есть Водный Остров, - пояснил Ульфин, - а вот и король, о котором я вам рассказывал, - и они увидели приближавшуюся к ним издали величавую фигуру в длинной просторной одежде.
- Но ведь… - принцесса Фрея казалась сильно взволнованной. - Здесь все очень похоже на дворцовый сад у нас дома, только в уменьшенном виде.
- Водной Остров был обустроен в соответствии со вкусами пленного короля и под его личным присмотром, - сказал Ульфин. - Все-таки он король, пусть даже и пленный, и мы не могли отказать ему в таких мелочах, как устройство собственного быта.
Между тем фигура в балахоне приблизилась к ним на расстояние нескольких шагов и приветствовала их дружеским и в то же время полным достоинства жестом.
- Ваше Величество, - первой заговорила Мэвис, - извините нас за появление в такое время. Мы хотели бы справиться у вас насчет уроков глубокологии.
Король ответил, но принцесса уже его не слышала. Она в этот момент шепотом беседовала с их провожатым.
- Ульфин, этот король - мой отец.
- Да, принцесса, мне это известно.
- Но он меня не узнал.
- Он узнает вас, принцесса, - сказал Ульфин. - Узнает обязательно.
- Ты в этом уверен?
- Абсолютно уверен.
- Но если люди твоей страны проведают о том, что он мой отец и что ты намеренно привел меня к нему, тебя жестоко накажут - быть может, даже убьют. Почему ты так поступил, Ульфин?
- Потому что ты этого захотела, принцесса, - сказал он просто. - С той минуты, как я тебя увидел, я понял, что ни в чем не смогу тебе отказать.
Глава XI. Миротворец
Глядя на Профессора Глубокологии, дети пришли к выводу, что им нигде еще не доводилось встречать человека с таким добрым лицом, такой внушающей почтение внешностью и такими изысканно-благородными манерами. Однако принцесса стояла, не в силах поднять на него глаза. Она сейчас испытывала то же чувство, что и Мэвис в мучительную для нее минуту, когда Кэти впервые взглянула на свою сестру как на чужого и нисколько не интересующего ее человека. Отвернувшись, принцесса сделала вид, будто разглядывает куст декоративных водорослей, в то время как Мэвис и Фрэнсис договаривались с профессором насчет уроков глубокологии трижды в неделю - по вторникам, четвергам и субботам - с двух до четырех часов дня.
- Будет лучше, если вы присоединитесь к классу и будете заниматься вместе с другими учениками, - сказал профессор. - Я считаю коллективный метод обучения более успешным.
- Мы считаем немного иначе, - ответила Мэвис, - но в любом случае мы очень хотим посещать ваши занятия.
- В самом деле? - промолвил профессор и направил на девочку проницательный взгляд.
- Конечно, мы очень хотим… - снова начала та, но профессор не дал ей договорить.
- Да-да, я понимаю, - сказал он. - Я всего-навсего ссыльный профессор, преподающий науку наук глубокологию молодым людям чуждой мне расы, но у меня еще сохранились кое-какие остатки былых знаний, и я еще не утратил способность к здравому размышлению. Я догадываюсь, что в действительности я не тот, кем сейчас представляюсь, и вы тоже не те, кем кажетесь на первый взгляд, и что ваше желание брать у меня уроки - не более чем предлог для посещения этого места; хотя ваша настоящая цель мне пока не ясна. Разве я не прав, дитя мое?
Никто из детей не ответил, поскольку вопрос его был прямо адресован к принцессе. Она тоже это почувствовала и, оторвав взгляд от кустов, произнесла еле слышно:
- Да, ты прав, мой мудрый король.
- Я не король, - сказал профессор, - я всего лишь взрослый ребенок, собирающий песчинки знаний на берегу бескрайнего моря мудрости.
- Ты - король, - уже гораздо громче и тверже повторила принцесса, и тут ее поспешно прервал Ульфин.
- Перестаньте, прошу вас, - прошептал он, - ни слова больше, иначе все погибнет. Неужели вы не можете чуточку лучше сыграть свою роль? Если вы и впредь будете так же неосторожны, моей голове недолго останется сидеть на этих плечах. Ради возможности оказать вам полезную услугу мне не жалко и жизни, но что тогда станется с вами, дорогая принцесса? Ведь с моей смертью вы лишитесь единственного верного друга в этой чужой и враждебной вам стране…
Пока он произносил эту тираду, склонившись к самому уху принцессы, Профессор Глубокологии смотрел на них обоих с нескрываемым удивлением.
- Ваш спутник, похоже, очень красноречив, - заметил он наконец, - однако голос его слишком тих и слаб, так что из него вряд ли выйдет великий оратор.
- Я говорю так специально ради того, чтобы вы меня не услышали, - громко и с неожиданной для него резкостью ответил Ульфин. - Насколько я понимаю, вам совершенно безразлична ваша собственная судьба…
- Да, меня это мало заботит, - согласился профессор.
- Но вы, возможно, будете сожалеть, если какая-нибудь неприятность произойдет с вашими новыми учениками?
- Да, - сказал профессор, глядя на принцессу.
- В таком случае направьте все усилия своего гениального мозга на то, чтобы оставаться Профессором Глубокологии и никем больше. Думайте только о своей науке. От этого будет зависеть очень многое.
- Что ж, пусть будет так, - сказал профессор. - Стало быть, завтра в два? Хорошо. Постарайтесь не опаздывать на занятия, - и, кивнув на прощание, повернулся и пошел прочь по садовой дорожке.
Обратный путь - все так же верхом на морских конях - они проделали в задумчивом молчании. Принцесса и дети ни о чем не спрашивали своего провожатого, но всем им не давали покоя его последние слова. Даже наименее впечатлительный и склонный к фантазерству член этой компании (а им, как вы догадываетесь, был Бернард) никак не мог отделаться от мысли, что в большой стаховидной голове Ульфина созрел какой-то план спасения пленников, к одному - или, точнее, к одной - из которых он был явно неравнодушен. Сам Ульфин тоже хранил молчание, и никто из его спутников так и не решился задать ему прямой вопрос.
К исходу дня добравшись до корабля-тюрьмы, они сдали дежурному стражнику выходные листы и вернулись в свою кают-камеру, как ее назвал Бернард. Он же и начал разговор на давно волновавшую всех тему, когда пленники наконец остались одни.
- Я думаю, Ульфин собирается устроить нам побег, - предположил он.
- Насчет побега не знаю, но что он хочет нам помочь - это несомненно, - сказала Мэвис, - и у него уже есть какой-то план.
- Побег исключается, - уверенно заявил Фрэнсис. - Ульфин на это не пойдет, иначе для своих он станет предателем. Он, похоже, задумал что-то другое.
- Да, но побег это все, что нам нужно, разве не так? - Бернард обвел их вопросительным взглядом.
- Что до меня, то я кроме того хочу вернуть на родину несчастного короля Мореландии, - сказала Мэвис. В ответ на эти ее слова стоявшая рядом принцесса благодарно пожала локоть девочки (руки Мэвис в этот момент были заняты: она общипывала великолепную гроздь морского винограда).
- А я бы хотел вообще прекратить эту войну, - заявил в свою очередь Фрэнсис. - Это был бы самый лучший выход из положения. Прекратить ее раз и навсегда.
- Но это невозможно, - возразила принцесса. - Война была во все времена, и она будет продолжаться вечно.
- Почему? - спросил Фрэнк. - Нет, ты объясни мне: почему она должна продолжаться вечно?
- Не знаю; наверное, это уже в крови у подводных жителей.
- Я в это не верю, - твердо сказал Фрэнсис, - и не поверю никогда, сколько бы мне не приводили всяких там исторических примеров. Разве ты не видишь, что люди, с которыми вы ведете войну, это ХОРОШИЕ люди. Разве королева плохо обращается с Кэти? А Ульфин - разве он не добр по отношению к нам? То же самое и Хранитель Архивов, и солдаты, уступившие нам своих коней. Так вот: когда и с той, и с другой стороны воюют хорошие, благородные люди и убивают друг друга без сколько-нибудь серьезного повода, я не могу назвать это иначе как полнейшим вздором и бессмыслицей!
- Но совсем без войн тоже нельзя, - стояла на своем принцесса. - Ведь без них люди привыкнут к праздной жизни, разленятся, станут робкими и трусливыми.
- Эх, будь я королем, - воскликнул распалившийся Фрэнк, - при мне бы не было никаких войн. Для тех, кто хочет проявить свою храбрость, существует полным-полно способов сделать это, не убивая других, тоже очень храбрых людей, - можно отправляться в дальние экспедиции, можно спасать попавших в беду во время пожаров и наводнений…
- Пожаров и наводнений? - с усмешкой переспросила принцесса. - Это на дне моря?
- Ну, я говорю в общем смысле, - произнес Фрэнк, уже начиная испытывать смущение из-за своей горячности. - Вы понимаете, что я имею в виду?
- Я тебя прекрасно понимаю и полностью с тобой согласна, - сказала Мэвис, - но это все слова, а что ты предлагаешь делать?
- Я попрошу о встрече с королевой и попытаюсь ее убедить. Король показался мне каким-то вялым, и я не слишком на него рассчитываю, но с королевой, по-моему, вполне можно договориться. Не думаю, чтобы она так уж сильно любила эту войну…
В первый момент эта простая идея показалась детям обещающей верный успех, но тут в разговор опять вступила принцесса.
- Я знаю, ты постараешься сделать все, что будет в твоих силах, - сказала она, - однако у тебя нет опыта подобных переговоров. Беседовать с королями и беседовать с простыми людьми - это совсем не одно и то же. У нас дома в Пещере Учености есть специальные книги на эту тему: "Как Вести Откровенный Разговор с Монархами", "Мой Опыт Общения с Царственными Особами" и другие. Они пришлись бы тебе очень кстати, но, к сожалению, у нас сейчас нет возможности их заполучить. А без предварительной подготовки даже я…
- Вот-вот, почему бы тебе самой не попробовать, если Фрэнсис для этого не годится?
- У меня ничего не выйдет, - вздохнула Фрея. - Ведь я всего лишь девчонка-принцесса, к тому же младшая в семье. Вот если бы за это дело взялся мой дорогой отец… Он при желании может убедить кого угодно и в чем угодно. И потом, он с самого начала повел бы беседу как равный с равными, а это имеет очень большое психологическое значение.
- Ага, примерно то же самое, что быть членами одного клуба, - понимающе заметил Фрэнсис. - Папа часто говорит, что джентльмены из одного клуба обязаны поддерживать друг друга и при любых обстоятельствах сумеют найти общий язык.
- Да, но в настоящее время профессора не интересует ничто кроме этих глубоколожных… то есть, я хотел сказать - глубокологических теорий, - напомнил Бернард.
- В том-то и беда.
- Постойте-постойте, - Бернард внезапно оживился, - а это ваше лекарство против забвения - оно может действовать в обратную сторону?
- В обратную сторону?
- Ну да: оно возвращает память, если его проглотить уже после напитка забвения?
- Да, конечно, - принцесса пожала плечами, - однако у нас нет с собой лекарства, чтобы дать его отцу, и мы не можем сейчас сплавать в Мореландию и вернуться оттуда с запасом волшебных пилюль.
- В этом нет нужды, - сказал Бернард. - Вы забываете о той пилюле, что осталась в потайном кармашке камзола Кэти. Если мы ее раздобудем и дадим профессору, он снова почувствует себя королем и в два счета уладит дела со своими здешними коллегами.
- Но что тогда станется с Кэтлин? - встревожилась Мэвис.
- О, если только к моему отцу вернется вся его мудрость, он запросто найдет выход из этого затруднения, - успокоила ее принцесса. - Значит, сейчас нам необходимо найти камзол Кэти.
- Да, дело только за этим, - пробормотал Фрэнсис, который был слегка уязвлен тем обстоятельством, что остальные пленники восприняли его блестящую идею насчет откровенного разговора с монархами как нечто само собой разумеющееся и вместо того, чтобы восторгаться его умом и сообразительностью, были теперь куда больше озабочены местонахождением конфискованных камзолов.
- Давайте позовем Ульфина, - предложила принцесса, и они принялись стучать и скрестись в полированную дверь, отделявшую их каюту от прочих помещений корабля-тюрьмы. Электрические звонки, которыми в былые времена пользовались корабельные офицеры, сейчас не работали, однако стук и скрежет далеко разносились под водой и были слышны не хуже иного звонка.
Ульфин не заставил себя долго ждать, появившись меньше чем через минуту.
- Мы тут устроили общий совет, - сказала ему Фрея, - и хотели бы выслушать твое мнение.
- Я готов помочь вам не только советом, но и делом, - ответил Ульфин.
И тогда они, перебивая и дополняя друг друга, принялись объяснять ему свой план.
- Я горжусь вашим доверием, принцесса, - сказал он в самом начале рассказа, а, услышав про идею Фрэнсиса о всеобщем примирении, вдруг порывисто схватил и поцеловал его руку. Не столько польщенный, сколько ошарашенный этой неожиданной выходкой, Фрэнсис все же успел заметить, что губы Ульфина, на миг прижавшиеся к его запястью, были твердыми, как будто их покрывала роговая оболочка.
- Я поцеловал твою руку, - промолвил Ульфин, - потому что ты дал мне шанс спасти собственную честь, которой я уже было решился пожертвовать ради принцессы - ведь я сперва подумал, будто камзолы нужны вам для бегства из плена. Но поскольку вы хотите установить мир, которого наш народ (хотя все мы - отважные воины) желает ничуть не меньше вашего, я с радостью вам помогу, действуя не как предатель, а как патриот своей страны.
- Ты знаешь, где хранятся наши камзолы? - спросила Мэвис.
- Они находятся в Музее Заграничных Диковин и охраняются стражей, но это для нас не преграда, поскольку охранниками там служат морские кавалеристы из того же полка, чей офицер сегодня дал нам коней. Этот офицер мой старинный друг, и он похлопочет о том, чтобы нам разрешили посещение музея. Но взамен я попрошу вас об одной вещи: дайте честное слово, что не попытаетесь покинуть нашу страну без разрешения Их Королевских Величеств.
Пленники дали ему такое обещание.
- Что ж, тогда до завтра, - сказал Ульфин, - будем надеяться, что этот Мирный Заговор окажется успешным, и люди наших стран впоследствии станут вспоминать о нас с благодарностью.
Он сделал прощальный жест и вышел из камеры.
- Не права ли, он очень милый? - сказала Мэвис.
- Да, конечно, - рассеянно согласилась принцесса.
Итак, на следующий день трое из четверых пленников вновь надели хвосты-оковы, после чего все они получили выходные листы и под предводительством Ульфина направились к массивному жемчужно-бирюзовому зданию, в котором располагался Музей Заграничных Диковин. Здесь содержалось огромное количество всевозможных экспонатов - в большинстве своем сухопутного происхождения - упрятанных под прозрачные полукруглые колпаки из какого-то материала, по виду напоминавшего тонкое стекло. Хранитель Музея с гордостью продемонстрировал им свои сокровища, сопровождая показ весьма путаными, а нередко и вовсе неверными пояснениями.
- Данные диски, - с важностью вещал он, указывая на две простых фарфоровых тарелки, - используются Земными Людьми для испытания на ловкость. Испытуемый должен в течение долгого времени перебрасывать их из руки в руку; уронивший диск получает по голове тяжелой дубиной (так называется основное оружие сухопутных племен), после чего, как правило, умирает.
Формочка для варки яиц в его истолковании являлась "Футляром для транспортировки бриллиантов" - в качестве иллюстрации для самых непонятливых в каждую из четырех ячеек формочки был вставлен изумруд, размером и очертаниями в точности повторявший куриное яйцо. Серебряное ведерко, в каких обычно подают шампанское со льдом, было названо им "Приспособлением для поения коней земных монархов", а портсигар с пятью или шестью чудом сохранившимися сигарами фигурировал под именем "Чародейской коробочки с образцами овеществленных злых чар. Осторожно, они очень опасны для здоровья". Кроме этих, дети повидали здесь еще множество других хорошо знакомых им вещей и выслушали массу глубокомысленно-абсурдных рассуждений: одним словом, все было точь-в-точь как в тех музеях, что вы иногда посещаете на суше.
Они как раз приблизились к большому прозрачному куполу с табличкой "Экспонаты Исключительной Ценности", когда прибежал посыльный с сообщением, что Хранителя Музея ждет у входа солдат с новой партией невиданных прежде диковин, взятых в качестве трофеев у неприятеля.
- Прошу прощения, я сейчас вернусь, - извинился Хранитель и вышел из зала.