Мальчик открыл окно и опасливо высунул голову на холодный влажный ночной воздух. Он осмотрел весь поезд в надежде увидеть ремонтных рабочих. Вместо этого гораздо дальше, рядом с железнодорожными путями, на опушке небольшой рощицы, он разглядел огромную, окутанную тьмой фигуру. Сначала Джон решил, что это памятник какому-нибудь трансильванскому герою. Но когда влекомая ветром туча сдвинулась, открыв полную луну, отчего осветилась и платформа, и все окрестности, Джон почувствовал, что каменеет от ужаса. У фигуры можно было отчетливо различить три головы, хвост пресмыкающегося и ноги как у гигантского черного петуха. Самый настоящий демон, и, похоже, он поджидал кого-то, чтобы сесть с ним вместе в экспресс.
- Видно что-нибудь? - спросила Филиппа.
- Нет, - сказал Джон. - Тьма кромешная.
Он закрыл окно и уселся, стараясь улыбаться как можно шире. Возможно, сейчас самое время использовать дискримен - то самое желание на крайний случай, которым одарил его в Нью-Йорке, в здании "Дакота", мистер Водьяной. Джон как раз сообразил, что еще не использовал его… только бы теперь еще вспомнить немецкое слово-фокус, которое прицепил к нему мистер Водьяной… И Джон вспомнил! Мгновенно. Словно мистер Водьяной так и задумал. Единственная неприятность состояла в том, что он, хоть и видел это слово - DONAUDAMPFSCHIFAHRTSGESELLSCHAFTKA PITAN, - видел так ясно, будто слово напечатали прямо ему на ресницах, он совершенно не представлял, как оно произносится.
- Дон Од Ампф Шиф Арц…
- Братец, тебя снова заносит, - сказал Филиппа - Бормочешь какую-то бессмыслицу.
- Да-да, - поддакнул Джон. Только бы Филиппа его не отвлекала! И без ее комментариев ничего не выговоришь! - Дона удамп…
- Слушай, похоже, мы тут надолго застряли, - продолжала Филиппа. - Это же поезд, а не автомобиль. Тут надо долго искать какой-нибудь огромный фен, чтобы просушить все электрические контакты.
Но тут снова заурчал двигатель и в купе зажегся свет. Джон немедленно оставил свои попытки произнести бесконечное немецкое слово-дискримен и таким образом упечь демона куда подальше. Он не мог упустить шанс покрасоваться перед сестрой.
- Ну, что я говорил? - язвительно произнес он. В этот момент поезд качнулся и двинулся вперед.
- Вот и замечательно. - Филиппа с облегчением засмеялась. - Надо признаться, это не самая приятная ночь в нашей жизни.
Но в следующую секунду они оба замерли, потому что услышали в отдалении громкий вой. Вой огромного страшного зверя.
- Что это? - с трудом выдохнула Филиппа.
Джон решил, что не стоит подробно описывать сестре существо, которое он видел.
- Корова, - сказал он. - Наверно, корова.
Зверь снова взревел, на этот раз еще громче Джон пожал плечами:
- Или бизон.
- В Трансильвании бизоны не водятся, - сказала Филиппа. - И по-моему, даже самые крупные коровы в этой стране все-таки меньше автобуса. - Снова раздался дикий рев. - А этот зверь, судя по звуку, намного больше. - Филиппу передернуло от ужаса. - Так ревут только существа, у которых много зубов и острые когти в придачу.
Тут внимание Джона привлек совсем другой звук - цокот копыт; и он увидел, как прямо по платформе мимо медленно разгоняющегося поезда пронеслась маленькая черная карета, запряженная парой черных лошадей. Близнецы прижались носами к стеклу и увидели, что карета обогнала их вагон и остановилась метрах в двадцати впереди. Возница в толстом пальто-крылатке и широкополой шляпе бросил поводья и, спрыгнув на платформу, побежал вдоль поезда. Миг - и он, подтянувшись, скрылся в одном из передних вагонов. Дверца с шумом захлопнулась.
- Думаешь, это Изаак? - спросила Филиппа.
- Надеюсь, - сказал Джон. - Любой другой вариант привлекает меня куда меньше.
Мгновение спустя они снова услышали рев страшного существа, только уже в отдалении, поскольку поезд уносил их прочь от этого самого мрачного места в Трансильвании. Джон был почти готов с облегчением вдохнуть.
- Что же это все-таки было? - повторила Филиппа.
Теперь уж Джон не пожалел красок Он в подробностях рассказал сестре о чудище, которое стояло по ходу поезда, совсем рядом с путями. Филиппа искренне порадовалась, что не узнала об этом раньше, поскольку, наверно, использовала бы дискримен, который Нимрод дал ей в дорогу. Именно ей, а не Джону (тот даже не знал о дядином подарке), потому что, по словам Нимрода, дискримен нужен для действительно чрезвычайных ситуаций, а Джон может запросто использовать его, чтобы избавиться от скуки, или от голода, или от того и другого одновременно. Но брат все равно молодец, подумала девочка. Такой храбрый! Скажи он ей, что Асмодей стоит рядом с поездом, она бы тут же произнесла слово ШАБРИРИ, и демон бы исчез. А с ним и единственное желание, имеющееся в их распоряжении. Меж тем до Берлина еще ехать и ехать, и куда спокойнее иметь дискримен в запасе. О том, что Джон вооружен собственным дискрименом, она не знала.
- Как ты думаешь, зачем Асмодей наблюдал за поездом? - спросила Филиппа, усаживаясь поудобнее.
В коридоре раздались шаги, и за стеклянной дверью их купе появилась фигура в мокром пальто-крылатке.
- Понятия не имею, - сказал Джон. - Но подозреваю, что мы скоро узнаем.
Дверь отъехала в сторону, человек вошел в купе и рухнул на сиденье. На нем было накручено столько шарфов, а шляпа была так низко надвинута на уши, что прошла минута-другая, прежде чем дети окончательно уверились, что это Изаак Балай-ага. Размотав последний шарф, он вздохнул с облегчением и озорно улыбнулся близнецам.
- Вы его видели? - воскликнул он. - Вы видели Ашмадая? Старого негодяя? Он поджидал меня!
- Какого Ашмадая? - спросил Джон, огорчившись, что, видимо, принял одного демона за другого.
- Какого Ашмадая? Да сущего негодяя! - захихикал Изаак. - Асмодея, конечно. Не тварь, а наказание. Злобный злодей, дьявольский дьявол - вот кто он на самом деле. И обращаться к нему следует исключительно с непокрытой головой. - Изаак бросил собственную шляпу на пол и громко засмеялся. Он, судя по всему, был чрезвычайно доволен собой и в особенности своими ровными белыми зубами. Во всяком случае он то и дело одаривал Филиппу широкой голливудской улыбкой. - А еще этого гада называют Сатурн, Маркольф или Шаммадай. В последнее время меня так и подмывает добавить в этот список пару крепких словечек от себя, но в присутствии дамы я не решусь их произнести. Два дня этот дьявол меня выслеживал! Целых два дня! - Он горько рассмеялся. - Вы хоть представляете, каково это: улепетывать от Ашмадая сорок восемь часов напролет?
- Нет, - призналась Филиппа.
- В общем, это вам не пикник, точно скажу. Догони он меня - как пить дать съел бы мое сердце и печень на завтрак. Пожарил бы их в козлиной крови и устроил бы пир на весь мир. Так-то, необразованный вы народ.
- А почему Асмодей за тобой гнался? - спросила Филиппа.
- Моя маленькая леди! Я полагал, что это очевидно! - усмехнулся Изаак.
Филиппа прикусила язык. Она терпеть не могла, когда ее называли маленькой. Тоже мне, взрослый! Всего-то на несколько лет старше их с Джоном.
- Разумеется, этот гад охотится за "Гримуаром Соломона", - сказал Изаак и раскурил огромную сигару, словно хотел таким образом отпраздновать свое чудесное спасение. - У Асмодея, раз уж вы так его называете, старые счеты с царем Соломоном. - Встав, Изаак сбросил с плеч крылатку и оказался в черном фраке с длинными фалдами в простой белой сорочке с галстуком. Черные кожаные перчатки он так и не снял. - Понимаете когда Соломон правил Израилем, Асмодей жутко переживал, что у царя тысяча жен. И этот хитрый пройдоха украл у Соломона кольцо, в котором заключалась вся его власть и сила. Снял кольцо с пальца царя, пока тот спал, и стал носить его сам, выдавая себя за Соломона. Поскольку кольцо было волшебным, все ему поверили. А Соломону никто не верил, как ни старался он убедить подданных, что он и есть настоящий царь. И пришлось ему какое-то время служить поваром на кухне собственного дворца. К счастью для Соломона, одна из его жен просыпала на пол муку, а Асмодею случилось по этому месту пройти. И женщина заметила, что на полу не человечьи следы, а петушиные. Сообразив, что это демон, она ночью, пока Асмодей спал, выкрала кольцо, и настоящий Соломон снова взошел на трон. Но в то время когда Асмодей еще правил вместо Соломона, который, надо заметить, был могущественным магом, этот дьявол ненадолго получил доступ к царской библиотеке и обнаружил там написанную Соломоном книгу. В книге этой содержалась вся мудрость, накопленная царем за долгие годы, и было описано, как можно получить власть над джинн, ангелами, мундусянами и демонами. К счастью, потом книга перешла к Иштар. Говорят, она получила ее в подарок от Навуходоносора. Но с тех пор Асмодей все пытается наложить свою лапу на эту книгу. - Изаак печально усмехнулся. - Сказать по правде, я и сам узнал все эти подробности совсем недавно. И это - одна из причин, по которым я так стремлюсь побыстрее вернуть книгу Ей. У меня нет ни малейшего желания всю жизнь скрываться от Асмодея.
- Ей? Кому?
- Айше. Той, кому нужно всегда повиноваться.
- Где же теперь книга? - спросила Филиппа.
Изаак поднял с пола пальто и показал близнецам потайной карман размером с небольшой рюкзачок. Из кармана он вынул красивую книгу в богатом кожаном переплете, с золотой гравировкой в виде лестницы, наверху которой был - тоже золотой - всевидящий глаз, глаз Хоруса, тот самый символ вечной жизни, который есть на любой американской купюре достоинством в один доллар.
- Вот она. - Изаак положил книгу возле себя на сиденье.
- Но если книга у тебя, - сказал Джон, - а в ней объясняется, как обрести власть над демонами, разве ты не можешь воспользоваться этим знанием, чтобы укротить Асмодея?
- Кажется, чего проще? - отозвался Изаак. - Но только после того, как я… гм… позаимствовал книгу, я обнаружил, что ее не может открыть абы кто. Она открывается только тому, кто действительно мудр и чист сердцем. Синяя джинн наложила это небольшое заклятие на всякий случай - вдруг книга попадет в нечистые руки.
- Значит, ты не способен воспользоваться книгой, даже если бы захотел? - сказала Филиппа.
- Боюсь, что нет. Похоже, весь мир делится на тех, кому она может открыться, и тех, кому она не откроется никогда. И сам факт, что я ее украл означает, что я - среди тех, кому ее открыть не дано. - Он пожал плечами. - Вот так-то.
Джон критически оглядел книгу:
- Можно потрогать?
Изаак снова пожал плечами:
- Валяй.
Джон осторожно взял книгу в руки и с удивлением обнаружил, что она тяжеленная. Весит как камень такого же размера.
- Прямо гиря, - сказал он. - И пахнет так интересно. Вроде цветами, только посильнее.
- Переплет обязательно пропитывается мазью из сока алоэ, - пояснил Изаак. - Наверно, чтобы кожа не трескалась.
Джон положил книгу на колени и пробовал ее открыть.
- Ты прав, Изаак, - сказал он. - Обложку нельзя даже приоткрыть. Значит, я в той же категории, что и ты.
- Но это несправедливо, - заметила Филиппа. - Ты же ее не крал, Джон. И ты, вернее, мы с тобой еще дети. Я не понимаю, как ты можешь быть нечист сердцем, если тебе только двенадцать лет. - Она забрала книгу у брата. - Дай-ка я попробую. - Она тоже обратила внимание на запах книги, поднесла корешок к лицу и вдохнула. - Лилии, - сказала она. - Пахнет лилиями.
- Ладно, не тяни. - Джона интересовал вовсе не запах, которым все еще веяло от его пальцев, а то, сможет ли сестра разгадать загадку книги. - Открывай, если получится.
Но Филиппа тоже не смогла. И покачала головой - расстроенно и сердито. Она немало гордилась своей сообразительностью и добротой и не могла постигнуть, почему книга, предназначенная для мудрых и чистых сердцем, осталась для нее закрыта. Бред какой-то.
Изаак забрал книгу, и только теперь близнецы заметили, что он до сих пор не снял перчаток, да и улыбка у него была какая-то странная. Но скоро Джон понял, что теперь ему кажется странной уже не улыбка Изаака, а ощущение, которое возникло у него самого - странное онемение, сначала в кончиках пальцев, потом в кистях, локтях, плечах… Должно быть, что-то попало на кожу, когда он трогал книгу. И тут его охватил гнев. Он увидел, как Изаак без труда открыл книгу и вынул из вырезанного в страницах тайника несколько предметов.
- Эй, - сказал Джон, еще не вполне постигнув всю степень подлости Изаака. - Ты вроде сказал, что не можешь открыть книгу.
- Я не мог. Пока она не побывала в ваших руках. Иначе я бы испортил обложку.
Теперь и у Филиппы онемело все тело.
- Что происходит? - возмутилась она. - Я не могу пошевелиться.
- Это воздействие дубильной мази, - сказал Изаак. - Она содержит впитывающийся в кожу фермент, восстановленный из яда желтого пустынного скорпиона. Вас это не убьет. Просто парализует на несколько минут. А мне больше и не нужно. И пожалуйста, не обижайтесь. У меня, в сущности, нет выбора.
Джон понял, что на этот раз они действительно попали в беду. Не вот-вот попадут, а уже попали. В этом вся разница. Поэтому он, даже не задумавшись, с легкостью произнес труднейшее немецкое слово, которое являлось ключом к его дискримену, подарку Фрэнка Водьяного. Как предсказывал мистер Водьяной, так и случилось.
Филиппа недаром была близнецом Джона. В голове у нее пронеслись точно такие же мысли, так что в итоге оба они использовали свои дискримены одновременно:
- DONAUDAMPFSCHIFAHRTSGESELLSCHAFT-KAPITAN!
- ШАБРИРИ!
И не добились никакого результата, потому что два дискримена свели друг друга на нет. Кстати, Нимрод дал близнецам лишь одно чрезвычайное желание на двоих еще и для того, чтобы избежать подобных ситуаций.
Конечно, Джон и Филиппа ничего об этом не знали и предположили, что их дискрименам не удалось одолеть Изаака Балай-ага. Близнецы беспомощно наблюдали, как он взял стебли алоэ, немного глины, две звериных кости и кусочки шелка, вырвал у каждого их них по одному волосу из головы и начал мастерить две куколки, которые чем дальше, тем больше напоминали Джона и Филиппу.
- Что ты делаешь? - спросила Филиппа.
- Творю джинн-заклятие. Дело в том, что я могу трансэлементировать вас только поочередно. А если бы я не связал вас заклятием и начал трансэлементировать одного, другой в это время сделал бы со мной то же самое.
- Трансэлементировать? - переспросила Фи¬липпа. - Нам предстоит залезть в бутылку?
- Этот глупый Нимрод вас ничему не научил? Когда вы залезаете в бутылку по собственному желанию, это называется транссубстантизация. Атрансэлементация - это действие, осуществляемое не над собой, а над другим, причем против его желания. - С этими словами он взял две длинные тонкие иглы и проткнул одной из них куклу-Джона.
Джон презрительно усмехнулся:
- Мне даже не больно.
- Причинять боль не входит в мои планы, - сказал Изаак. - Это же не дурацкая кукла для колдовских шалостей, хотя ведьмы и знахари почерпнули кое-какие идеи именно отсюда. Это - просто временное заклятие. Временное, поскольку, когда яд скорпиона испарится, заклятие снимется само собой.
Джон громко крикнул, надеясь, что им поможет охрана поезда или кто-то из пассажиров.
- Успокойся, - сказал ему Изаак. - Все спят. И считайте, что вам повезло. Ведь я не использую диминуэндо, то есть не превращаю в кукол вас самих. Иначе вы бы остались в таком виде до тех пор, пока я не вздумал бы превратить вас в кого-то еще. А так через день-два вы сами вернетесь в обычное состояние. Не волнуйтесь, все путем.
- Но зачем ты это делаешь? - спросила Филиппа. - Что все это значит? Ты работаешь на Асмодея?
Изаак засмеялся и пронзил куклу-Филиппу второй иглой.
- Нет никакого Асмодея, - сказал он. - Вернее, есть, но не в нашем случае. В Сигишоаре вы видели не настоящего Асмодея, а мое собственное произведение, которое я изготовил, чтобы развеять любые ваши подозрения. Для отвода глаз. Нет, дорогие мои, реальный Асмодей догнал бы этот поезд в два счета и разбил бы его в щепки, чтобы достать "Гримуар Соломона". Только это, разумеется, вовсе не "Гримуар". Настоящая книга слишком ценна, чтобы возить ее в поезде. А эта книга - подделка. И демон - подделка, которую я сотворил по рисунку из новой книги господина Ракшаса.
Подняв обе куклы в воздух, Изаак наклонил голову дважды топнул каблуком по полу купе и бизнес следующее:
- Я два раза постучал в двери большого зала, что в земляном нутре, чтобы связать этих двух джинн. ХАДРОКВАРКЛУОН!
После этого он снова рухнул на сиденье и закурил сигару.
- Все, - гордо сказал он. - Готово. Вы связаны. Теперь я могу сделать то, что хочу.
- И что же? - спросила Филиппа.
- Разве я не сказал? - удивился Изаак - Я помещу вас в отдельные контейнеры и закупорю. - Он незамедлительно извлек из кармана пальто два контейнера и, поддразнивая, сунул их под нос близнецам.
- Тебе это так не пройдет, - прошипел Джон.
- Пожалуйста, - взмолилась Филиппа, - не делай этого.
Изаак вздохнул и прижался лицом к оконному стеклу.
- Я бы рад вам помочь, честное слово. - Он провел пальцем по стеклу - вслед за каплей дождя, катившейся с внешней стороны. - Но у меня нет выбора… Ладно, не грустите. Все не так ужасно.
- С каким треском ты бы сейчас вылетел в окно! - сказал Джон.
- Руки коротки, старик, - хихикнул Изаак. - Не выйдет. - Он встал. - Мне очень жаль. Честное слово. Но, как говорится: "Я не хорош и не плох. Я просто выполнял приказ".
Он снова произнес свое слово-фокус, театрально взмахнул руками, и близнецы один за другим исчезли в облаке дыма.
Глава 9
Демон-вышибала
Последние пассажиры еще не покинули Королевский венгерский экспресс на берлинском вокзале, а Нил и Алан уже начали тревожно поскуливать, поскольку почуяли, что в поезде произошло что-то неладное.
- Что будем делать? - спросил Джалобин. - Эй, слышите? Я говорю, что прикажете делать?
- Разумеется, обыскивать поезд, - сказал Нимрод. - Вы берите Алана и начинайте с головы состава, а я возьму Нила и начну с хвоста. Встретимся посередине.
- Ну что, ты идешь? - окликнул Джалобин Алана и не оглядываясь двинулся вдоль платформы. Пес бросился следом.
Нимрод поднялся на подножку последнего вагона. К этому моменту он уже не рассчитывал найти близнецов в экспрессе. Он искал лишь ключ к разгадке того, что с ними случилось. И очень надеялся на острый нюх двух ротвейлеров. И действительно, Нил громко залаял, как только вошел в купе, где ехали близнецы. Нимрод тут же послал его за Джалобином и Аланом, а сам потер старую медную лампу, вызывая господина Ракшаса.
- Боюсь, их нет в поезде, - произнес Нимрод, едва господин Ракшас вывинтился из лампы.
- Да, я уже понял. Слышал, как вы говорили с Джалобином, - отозвался господин Ракшас и начал тщательно, по-собачьи, обнюхивать купе. - Вы чувствуете запах?
- Нет, - признался Нимрод. - Ничего конкретного… Кроме, пожалуй, хорошей сигары. - Он тоже шумно втянул ноздрями воздух. - Марки "Ромео и Джульетта". Думаю, размер "Черчилль". Именно такую сигару курил Изаак Балай-ага в гостинице "Алгонкин" в Нью-Йорке… - Нимрод задумался. - Вы этот запах имели в виду, господин Ракшас?