Воспоминания детства вернули к реальности. Я решительно встал, зажег свет, посмотрел на часы. Кошмар длился не более пятнадцати минут, и это удивило - казалось, пришедшие из детства страхи растянулись почти на полночи. Понимая, что веду себя как ребенок, я подошел к висевшей на том же крючке одежде и осмотрел ее. Джинсы, рубашка и свитер выглядели безобидно и по - домашнему, совсем не напоминая зловещего монстра, приходившего по мою душу.
Но как только в комнате погас свет, все началось сначала - одежда зашевелилась, а потом медленно вышла из тени, протягивая ко мне пустые рукава… Забравшись с головой под одеяло, я мечтал об одном - вырубиться, заснуть, отключиться, исчезнуть, лишь бы только не чувствовать присутствия злобного, безжалостного чудовища, пришедшего к нам из иного мира.
День второй. Напуганная отличница
Уютный запах какао наполнял кухню. Папа уходил на работу на час раньше остальных, и за столом сидели только дед и мама. Когда я потянулся за хлебом, она встревоженно спросила:
- Петя, как твоя рука? Не болит?
- Все в норме.
- Нет. Посмотри - на бинте кровь. Надо сменить повязку.
После завтрака мама разложила на столе бинты, баночки с йодом и зеленкой и занялась медицинскими процедурами. Ее просто ужаснул вид глубокой, незаживающей царапины, и она, не медля, собралась идти со мной в травмпункт.
- Подумать только, Петя поранился еще вчера днем, а кровь совсем не свертывается - капает и капает. Надо что - то делать!
- Спокойно, Алла, не впадай в панику, - дед осмотрел мою ладонь и усмехнулся. - До свадьбы это ранение как пить дать заживет. Гарантирую.
Ободренный таким напутствием, я поторопился отправиться в школу. Утро выдалось прохладным, многие пришли в верхней одежде. В школьном вестибюле было многолюдно. От неожиданного толчка мне едва удалось устоять на ногах - энергично расталкивая собравшихся у входа в раздевалку ребят, оттуда выскочила Танька Панкратова. Даже не подумав извиниться за свое странное поведение, она вихрем умчалась прочь.
- Что это с нашей отличницей? - потирая ушибленную руку, поинтересовался Денис Подбельский. - Создается впечатление, будто красу и гордость школы преследует целый выводок чертей.
Пожав плечами, я пошел в раздевалку, намереваясь повесить ветровку. Веселый гомон в вестибюле неожиданно стих, а сердце сжало предчувствие неотвратимой беды. Обычная школьная раздевалка преобразилась, превратившись в логово неведомых чудовищ. Пуговицы модного полупальто рассматривали меня в упор, оценивая и проверяя на прочность… Рукава нескольких курток зашевелились и потянулись к шее… Решительно стряхнув наваждение, я вышел прочь, стараясь не думать о пришедшем из детства и не в меру затянувшемся кошмаре.
А странное поведение Татьяны Панкратовой продолжало обращать на себя внимание и в классе. Бледная, осунувшаяся, она не реагировала на веселые реплики одноклассников и испуганно озиралась по сторонам, будто высматривала подстерегавшего ее наемного убийцу. Заметив испуг подруги, к ней подошла Светка Акулиничева, и они долго шепотом переговаривались между собой. Прозвенел звонок. Вспомнив о собственных проблемах, я открыл учебник, наскоро освежая в памяти подробности биографии Булгакова.
- Панкратова!
Пребывавшая в добрейшем расположении духа Нина Даниловна решила сделать себе подарок, вызвав к доске любимицу учителей Татьяну Панкратову. Будучи круглой отличницей, Танька могла с ходу заработать пятерку по любому предмету, а в гуманитарных науках ей вообще не было равных. Нина Даниловна приготовилась выслушивать блистательный доклад, а Панкратова все медлила, рассеянно вертя в руках кусочек мела. Наконец она тихо произнесла:
- Нина Даниловна, я не выучила урок.
От неожиданности старая учительница чуть не уронила на стол сползшие с носа очки и удивленно спросила:
- Ты нездорова?
- Просто… простите… Я все пересдам, только не ставьте в журнал. Честное слово…
- Договорились. Садись! Мел - то положи! - крикнула она вслед поспешно удалявшейся Таньке. - Бартеньева, к доске!
Панкратова положила на место кусочек мела, который сразу привлек мое внимание - на его белоснежной поверхности расплылось небольшое красное пятнышко. Присмотревшись повнимательней, я заметил, как из - под пластыря, которым был обмотан указательный палец Татьяны, выступали маленькие капельки крови.
Поговорить с Панкратовой о странных кровоточащих царапинах мне так и не удалось. Сославшись на головную боль, она ушла домой после первого урока. Я хотел было обсудить случившееся с ее ближайшей подружкой Светой, но не нашел подходящего момента, с головой уйдя в повседневные школьные проблемы.
Уроки прошли без происшествий, зато, когда настало время спускаться в раздевалку, по коже пополз неприятный холодок. Мысленно обзывая себя трусом и паникером, я решительно пошел между рядами висевшей на вешалках одежды, невольно вздрагивая от каждого ее прикосновения. Неожиданное мягкое, почти ласковое похлопывание по плечу стало последней каплей - мои нервы сдали окончательно, и посещение раздевалки завершилось позорным бегством "с поля боя". Только выбравшись на улицу, я понял, что веду себя не лучше напуганной неведомо чем Татьяны Панкратовой.
Не заходя домой, я отправился в мастерскую забрать отремонтированную старым часовщиком "Звезду". Не без труда отыскав среди бесчисленных пересечений центральных улочек нужную подворотню, я спустился в подвал. Дверь в мастерскую была открыта, но сам часовщик отсутствовал. Пребывание в замкнутом полутемном помещении, наполненном непрекращающимися назойливыми шорохами, превратилось для меня в настоящую пытку. Особенно действовало на нервы тиканье "жуков-точильщиков", незаметно, но неотвратимо сокращавших людские жизни…
- Все готово, молодой человек. Распишитесь в квитанции. Деньги заплатите мне.
Тощий старик вышел из глубины мастерской и положил на конторку выглядевшую не хуже новой "Звезду".
- Пришлось поменять циферблат, - пояснил он.
- Спасибо, - я поднес часы к уху - они тикали звонко и четко, совсем как раньше. - Спасибо. Эти часы подарил мне дедушка, и я ими очень дорожу. Они никогда не отстают и не убегают.
- Да, молодой человек, часы - настоящий друг человека. Они говорят правду, напоминая, как быстротечна человеческая жизнь и как ужасен ее конец. Скажите, вам приходилось открывать заднюю крышку часов?
- Да. Я знаю, что это не рекомендуется, но наблюдать, как крутятся все эти колесики и качается вилочка, очень увлекательно. Они такие… деловые и веселые, что ли…
- Вы любите технику, молодой человек?
- Никогда об этом не задумывался… - чем больше я говорил с часовщиком, тем спокойнее становилось на душе. Все страхи остались за дверью мастерской, тиканье механизмов уже не тревожило, а успокаивало. - Пожалуй, мне нравится техника. Когда чинишь какой - нибудь механизм, всегда можно найти причину поломки. В машине нет лишних деталей, она рациональна и потому предсказуема. Не надо гадать на кофейной гуще или тыкать пальцем в небо. Признаюсь, я не люблю то, что не могу объяснить.
- Милый юноша, вы говорите моими словами! - расплылся в улыбке часовщик. - Позвольте узнать ваше имя.
- Петя. Петр Толкачев.
- Очень приятно. В знак дружбы позволю себе перейти на "ты". Называй меня Дмитрий Дмитричем или просто Часовщиком. Скажи - ка, дорогой Петя, тебе никогда не хотелось оживить старые часы?
- Вообще - то я люблю чинить сломанные вещи, но вот часы пока не приходилось.
- Хочешь попробовать?
- Не знаю, так неожиданно…
- Нет-нет, Петя, это ни к чему не обязывает. Просто иногда, когда выпадает свободная минутка, заглядывай ко мне. Я, кажется, нашел в твоем лице родственную душу, а это очень важно. У тебя особый дар, часы его оценят в полной мере. Хочешь начать прямо сейчас?
- Сейчас, Дмитрий Дмитрич, не выйдет в любом случае, - я продемонстрировал перебинтованную ладонь. - Почти сутки назад поранился, а она и не думает заживать. Ручку и ту держать сложно.
- Покажи - ка.
Жесткие пальцы с неожиданной силой сжали мое запястье. Старик снял повязку, вооружился лупой и долго рассматривал рану:
- По-моему, все в порядке. Царапина, конечно, глубокая, но уже начала затягиваться. Через пару дней, а то и раньше перестанет беспокоить. Если же вновь начнет кровоточить, помажь перекисью водорода - это отличное кровоостанавливающее средство.
- Спасибо, я обязательно приду к вам, как только смогу.
Простившись с Дмитрий Дмитричем, я галопом пронесся по лестнице, вылетел из мастерской и едва не рассмеялся - такими нелепыми показались мне собственные страхи и выползшие из детства кошмары. Несмотря на мелкие осложнения, жизнь все же была прекрасна и удивительна!
- Петя! - сидевшая у подъезда Акулиничева поднялась, торопливо пошла навстречу. - Я тебя в школе упустила, пришлось дожидаться здесь. Нужен твой совет.
Мы прошли на детскую площадку и оккупировали пустовавшие качели. Светлана начала рассказ:
- Я еще в школе хотела об этом поговорить, но побоялась - вдруг разговор подслушает кто - то из девчонок и начнутся сплетни. Во-первых, с Татьяной происходит нечто странное, а во - вторых, у меня снова были видения.
Мне удалось сдержать улыбку. С недавних пор Светка вообразила, что способна видеть прошедшие, грядущие и происходящие за много километров от нее события. В принципе я допускал, что особо восприимчивые люди могут улавливать недоступную другим информацию, но видения Светки скорее можно было приписать ее воображению, слишком яркими и фантастическими они оказывались.
- Все началось несколько дней назад, - сидевшая на качелях Акулиничева оттолкнулась ногой от земли и начала раскачиваться. - Сам знаешь, как ответственно Татьяна относится к учебе, не припомню случая, когда бы она не выучила урока.
- Быть с первого класса отличницей - ко многому обязывает.
- Именно. И вот, я захожу к ней в гости, а Татьяна, вместо того чтобы готовиться к зачету по истории, сидит с ногами на кровати и кутается в одеяло. Я подумала, что она нездорова, но на самом деле все оказалось еще хуже.
- Что может быть хуже болезни?
- Страх. Оказывается, с недавних пор Таня стала бояться темноты, пустых комнат и даже собственной одежды. "Вещи хотят моей смерти. Полотенце в ванной обвивает шею, стремясь задушить, вилка хочет пронзить горло, а под половицами поджидает пропасть, дно которой покрывает толстый слой шуршащих насекомых", - созналась она. Я просто обалдела, когда такое услышала. Потом Таня показала на собственный, висевший на вешалке халат и заявила: "По ночам он превращается в человека и часами стоит над моей кроватью. То, что он хочет со мной сделать, хуже смерти".
- Ее пугает одежда? - на миг прежние страхи вновь завладели моим сознанием.
- Ах, Петя, ее страшит все, и чем дальше, тем больше! Таня стала такой нервной, раздражительной, я просто не знаю, как ей помочь. - Акулиничева спрыгнула с качелей. - Ладненько, меня заждалась художественная школа. До встречи.
- Подожди! Ты упоминала какие - то видения.
- Пустое. Разве они могут заинтересовать человека, не верящего в мой дар ясновидящей?
- Просто я отношусь к нему со здоровым скептицизмом, но не отрицаю полностью. Твои "откровения" как - то связаны с Панкратовой?
- Не совсем… - Светка вновь устроилась на качелях. - Просто образы возникают, когда Татьяна находится поблизости. Обычно видения приходят во время сна, когда сознание отключается, а душа бродит неведомо где, но сейчас все происходит совсем иначе. Скорее это напоминает гадание по стеклу…
- Света, мне не понять, чем отличается гадание по стеклу от гадания на кофейной гуще.
- Между прочим, здесь нет ничего смешного. Кто умеет, тот увидит будущее и на дне кофейной чашки.
- Молчу, молчу.
- Во время гадания по стеклу всматриваются в полированные или светящиеся поверхности, - учительским тоном просветила Акулиничева, - пока не впадут в транс или не узреют желанный образ. Так вот… Я совершенно случайно заметила в зеркале необычный отблеск и, присмотревшись, увидела нечто. Более детально это удалось рассмотреть в графине с водой.
- И что в нем плавало?
- Петя, ты сам спросил о видениях.
- Свет, со стороны такие речи звучат довольно странно, сама понимаешь.
- Хорошо. Видение сперва напомнило мне сверкавшее на солнце море - много-много трепетных золотых огоньков, сливающихся в огненное покрывало. Присмотревшись, я поняла, что вижу очень пологие, покрытые ослепительно белым снегом холмы, усеянные тысячами, да что там - десятками тысяч горящих свечей, и черное беззвездное небо над ними. Красивое зрелище и жуткое.
- И?
- Все. Вскоре образ померк и растаял.
- Ты думаешь, видение как - то спровоцировала Панкратова?
- Может быть. - Акулиничева посмотрела на свои изящные часики. - Мне в самом деле пора. До свидания, Петя.
- Пока.
Явно опоздавшая на свои занятия Светка быстро исчезла из поля зрения. Поднявшись с качелей, я подошел к подъезду, нажал кнопки кодового замка.
- Стой! - На дорожке, ведущей к дому, стоял светловолосый парень с приятным, но незапоминающимся лицом. - Дай руку!
- Мы знакомы?
- Дай руку, кому говорят! - Грубиян подошел ко мне вплотную и положил на плечо тяжелую ладонь. - Ну!
- Отстань!
Я попытался открыть дверь. Парень грубо схватил меня за запястье и сорвал с ладони повязку. На какой - то миг наши глаза встретились - во взгляде блондина было что - то стеклянное, неживое. Внимательно осмотрев мою царапину, он развернулся и невозмутимо зашагал прочь.
Пообедав, я повесил на шею фотоаппарат и отправился на поиски интересных сюжетов. Многие в классе посмеивались над моим увлечением "допотопной" черно-белой фотографией, но мне казалось, что проявлять пленку и печатать фотографии самому намного интереснее, чем просто щелкать затвором и получать на следующий день готовые снимки. Вспомнив, что Вика Барышева просила запечатлеть ее на фоне городских достопримечательностей, дабы отправить эти снимки своим итальянским приятелям, я решил выполнить эту просьбу.
Вторую половину дня Вика обычно проводила на площади около закрытого на вечный ремонт кинотеатра, где тусовались собиравшиеся со всего города фанаты роликовых коньков. Так было и сегодня - лавируя между проносившимися мимо ребятами, я еще издали заметил восседавших на ступенях кинотеатра Викторию и Арину.
- Девчонки, не хотите поработать фотомоделями?
- Спрашиваешь! - Обрадованная Вика тут же вскочила и чуть было не сорвалась со ступенек, начисто позабыв о надетых на ноги коньках. - Подождите меня, я сгоняю домой переодеться!
- Мы будем ждать у твоего подъезда, - предложила Арина.
- Хорошо!
Лихо вписавшись в поворот, Барышева умчалась вниз по улице. Мы с Ариной пошли следом.
- А я не люблю фотографироваться, - заметила Иванова. - Бабушка говорила - кто много снимается, мало живет. Фотопленка будто ворует жизнь.
Признаюсь, я не ожидал от рассудительной, не верящей в чудеса Арины такого заявления. Заметив мой недоумевающий взгляд, Арина пожала плечами:
- Знаю, это звучит странно, но бабушка фотографировалась только на паспорт и прожила до девяноста семи лет, а моя тетя была подающей большие надежды киноактрисой и погибла в двадцать пять.
- Актрисой? А где она снималась?
- В небольших ролях. Тетя не успела достичь известности.
За разговорами мы незаметно подошли к дому Барышевой и теперь, устроившись на скамейке, ожидали ее появления.
- Арина, как ты думаешь, на каком фоне лучше всего снимать Вику? - спросил я.
- Прямо глаза разбегаются. В старых городах столько всего необычного… - Она задумалась. - Может быть, у крепостной стены? Не зря ее печатают на открытках, она вроде нашей визитной карточки.
- Или у пушек, - предложил я.
- В общем, в парке, - заключила Арина.
- Ну как? - из подъезда выпорхнула покрытая толстым слоем косметики Барышева. - Может, мне еще немного подрумяниться?
Я воздержался от обсуждения "боевой раскраски", опасаясь испортить фотомодели настроение, а Арина не удержалась от советов, последовав которым, на мой взгляд, Вика превратилась бы уже в полное страшилище. Потом мы все вместе отправились к Центральному парку культуры, где сохранился фрагмент крепостной стены, построенной более семисот лет назад и с той поры не раз защищавшей наш город от многочисленных вражеских набегов.
- Ребята, а вы куда собрались? - окликнула нас нагруженная тяжелым этюдником Акулиничева.
- Петя будет меня фотографировать, - отозвалась Вика.
- А я с пленэра. Знаете, эту стену, наверное, миллион раз рисовали и еще столько же нарисуют. Пейзаж и в самом деле живописный, но здорово поднадоел.
Как - то само собой получилось, что Света составила нам компанию и отправилась вместе со всеми обратно в парк. Его вход охраняли две старинные наполеоновские пушки, сразу привлекшие внимание девчонок. Барышева решила позировать на фоне трофейного оружия, прислонилась к стволу пушки и улыбнулась:
- Снимай, Петя.
Щелкал затвор. Вика принимала кокетливые позы, продолжая ослепительно улыбаться… Я чуть повернулся и увидел в видоискателе стоявшую поодаль Арину. Высокая, гибкая, с необыкновенными золотистыми волосами, она замерла в непринужденной позе, глядя куда - то вдаль. Упустить такой кадр было бы настоящим преступлением. Увидев, что ее фотографируют, Арина предостерегающе подняла руку:
- Петя, я тебя об этом не просила.
- Прости, но ты смотрелась просто потрясающе.
Она улыбнулась, характерным жестом поправила золотистые волосы:
- Хорошо. Думаю, несколько кадров не сильно сократят мои дни. Девчонки, идите сюда!
- Ой, девочки, я не накрашена и одета так себе, - попыталась возразить Акулиничева, - давайте в другой раз…
Несмотря на протесты Светки, Арина обняла ее за плечи и поманила к себе Барышеву:
- Мы готовы.
- Улыбочку! - мои слова заглушили раскаты грома. Я торопливо несколько раз подряд нажал на спусковую кнопку. - Пойдемте скорее к стене, а то до дождя не управимся.
Ливень застал нас на полпути. Взвизгнув, девчонки опрометью бросились к укрытию - небольшим полукруглым нишам, зачем - то прорубленным в основании крепостной стены. Дождь барабанил по мощенной плитами дорожке, и холодные брызги то и дело залетали в наше убежище.
- Покажи фотоаппарат, - попросила Арина.
Я протянул повидавший немало приключений "Зенит" с зеркальным объективом:
- Все в нем здорово, только перемотка барахлит с самого начала. Наверное, заводской брак.
- Сейчас посмотрим. Не волнуйся, я в этом немного разбираюсь. - Арина начала внимательно рассматривать фотоаппарат. - Видишь винтик под рукояткой обратной перемотки, попробуем его ослабить. Жаль, отвертки нет…
Я протянул перочинный ножик со множеством лезвий и других полезных приспособлений - еще один подарок моего деда.
- Подержи. - Арина передала аппарат Акулиничевой и занялась поиском подходящей отвертки.