- Хозяйкой замка? - Кармиан глядела на Нико. - Тебе хочется, чтоб я стала хозяйкой замка?
- Да!
Слово было все равно что вдох, но все его расслышали. Его волосы были такими мокрыми от пота, что блестели, и я только догадывался, как ему больно. И все же он не сводил глаз с Кармиан. И продолжал смотреть на нее до тех пор, пока не сказал то, что хотел.
- Почему?
- Ты. Понимаешь. Малыши. И ты. Сильная. - Ему пришлось ненадолго замолчать. - Сильная. Достаточно… Хитрая достаточно. Чтобы. Объяснить. Им. Взрослым.
Она фыркнула гневно и отчаянно, и было в этом звуке что-то еще, чего я не понял.
- Да! Слова-то хороши. Но если ты, Нико, сегодня умрешь, дадут ли мне исполнить твою волю - въехать в Дунарк хозяйкой? Они взвоют от зависти, станут сопротивляться. Они никогда не признают, не примут меня.
- Оставь. Их. Пусть. Воют.
Он сделал легкое движение рукой, и моя мать явно его поняла. Она протянула Кармиан листок бумаги:
- Он поставил на бумаге свою печать. Это законное неопровержимое свидетельство. Он прав, пусть их воют, но им ничего не поделать.
Кармиан смотрела на бумагу так, словно думала: она ее укусит. А потом сказала:
- Это же завещание!
Он кивнул - неуловимо короткий кивок. Он с величайшей скупостью использовал остававшиеся у него силы, будто старый скряга, что рассчитывает каждый грош.
- Ступай. В Дунарк. К одному. Гельту. В город.
Я ничегошеньки не понимал. Но Кармиан-то его понимала.
- Я не могу сделать это! Ты видел их там? Им даже в голову не придет отправиться домой без приказа. И ты думаешь, будто они могут решать, кому ими править? Нико, они этого не могут!
- Ты. Научишь. Их.
- На это уйдут годы. Вся жизнь уйдет на это!
- Да.
Он так долго глядел на нее, что она поняла: он так и думал, этого он и хотел. Этого он от нее и требовал. Вид у Кармиан был сокрушенный.
- Нико! Ты не можешь так поступить! Ты не можешь только… ты не можешь…
Мать беспокойно шевельнулась. Я знал, что она внимательно следит за Нико, за каждым признаком его усталости, за каждым самым мелким знаком грозящей ему опасности. Кармиан, заметив ее беспокойство, повернулась к ней:
- Ты спасешь его!
- Я делаю все возможное, чтобы помочь ему, - ответила мать.
Но то, что она вообще позволила Нико столько говорить, когда ему так худо… Я хорошо знал: она поступала так потому, что это нельзя было откладывать на завтра. И быть может, Кармиан тоже знала это.
Она снова глянула на Нико.
- Тебе это непонятно? - спросила она. - То, о чем ты просишь, - невозможно!
Он так долго молчал, что я было подумал: у него вообще нет сил. Но он собрался с духом:
- Ты. Сможешь!
И тут он закрыл глаза, а мать снова выгнала всех.
Весь вечер Кармиан ходила взад-вперед по крепостному двору, словно волк в западне. Вообще-то мне и самому этого тоже хотелось, но моя лодыжка по-прежнему болела. Мне пришлось молча сидеть и ждать.
- Пусть он только посмеет! - стиснув зубы, молвила Кармиан. - Пусть только посмеет умереть!
- Сдается мне, тебе не терпится стать хозяйкой замка? - горько спросил я. - Разве не это говорила Дина?
Она на миг остановилась, глядя на меня. Сегодня ее глаза были серыми, зелени в них не осталось совсем. Она помолчала, а потом ответила:
- Только с ним…
Уже начало светать, когда к нам вышли мать с Диной. Вид у обеих был смертельно усталый, а на лице у Дины были мелкие брызги крови, и большие пятна на белой блузке матери. Но хуже всего было то, что ни одна из них не смотрела мне в глаза.
- Я в горе, - сказала мать. - Мы сделали все, что в наших силах. Но этого было недостаточно.
Дина не произнесла ни слова. Она лишь смотрела на Кармиан.
Несколько кратких мгновений они смотрели друг другу в глаза.
А потом Кармиан повернулась и побежала по крепостному двору, вверх по лестнице к караульному мосту. Она прислонилась к брустверу, и даже издалека я видел, как содрогались ее плечи. Она плакала и плакала так, словно слезам ее конца не будет.
И только по-прежнему, будто окаменев, стояла, не произнося ни слова, Дина.
Могила героя
Два дня спустя мы хоронили его. Был тихий, морозный, ясный день, и туман наконец-то исчез. Обитатели замка и крепости стояли так безмолвно и неподвижно, что можно было подумать: они - каменные изваяния, если бы не их дыхание, что отчетливо виделось в холодном воздухе.
Шесть человек, чтобы нести его. Я бы охотно подсобил, но нога моя по-прежнему болела, и я не мог бы это сделать, не хромая. Астор Скайа и Ивайн Лаклан шли с носилками на плечах первыми.
Они облачили его в броню и шлем и положили сбоку меч, а щит, сработанный Тано, на грудь. По-прежнему видны были следы ударов, полученных во время поединка, - следы меча Дракана. Я лишь мельком разглядел его лицо, наполовину скрытое шлемом, лицо уже чужое и странное - уже не лицо Нико.
И меня охватило такое желание громко закричать и рассказать людям, что все это сплошная ошибка. Он вовсе не был таким. Они заставили его стать солдатом, а на свете не было ничего, что Нико ненавидел больше этого. Но так погребали героев, а Нико был мертвым героем.
Он бы разозлился на все это. На бой барабанов и звуки труб и фанфар, на все эти мундиры. Думается, только слова Дины, сказанные напоследок, пришлись бы ему по душе.
- Он говорил, что я должна рассказать вам о его последней воле, - произнесла она, и голос ее отчетливо прорезал воздух, хотя она не кричала. - У Дома Равнов нет больше наследника-мужчины. Дунарк остается без князя в замке-крепости. Однако же Нико желал бы… Никодемус Равн вступил в брак с Кармиан Гельтерс, и он изъявил свою волю: она станет владетельницей замка-крепости и будет править замком-крепостью и городом Дунарк. Это написано для тех, кто умеет читать, и заверено его печатью. Но я прошу всех вас подойти сюда и убедиться, что я говорю правду.
Кармиан стояла рядом с Диной, одетая в черное. Я впервые видел ее в юбке. Но хотя все не спускали с нее глаз, лицо ее не менялось. Она стояла прямая как свеча и глядя перед собой, но мне все же почудилось, будто она походит на хозяйку замка, да такую, которую не проведешь, с которой шутки плохи. А кроме того, когда ты глядел на Дину, ты знал, что каждое ее слово - правда, точь-в-точь такая, какую произнес бы Нико.
- Мы - свидетели этого! - торжественно и веско произнес Астор Скайа. И кое-кто из мужчин, в том числе из кланов Скайа, Кенси и Лаклан, ударили клинками о щиты, чтобы выразить свое одобрение воле усопшего.
- Спасибо, - проговорила Дина.
Я видел теперь, что она плакала, в первый раз с тех пор, как они с матерью вышли из палаты для хворых с безнадежной вестью. А потом Дина произнесла так тихо, что ее услышали только те, кто стоял совсем близко:
- Мне будет недоставать его.
Дел было невпроворот. Так наверняка бывает всегда после войны. Люди, у которых больше не было дома, люди, у которых больше не было работы или своего места на земле. Люди, которые утратили либо многое, либо всё… Четырнадцать рыцарей-драконариев остались в живых, нам это было известно. Трое из них, пользуясь суматохой, бежали, а одиннадцать сидели в острожных казематах Астора Скайа.
Обайн получил обратно свою Маери и возвратился домой в Арлайн. Портовый Местер заручился обещанием Мауди Кенси помочь ему в постройке нового судна. По взгляду Мауди я понял, что мне предстоит стать частью этой помощи. Кармиан и Предводитель собрали жалкие остатки драконовой рати и направили их в Низовье. Было и сопротивление, но большей частью ратники обрадовались тому, что у них снова есть кого слушаться. Я слышал, что они дали Кармиан прозвище - Львица - и заранее гордились ее строгостью. Думается, Нико был прав: она станет достойной владетельницей замка-крепости. Не такой, с которой можно быть запанибрата, но достойной. Может, даже лучшей, чем был бы сам Нико.
Я не мог с этим примириться. Мне казалось: это так несправедливо. Все остальные могли вернуться домой, но только не он…
Минуло еще два дня, прежде чем мы сами смогли возвратиться в Дом Можжевеловый Ягодник.
- Рикерт отправится с нами, - сказала Дина. - И Тано тоже.
Рикерт, да, это понятно. Но Тано?
- Кто этот Тано?
- Подручный Рикерта, - ответила Дина. Но, сказав это, она покраснела, и опять я не понял, что это значит на девичьем языке.
- Пусть только вздумает тебя обидеть, - сказал я.
- Не вздумает, - ответила она и сделала вид, будто эти слова ровно ничего не значат. - Однако же, Давин!..
- Да.
- Есть еще одно… Я знаю, ты разозлишься. Но тебе придется пообещать мне, что ты не скажешь ни слова вообще, покуда мы не окажемся в Доме Можжевеловый Ягодник.
- Это еще зачем? - подозрительно спросил я.
- Пообещай мне это!
И она поглядела на меня так, что я понял: сегодня с ней шутки плохи.
- Ладно, я обещаю. Но о чем я должен молчать?
- Идем со мной!
Она потянула меня к тем саням, которые Астор Скайа одолжил нам для поездки домой. Сани были прикрыты чехлом из парусины, так чтобы пассажирам снег не падал на голову. Каурая кобыла, которую Дина подобрала где-то по дороге, была запряжена в сани и ожидала лишь знака, чтобы тронуться в путь.
- Он обещал? - спросила мама, сидевшая на облучке.
- Да!
- Хорошо! Тогда пусть заглянет туда.
Я не понимал, что означает все это таинственное запугивание, весь этот таинственный торг. Не понимал, пока не откинул край парусинового чехла в сторону.
На одном сиденье, закутанный в одеяла и шкуры, лежал Нико. И вид у него был не очень-то здоровый. Но все же он был жив!
Поначалу я был так потрясен, что мне пришлось сесть. А потом я пришел в ярость:
- Как могли вы меня обмануть? Как вы могли врать?
- Ты обещал ничего не говорить, пока мы не окажемся дома! - молвила Дина.
- Но… почему?
- Потому что я сказал твоей матери: мне лучше умереть, чем быть князем - владетелем замка-крепости остаток своей жизни, - произнес каким-то срывающимся голосом Нико.
- Бывает порой, что разница между жизнью и смертью не очень-то велика, - сказала мама. - И если не хочешь жить, легко умереть. Но Нико сумеет жить дальше.
- Но… Дина плакала…
У Дины по-прежнему был скорбный вид.
- Он не может оставаться здесь, Давин. Как только он будет здоров, ему придется уехать. В такое место, где никто и слыхом не слыхивал о Никодемусе Равне и никто никогда не признает его. И дальше он будет жить по правде.
Но тут меня осенила другая мысль:
- Однако… Мы похоронили тебя. Я видел это!
- Нет, - ответил Нико. - Вы похоронили Дракана. Моего сводного брата, у которого теперь будет красивая гробница, как и подобает князю. - Он осторожно кашлянул. - Это, знаешь, такая запоздалая справедливость.
Я не был уверен, что с ним согласен, когда думал о том, что Астор Скайа и Кармиан уже вовсю занимались планами подготовки достойной героя могилы со статуей и всем прочим.
Нико и Дракан. Дракан и Нико. Я ведь хорошо знал, что они братья, что они из одной семьи, хорошо знал, что они походили друг на друга.
А Нико такая могила не понравилась бы. Значит, Нико был прав.
Дина
Снежки
Дом Можжевеловый Ягодник стоял с крышей, занесенной снегом, и был все такой же. Даже овцы вернулись назад, потому что Мауди пригнала их домой накануне вместе со всеми. Немного больше потребуется времени, прежде чем мы приведем Кречета и Шелковую домой из Фарнеса, где они по-прежнему медленно жевали сено на конюшне у Портового Местера.
- Чудно! - сказала я. - Все кажется таким обычным.
- Повезло вам, что солдаты-драконарии так и не добрались в такую даль! - ответил мне Тано.
- Да!
И нам ведь вправду повезло - многие возвращались к развалинам, точь-в-точь как мы когда-то в Березках. Но на самом деле я вовсе это не думала… Случилось столько всего, и казалось просто удивительным, что Каменный Круг по-прежнему стоял на своем обычном месте, что конюшня, и овечий загон, и яблони еще стояли как тогда, когда мы тронулись с места. Хотя теперь все изменилось по сравнению с тем временем, когда мы тронулись в путь.
Каллан одолжил лошадь у Мауди, и, даже если моей матери не хотелось, пусть бы он ехал в санях, как Нико. Каллан сам решил, что у него достаточно сил скакать верхом. Я видела, как его взгляд все время блуждал, перебегая с одного гребня холма на другой, словно у охотничьей собаки, что выслеживает добычу. Он по-прежнему охранял нас. Маму и нас всех.
- Дракан мертв, - сказал я только для того, чтобы услышать, как звучат эти слова.
- Да, - ответил Каллан, - но несколько рыцарей-драконариев скрываются где-то, так что будем осторожны.
Рикерт также оглядывался вокруг, но по-другому, нежели Каллан.
- Это холм? - спросил он.
- Да!
Холм было нелегко разглядеть под снегом, но все же можно различить его, будто тень посреди всей этой белизны.
- Так, может, построить кузню там, по другую сторону яблоневого сада?
- Это нетрудно, - заметила мама, - если ты уверен, что как раз здесь тебе хочется остаться. Мы были бы рады этому, но люди в Березках не придут в восторг, потеряв своего умельца-кузнеца.
Рикерт проворчал:
- Они наверняка найдут другого! Теперь, когда Дракан не прибирает к рукам хороших мастеров… Да и для меня не так уж важно вернуться домой. - И добавил: - Теперь…
Он имел в виду - теперь, когда Эллин мертва. И когда я подумала об их запущенном доме и о самом Рикерте, напоминавшем неухоженного коня в тот вечер, когда мы пришли, я прекрасно поняла его. И я вовсе не была недовольна. Кроме того что Рикерт был мне по душе, ведь был еще и Тано.
Казалось, будто он заметил, что я думала о нем.
- Не пойти ли нам… распрягать лошадей? Есть кое-что, о чем мне хотелось бы потолковать с тобой.
Роза посмотрела на нас с любопытством, но не сказала ничего. Да и в тот же миг ей тоже пришлось отвлечься, потому что Давин кинул ей вслед снежок и угодил прямо меж лопатками.
- Бестия! - молвила она и спрыгнула с саней еще прежде, чем они окончательно остановились. - Ну, погоди! - Наклонившись с быстротой молнии, она кинула ответный снежок прямо в лицо моего старшего брата.
- Я тоже с вами! - закричала Мелли, - Я тоже хочу вместе с вами!
Прошло некоторое время, прежде чем мы распрягли лошадей, и даже Рикерт успел бросить несколько снежков, прежде чем война снежков стихла. Это матушка приостановила нас и напомнила, что в доме пора разжечь огонь и подготовить все к ужину и что Нико вредно оставаться на холоде дольше, чем необходимо.
Только после ужина Тано снова попытался заговорить со мной.
- Не пойти ли нам глянуть на лошадей? - спросил он.
Я покраснела. Если б я, черт побери, покончила с этим. Но он этого не заметил, у нас была зажжена лишь простая лампа, да еще огонь в очаге.
- Это можно! - ответила я.
И на этот раз нам удалось выскользнуть тайком, да так, что никто, кроме Розы, этого не заметил, а она лишь улыбнулась такой чуточку издевательской улыбкой, мол, знаю-знаю, в чем тут дело.
На дворе было звездно, и стоял трескучий мороз, и снег хрустел у нас под ногами. Тано остановился посреди двора и перестал притворяться, будто интересуется конюшней.
- У меня есть что-то для тебя, - молвил он. - Из олова. Ведь серебра у нас нет.
То была… нет, не просто пряжка. То было украшение. Украшение для волос в виде бабочки. Легкое и в то же время крепкое. Да еще с тремя булавками вместо одной.
- Тут три булавки!
- У тебя такие густые волосы, - сказал он, - вот я и подумал, что три будут держать лучше. Тебе бабочка нравится?
У меня в глазах стояли слезы. Пряжка была красива, по мне так слишком красива. Но это для меня он сработал ее. Он смотрел на мои волосы, а потом отлил ее, да так, что даже мои жесткие волосы будут лежать красиво. Это было лучше всего. То, что он столько увидел и столько передумал.
Я вообще не в силах была вымолвить ни слова. Я только кивнула. Но, думается, он видел, как я обрадовалась.
- Можно я приколю ее? - спросил он.
Я снова кивнула. Его руки были очень легкие, хотя такие большие. Не знаю, часто ли он прикасался к волосам какой-нибудь девочки, но приколол он пряжку и впрямь осторожно.
- Благодарствую! - сказала я.
Он только улыбнулся в ответ. Он был рад моей радости.
Вдруг я подумала о Кармиан. И я не знаю почему, но эта мысль чуть не заставила меня плакать.
- Что такое? - спросил Тано. - Теперь ты вдруг опечалилась.
- Это только… Кармиан. Думаю, она и вправду любит Нико. Или любила. Или… Это сбило ее с толку, ведь Кармиан знать не знала, что Нико жив. Она говорила, что хочет стать владетельницей замка-крепости и что ей все равно, по душе она ему или нет. Но по мне… не думаю, что это все равно. А теперь… Теперь она - на дороге в Дунарк, чтобы править там замком-крепостью и городом, которыми не пожелал владеть Нико. Однажды Мейре сказала, что мы принесем друг другу и Зло, и Добро. Мы с Кармиан. Но заставить ее думать, что Нико умер, даже если она и стала владетельницей замка-крепости… то было, пожалуй, самое большое Зло, какое я могла причинить ей; Нико говорил, что это необходимо как ради самой Кармиан, так и ради Дунарка, но все равно это было жестоко.
- Что станет делать Нико, когда будет здоров?
- Он хочет стать Наставником. Он хочет учить детей читать и считать и… и, думаю, полагаться на самих себя.
- Это доброе занятие.
- Да! Я бы лишь хотела, чтоб его доброе занятие было чуть поближе к Баур-Кенси.
- Это было бы опасно для него. Раньше или позже его бы узнали. Достаточно худо и то, что столько людей уже знают, что он жив. Сколько времени, по-твоему, такая маленькая девочка, как Мелли, сможет хранить эту тайну?
- Мелли будет молчать. Я уверена.
Он долго глядел на меня.
- Коли б ты могла… - неуверенно и медленно сказал он. - Коли б ты была старше, ты б тогда уехала с ним?
Я покачала головой, и это легкое движение заставило меня почувствовать вес моего нового украшения и непривычное ощущение того, что волосы лежат как полагается.
- Нет! - ответила я.
Что с того, что я хочу быть себе хозяйкой, - это ведь не значит, что мне нужно бежать из дому.