Кармиан долго стояла молча. Я не могла отчетливо видеть ее лицо, но плечи ее, казалось, были напряжены.
- Почему ты так печешься о ней? - в конце концов спросила она. - Дина прибегает, тайком проникает на борт - а как она вела себя… и все это твоя вина, что она вообще влезла в это…
- Я только не хочу, чтоб она помешала.
- Прекрати, Нико! Я тебя знаю. Здесь замешано куда больше, чем ты говоришь. Корабельщики злятся, что она здесь. Энок клялся, что она троллево отродье, а не то ей не проникнуть на борт, так чтобы он этого не заметил. Однако Мате сказал, что ты чуть ли не вырвал волосы у Вороны только потому, что он лишь заикнулся о выкупе. Она что, твоя сводная сестра или кто-то в этом роде?
- Разумеется, нет. Я лишь в долгу перед ее семьей… в довольно большом… Я обязан им жизнью, руками и ногами, жалкими остатками своей чести… И это только первое, что приходит в голову.
Она фыркнула:
- Чести… На честь нужны средства. И не тебе бы бить в родовой щит и вопить о чести.
- Честь имеет много обличий, - ответил Нико. - Самоуважение, например. И полагаю, даже самый жалкий попрошайка в Грязном городе может обладать собственным понятием о чести. Я знаю, у тебя есть своя… Иначе я бы не послал тебе то самое письмо. Иначе я бы не стоял здесь сейчас и не передавал бы свою жизнь в твои руки.
"Этого не хватало! - подумала я. - Брось это! Не полагайся больно на нее. Недолго проживет тот, кто полагается на такую Кармиан".
Она выпрямилась и резко отвернулась от него, словно у нее исчезло всякое желание смотреть ему в глаза.
- У тебя столько тонких чувств, - тихо сказала она. - Не все могут позволить себе такое…
- Кармиан…
- Нет. Не смей глядеть на меня такими глазами. Ты ведь так не думаешь. Девчонку там внизу ты хотел бы обернуть ватой, чтоб она, упаси нас от беды, ни капельки не ушиблась. А меня!.. Обо мне у тебя и мыслей таких нет.
- Ты взрослая девочка, Кармиан. Разве не так ты всегда себя называешь? Ты можешь позаботиться о себе гораздо лучше, чем большинство других людей. Но я не принуждаю тебя к чему-либо. Если ты охотней останешься здесь завтра…
- Нет. Я ведь не это говорю.
- Тогда что же?..
- Нико! Ты не прикоснулся ко мне.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты хорошо знаешь, что я имею в виду. Уже с самого Фарнеса… Ты ни одного-единственного раза не прикоснулся ко мне.
Нико немного помедлил. Потом, протянув руку, положил ее на плечо Кармиан.
Она, резко повернувшись к нему, яростно отбросила его руку со своего плеча.
- Не теперь! - сказала она. - Не так, будто я собачонка, которую тебе иногда надо погладить.
- Но…
- Раз ты сам не смог понять это, мне все равно. Но было время, когда ты прекрасно находил дорогу к моей постели. Неужто я так подурнела, что ты даже не желаешь прикоснуться ко мне?
Я закрыла глаза, больше всего желая заткнуть также и уши. Я не хотела это слышать. Я не хотела это знать. Положим, это не было неожиданностью, ведь я хорошо знала, что у Нико была не одна девушка, их было куда больше, когда он жил в Дунарке в младших княжьих сынках и был безнадежно влюблен в молодую жену своего брата. Я видела это в его глазах в ту ночь в осторожной дыре, где все началось, в ту ночь почти два года назад, когда впервые встретила его. И Кармиан… Уже одного, как она зашнуровала рубашку, или, вернее, не зашнуровала ее… Нет, это не было сейчас неожиданностью. Я вообще не знала, почему это причинило сейчас такую боль. Два года назад это для меня ровно ничего не значило, ну, эти истории Нико с девушками.
- Ты не подурнела, - ответил он, и что-то в его голосе заставило меня открыть глаза снова. - Ты так же красива, как была всегда.
Он протянул руку, чтобы коснуться пряди ее золотистых волос. На этот раз она позволила ему сделать это.
- Ты сильный человек, - продолжал он. Если мир дает тебе пинка в то время, когда ты падаешь, ты только поднимаешься и возвращаешь удар. Эта сила - часть твоей красы. И потому я не обертываю тебя ватой. Тебе бы это пришлось не по вкусу.
- Что ты знаешь об этом, - ответила она, и в первый раз за все то время, что я познакомилась с ней, голос ее звучал не злобно.
Она положила свою руку на его и прижала ее к своей шее. С меня было довольно. Мне оставалось лишь предоставить Нико Кармиан и Вороне и их темным планам. Я заставила себя соскользнуть вниз по веревочной лесенке и снова нырнуть в закуток, прикрытый занавеской.
Масляная лампа почти выгорела, и в полутьме меня угораздило пнуть ногой ведро. Раздался оглушительный грохот, но, кроме меня, никто его не услышал. Я потерла берцовую кость, которую задел край железного ведра, а затем громко и отчетливо произнесла те десять мерзких бранных слов, какие знала. Это чуточку помогло, так что я повторила их еще раз.
Когда Кармиан спустилась вниз, я притворилась, будто сплю. Поверила ли она в это, я не знаю, но она во всяком случае оставила меня в покое. Она возилась в полумраке, подвесила еще одну койку, а затем погасила масляную лампу. Веревки и доски затрещали, когда она махнула наверх в койку, а потом настала тишина. Спала ли она? Это ничуть не удивило бы меня: Нико называл ее сильной, но, по мне, она была лишь холодной. Холодна, жестокосердна и лжива. И как раз эту женщину Нико выбрал, чтобы довериться ей? Выбрал из всех людей на свете. "Я отдал свою жизнь в твои руки", - сказал он. Я всматривалась в темноту. Уж если ему непременно должно было отдать свою жизнь в чьи-то руки, почему же тогда это не могли быть мои?
Дракана дома нет
Вплыть прямо в Дунарк было не так-то просто. Ближайшей гаванью, куда могло причалить судно с такой осадкой, как у "Морского Волка", был маленький портовый городок Дунбара, расположенный в самом дальнем конце Северного залива, совсем рядом с Дунаркским утесом. Однако городок Дунбара вырос за последние годы, а город Дунарк также словно бы вышел за свои пределы, так что там людей, живших у подножия скалы в месте под названием Нижний град и в Дунбаре, разделяла лишь узкая полоска топи, и, пожалуй, оставалось лишь вопросом времени, когда эти оба - город и городок - срастутся воедино.
В Дунбарской гавани стояло на якоре множество судов, куда больше, чем я успела бы сосчитать. А на набережной царила сутолока: бочки, ящики и корзины перетаскивали туда-сюда то потные матросы, то маленькие ослики, которые семенили, не спотыкаясь, взад-вперед по узеньким сходням с непомерным грузом на мохнатых спинах.
- Ну и ну, мое маленькое сокровище! Марш под палубу сейчас же!
Я обернулась. Там стояла Кармиан, которая вообще-то секунду назад сладко спала на койке.
Я краткий миг прикидывала, не лучше ли вскочить на борт и спрыгнуть в море. Но до берега было далеко, а вода была холодна. Давин, возможно, сделал бы это, но не я.
- Я хотела только увидеть город, - сказала я.
- Просто великолепно! Но если ты увидишь город, он тоже сможет увидеть тебя. Марш вниз быстро, а я принесу завтрак.
Завтрак! О да!
- Я не голодна.
- Как знаешь!
Значило ли это, что макового сока все-таки не будет? Нет, этому нельзя верить!
Кармиан взяла меня за руку.
- Я прекрасно дойду сама, - сказала я и вырвалась.
- Пожалуйста!
Я не хотела, чтоб она дотрагивалась до меня. Не хотела ощущать на себе ее руки. Вообще-то я от всей души желала, чтоб она и я находились далеко-далеко друг от друга, каждая, к примеру, на своем конце света, вместо того чтобы делить меж собой закуток, который был три шага в одну сторону и четыре в другую.
- Ты не принесешь завтрак? - спросила я.
Она посмотрела на меня испытующим взглядом:
- Я не думала, что ты голодна.
Мы поглядели друг на друга. "Были б у меня мои глаза Пробуждающей Совесть, она бы не была такой гордячкой, - подумала я. - Или была бы?"
- Вообще-то я есть не хочу, - сказала я под конец.
Быть может, она была так же, как Дракан, холодной-прехолодной и нечувствительной ко взгляду Пробуждающей Совесть. Но у него совести вовсе не было. А Нико очень правильно сказал, будто у нее свое понятие о чести. Но и это нельзя брать в расчет, когда речь идет о Кармиан. "Несмотря на все, были времена, когда ты прекрасно находил дорогу к моей постели", - сказала она.
Кончилось тем, что она все-таки принесла завтрак, после того как попросила Матса приглядеть за мной, пока ее не будет. Она не верила мне. Это ясно. Матса я, возможно, смогла бы одурачить, заставив глядеть в другую сторону, но что пользы от этого? Даже найди я таким образом Нико и доведись мне потолковать с ним, я была до конца уверена в том, что он не захочет меня слушать. Он принял план, в котором нашлось место для Кармиан, но не для меня.
Кармиан вернулась с двумя мисками каши и двумя чашками тодди. Я смотрела на чашку с дымящимся ало-золотистым питьем. "Это он и есть, - думала я. - Если она подмешала куда-то маковый сок, то это оно".
- Ешь! - сказала она. - Вполне возможно, что ты не голодна, однако у тебя маковой росинки во рту не было, а на корабле нет ни одного человека, у которого есть время либо охота заниматься хворыми детьми!
Я взвесила ее слова. Я была уверена, что каша безопасна. И Кармиан права: если я не ноем, а что-то случится у меня с животом - сил надолго не хватит.
Взяв ложку, я осторожно попробовала кашу. Она была как раз в меру посолена, но ничего необычного в ее вкусе не было.
Кармиан, крепко сжав губы, наблюдала за моей предосторожностью.
- Это та же каша, что мы все едим, - сказала она. - Но милостивая фрекен, может, привыкла к лучшей?
- Нет, - пробормотала я и взяла еще одну ложку. - Каша хороша.
Поначалу она ни слова не сказала о тодди. Но когда выяснилось, что я пить его не буду, она подняла брови.
- Ты что, вообще не любишь тодди?
Я пожала плечами:
- Я не очень-то привычна к вину.
- Ах да, - произнесла она. - Для вина ты еще годами не вышла. Оно вообще-то не для детей.
- Никакой я не ребенок!
- Вот как? Может, тебе больше хочется молока? Или кашку для грудничков?
Так легко ей меня на слово не поймать. Не так уж я глупа, чтобы пить ее тодди с маковым соком, чтобы доказать: я не грудничок. Не знай я, что туда подмешан маковый сок, я вполне могла поддаться ее подначке. Но не теперь.
Поэтому, когда мы чуть позже причалили к набережной в Дунбаре, у меня по-прежнему сна ни в одном глазу не было. А Нико был в ярости.
- Она не хочет пить тодди, - сказала Кармиан, с виду ничуть не задетая гневом Нико. - Что мне, по-твоему, делать: схватить Дину за нос и силой напоить ее?
- Ты обещала мне…
- Я обещала сделать, что могу. И не моя вина, что милостивая фрекен и хитра, и упряма.
Во взгляде, которым Нико смотрел на меня, смешались ярость и отчаяние. Его темно-синие глаза казались почти черными.
- Я не желаю впутывать тебя во все это… - сказал он. - Это не твое дело, я не желаю…
Такое редко случалось, что Нико не мог найти нужных слов. Но теперь он, стоя там, боролся с самим собою, как иногда делал это Давин. Будто слов, подходящих для того, что он хотел сказать, не было.
- Портовый Капитан может быть здесь с минуты на минуту, - сказала Кармиан, рассматривая Нико холодным взглядом. - Так что если ты не хочешь, чтоб тебя схватили здесь и сейчас без всякой пользы, тебе нужно подумать о том, чтобы спуститься вниз, в дыру, и решить, как нам поступить с милостивой фрекен.
Слова "милостивая фрекен" вовсе не были вежливостью с ее стороны, и мне хотелось сказать, чтоб Кармиан так меня не называла. Однако же, быть может, это было все-таки лучше, чем унизительное "маленькое сокровище" - прозвище, с которого она начала. И как раз теперь было бы разумней всего ей крепко держать язык за зубами.
Нико кинул на меня этот свой почти черный взгляд.
- Я возьму ее с собой, - сказал он. - Во всяком случае сейчас. Я возьму ее с собой вниз, в дыру.
- Если там хватит места.
- Его должно хватить.
Она пожала плечами:
- Ну, если тебе так хочется. Но смотри спускайся туда поскорее. У нас нет целого дня в запасе.
Дыра, о которой они говорили, была норой меж корпусом корабля и несколькими досками на дне грузового отсека, где обычно хранился балласт - камни, что там лежали, чтобы "Морской Волк" не опрокинулся, когда ветер наполнял паруса. Но Ворона убрал или перенес в другое место часть камней, так что там образовалось маленькое, узкое, напоминающее гробик пространство. Не думаю, что он обычно прятал там людей, но в дыре как раз хватало места и для меня, и для Нико, - но только до тех пор, пока мы не начинали слишком глубоко дышать или не пытались двигаться.
Он злился на меня, и было ужасно странно лежать так близко от человека, обуреваемого такой яростью. Я лежала на боку, прижав лицо к плечу Нико, так что ощущала краешек его рубашки у своей щеки. Он так злился, что не хотел обхватить меня рукой, хотя это было бы куда удобней для нас обоих. Не прикасаться ко мне вообще он не мог, но старался изо всех сил.
- Нико… по мне… тебе нельзя полагаться на Ворону, - сказала я.
- Я нисколько не полагаюсь на Ворону.
- Да, но почему тогда…
- Я полагаюсь на жадность Вороны к деньгам. Это - единственное.
- Да, но, Нико, ведь он может получить сто марок золотом, если выдаст тебя…
- Да!
- Я не понимаю…
- Дина! Не вмешивайся… Делай, что я говорю, и оставайся на корабле, пока кто-нибудь не переправит тебя морем в Фарнес. Слышишь?
Я ни слова не произнесла в ответ, так как не хотела давать никаких обещаний.
- Где флейта? - вместо этого спросила я.
- Она у Вороны.
- У Вороны? - Я взволновалась. - Ты отдал флейту моего отца Вороне?
- Это его корабль, - коротко ответил Нико. - А кому еще мне было отдать ее? Одному из его матросов?
От одной мысли о том, что один из них… что, к примеру, такой как Мате… что кто-то притронется к флейте хотя бы пальцем, быть может, попытается играть на ней… Их толстые пальцы на ее стройной шее, их губы… Нет, мне этого не выдержать… Во мне все кипело, да так, что я боялась впасть в такую же ярость, как Нико.
- Эта флейта… другой такой нет, - сказала я.
- Тогда тебе не следовало тащить ее с собой на борт, когда ты решила поиграть в бесплатного пассажира - в зайца.
Но без флейты мне вообще было бы не попасть на борт корабля, и он это хорошо знал.
В грузовом отсеке послышались шаги, и я тут же почувствовала, как Нико на миг затаил дыхание.
Он не посмел даже шикнуть на меня, да это и было ни к чему. Я совсем не хотела, чтобы меня обнаружили. Шаги. И куда больше одного человека. Четверо или, может, пятеро. И голоса.
- Черт побери, где груз? - спросил незнакомый голос.
- Мы продали большую часть в последней гавани.
- Вот как! А где?
- В Веревочном городе.
- В Лаклане? Но разве вы не заходили в Фарнес?
- Мы прознали, что лучше держаться подальше от Высокогорья.
- Разумный выбор. Коли ты правду говоришь. Потому как на тебя, Кадор, непохоже плыть с пустым грузовым отсеком, никак не похоже…
И тут я поняла, что Кадор - настоящее имя Вороны. Это было так, несмотря на то, что немногие называли его "Ворона" прямо в лицо.
- Разве это преступление?
- Нет! Только чудно! Халлан, Боска, осмотрите эту старую посудину до последнего шва и гляньте, нет ли у Кадора где ни на есть какого-нибудь груза. А меж тем Кадор, надеюсь, будет столь любезен, что сопроводит меня обратно в каюту Портового Капитана, дабы я мог обсудить с ним несколько новых правил.
Кадор не обрадовался этим словам; его выдал голос, когда он, несмотря на все, выдавил из себя почти вежливое "да"!
Все, что происходило, напомнило мне тот день, когда я лежала под кроватью в алькове Местера Маунуса в Дунарк-Крепости, меж тем как Дракан со своими людьми обшаривали мастерскую, чтобы найти меня и Нико. Хотелось бы знать, думал ли об этом и сам Нико? Как я боялась! Боялась так, что едва могла перевести дух.
Боялась я и теперь. Но в тот раз я ничего не могла поделать, кроме как ждать, найдут меня или нет. Но теперь, возможно, могла бы… Само собой, я не видела тех людей наверху, а только слышала, как они хозяйничают повсюду, выстукивают стены и корпус корабля и тыкают во все щели. Они искали точь-в-точь такие же потаенные пространства, как то, в котором скрывались мы, и если продолжат поиски, я почти уверена: они найдут и нас. Сейчас у Вороны было две причины утаить то, что он швырнул груз через борт, чтобы войти в Троллев залив, потому как столь основательно Портовому Капитану из Дунбары никогда не приходилось приступать к делу без серьезных подозрений.
- Фу, черт побери! - внезапно выругался один из тех, кто искал.
- Чего там?
- Крыса! Крыса величиной с собаку!
Обычно я не боюсь крыс. Но как раз теперь я могла бы расцеловать ее.
- "Крысы мерзкие, - как можно настойчивее думала я. - Их здесь тьма-тьмущая! Где есть одна, там их много-премного. Поганые крысы, что сеют вокруг хвори. Коли тебя укусят, можешь помереть!.."
Нико беспокойно шевельнулся. Это вовсе не его я хотела заставить думать о крысах, но ведь я, можно сказать, лежала на Нико. Так что мысли мои могли подействовать и на него.
- Тут еще крыса!
- Тьфу! Ну и бедовый же парень! До чего же они громадные!
- Ух, Януса-Канатчика однажды укусила такая, - произнес страдальческим голосом один из людей. - Его рука вспухла, да так, что пальцы почернели. Он чуть не окочурился.
- Мерзкие твари!
- Да! Ты уже осмотрел свою сторону?
- Да, здесь ничего нет.
- Думаю, наш Местер делает это зря! Тут ничегошеньки нет. Ничего, кроме крыс!
Мы услышали топот их ног по трапу, ведущему на палубу, и в грузовом отсеке стало тихо, не считая обычного скрипа остова корабля и шороха, который производили крысы.
- Я крыс не боюсь, - внезапно произнес довольно громко Нико.
- Нико!..
- Это - ты! Разве нет? Это ты заставила нас думать о крысах!
Он сказал это так обвиняюще, что я страшно оскорбилась.
- Тебе, может, больше хотелось, чтоб тебя нашли? Тебе, быть может, больше хотелось, чтоб они выудили тебя из этой дыры и потащили отсюда в Дунарк?.. Так что твой дражайший сводный братец Дракан в конце концов смог бы отрубить тебе голову?
- Это была ты!
- Ну и что?
- Кончай с этим! - сказал он, и голос его задрожал. - Я хочу выбросить этих крыс из головы! Я хочу убрать мрак! И запах крови!
- Запах крови? Этого я не внушала.
И вдруг я поняла, что произошло. Это не об уютной мастерской Местера Маунуса Нико думал здесь во мраке. То была острожная дыра, где он сидел с руками, обагренными кровью его умерщвленной семьи, сидел целую ночь и целый день. И там тоже были крысы.
- Нико, успокойся!..
Он дрожал. Он с трудом переводил дух, словно вот-вот задохнется.
- Нико! Ведь ничего не происходит!