Дорога была хорошая: то самое шоссе, которое связывало восточные районы Алтая с большими городами и на строительство которого так надеялись колхозы. Правда, оно еще не было закончено, не засыпано булыжником, не залито гудроном, но земляную насыпь сумели возвести за одно лето и накатали до блеска.
Только изредка попадались выемки для водоспусков, и тогда грузовик подбрасывало и Мишка с Ленькой нарочно валились друг на друга.
- Тихо, сорванцы! - усмирял их Мишкин отец, хотя самому, видимо, тоже было весело.
Ленькина мать всякий раз опасливо поглядывала на сына: не вылетел бы за борт. А Харламыч, тот даже менялся в лице после каждого толчка и шарил рукой в соломе. Наверно, боялся за свою картошку: не побилась бы, не потеряла цену.
Девяносто километров до станции не ехали и двух часов. Но просидеть два часа в открытом кузове на морозе, на ветру - не просто. Мишка с Ленькой совсем закоченели.
- Ну как, без шапки и пальто доехал бы? - спросила мать, когда они вылезли.
- Не-е, замерз, - ответил Ленька не без усилия: у него зуб на зуб не попадал.
- То-то, герой! Беги скорей отогревайся к тете Даше и впредь не хвастайся!
У одинокой тети Даши, маминой двоюродной сестры, работавшей на станции кассиром, Леньке понравилась лишь электроплитка, на которой кипел чай.
"Вот бы нам такую! - подумал Ленька. - Не надо было бы мучиться с самоваром, по целому часу раздувать сапогом". Больше ему ничего не пришлось по вкусу. Везде были занавесочки, коврички, салфеточки, скатерочки, связанные или вышитые самой хозяйкой. На комоде стояли разные бутылочки с красивыми этикетками и разноцветными пробками, под зеркалом сидела пучеглазая кукла. И все-таки, несмотря на обилие вышивок, вязаний и безделушек, в комнате было удивительно пусто, словно тут никто не жил, а только заходил по праздникам стирать пыль со всех этих вещей.
Воспользовавшись тем, что тетя Даша вышла за дверь, Ленька полушепотом высказал свою догадку матери. Но она сердито оборвала его:
- Молчи, дурачок! Скажи лучше, оттаял с чаю, пойдешь со мной на станцию или здесь посидишь?
Ленька вскочил, будто его пружиной подкинуло:
- Ясно, пойду! Мишка, наверное, уже там?!
- Ох, уже эти мне друзья! Не успели расстаться - соскучились! - покачала головой мать.
Мишка уехал с отцом на другую квартиру, где останавливался шофер. Когда Ленька с матерью пришли на станцию, его там еще не было. Поезд тоже пока не пришел. В тупике стояло несколько товарных вагонов, а между линиями темнели горы каменного угля. Ничего интересного во всем этом Ленька не нашел. Пока мать оформляла какие-то документы, он успел заскучать. Отправился на вокзал, побродил по коридору, в зале ожидания, где на деревянных диванах с высокими спинками сидело и лежало несколько пассажиров. Вокзал тоже не понравился: куда меньше колхозного клуба!
От нечего делать побрел Ленька по улице станционного поселка. Без цели заглядывал в каждую ограду.
Вдруг ему послышался знакомый хрипловатый голос:
- Не егозись, чего заегозилась!
- Как не егозись! - сердито ответил ему другой, женский. - Поезд вот-вот придет, не поспею уехать…
- Успеешь!
- Как это успею?! Парень мой приболел, одна я разве так скоро с таким мешком совладаю? Поди и не поднять, не бабье это дело…
Ленька заглянул в ограду сквозь доски штакетника. Во дворе стояла небольшая изба с тесовыми сенками. Двери в сенки были прикрыты не плотно, и в просвете виднелся рыжий полушубок.
"Харламыч!" - узнал Ленька. Он хотел крикнуть, что может помочь, если старик не знает, как отнести к поезду свою картошку. Но тут Харламыч сказал:
- Мне показываться сегодня никак нельзя. Наши деревенские тут.
Ленька насторожился, спрятался за столбом. Послышалось кряхтение, потом тяжелый стук и возглас:
- Нет, не снести мне его, Харламыч!
- Придется тогда без картошки…
Старик развязал ношу. Что-то потянул из нее. Оказалось - внутри большого мешка находился второй, поменьше.
"А этот с чем? И для чего он его в картошку запрятал?" - удивился Ленька.
Долго ломать над вопросом голову не пришлось. В сенки вышла костлявая старуха с алюминиевой чашкой в руке. Она сказала просяще:
- Отложи-ка, Харламыч, на ушицу!
- Тш-ш! - Харламыч испуганно оглянулся и заговорил полушепотом.
Но слух у Леньки был хороший, и дальнейший разговор он уловил.
- Не гожи эти караси на уху…
- Ну, со сметанкой пожарить…
- Вот приспичило, не видишь, что торопимся!
Сомнений никаких не оставалось: в меньшем мешке была рыба. Но зачем Харламыч запрятал ее в картошку? Почему он так встревожен? Разве рыбу продавать запрещено?
Леньку обуяло любопытство. Он дождался, когда из сеней с мешком на плечах вышла дородная, еще не старая женщина. Отдуваясь, наверное, не столько от тяжести мешка, сколько от собственной грузности, она пошла к вокзалу.
Ленька, крадучись, последовал за ней.
Впрочем, следить за женщиной было не трудно. Она не забилась куда-нибудь в темный угол, даже в здание вокзала не пошла, а села на свой мешок прямо на перроне, у всех на виду. Мимо нее даже милиционер несколько раз прошел. Получалось, что она никого не боялась.
Может, никакой тут особой тайны и нет? Разве поймешь порой взрослых? Они зачастую стараются скрыть то, что ребятам хочется знать. Не лезьте, мол, не суйтесь, куда не просят - вот что слышишь, когда пытаешься узнать что-нибудь интересное. Также и тут…
Все же, когда Ленька встретил на перроне Мишку, он отвел его в сторону и свистящим шепотом выложил свои подозрения. Мишка вытаращил глаза.
- О-о! Это ты здорово наткнулся! - сказал он, хватая Леньку за рукав, словно тот собирался сбежать от него. - Похоже, тут банда какая-нибудь действует, может, воровская, а может, шпионская… У них всегда мешки двойные, чемоданы тоже с двойным дном. Теперь нам только не упустить их надо!
Предположение Мишки сначала озадачило Леньку. Какой же Харламыч бандит или шпион? Нисколько не похож… Но Мишка в ответ на его сомнения сказал, что такие люди всегда сами на себя не походят.
- Читал в книжках, как они притворяются честными?
- Да, это верно! - согласился Мишка.
И мальчики решили быть начеку. Мишка взялся следить за подозрительной женщиной, а Ленька - за Харламычем.
Старик пришел на станцию с кошелкой, от которой валил пар. Наверное, успел сварить часть картошки.
Ленька приготовился лазить вслед за ним по вагонам, но Харламыч к приходу поезда разложил свой товар на прилавке вместе с остальными торговками.
- Горячей картошки, кому горячей картошки? Рассыпчатая, сортовая, на пару вареная! - бойко выговаривал он.
И пассажиры, соскучившиеся, очевидно, в дороге по горячей пищи, к удивлению Леньки толпились около Харламыча, а потом, обжигая руки, бежали с парой-другой картофелин в вагон.
Леньку оттеснили в сторону. Чтоб не терять Харламыча из виду, не упустить какого-нибудь тайного его действия, мальчишка залез на тополь в пристанционном скверике. С этого наблюдательного пункта было видно хорошо, только ничего подозрительного Ленька не заметил. Харламыч быстро бросал вилкой на газету картошку, хватал взамен рубли и звонкую мелочь, торопливо совал их за пазуху - и все.
У Мишки наблюдение вовсе сорвалось. Тетка с мешком села в вагон, а его туда не пустила проводница, потребовав билет. Но билета у него не было, а сказать, что следит за шпионкой - на это Мишка не решился. Так и ушла тетка у него из-под носа.
Раздосадованный неудачей, мальчик решил впредь действовать энергичнее. Когда поезд ушел и покупатели схлынули. Мишка остановился перед прилавком, посмотрел, как Харламыч пересчитывает деньги, и спросил:
- Сколько же вы за рыбу выручили?
- Ась? - переспросил Харламыч. - За какую рыбу? Никакой у меня рыбы нет, одна картошка вареная. Нешто не видишь?
Но по тому, как старик схватился за бороденку и стал нервно дергать ее, можно было догадаться, что он никак не ожидал этого вопроса. А главное, ему нужно было выиграть время и, не сказав лишнего самому, выведать у мальчишки все, что тому известно.
- Это-то картошка, а тетка в мешке что унесла?
- А-а, - понимающе улыбнулся Харламыч. - Так это кума моя, чего с родни возьмешь - гостинец просто…
Ответ у старика не был, конечно, приготовлен заранее, но звучал правдоподобно, и Мишка продолжал уже не столь напористо:
- А почему вы в картошке рыбу везли?
Харламыч пронизывающе глянул на мальчика. Однако и на этот вопрос ответ у него нашелся.
- Нешто нельзя? - сказал он, глуховато рассмеявшись. И кивнул на колхозницу, продававшую рядом с ним разную снедь. - Вот видишь, бабенка кладет себе в одну кошелку все, что у ней осталось: и вареную курицу, и соленые огурцы, и пироги с творогом.
- Не ваши продукты, дедушка, - нечего и указывать! - огрызнулась женщина.
- Да я и не указываю, избави бог! Я только к примеру. Потому - от мороженой рыбы невареная картошка не провоняет…
И Мишка, окончательно сраженный доводами старика, уже совсем несмело поинтересовался:
- А карась зимой ловится?
- Случается…
- Подо льдом?
- Подо льдом.
Это было ново. Мишка не мог считать себя заядлым рыболовом, но все же кое-какие рыбьи повадки знал, как и всякий мальчишка. Кроме того, о карасе и его родственнике карпо-карасе столько разговоров велось среди ребят, что вопрос такой возник естественно.
Ленька, который чуть было не свалился с тополя от волнения, когда Мишка взялся за "допрос" старика, теперь тоже подбежал.
- Возьмите нас с собой, дедушка Харламыч, покажите, как зимой надо рыбу ловить!
И этот тут! Старик нахмурился, сообразил: Ленька тоже знает о рыбе в мешке с картошкой, раз тут же околачивается. И как только они это пронюхали?
Ленька подумал, что Харламыч хмурится, решая - брать или не брать их на рыбалку. И, чтоб предупредить отказ, поспешно добавил:
- У нас каникулы теперь, все равно нечего делать.
- Ладно, возьму как-нибудь, - пообещал Харламыч, понимая, что отказ еще больше насторожит мальчишек. Про себя же отметил: "Ухо придется держать востро! Наткнулись, конечно, на след, но можно и в сторону увести, как тетерка уводит простаков-охотников от гнезда.."
Приняв такое решение, старик разулыбался, стал словоохотливо рассказывать мальчишкам, как иной раз рыба сама лезет в руки. А потом вдруг потребовал:
- Только чур: никому ни гу-гу! Охотников поживиться рыбкой много найдется, только кроме вас двоих никого не возьму. Обещаете держать язык за зубами?
- Обещаем! - даже обрадовался Мишка. Он не прочь был, если бы Леньку Харламыч не взял. То-то позавидовали бы ребята!
- А ты чего молчишь? - строго глянул Харламыч на Леньку.
- Я тоже никому не скажу! - поспешил уверить тот.
Исполинская щука
Леньке наказ старика ничего никому не говорить был лишь на руку. Ведь если сказать, что видели в мешке у Харламыча рыбу - значит, придется рассказать и то, что старик обещал взять их на подледный лов. А тогда, ясно, Ванюшка не останется дома. Обоих же их не отпустят: кому-то надо следить за маленькими.
- Вот хорошо, - сказала мать, когда начались каникулы. - Теперь хоть за Галинку с Васяткой не беспокоиться, есть у вас время присмотреть, поиграть…
Родители, очевидно, полагают, что нянчиться, играть с малышами - настоящий отдых. Они совсем не принимают в расчет того, что это - наказание. Особенно для Леньки. Летом в колхозе хоть садик и ясли работают, а зимой малышей куда деть? Вот и приходится тем, кто постарше, водиться…
Кроме того, если уйдешь на рыбалку не спросясь, то можно потом сказать, что поторопился, забыл предупредить домашних. А если удерет вопреки запрету - тут нечем отговориться… Уж лучше помалкивать!
Неизвестно, надолго ли хватило бы у Леньки умения держать язык за зубами, если бы Харламыч не собрался ловить рыбу на второй день после приезда со станции.
- Пойдемте, ребятки, со мной на Дальнее озеро, - позвал он Леньку с Мишкой, встретив их на улице. - Там щуки ростом с вас…
- С нас? - недоверчиво переспросил Миша и бросил взгляд на Леньку.
Ленька низенький, может, и есть щуки с него, а чтобы ростом, как он, Мишка - в это ему не верилось. Ведь недавно мерялся - целый метр и тридцать восемь сантиметров!
- А вот выловим - можешь проверить.
- А когда пойдем?
- Собирайтесь поживей - и пойдем!
- Так уж вечер скоро, - покосился Мишка на солнце.
- Ну, если потемок боишься - можешь дома сидеть. Никто не неволит.
- Я не боюсь, я просто спросил.
- А не боишься - нечего и спрашивать. Сам все увидишь, что к чему. Топайте быстрей, одевайтесь потеплей.
Ленька стремглав помчался домой. Сунул за пазуху краюшку хлеба, кусок соленого свиного сала, схватил с приступка у печки меховые рукавицы - да и был таков.
Ванюшка, кормивший кашей Васятку с Галинкой, не успел даже спросить у него, куда он так торопится. Впрочем, удивительного в поступке Леньки ничего не было - он частенько удирал таким образом.
Мишка тоже торопился. Разве мыслимо упустить возможность выловить щуку ростом с самого себя? Ребята потом от зависти лопнут. А в Москву написать - никто из приятелей по 311-й школе не поверит… Разве сфотографироваться?.. Что ж, только бы поймать, а тогда можно Сергея Петровича попросить. У него фотоаппарат есть…
И вот ребята идут с Харламычем на Дальнее озеро. Оно километрах в пяти от села. Дороги туда нет никакой. Только одинокая, видно, недавно проложенная лыжня да заячья тропка и лисьи следы на снежной целине. Тишина, простор такие, что кажется, крикни вовсю мочь - все равно ничто не всколыхнется и голос замрет рядом. Недаром Мишка даже скрипа собственных лыж не слышит. Хотя Мишка не слышит и не видит ничего, кроме спины Харламыча в рыжем полушубке. А из головы не уходит одна мысль: зачем старик торопил их, если сам бредет еле-еле, словно нарочно старается оттянуть время? До озера еще не дошли, а сумерки уже совсем сгустились. И надо прорубь сделать… Когда же они управятся? В полночь? Так недолго дождаться того, что волки сцапают… Ладно тогда, на его счастье, собака оказалась под березой, а если бы волк? Нападет стая - как отобьешься? Даже ружья не взяли, только лопата да небольшой ломик.
Мишка уже жалел, что ввязался в эту затею с подледным ловом, соблазнился невиданными щуками. Сожрут его, и Леньку, и старика волки - вот тогда и будут действительно невиданные щуки, потому что никто из них этих щук не увидит!.. Он не прочь был повернуть обратно, но идти одному домой было еще страшнее. Тут все-таки впереди спина Харламыча, а сзади пыхтит Ленька. Может, и пронесет беду.
Опасаясь хоть на шаг отстать от старика. Мишка то и дело наскакивал на короткие, широкие лыжи Харламыча. Тот цокал на него, как на собачонку, иногда сердито добавлял:
- Не торопись на тот свет - успеешь!
От таких слов мальчишку бросало в озноб, и он, вместо того чтоб замедлить шаг, еще ближе жался к Харламычу.
На озере ребят ожидало новое испытание. Когда дошли до места, где кончалась лыжня, Харламыч сказал что-то не совсем понятное:
- Тут и есть наша ледянка.
Старик сбросил с плеча ломик и небольшой шестик с сетью на ободе - сак для подледного лова. Потом скомандовал:
- Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! Вон камыши, ломайте, таскайте в одну кучу, а я снег буду разгребать.
- Я… я бы снег… - начал Мишка.
- Управлюсь без тебя! - отрезал старик неумолимо. Поневоле пришлось подчиниться. Ленька тоже, наверное, побаивался. Он нарочно замедлял шаг, чтоб не идти в камыши первым.
Мишка и подавно этого не хотел. Так они и пошли не след в след, а рядом, пробивая в снегу сразу две дорожки.
Хорошо, что камыши были близко, даже в сумерках Харламыч не исчезал из виду. Но все же это камыши - высокие, густые. В таких дремучих зарослях мог затаиться не один, а сотня волков…
Наломали ребята по вязанке - притащили поскорей. Харламыч похвалил:
- Быстро управились! Я не успел еще и половины сделать. Бегите-ка, поломайте еще…
Выходит, перестарались и добились только того, что их посылают еще раз. Это была явная и непоправимая оплошность. Нехотя пошли мальчишки снова к зарослям. Наломали еще по вязанке, но не избавились и от третьего испытания.
- Мало, - сказал старик. - Неизвестно, как рыба пойдет. Надо заготовить побольше, чтоб потом не скупиться…
Несколько раз сходили еще вместе с Харламычем. Натаскали камыша целую гору.
- Теперь, вроде, хватит. Будем, благословясь, начинать…
Оказывается, работы предстояло не так уж много. У старика все было подготовлено заранее. Притащив последние вязанки, ребята увидели, что под снегом, который раскидал Харламыч, уже выдолблена во льду круглая чаща. В середине ее поднимался бугор, а кругом было такое углубление, что лед стал прозрачным и сквозь него будто просвечивала вода.
- Это и есть ледянка, дедушка? - спросил Ленька.
- Она самая.
- А как же тут рыбу ловить?
- Сейчас увидишь.
Старик ударил ломиком, выбил в центре бугра деревянную бакулочку. Под ней обнаружилось конусообразное отверстие во льду, идущее до самой воды. Вернее, как только бакулочка отлетела в сторону, из отверстия струей пошла вода. Она стала стекать с бугра в ледяную чашу.
Приспособление это, называемое в народе ледянкой, напоминало Леньке чернильницу-непроливайку, если у нее отбить донышко. А Мишке пришли на память московские фонтаны. Такой же круглый водоем, возвышение посредине, а из него бьет струей вода. Конечно, не такая сильная и высокая, как у фонтана, наоборот, совсем слабая, низкая, но все-таки было очень похоже…
Вместе с первыми струйками воды в чаше замелькали какие-то черные точки.
- Жучки пошли. Они всегда первыми лезут, - объяснил Харламыч. - Потом мелкая рыбешка сунется, а за ней и поболе пойдет…
И правда, не успели ребята как следует рассмотреть водяных жучков, как в отверстие выскочила серебристая монетка. Она трепыхнулась на вершине бугра и скатилась в углубление чаши.
- Чебачишка! - заорал Ленька, кидаясь ловить его руками.
- Не егозись! - усмехнулся Харламыч. - Сейчас один за другим полезут, все равно не успеешь ловить пригоршнями.
Действительно, за первым чебаком выскочил второй. Третий остановился в самом отверстии, намереваясь, наверное, подышать свежим воздухом и уйти обратно восвояси. Но его вытолкнуло напором воды или, может быть, силой движения других рыб. Он тоже опрокинулся в чашу. А за ним еще, еще…
- Хватит пока. Мелочь одна идет, - сказал Харламыч, когда в ледяной чаше оказалось десятка три чебаков и линей.
Он снова заткнул отверстие в середине бугра деревянной бакулкой.
- Подождем, когда покрупнее рыбешка явится. Сейчас огонек разведем.
Старик положил вязанку поближе к бассейну, зажег. Сухой камыш мгновенно вспыхнул, затрещал. Поднялось высокое, яркое пламя.