ШЕПОТ ЗВЕЗД
Недалеко от дома, когда с Юркой мы уже расстались, я наткнулся на тётю Вику. У неё просто злодейская какая-то особенность-то и дело попадаться мне навстречу.
Она, конечно, воздела к небу руки.
- Геля! Ещё утро, а ты уже похож на чучело! Ступай, приведи себя в порядок! Ты не ребёнок, а сплошная аномалия!
Раньше я думал, что "Аномалия" - это имя какой-то девочки-неряхи, и обижался. А потом узнал, что это просто "ненормальность". Ну, и перестал обижаться.
Я зашагал к дому, а тётушка шла сзади.
- Гелий, ну почему ты не можешь выглядеть как нормальные дети?.. Вот хотя бы как этот мальчик. По- смотри.
Я посмотрел.
"Этот мальчик" шёл по другой стороне улицы… Такие мальчики, наверно, специально существуют в природе, чтобы радовать тётушек и бабушек. Шагает чистюля, скрипку в футляре тащит, под ноги смотрит, чтобы лаковые башмачки не поцарапать. Причёсанный, в жёлтом костюмчике, на шее даже бантик - тоже ярко-жёлтый, с чёрными горошинами. На брючках стрелочки наглажены…
Я хмыкнул по-юркиному, затолкал кулаки в карманы и зашагал быстрее. Затопал по асфальту. С сандалий посыпались чешуйки высохшего ила.
- Не вздумай в такой чудовищной обуви заходить в комнаты, - сказала тётя Вика.
Я вымыл сандалии на дворе под краном и потащил их сушиться на крышу.
- Опять тебя понесло куда-то. Сломаешь шею, - сказала бабушка из своего окна. Её окно рядом с приставной лестницей, это очень неудобно.
- Не всем на скрипке играть, - буркнул я. И поскорее наверх. Там я поставил сандалии на решётку солнечного энергонакопителя, а сам пролез на чердак. Пол на чердаке был посыпан негорючей пластиковой крошкой, она колола босые ноги. В углу я отодвинул поломанный кухонный автомат и вытащил из старого бочонка приёмник.
Это был совсем старинный приёмник, ламповый "Рекорд". Он когда-то стоял у дедушкиного дедушки, да и в те времена это была устаревшая модель. Я отыскал его здесь прошлой весной. Протянул из своей комнаты удлинитель, думаю: дай включу эту машину. Что будет? Смотрю: лампы засветились. Что-то потрескивать стало, потом даже голос какой-то пробился. Интересно так…
Тогда я и придумал свою звёздную станцию.
Я про неё никому-никому не рассказывал. Потому что засмеются: на Земле и на других планетах такие громадные звёздные зеркала и антенны стоят, супертелескопы на спутниках, скадеры добрались до дальних звёзд, а на крыше двухэтажного домика сидит третьеклассник и пытается услышать космические голоса. С помощью доисторического приёмника и зонтика.
Из чёрного старого зонтика я сделал антенну-зеркало. Его я тоже нашёл на чердаке и оклеил изнутри фольгой от чая и шоколада. Получилось что-то вроде маленького локатора. Я, конечно, не разбирался ни в физике, ни в астрономии, ни в радиотехнике. Но про большие звёздные станции кое-что читал в "Технике юных" и решил, что у меня будет такая же, только очень маленькая. Если какие-нибудь сигналы от звёзд попадут в мой "отражательный" зонтик, они соберутся в фокусе: как раз на кончике стальной проволоки, которую я приладил к рукоятке зонта. А оттуда - в приёмник. Потому что другой конец проволоки я засунул в гнездо антенны.
Вдруг я однажды услышу что-нибудь такое… загадочное и совсем неожиданное? Нам даже в школе рассказывали, что важные открытия иногда делали не научные работники, а разные любители с помощью нехитрых аппаратов…
И вот я по ночам тихонько забирался на крышу и слушал звёзды. Никто про это не знал, кроме старого Дуплекса. Я был очень осторожен.
Шкала у приёмника оказалась разбитой, настройку заело на одной волне (понятия не имею, на какой). Поэтому я не таскал его на крышу, включал на чердаке и только протянул наверх провод с наушниками. Когда приёмник нагревался, в наушниках начинало шипеть и потрескивать. Я садился у каминной трубы, лёгкий зонтик брал за края и направлял его рукоятку к звёздам. То есть антенну направлял.
Тёплый воздух подымался от земли и уходил вверх с гребня крыши. Обтекал меня. Внизу трещали ночные кузнечики. Вокруг переливались огни Старогорска. Но я смотрел только вверх. Звёзды были большие. Белые и немножко мохнатые от лучей. Между ними искрилась в черноте звёздная пыль. Я переводил острие антенны от одной звезды к другой, и мне казалось, что конец стальной проволоки ходит где-то посреди Вселенной. Шорох в наушниках иногда угасал, иногда нарастал. Словно кто-то шептал недалеко от меня - то в сторонке, то у самого уха. Неразборчиво шептал, но иногда очень настойчиво: будто хотел что-то объяснить, но не знал нашего языка.
Бывало, что и настоящие передачи пробивались: слова, музыка, песни. Одну песенку я слышал несколько раз, и она мне очень нравилась. Но больше всего я любил шорохи и шёпот. Может, это сами звёзды шептали? Или люди с незнакомых планет? Может, жители далёкой Леды, где скадермены отыскали развалины мостов и зданий? Вдруг они летят в пространстве и пытаются рассказать, почему покинули свою родину…
Я так и называл эти шорохи - "шёпот звёзд".
Среди ночи я через окно возвращался в дом и под одеялом, при фонарике, делал запись в "Журнале наблюдений":
"11 июня 209 г. к. э. Сегодня в 00.05 опять слышал шёпот, похожий на считалку про шесть мышей. А ещё что-то потрескивало, будто от звёзд шли электрические искры. Потом была ещё неизвестная колыбельная песенка, я разобрал несколько слов. Небо было чистое и звёзды яркие".
Звёзды всегда были яркие. И они меня прямо завораживали. Хоть я и не понимал ничего в космических науках, но всё-таки, наверно, сказывалось, что я внук астронома Травушкина. Жаль только, что я совсем не помнил дедушку, он умер, когда мне было чуть больше года…
В те ночи, когда я слушал шёпот звёзд, я был до обалдения счастливый. Наверно, не меньше, чем скадермен, который идёт в бросках от звезды к звезде. Но, как любит повторять бабушка, всё проходит, всё меняется.
В середине лета я встретил Юрку, и жизнь пошла другая. Она так меня закрутила, эта жизнь, что стало не до ночных наблюдений. Но приёмник я сберёг: вдруг пригодится ещё!
И вот пригодился. Немножко жалко отдавать, но у меня он без дела, а Ерёме нужен до зарезу. Пусть уж…
Приёмник я спустил с крыши на верёвке, потом спустился сам (не по лестнице, а по стержню заземления) и спрятал "Рекорд" за будкой Дуплекса.
После этого я проник в комнату дедушки.
Здесь золочёными рядами стояли за стёклами ужасно старые книги. Чернела карта звёздного неба. На большущем глобусе горел яркий солнечный блик. И со щёлканьем качали тяжёлый маятник древние пружинные часы со стрелками.
Машинка стояла на краю зелёного, как стадион, письменного стола. Она была накрыта полированной ореховой коробкой. На коробке блестели бронзовые узорчатые уголки. Машинку никто никогда не открывал (только я иногда поднимал крышку и осторожно давил клавиши).
Я снял коробку и оглянулся на дедушкин портрет. Бородатый дедушка улыбался. Он знал, какое дело я задумал, но, видимо, не сердился. А чего сердиться? Тут машинка стоит просто так, а там она нужна человеку. Для дела! И ничего с ней не случится за два дня.
Так я себя успокаивал. Но всё равно я понимал, что делаю скверную штуку. Вздыхая и казнясь, я убрал машинку со стола, а футляр оставил на месте. Завернул машинку в старую папину куртку из плотной тетраткани - я нашел её на чердаке и прихватил с собой. Прислушался. В доме стояла тишина: тётя Вика куда-то ушла, бабушка дремала наверху. Я поднял раму. Окно выходило в чащу сиреневых кустов…
Машинку я закидал лопухами рядом с приёмником. Из будки вылез Дуплекс. Это кудлатый пес, большеухий, песочного цвета. Он обитал здесь давным-давно и раньше был дедушкиным любимцем. Дуплекс посмотрел синими водянистыми глазами и ткнул меня в ногу мокрым носом: погладь. Я погладил и признался:
- Плохой я человек, Дуплекс…
Он вздохнул и мотнул головой: "Нет, хороший".
- Для тебя-то я всегда хороший… Ладно… А как я всё это потащу? Придётся идти за Юркой.
Дуплекс кивнул: "Иди".
ЗАСАДА НА СКРИПАЧА
Топал я босиком - сандалии всё ещё сушились на крыше. На углу я запнулся за кромку тротуара, ушиб палец и разозлился на Юрку: он мог бы и сам догадаться, что мне одному не утащить приёмник и машинку. Болтается где-то…
Юрку я увидел, когда свернул на улицу Марка Твена. Юрка не болтался. Он словно прятался от кого-то.
Улица была горбатая, и на самом верху стоял красный дом с колоннами. В давние времена его построил владелец местной пристани, а теперь здесь была детская поликлиника. От дома спускалась кирпичная стена. Могучая такая и красивая: наверху узорные решётки, а в толще кирпичей полукруглые ниши. В нишах скамеечки сделаны. Тоже старые, прячутся в лопухах и диком укропе. Вот на такой скамеечке и притаился Юрка.
Интересно он себя вёл: вытянет из воротника шею, глянет вверх, вдоль улицы, и опять в тень.
Меня Юрка не заметил: я-то снизу шёл. Подобрался я кошачьим шагом и говорю:
- Руки вверх…
Он чуть вздрогнул, но голову повернул медленно.
- А, пришёл… Садись, не торчи.
Я пролез через укроп, устроился у Юрки под боком. Сказал сердито:
- Это ты торчишь здесь. А я должен, как автоносильщик, весь груз переть к вагону?
- Успеется с грузом. Я тут жду кой-кого.
- Кого?
- Есть тут один… Хочу ему бантик пощупать.
- А, скрипач! - догадался я.
- Встречал?
- Видел. Тётушка мне его в пример ставила…
- Ну вот. Значит, и у тебя к нему счётик есть.
Но у меня никакого счёта к музыканту не было. Пусть живёт себе, как хочет. Я сказал:
- Больно он мне нужен… А тебе он что сделал?
Юрка оттопырил языком щёку, сощурился и плюнул в траву.
- Не люблю трусов. Их надо перевоспитывать, а то человечеству от них один вред.
Надо же, о человечестве забеспокоился. Лишь бы тяжести не таскать! (Палец у меня всё ещё сильно болел.)
- С чего ты взял, что он трус?
- Он вчера от меня драпал, как зайчик… - Юрка усмехнулся. - Я иду через мостик над Пестрянкой, а навстречу это музыкальное произведение. Я остановился, он тоже. И глазища вот такие, будто марсианского ящера увидел…
Я сразу понял, как это было. Стоит Юрочка на мостике, ботинком притопывает, руки сунул в широченные карманы, шевелит щекой и щурит табачные глаза не по-хорошему…
- Ну и что дальше? - сказал я без одобрения.
- Я говорю: "Ну-ка подойди, я посмотрю, что это за чудо с бантиком…"
Он шаг назад. Я к нему - тоже шаг. А он повернулся да как рванёт вверх по дорожке!
Я поморщился. Мне на музыкантика наплевать, но всё равно неловко за него сделалось. Всякое случается: бывает, что и струсишь, и заревёшь, но драпать вот так, без всякого боя - это позор. Это вам самый смирненький первоклассник объяснит.
Однако Юрке я сказал:
- Ты вон какой, на полкочана его выше…
- Ну и что? Он решил, что я его утоплю или съем?
- Решил, что драться будешь. А он драку небось только в кино видел.
- Вот и надо в жизни опыта набираться… А, вон он шагает! Красавчик Ниня…
- Это по-испански, что ли? Не "ниня", а "нинья". Значит "девчонка".
- Это не по-испански. Это сокращенно от слова "Паганиня".
- Не Паганиня, а Паганини.
- Кому Паганини, а кому так…
"Ниня" шёл, не чуя засады. Спокойно так шёл - не быстро и не тихо, ровно. Скрипка в футляре словно плыла с ним рядом. Другой бы махал ею, коленками поддавал, а этот…
- Я навстречу выйду, а ты сзади, - распорядился Юрка.
Не нравилось мне это дело, но с Юркой ссориться не хотелось. Получится, что я ему изменил, если откажусь. Ну и… по правде говоря, стало любопытно: что будет делать этот скрипач, угодивши в ловушку?
Лупить мы его не будем. Не за что, да и нельзя двоим на одного. А пугнуть "образцового мальчика", может, и полезно…
Всё получилось очень ловко. Быстро, как в кино. Юрка скакнул на тротуар и вырос перед Ниней. Тот шарахнулся назад, но там уже я стоял - руки в карманах, ноги на ширине плеч. Ниня отскочил вбок - и очень глупо. Оказался в нише, где мы только что прятались. Буквально в каменном мешке.
- Привет, - сказал Юрка и приподнял за хвостик берет.
Ниня прижимал скрипку к животу и перепуганно махал ресницами. Ресницы жёлтые, как его костюмчик, а глаза серые, налитые страхом, будто две чайные чашки. Потом он перестал мигать и спросил почти шёпотом:
- Я вам что сделал?
- Ты? А что ты можешь сделать? - усмехнулся Юрка.
- Тогда почему вы за мной гоняетесь?
- Гоняемся? - удивился Юрка. Не по-настоящему удивился, а по-клоунски. - Да что ты! За таким бегуном разве угонишься? Вчера вон как чесанул.
Ниня слегка прикусил губу. В его глазах за страхом появилось что-то ещё. Сердитость, что ли… Он вдруг быстро положил скрипку на скамейку, за собой, встал прямее, упёрся сзади ладошками в кирпичи.
- Ну и что? - сказал он тихо. - Я же не знал, чего ты хочешь.
- Вот именно! - обрадовался Юрка. - Не знал и скорей бежать! А мне просто поговорить хотелось.
Ниня посмотрел на Юрку, на меня, потом куда-то между нами. Шевельнул плечом.
- Ну вот… теперь говорите.
Юрка усмехнулся и сплюнул. Я вдруг понял, что не знает он, про что говорить. Я тоже не знал, но я и не собирался.
Юрка лениво сказал:
- Теперь уже неохота. И так видно, что ты за персонаж. Еле стоишь, коленки от страха вибрируют.
Ниня глянул на свои жёлтые брючки со стрелками и ответил очень серьёзно:
- Нет. Не вибрируют.
- Всё равно боишься, - хмыкнул Юрка.
Ниня опять посмотрел вниз. Будто раздумывал. Потом глянул на нас честно и спокойно.
- Да, боюсь. Я очень за скрипку боюсь.
Юрка ненатурально засмеялся:
- Ну, вы даёте, маэстро… Не такие уж мы дикари. Бантик могли пощупать, но зачем же трогать скрипку…
- Если в драке, можно ведь случайно. Я всегда за неё дрожу.
- Такое сокровище? Страдивариус? - язвительно спросил Юрка. Он иногда умел показать образованность.
- Нет, - сказал мальчик. - Но она всё равно очень хорошая. Она одна такая на свете…
- Надо же, - сказал Юрка.
Скрипач стоял всё так же: упирался ладонями в стену и загораживал скрипку. Я сейчас разглядел его как следует. Лицо загорелое, нос облупленный, а волосы такого цвета, как шерсть у Дуплекса - будто жёлтый песок. Растрепались теперь… Мы встретились глазами. Я замигал от неловкости, опять разозлился на Юрку и на себя тоже. Чего мы к этому мальчишке привязались?
Чтобы помочь ему, я спросил:
- Значит, что? Если бы без скрипки, ты бы не убежал?
Он подумал секунды три, облизнул губы и сказал негромко:
- Нет. Я бы не убежал.
Глаза его набирали смелость. Не нахальную смелость, а такую, спокойную.
Я дёрнул Юрку за свитер:
- Ладно, пойдём…
- Ага, - охотно откликнулся Юрка. Повернулся, и мы пошли от скрипача. Юрка сказал с усмешкой: - Поговорить можно и потом, когда он будет без скрипки. Как-нибудь встретимся.
Я вдруг мы услышали сзади:
- Если хотите, пожалуйста…
- Что? - Юрка сразу обернулся.
Мальчик не ответил, но глаза не опустил.
- Значит, можно встретиться? - с недоверчивой усмешкой спросил Юрка.
- Ну… пожалуйста, - снова тихо сказал мальчик.
- А когда? - Юрка опять завёлся.
- Хоть когда. Пожалуйста…
- Хоть сегодня?
- Ну… ладно. Раз вам так надо…
- Тогда мы тебя проводим, - деловито сказал Юрка. - Отнесёшь скрипку и выйдешь. Идёт?
Мальчик подумал, кивнул и взял со скамейки футляр. Сказал, будто оправдываясь:
- Я в трёх кварталах живу, на улице Кольцова.
- Посмотрим, где обитает юное дарование, - бормотнул под нос Юрка.
И мы пошли. Скрипач немного впереди, а мы сзади и по бокам. Молча. Я чувствовал себя ужасно по-дурацки. А Юрка вроде бы ничего. Спросил у мальчика:
- Ты откуда взялся? Мы всех в округе знаем.
- Мы из Приморска приехали. Папа будет поликлиникой заведовать, вон той, - мальчик мотнул головой назад..
- Ух ты… - сказал Юрка с насмешливым уважением. - А что, в Приморске все с бантиками ходят?
- Нет, - отозвался мальчик. - Там ходят без бантиков. Просто я сейчас занимаюсь у одного… у дедушкиного друга. Он старый музыкант и любит, чтобы ученики всегда были, как на концерте. Мне это не трудно, а он доволен.
Юркины насмешки как-то усыхали от этих спокойных ответов. И всё же Юрка сказал:
- Не забудь снять, когда пойдёшь обратно.
- Да, сниму.
Он жил в новом двухэтажном доме с полукруглыми окнами. У нас в Старогорске много таких понастроено: разноцветных, небольших, квартир на восемь. Перед каждым - газон с низеньким пластмассовым штакетником.
Мальчик сказал нам:
- Я быстро… - и скрылся за дверью высокого крыльца.
Мы сели на штакетник.
- Глупо, - сказал я.
- Что глупо? - огрызнулся Юрка.
- Сидим здесь без толку, а там Глеб ждёт. И Ерёма, наверно, пришёл.
- Ну и подождут. Надо же опыт до конца довести.
- Какой опыт?
- Психологический. Выйдет Ниня или нет.
По правде говоря, мне тоже было интересно: выйдет ли? И хотелось, чтобы мальчик вышел. Назло Юрке…
Распахнулась дверь. Я обрадованно привстал. Но это был не скрипач. Вышла женщина в красном платье и соломенной шляпе. Оглянулась на нас.
- Мальчики, вы, наверно, моего сына поджидаете?
Самое время было сыграть отбой. Я уже прикинул: кувырок назад, а там через траву и в переулок. Но она сказала:
- Он просил подождать две минутки. У нас вешалка в коридоре сорвалась, он прибивает.
Женщина, улыбаясь, подошла к нам. Юрка незаметно саданул меня локтем в бок: встань, дубина. Когда надо, он умел себя вести. Мы поднялись. Я виновато затоптался, захотелось куда-нибудь спрятать босые ноги. Мать скрипача посмотрела на них, улыбнулась и объяснила :
- Он сказал: "Там два моих товарища сидят, пусть не уходят…" А почему вы не зашли в дом?
- В другой раз, - вежливо отозвался Юрка. - Спасибо.
Она опять улыбнулась нам и пошла вдоль газона. Красивая такая, молодая. Вроде моей мамы. Юрка опустил голову и досадливо шевелил щекой.
И в эту минуту появился наш музыкант.
Конечно, уже без бантика. И вообще без концертного наряда. В синей майке, в мятых шортиках от летней школьной формы, в потрёпанных кедах. Встал перед нами, опустил руки и сказал:
- Ну вот… - И посмотрел хмуро. - Куда пойдём?
- Зачем? - удивился я.
- Как зачем? "Разговаривать".
- Можно и здесь, - неловко проговорил Юрка. - Ты скажи вот что… С чего ты нас в товарищи записал? Матери сказал…
- А что я должен был сказать? "Мама, там два мальчика драться со мной пришли, попроси их подождать". Да?
- Да кто с тобой драться собирался?.. - насупленно произнёс Юрка.
- А что, нет? - Он глянул довольно дерзко. - Пожалуйста. Вы же сами хотели.
- У нас двое на одного не нападают, - сказал я.
- Нигде не нападают. Значит, по очереди?
- Да ну тебя, - вздохнул Юрка. - У меня с тобой силы разные. Если хочешь, давай с ним. - Он кивнул на меня.
- С какой стати! - возмутился я.