Опустившись на выступ скалы, совы уставились на расстилавшуюся перед ними землю. Во всем мире не было более странной и прекрасной страны, чем край Далеко-Далеко! Тем временем трое волков медленно приближались к нашим путникам. Это были благородная Джильбана, ее сын Кода, а также преданный Хаймиш, лучший друг Корина во время его пребывания в Дали. Хромой Хаймиш с рождения был предназначен для службы в Священной страже и какое-то время верой и правдой охранял вулканы, но после того, как Корин добыл уголь Хуула, жизнь молодого волка полностью переменилась. Дело в том, что самым первым проявлением благодатной силы угля стало чудесное исцеление всей искалеченной волчьей стражи. Переломы срослись, парализованные члены обрели силу, незрячие глаза открылись. Корин отлично помнил обо всем этом, и все-таки сердце его радостно забилось при виде того, как щуплый Хаймиш огромными прыжками несется по скалистому склону. И странное дело - несмотря на то, что Корин находился очень далеко от Великого Древа, в желудке у него вдруг разлилось мерцающее живое тепло, поразительно похожее на жар угля Хуула. До сих пор Корин даже не подозревал о возможности угля оказывать свое воздействие на расстоянии, поэтому не сразу поверил своим ощущениям. Только когда Хаймиш подбежал совсем близко и дотронулся мокрым носом до его клюва, Корин понял, что не ошибся. Заглянув в темно-зеленую глубину волчьих глаз, он увидел там мерцающий огонек, похожий на зеленую искорку в сердцевине угля Хуула. Свет волчьих глаз был той же природы, что и жар, опалявший Корина.
Сорен прочитал множество легенд о волчьих кланах в загадочном краю Далека-Далеко, он своими ушами слышал рассказы Корина о сложной системе условных сигналов, управляющих жизнью волков, и все-таки оказался не готов к тому, что увидел. Несмотря на все протесты Корина, три волка рухнули перед ним на брюхо и поползли по сухой земле, крутя головами в разные стороны, прижимая уши и закатывая глаза. Именно так, и никак иначе, волки, стоящие на нижней ступени иерархии, ведут себя перед теми, кто находится выше. Корин был королем, и волки считали своим долгом воздать ему королевские почести.
Когда с демонстрацией покорности было покончено, волки поздоровались, а потом волчица по имени Джильбана повернулась к Корину и спросила:
- Друг мой какая нужда заставила тебя покинуть свой далекий остров посреди моря и прилететь в наш далекий край?
Прежде чем ответить, Корин повернул голову и посмотрел на Священное кольцо вулканов. Как сильно все изменилось за время его отсутствия! Угленосы по-прежнему камнем падали с высоты, ловя катившиеся по склонам угли, однако за границами кольца не было видно ни единой живой души. Там, где раньше кипела жизнь, где угленосы до хрипоты торговались с одинокими кузнецами, споря о цене за угли и о том, хороши ли нынче угли-живцы, теперь царила пустота и тишина. Даже окружавшие вулканы огромные горы из обглоданных костей выглядели унылыми и одинокими без волков, некогда несших стражу на их вершинах.
Наконец Корин сказал:
- Я начал это путешествие из самых эгоистичных побуждений. Я страшился своей дурной крови и страшного наследства. Я сделался одержим своей матерью, Нирой.
Джильбана пристально посмотрела на молодого короля. Что ж, по-своему она его понимала. Она видела Ниру и знала, насколько могущественна эта сова, а кроме того, Джильбане самой приходилось сталкиваться с жестокостью. Она до сих пор не могла забыть, как Макхит издевался над ней и ее волчонком.
- А теперь? - выпалил Хаймиш. - Почему ты прилетел к нам, друг? Ты нашел ответы на свои вопросы?
- Не совсем. Но я узнал, что моя мать до сих пор жива и сумела завладеть очень опасной книгой. Вы слышали о хагсмарах?
Трое волков переглянулись. Слово было им незнакомо, однако они разом почувствовали непонятную тревогу. Шерсть у них на загривках дружно встала дыбом, а глаза сощурились, превратившись в узкие зеленые щелки.
- Не будем говорить об этом здесь. Пойдем в мою пещеру.
Ночь полыхала алыми отсветами пожаров, языки пламени, вырываясь из жерл вулканов, лизали опаленное небо, а своды пещеры время от времени содрогались от грохота извержений.
- Если я тебя правильно понял, Корин, - медленно проговорил Хаймиш, - этих существ больше нет?
- Точнее будет сказать, что они вымерли, но не исчезли, - поправила Гильфи.
- Так не бывает, - помотала головой Джильбана. - Одно из этих двух утверждений должно быть ложным.
- Если говорить о тех хагсмарах, с которыми ваши и наши предки сражались под началом Хуула, то в таком виде они давно вымерли и больше не существуют. Но от них остались тусклые тени… - Корин помолчал, пытаясь подобрать нужные слова. - Они все равно что шепот, доносящийся к нам из другого мира, или обрывки древних, когда-то увиденных сновидений. Но это не сон. Мы все сталкивались и сталкиваемся с ними. Разве вы, страховолки, никогда не чувствовали ничего подобного?
- Нет, никогда, - покачала головой Джильбана. - Мой прежний вожак Макхит был поганым волком, и характер у него был тяжелый, но он был вполне настоящий. Так что меня шепотом и тенью не проймешь! - стоило Джильбане произнести имя старого волка, искалечившего ее сына, как Корин снова почувствовал ответную дрожь в желудке. Он пока не понимал что это означает, однако сейчас было не время ломать голову. - Лучше объясните, на что похожи эти ваши тусклые тени?
- Их можно сравнить со скрумами, только намного менее могущественными, - пояснил Сорен. В тот же миг трое волков отшатнулись и зарычали, ощетинив загривки.
- Мы не читали книг, о которых вы говорите, и нам нужно больше сведений о хагсмарах, - настойчиво попросила Джильбана. - Опишите их. Какими они были до того, как утратили силы, и чем превосходили обычных существ?
- В таком случае, - сказала Гильфи, - нам придется начать с магии, поскольку те далекие времена были временем магии - как злой, так и доброй…
Так, дополняя друг друга, стая и король Корин рассказали волкам обо всем, что узнали из легенд. Но когда они дошли до описания колдовского желтого света, лившегося из глаз хагсмаров, волки вскочили, ощетинив загривки, и Корин впервые в жизни увидел страх в холодных волчьих глазах.
- Фингрот, говорите? - дрожащим голосом переспросила Джильбана.
- Желтый? Желтый свет, льющийся прямо из глаз? - сдавленно прохрипел Кода.
Слегка растерявшись, Сорен подробно рассказал волкам о том, как хагсмары использовали фингрот.
Когда он закончил, вперед вышел Хаймиш. На этот раз обошлось без униженного ползанья по земле, весь ритуал демонстрации покорности был забыт.
- Что-то похожее было и у волков. В старину их называли верволками, - прорычал он. - Мы тоже думали, что они давно повымерли и остались лишь в легендах о прошлом, как ваши хагсмары.
Ледяная тишина воцарилась в пещере. "Великий Глаукс! - думал про себя Сорен. - Неужели существует какая-то связь между хагсмарами и верволками?" Он чувствовал, что Корин думает о том же. Да и как могло быть иначе, ведь они сами помнят, как жестокий волк Макхит вступил в союз с демонической совой Нирой!
- А они не исчезли? - глухо спросил Корин.
- Мы боимся, что нет.
- Но я ничего не понимаю, - заговорил Сорен, обводя волков растерянным взглядом своих блестящих черных глаз. - Что общего может быть у верволков и хагсмаров? Волки ведь совсем не похожи на птиц!
- А ты думай о них не как о волках, а как о бескрылых хагсмарах, - вмешался в разговор молчавший до сих пор Копуша. Все дружно повернули головы и в немом изумлении уставились на него.
- Вот именно! - воскликнул Хаймиш. - Бескрылые. Но очень опасные и очень похожие на хагсмаров, о которых вы только что рассказали.
- Фингрот, - дрожащим шепотом произнесла Джильбана и снова замолчала. Прерывистый гул вулканов зловеще вторил бешеному стуку восьми сердец. - Это же похоже на джайникс!
- Джайникс? - хором переспросили совы.
- Вы, наверное, уже заметили, - тихо пояснил Хаймиш, - что глаза у нас зеленые.
- Ярко-зеленые, точно такого же цвета, что и ореол вокруг угля Хуула, - подтвердил Сорен.
Все пятеро сов радостно встрепенулись, вспомнив старинные легенды, в которых король Хуул при помощи зеленых лучей, бивших из волчьих глаз, прорвал мощные чары фингрота и разгромил отряд хагсмаров в пустыне Кунир.
- Их глаза до сих пор остались такими! - взволнованно прошептала Гильфи. - Расскажи им, Сорен, расскажи, как волки светом своих глаз прорвали хагсмарский фингрот!
Волки встрепенулись. Вскочив с земли, они принялись в волнении носиться кругами по полу пещеры, а затем снова уселись перед совами.
- Это правда? - спросила Джильбана. - Я спрашиваю потому, что в наших преданиях нет ни слова об этой истории. Возможно ли, чтобы часть легенды была утрачена?
- Сложный вопрос… Правдива ли легенда? - задумчиво протянул Сорен. - Могу сказать лишь то, что она была записана и мы прочитали о ней в книгах. - Он не стал ничего добавлять к этим словам. Он знал, что легенда могут воодушевлять, но воодушевление нельзя внушить, передать или высидеть, словно яйцо. Оно рождается в сокровенной глубине души и призывает к действию.
- Вы помните Данливи Макхита, предводителя моего прежнего клана? - спросила Джильбана. - Вскоре после того, как Корин достал из вулкана уголь, глаза Данливи начали тускнеть. - Она замолчала, задумчиво глядя в пол.
- И что? - спросил Корин.
- Коди расскажет вам, что произошло дальше, - ответила Джильбана, кивая на своего сына.
- Он всегда был негодяем, это Данливи Макхит, - прорычал Кода. - Он собственными клыками отгрыз мне подушечки на двух лапах, чтобы сделать из меня беспомощного калеку, пригодного для службы в Священной страже.
- Желание овладеть углем свело его с ума, - прорычала Джильбана. - Кода нужен был ему, чтобы подобраться к вулканам, поэтому он искалечил его! А когда в Дали появилась нужная сова, Данливи решил, что… - Она замолчала, стиснув челюсти.
- Нужной совой была моя мать, Нира, - глухо пояснил Корин.
- Да, но уголь добыл ты, а не она, - продолжал Коди. - Какое-то время Данливи считал, что все потеряно. Он впал в отчаяние, вскоре превратившееся в настоящее безумие, страшнее бешенства, которое у нас называют пенной пастью. Наконец, вожак Макхит убежал от своего клана и стал скитаться по Дали, постепенно уходя все дальше и дальше на юго-восток. Так он скитался по горным отрогам, пока не поселился в одной из глубоких пещер. Долгое время его считали погибшим. Многие члены его клана надеялись на это, молились о его гибели и каждую ночь смотрели на звездное небо, ища след души, уходящей в звездную пещеру, где волки находят покой после смерти, хотя были и такие, кто не верил, что Данливи заслуживает места на небесах. Но в один злосчастный день Макхит вернулся, да не один, а с новой подругой по имени Бригдилла. Он был страшно истощен, а глаза его померкли, полностью утратив свой цвет. Новая подруга Данливи была ему под стать - такая же тощая, изможденная и с такими же бесцветными глазами. Мы решили, что они переболели какой-то болезнью и до сих пор не могут оправиться. Но однажды ночью, вскоре после своего возвращения, Данливи собрал свой клан на совет в общей пещере, которая у нас называется гаддерхил. Это было в ночь полнолуния, и он велел нам выйти из пещеры и встать перед ним. Когда луна поднялась высоко, посеребрив землю перед пещерой, Данливи и Бригдилла шагнули в озеро лунного света, и тут с ними начали происходить странные изменения.
В этот самый миг вулканы вдруг перестали извергаться, и в пещере наступила мертвая тишина, напугавшая всех страшнее самого страшного грохота. Когда все немного пришли в себя, Коди продолжил свой рассказ:
- На наших глазах Макхит и его подруга стали втрое больше ростом, их тусклая клокастая шерсть потемнела, приобретя оттенок воронова крыла, а глаза вспыхнули желтым светом. Они угрожающе раздвинули губы, показав клыки - да такие, каких никто из нас до тех пор никогда не видел! Вдвое длиннее обычных волчьих клыков, а на конце не гладкие, а зазубренные, будто кривые ступени!
- Они стали верволками, - прошептал Хаймиш. - А потом случилось самое ужасное. Все волки из клана Макхитов, отказавшиеся присоединиться к Данливи и Бригдилле, были растерзаны в клочья.
- А как же ты, Коди? Почему они не тронули тебя?
- Никогда не думал, что мое уродство когда-нибудь спасет мне жизнь, - печально ответил калека, подняв изуродованную лапу. Верволкам не нужны уроды. Они даже внимания на меня не обратили. Да и какая слава в убийстве искалеченного волчонка, едва вышедшего из детского возраста?
- Что было потом? - спросил Сорен. С каждым мгновением ему все меньше нравился этот рассказ. Он казался ему странно знакомым, словно пришедшим из глубокого прошлого, о котором они читали в легендах. Теперь он понимал, почему Эзилриб перед смертью завещал юному королю и стае прочитать эти книги!
- Потом Макхит, Бригдилла и небольшая часть оставшихся в живых волков ушли.
- Ушли? - переспросила Гильфи. - Но куда?
- В ту самую пещеру, на юго-восточных отрогах гор.
- Вот оно что! - возбужденно воскликнул Копуша, бросаясь вперед. - Мне кажется, я знаю, что это за пещера!
Все изумленно уставились на него.
- Что ты знаешь? - хрипло прошептала Гильфи.
- Мне кажется, что в эту пещеру ведет длинный подземный ход, который пещерные совы называют Туннелем отчаяния. - Копуша замолчал, собираясь с мыслями. - Это очень странное место, и в нем происходят необъяснимые превращения. Пещерные совы давно знают о нем, правда, в наши дни мало кто верит в существование волшебных туннелей. Мы думали… - Он вдруг осекся, словно пораженный какой-то новой мыслью, и уставился на свои сильные голые лапы, выкопавшие столько ходов и туннелей в твердой и сухой земле. - Мы думали, что это всего лишь легенда. - Копуша опять замолчал, но собрался с силами и закончил: - Но ведь мы знаем, что порой легенды оказываются чистой правдой.
Глава XIX
Очень важная миссия
"Глаукс милосердный, неужели это еще не самое ужасное?" - жалобно подумала мадам Плонк, когда море Хуулмере прицельно плюнуло ей ледяной водой прямо в лицо. Она была зажата между встречными ветрами сверху и бурлящим морем внизу. Положение казалось безвыходным. Стоило мадам Плонк подняться чуть выше, чтобы спастись от соленой воды, как на нее обрушивались ветры, слишком сильные для упитанной полярной совы, долгие годы не вылетавшей за пределы острова. Спускаясь ниже, она попадала во власть буйных волн, которым, похоже, доставляло особое удовольствие брызгаться, обливать и преследовать ее. Мадам Плонк была вынуждена признать, что за последние годы она совершенно утратила форму. И все-таки она летела вперед. Она навлекла неприятности на голову бедной Отулиссы, а значит, должна выручить ее из беды! Мадам Плонк умирала от стыда, вспоминая, как попросила Отулиссу спрятать свою дурацкую коронационную чашку. Ах, глаза бы ее больше не смотрели на эту гадкую чашку! Но сильнее всего ее жег стыд за то, что она не только принимала участие в идиотских ритуалах ССС, но и отдала им на службу свое самое бесценное сокровище, свой подаренный Глауксом голос. Отныне мадам Плонк просто видеть не могла этот гнусный уголь, он опротивел ей еще сильнее, чем некогда любимая чашка.
Эти мысли неотступно терзали ее во время полета. Несмотря на все свое легкомыслие и привычку к роскоши, мадам Плонк была по-своему очень практичной совой. Она знала, что от копания в прошлом толку не будет. Вместо того чтобы растрачивать силы на бессмысленные причитания, нужно собраться и лететь вперед. Вскоре из густых вихрей тумана и взбаламученной мглы стала проступать расплывчатая темная полоса. "Земля!"- подумала измученная мадам Плонк. С каждым взмахом крыльев размытая полоса становилась все отчетливее, обретая очертания. "Наверное, это и есть мыс Глаукса". Мадам Плонк много лет не была здесь, но сейчас этот иссеченный ветрами голый выступ показался ей самым лучшим местом на свете. Здесь она решила остаться на ночлег, ведь ночь неумолимо приближалась к рассвету, а лететь при свете дня было слишком опасно. Вороны! За прошедшие годы мадам Плонк и думать забыла об этих отвратительных созданиях, однако теперь к ней вернулась присущая совам осторожность. Она должна была во что бы то ни стало отыскать стаю и юного короля Корина, поэтому не имела права безрассудно рисковать собой. Славный Бубо объяснил ей, где найти ближайшее пьяное дерево, и мадам Плонк отлично запомнила его описание: "Как доберешься до мыса, так держи курс на нижнюю левую звезду Золотых когтей. Запомнила? Только не дай тебе Глаукс перепутать и полететь на правую звезду!"
- Левая звезда, правая звезда! Да там сам Глаукс запутается! Откуда мне знать все эти тонкости? - взмолилась тогда мадам Плонк. - Объясни мне попросту, Бубби, без всяких своих словечек!
- Ладно. Как долетишь до мыса, поверни налево - это тебе понятно? - и лети, никуда не сворачивая, примерно часа два. Так ты доберешься до Серебристой мглы, помнишь еще такую? На западе она граничит с Темным лесом. Если нигде не собьешься с пути, то на границе этих двух лесов увидишь высокий платан - это и есть пьяное дерево.
Добравшись до мыса Глаукса, бедная мадам Плонк была едва жива от голода и усталости, но ей посчастливилось поймать скальную крысу, спрятавшуюся в жёсткой зимней траве прямо у нее под лапами. Перекусив, мадам Плонк поискала глазами какое-нибудь дерево с дуплом. Она понимала, насколько это глупо, но что поделать, если она уже забыла, когда в последний раз спала на земле, как подобает истинной полярной сове! Вот что значит привычка к жизни в роскошном дупле, которое мадам Плонк называла не иначе как апартаментами - да и повернется ли язык назвать дуплом помещение, устланное мягчайшим мхом и украшенное множеством безделушек, купленных у торговки Мэгз?
Кстати, о Мэгз! Она будет пролетать как раз мимо жилища Мэгз в Серебристой мгле, так что неплохо было бы… Но разве можно думать о покупках в такое время? Чтобы покончить с искушением, мадам Плонк устроила себе суровую выволочку: "Пора быть серьезнее, старушка! Ты выполняешь очень важную миссию. Как тебе не стыдно? Ах ты, гедонистка раскормленная, барахольщица ненасытная, мотовка глупая, модница толстобокая!" Она посмотрела на скалу, где лежала убитая крыса, и задумалась. Первый приступ безумного голода уже прошел, и мадам Плонк вдруг расхотелось есть. "Может быть, за время путешествия мне удастся немного похудеть и вообще привести себя в форму?" Однако нельзя морить себя голодом, ведь предстоит долгая дорога! Она нехотя оторвала крысе голову и с жадностью проглотила тушку. В обычное время мадам Плонк и головой не побрезговала бы, но сова, путешествующая с важной миссией, должна найти в себе силы отказаться от бесполезного лакомства. Питательной ценности в крысиной голове немного, так зачем тащить лишнюю тяжесть в желудке? Если ветер будет дуть в голову (мадам Плонк не хотела каламбурить, она просто забыла, что такой ветер называется встречным), то эта голова ей еще не раз икнется! Несколько секунд певица гордилась своей силой воли, а потом вдруг разразилась бурными рыданиями. "Ах, я такая глупая, тщеславная старая дура!" Забившись в мелкую ямку под нависающей скалой, мадам Плонк устроилась поудобнее и немедленно уснула.