Булю было не до рассуждений. Привыкший плавать, а не ходить по земле, он и в обычных походах не очень уверенно чувствовал себя. Что тогда говорить о земле трясущейся!
Бежать решили вторым путем, так как в крайнем случае пологий холм можно было преодолеть и через верх. Вот почти все беспорядочные горные пики остались позади. Впереди открывалась большая ровная долина с одиноким холмом посередине.
- Прямо за холмом берег, - на ходу сообщил Пуфик. - А там рукой подать до нашей стоянки.
В спешке и постоянном ожидании новых подземных толчков они не заметили, что долина, куда они вступили, очень отличалась от обычного рельефа острова. Как и не обратили внимания на то, что под ногами у них теперь были не камни, а какая–то гладковатая темная поверхность. Но если бы и заметили, им бы это ничего не дало. Так как в этом они не разбирались.
А стоило бы! Уже через несколько минут до них это дошло.
Ровненький пологий "холм" вдруг задымил как старый паровоз, потом из него хлопьями повалила черна сажа. Ветер мгновенно разнес ее по всей долине. На ярком Пуфике сразу появились пятна копоти, а вот блестяще–черному Булю было все нипочем.
- Во дымит! Так мы и дороги не увидим.
Если бы только это было главной неприятностью. Впереди их ждал сюрприз похуже.
Внезапно появился мощный гул, идущий, казалось, прямо из–под ног.
- Во да… - Пуфик хотел констатировать, что "во дает", но не успел. Как дало, так дало! Вслед за гулом раздался ужасающей силы взрыв и из жерла вулкана вылетел огненный столб искр с кучей здоровенных раскаленных булыжников.
Конечно, это был вулкан! Будь здесь Дормидонт, он бы давно догадался об этом. И ровная местность, и застывшая лава на поверхности, и конусообразная форма пологого холма - все говорило за это. Но говорило только знающему. Откуда Буль или Пуфик могли это знать?
Теперь они пожинали плоды своего незнания, метаясь между падающими с неба каменными глыбами и тучами пепла, делающими невозможным дальнейшее продвижение вперед. То, что надо было идти вперед, у них сомнения не вызывало.
А зря! Любой пионер, даже не видевший раньше вулкана, догадался бы, что за этим последует.
И оно незамедлительно последовало. Вдруг пепел внезапно прекратился, а сияние над вершиной конуса усилилось. Само сияние казалось довольно зловещим. То был не яркий, веселенький светик. Скорее багрово–мрачный полыхающий факел.
- Вперед, Буль, - подгонял Пуфик отстающего товарища. - Уже просветлело и бомбардировка кончилась. Проскочим прямо через холм.
Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается.
В мудрости этой поговорки, которую, кстати, они не знали, друзья убедились сразу же.
Теперь багровое сияние было не только на вершине, а охватило половину холма и уверенно пробиралось ниже на ту часть склона, по которой собирались бежать роботы.
- Что это такое?
- Не знаю, добежим - увидим.
Но чтобы понять, добегать не потребовалось. Уже за сто метров до светящейся ползучей полосы почувствовался сильный жар, идущий от нее. Потом разглядели и кипящую расплавленную массу, которая булькая и шипя, наползала на них.
- Похоже, по такой не походишь, - философски отметил Пуфик, глядя как лава поглотила три больших валуна, лежавших у нее на дороге.
- Не знаю как перебраться, но чувствую, что надо спасаться, - не менее философски поддержал его Буль.
Это было самое разумное решение, которое они могли принять. Оставалось только выполнить его.
Их скорость движения была выше, чем у лавы. Но та растекалась широким потоком во все стороны, обильно пополняемая из гудящего и ревущего кратера. Если бы они выбрали неверное направление обхода, то вернуться назад уже не сумели бы.
Со всех ног роботы бросились в обратную сторону. Тут земля опять качнулась под ногами, на этот раз с неприятным, как сказали бы люди, душераздирающим треском
Буль упал, как ему показалось, не от толчка, а от того, что за что–то зацепился. Он оглянулся и от удивления у него глаза "полезли на лоб". Споткнулся он не о камень, а о трещину. Эта трещина была хорошо заметна на покрытой застывшей лавой ровной поверхности долины. Буль готов был поклясться, что еще минуту назад ее не было.
Пока он рассматривал трещину перед собой, душераздирающий скрип, совпавший с очередным подземным толчком, повторился опять. Буль, у которого глаза были на лбу, уже не верил и им. Одновременно со скрипом расширилась и трещина! Теперь туда могла провалиться нога.
Какая–то мысль забилась в голове Буля. Чем–то все это ему очень не нравилось. Еще не до конца понимая, он тем не менее подозвал к себе убежавшего вперед Пуфика.
При подходе Пуфика скрип перешел в скрежет и земля просто-напросто треснула! Как трескается переспелый арбуз после небольшого надреза.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил подбежавший Пуфик.
Трещина на него не произвела особого впечатления. Трещина как трещина. Ну, глубокая. Ну, длинная. Им–то что. Их дело улепетывать отсюда побыстрее.
Зато Буль понял, что его обеспокоило, чем ему это не понравилось. Трещина отрезала их от побережья! Чтобы добраться туда, надо было перебраться через нее и обогнуть лаву.
Времени на раздумье не оставалось. Буквально с каждой секундой раскол перед ними расширялся.
- Мне не очень нравится прыгать через нее, - заглянув в бездонную пропасть под ногами, высказал свое мнение Пуфик.
- Зато мне очень нравится, - коротко ответил Буль, понявший, что ему такое препятствие уже не перепрыгнуть. - Давай на ту сторону.
Так как это прозвучало как приказ, то Пуфик быстро его выполнил.
- А ты?
- Я уже не смогу. Беги сам. Надо сохранить для людей хоть один Измеритель. Мне может быть удастся переждать землетрясение на острове.
На это надежд было мало. Теперь гул и скрип шли отовсюду. Никто не мог отдать нужный приказ. Некому было переключать Пуфика в режим "совет". Пришлось переключаться самому. Без всяких там тумблеров и устройств управления.
Постоянное общение друг с другом и взаимовыручка давно как–то воздействовали на его кибернетическое сознание. Этого просто некому было, заметить за цепью событий. Ведь и Аза давно не использовала дистанционный пульт управления.
Став на другой стороне трещины лицом к Булю, Пуфик просто начал падать в нее. При этом максимально удлинив свои ноги и руки, которыми ему удалось зацепиться за противоположный конец провала.
- Теперь иди и не бойся. Я выдержу, - в дополнение к скрежету раздался голос Пуфика.
Роботы не ведают страха, поэтому перейти пропасть по немного качающемуся мостику из Пуфика для Буля не представило проблемы.
Человек тоже легко сохраняет равновесие на узкой полоске. Каждый может пройти по бордюру вдоль улицы. Но и по впятеро более широкий доске он не решится это повторить на высоте даже нескольких метров. Его колени начнут подгибаться, а тело шататься из стороны в сторону.
А все страх. Он включает у человека чувство самосохранения, заранее рисуя картину печального конца. Не успеет тот поднять правую ногу, как ему уже кажется, что он падает влево. И чисто инстинктивно в противовес отклоняется вправо.
Но ведь саму ногу человек еще не поднял!
Только мысленно представил это. Получается, что еще не начав движения, он отклонился вправо. А значит, потерял равновесие.
Здесь уже по команде мозжечка его тело рефлексивно выравнивается влево. То есть не сделав ни шага вперед, стоя на плоскости обеими ногами, человека уже болтает туда и сюда: сознание в одну сторону, внутреннее чувство равновесия в другую.
Когда он начинает все же идти, то есть уменьшает площадь опоры и становится на одну ногу, дело еще ухудшается. Единственный выход - забыть о высоте, сосредоточиться на конечной цели и быстро преодолеть расстояние.
Просто? Просто! Только для этого надо как минимум победить страх. Вот почему роботу совершить такой переход значительно легче, чем человеку.
Совершив таким образом переправу, Буль вдруг понял, что они просто поменяли шило на мыло. Теперь на этой стороне был он, а Пуфик, ухватившись за противоположный край, мог выбраться только туда.
- А как же ты? - растерянно произнес Буль.
- Со мной все нормально, - почему–то весело ответил Пуфик. - Хватай за ногу и тащи понемногу.
Похоже, в Пуфике начало проявляться не только чувство собственного сознания, но и чувство рифмы.
Буль поднатужился и Пуфик оказался наверху рядом с ним. Затем он подхватил свой приборчик, который предварительно перед выполнением "мостика" оставил на земле, и они побежали вдоль излома земной коры.
К сожалению, было потеряно много времени. Хотя основную массу лавы они сумели опередить, один из ее языков значительно вырвался вперед и грозил перерезать дорогу.
Они ускорились, но и "язык" поступил умно. Он стал тоньше, зато увеличил скорость, достиг края разлома и длинной струйкой потек куда–то в преисподнюю. Стоило, прыгая через него, хоть немного вступить в эту лаву, как они бы в ней завязли.
Расплавленная каменная масса медленно текла мимо них. Но ведь камни не сразу плавятся. Камни…
- Камни, камни! - закричали друг другу Пуфик и Буль, которым одновременно пришла одна и та же мысль. - Пока поток узкий, достаточно и несколько камней.
Хватило двух. По ним Буль быстро перешел через горящий ручей. Когда это собрался повторить Пуфик, то ручей уже облизал камни и, чавкая, поглощал их в себя. Чего– чего, а камней кругом хватало. Два новых валуна помогли переправиться Пуфику. Однако эти же валуны застопорили поток и ручей начал превращаться в небольшую речонку.
Назад пути не было. Но не было его и вперед. По ходу движения перед ними была расколотая надвое трещиной скала, подножие которой начала омывать лава. Свободной осталась только узкая полоска вдоль провала.
Как говорится, подхватив ноги в руки, через несколько минут товарищи по несчастью сидели на самой вершине половинки скалы. Внизу плескались волны. Только не океана, к которому они стремились, а лавы, от которой они убегали.
Картина была ужасная! Гул, треск, столбы пара из бездонной трещины, куда стекала бесконечной лентой огненная нить и зловещая багровая глотка кратера, выплевывающая все новые и новые порции лавы.
И в окружении всего этого две хрупкие фигурки. С двумя никому не нужными в этой обстановке Измерителями.
Очередной толчок - и половинка скалы напротив качнулась, дернулась, рассыпала во все стороны сотни камней и глухо ухнула куда–то в провал. Подземный бог все съел и даже не поперхнулся от такого лакомства.
Что оставалось делать? Только ждать своей очереди. Вот и их скала качнулась, но вместо того, чтобы свалиться в пропасть, начала медленно оседать, одновременно переворачиваясь в сторону потока лавы. Когда казалось, что скала полностью уйдет в лаву, движение вниз неожиданно застопорилось и два робота на макушке просто повисли над раскаленным каменным морем. Раз за разом оно продолжало накатываться на остатки скалы, с каждым разом оставляя все меньше торчащий над поверхностью обломок с фигурками.
От невыносимого жара начали временами отказывать координирующие цепи и цепи управления. Новый удар, новый толчок и, вдобавок ко всему, что–то, скорее всего долетевшее к ним из жерла вулкана, ударило по их телам, заставляя эти тела против воли их владельцев начать короткое падение вниз. От резкого удара в очередной раз разомкнулись цепи управляющих центров и последним их видением был все заслонивший тусклый шар солнца перед глазами.
Глава 12
Возвращение
Оставив своевременно остров и забыв большой Измеритель на берегу, другая группа роботов безмятежно продолжала свой полет, думая только о том, что предстоит впереди.
У них было три возможности. Они могли найти много амулетов. Тогда их хватило бы и Па, и Ма, и другим людям, которых они возможно еще отыщут в будущем.
Они могли найти мало амулетов. Их отдали бы родителям Альфа. А что дальше - неизвестно.
Поиски могли окончиться безрезультатно.
- В этом случае мы поделим с людьми мир пополам, - дала скороспелое предложение Аза.
В этом что–то было. Люди и роботы становились полноправными членами мирового содружества. Роботам оставалась вся суша, поверхность Земли. Людям же доставались океаны и моря, подводные просторы.
- Очень справедливо поделено, - с энтузиазмом поддержал ее Жвачкин. - Им - много, много воды, а нам - немножко земли.
- Правильно! - обрадованная поддержкой, продолжала развивать свою мысль Аза. - Людям можно там купаться, нырять. А на земле и не покупаешься и не нырнешь. В океане жить лучше. А как твое мнение, старичок? - обратилась она к Дормидонту.
Тот от неожиданного обращения даже поперхнулся, хотя ничего и не ел.
- Почему старичок? Я еще молодой, - обиделся Дормидонт. - Мне отроду четыре года. Я старше тебя всего на год или два. Мне - четыре, тебе - два. У нас, если хочешь знать, самый старый - Альф. Ему больше десяти. Это он старичок, если тебе хочется обзываться такими словами.
- Дормидонтик, пожалуйста, не обижайся на каждое мое слово. Иногда я могу, конечно, что– нибудь ляпнуть. Я тебя старичком назвала чисто от большого уважения. Старый - значит мудрый. Ты же - кладезь премудростей. А по годам ты еще совсем молодой, я это отлично знаю. Молодой и совсем зеленый.
- Как это зеленый? - Дормидонт уже не знал, то ли обидеться опять, то ли перетерпеть Азины придумки. А то извинившись, она придумает что–нибудь и похуже.
- Зеленый - это и значит, что молодой. Это такое сравнение с фруктами и овощами. Пока они не спелые, они все зеленые.
"Нет", - подумал про себя Дормидонт, - "лучше быть старичком, чем тебя будут сравнивать с гороховым стручком или кабачком. Кабачок Дормидонт. Фу!, какая гадость. Лучше уж старичок Дормидонт. Старичок - это вам не кабачок! И к тому же мудрый!
- Если тебе не нравится, - продолжала развивать свои глупомысленные идеи Аза, - я буду звать старичком Альфа.
- Нет уж, лучше меня, - как–то неожиданно для самого себя согласился Дормидонт. - Какой же из Альфа старичок, он же совсем молодой? И еще зеленый. Совсем зеленый, - добавил он очень не понравившееся ему сравнение.
Альфу это было все равно. Старички, кабачки, сосиски, морковка и другая капуста. Ему было просто хорошо. Хорошо и интересно. При первом полете было не до красот. Теперь он полностью отдавался полету. Самому лететь на воздушном шаре оказалось много интереснее, чем слышать про ракетосамы и космические корабли.
Между тем Жвачкин не собирался бросать тему разделения сфер влияния. Он все ждал, когда последует предложение сделать его президентом сухопутной части планеты. Наподобие человеческого общества у них тоже должен быть Совет Управления и его руководитель.
- Людям под водой будет хорошо, - доброжелательно радовался за них он. - Всегда одинаковый климат. Что касается еды, так ее целый океан. Еще больше, чем на суше. Отличное сырье для подводных кушальниц. Мы сверху будем помогать живущим под водой. А также заниматься поисками оставшихся на Земле людей и переправлять их вниз.
- А излучение?
- Что излучение? А амулет Альфа зачем? Найдем, нацепим и переправим. Люди приручат себе акул, осьминогов, каракатиц.
И будут у них домашние животные. Не хуже, чем раньше. Нам наверху придется тяжелее. Самим выживать и людям помогать. Мне, как президенту, будет особенно тяжело, но я не жалуюсь.
- Шоколадик, не волнуйся так сильно. Похоже, не быть тебе президентом, - с искренним участием посочувствовала тому Аза.
- Это почему же? - настойчиво стремился к трудностям и тяжестям президентской жизни Жвачкин.
Очень просто. Президентом обычно бывает тот, кто ничего конкретно не умеет делать. В чем заключается его основное занятие? Дать задание построить дорогу, слетать в космос, открыть новый закон. Если бы он сам это мог, зачем тогда было бы приказывать другим? Просто ему очень хочется, чтобы всем было хорошо, но он сам, к сожалению, ничего не может. Вот и командует.
- Можно подумать, что без его команд космонавты бы не летали, хлеб не производили и одежду не шили. Ты же ведь не такой? Тот, кто не умеет, очень часто всем мешает, - жалея президента, горевала Аза. - Ты у нас, Шоколадик, специалист. Ты будешь при нашем президенте главным поваром. Вот кем! Президент будет давать команды отыскивать людей, а ты будешь их кормить, пока мы не переправим всех в подводные города.
- А кто тогда будет президентом? - ревниво поинтересовался Жвачкин, которого такое развитие событий не очень устраивало.
- Кроме меня, тут все специалисты, - притворно тяжело вздыхая, скромно опустила глаза Аза. - Видно, придется быть мне. А так как я ничего не умею, то возьму еще и помощника - Пуфика. Мы вдвоем будем вами командовать.
- Нет уж, нет уж, - живо вмешался Дормидонт, чтобы, пока не поздно, не допустить самоназначения Азы. - Лучше уж мы совсем будем без президента, чем с таким президентом. Если ты ничего не умеешь, то мы беремся тебя научить. Верно, Жвачкин?
- Верно, верно. Научим, - с готовностью откликнулся тот. - Любой профессии.
- Вот и хорошо, - нисколько не огорченная, согласилась Аза. - А пока послушайте мою новую песню. Я, может быть, в новом Совете буду поэтессой или певицей.
Остальные дружно налегли на весла, слушая бодрую мелодию марша.
Что на свете лучше всех? - Доброта.
Если потерял успех - Не беда.
Распрекрасные цветочки Вырастают и в горшочках. Это да!Махокрыл взмахнул крылом, Нам в полет.
Кто остался не у дел,
Пусть нас не ждет.
Посреди огромных скал
Новый светлый день настал. И вперед!Влево, вправо, посильней Налегай.
Эй, последний, будь смелей, Не зевай.
Где–то капают дожди,
Нас теперь ищи–свищи. Прямо рай!Раз, два,
Дружно! Три, четыре,
Нужно!Разогнали воронье
И железное копье
- Кстати о копье, - кончив петь, вспомнила Аза. - Где твоя шпага, Шоколадик? Когда я придумывала последние строки, представляла тебя на носу нашего воздушного блина с обнаженной шпагой в руке.
Жвачкин был польщен. Однако опасаясь подвоха, решил уточнить, почему тогда в песне речь идет о копье.
- Это очень понятно, - успокоила его Аза. - Просто к слову "шпага" все рифмы плохие. "Схватил шпагу и дал маху", "осталась шпага, но пропала отвага", "шпагу держал и от страха дрожал". Самая лучшая из них это "одев шпагу, он ходил по универмагу".
Последним примером Азы все сомнения Жвачкина были рассеяны. Он полез за борт отвязывать свое оружие, чтобы Аза в натуре взглянула на предмет своего обожания.
Это было не так просто сделать в болтающейся корзине. Но Жвачкин решил ни перед чем не отступать и доказать, что он достоин сравнения с копьем. Зацепившись ногой за сиденье корзины и попросив Дормидонта придержать его, он минут двадцать летел вниз головой, что–то откручивая и перевязывая в креплениях груза.
Такое копание настолько надоело Дормидонту, что пришлось ему придумать и вслух произнести еще одну рифму: "Если не найдет он шпаг, сброшу я его в овраг". То ли рифма подействовала, то ли что другое, но Жвачкин немедленно после этого показался над бортом корзины.
- Готово! - радостно сообщил он.