После чего вынул шпагу, а ножны отдал подержать Азе. Затем направился на нос корзины, где стал в живописной позе.
- Ну как? - горделиво осведомился он.
- Превосходно, Шоколадик! Жаль, что нас больше никто не видит. Ты прямо украшение нашего блина.
Украшение блина начало менять позу за позой. То шпагой вперед, то шпагой назад. То одну руку в бок. то другую.
Постепенно позирование стало походить на кривляние, так как нормальных поз больше нельзя было придумать. Даже сам Жвачкин понял, что настало время отправлять шпагу обратно за борт.
Налетевший ветер начал сильно раскачивать корзину. Аза решила помочь Жвачкину вложить шпагу обратно в ножны. Но даже вдвоем это сделать было не легко. Одной рукой приходилось держаться самим. Лезвие никак не попадало в ножны, а один раз даже немного кольнуло Азу. - Какой ты неуклюжий, Жвачкин. Да и ножны у тебя ненормальные. Навесил на них разные украшения и побрякушки, они у тебя все отверстие и закрыли. Ну зачем ты, например, прицепил сюда вот эти две стекляшки на веревочке?
- Я и сам не знаю зачем, - оправдывался тот. - Они валялись у меня в кармане еще со времен Синих гор и только мешали. Вот я и решил их куда–нибудь пристроить. Просто так жалко было их выбросить. Все же они красивые.
Полупрозрачные камушки и в самом деле были красивыми, с необработанными острыми гранями. Чем–то они даже напоминали амулет Альфа.
- Амулет Альфа? - невольно повторила вслух свои мысли Аза. - Амулет Альфа! Все сюда, посмотрите!
Это в самом деле оказался тот же тип камней, что в амулете, но значительно меньше размерами. Зато переливы света внутри острых граней были еще более разнообразными, чем в крупном, но плохо отшлифованном бриллианте Альфа.
- Что же ты, Жвачкин, не сказал нам о них раньше? - Сердясь, Аза перестала называть Жвачкина Шоколадиком. - Чтобы не рисковать амулетом Альфа, Па и Ма не проводили с ним никаких исследований. А твои камни лежали, оказывается, под рукой. Сколько времени потрачено зря!
Тут за Жвачкина вступился Дормидонт, которому не изменило чувство справедливости.
- Да разве мы тогда думали об этих камнях? Сам Альф носил его просто по привычке и мог выбросить в любую минуту. А здесь какая–то пара завалявшихся осколков в кармане. Я лично считаю, что наоборот, мы должны быть благодарны ему.
- За что это? За его склероз?
- За то, что он сохранил их. Найдем ли мы что–нибудь, еще неизвестно. А два экземпляра у нас уже есть. Я даже вот что предлагаю. Не лететь дальше, а вернуться назад.
- Как это назад? - встрепенулся Альф, который почти не вслушивался в привычную перепалку роботов между собой.
- Да вы сами подумайте, - продолжал Дормидонт, ~ сколько времени уйдет на путешествие. А вдруг что–нибудь случится с шаром? Вдруг найдем камни, да не те? Пока мы еще над океаном, вернуться не трудно. Пусть Па и Ма их посмотрят.
- И если даже ничего не откроют, то мы можем теперь их взять с собой в город, - не любившая долго упрямиться, Аза загорелась новой идеей.
- Как раз их двое и камней два. А ты еще ко мне имела претензии, - с обиженной интонацией после некоторого перерыва вступил в разговор Жвачкин.
- Ну, извини, Шоколадик, ты у нас умница. Если бы мы все, как ты, догадались взять хотя бы по два камушка, то и лететь никуда не надо было бы вообще.
- Итак, направление обратно на остров! - Подвел итог дискуссии Альф. - Там мы их предварительно исследуем Измерителями, а потом - прямо к подводной лаборатории. Вот все удивятся!
- Так давай прямо сейчас измерим, - не понял Жвачкин.
- Сейчас не получится. Из–за моего амулета прибор все равно будет показывать ноль.
Роботы дружно заработали правыми веслами. Махокрыл сделал крутой разворот в воздухе и плавно поплыл в обратном направлении.
День проходил за днем, ночь за ночью. По расчетам, на рассвете должен был показаться остров. Поэтому ночью никто не спал, ждали приземления. И тут Жвачкин, который стоял на носу махокрыла, увидел далеко впереди зарево.
- Что бы это могло быть? - удивился Дормидонт. - И как раз по нашему курсу. Для восхода солнца еще рано, да и всходить оно должно совсем в другой стороне.
Чем ближе они подлетали, тем сильнее становилось зарево. В его ровном горении различались отдельные яркие всполохи. Лишь с началом рассвета оно стало постепенно тускнеть. Зато с восходом солнца появились клубы дыма, поднимавшиеся высоко–высоко вверх. К полудню они услышали и отдельные раскаты грома.
Для Дормидонта все сразу стало ясно.
- Извержение вулкана, - изрек он. - Или на нашем острове, или где–то рядом. Я читал, что это грандиозное зрелище, но ни разу не видел.
В самом деле. По их подсчетам до острова оставалось еще километров сорок, а извержение занимало уже половину видимой ими панорамы.
- Это не опасно, Дормидонт, подлетать так близко? - на всякий случай уточнила Аза.
Вообще, конечно, опасно. Но мы еще не близко. И так хочется посмотреть на все. К тому же Жвачкин забыл на острове большой Измеритель и его надо оттуда забрать.
Альф вопросительно взглянул на Жвачкина. Тот виновато молчал. Что тут говорить? Главный измеряльщик, кандидат в президенты, а допустил такую оплошность.
Скоро можно было с уверенностью сказать, что извержение происходит на острове. Но контуров его узнать было нельзя. Из–за дыма и туч пепла.
Для начала решили облететь остров по большому кругу. Чтобы осмотреться, а главное не попасть под обстрел каменных ядер, с грохотом вылетавших из жерла вулкана. Это заняло довольно много времени, так как большую часть пути махокрылу пришлось идти против ветра на веслах.
Картина была одновременно привлекательной и ужасающей. Мощь грозного явления природы притягивала, но оказаться там уже не хотелось. Если бы не забытый прибор, они, пожалуй, с ходу улетели бы отсюда.
Было похоже, что сегодня им посадка не удастся. И тут Жвачкин, напряженно пытавшийся разыскать в этом хаосе знакомую пещеру, заметил какую–то непонятную полосу, делящую остров на две неровные половины. Удивительно, чем ее можно было прочертить, чтобы она так выделялась среди общего беспорядка.
Все стало ясно, когда они пролетели у одного из ее концов. Это оказалась не начерченная или раскрашенная полоска, а глубочайший разрез поперек острова. Вернее даже разлом, похожий на тот, который получается, когда круглый пирог пытаются без ножа разделить на две части руками. В этот разлом во многих местах изливались раскаленные потоки, теряясь в бездонной глубине.
До захода солнца у них еще оставалось время. Дормидонт, которого больше интересовало функционирование самого вулкана, чем поиски Измерителя, предложил пролететь вдоль гигантской трещины, понаблюдав ее поближе.
Туда и повернули махокрыл. Почти сразу же извержение показало свой норов. Не долетев еще до береговой черты острова, махокрыл резко взмыл вверх.
- Аза, что ты там делаешь с горелкой? - недовольно крикнул ей Дормидонт, который перевесился через край корзины и пытался рассмотреть дно трещины, куда сливалась лава и из которой шли плотные потоки пара.
- Ничего не делаю, наоборот, она еле–еле горит.
- Так что тогда нас так гонит вверх?
- Наверно, нагретый над островом воздух, - предположил Альф.
- Да, да, конечно. Ты прав. Здесь воздух нагревается лавой. Еще горячий пар от соприкосновения ее с водой. Но мне нужно ниже, чтобы что–нибудь увидеть.
Для этого Азе пришлось совсем отключить горелку. Затем установили под отрицательным углом подъема крылья и подключили к работе винт. Только тогда, преодолевая подъемную силу горячего воздуха, удалось заставить блин лететь поближе к земле. Совсем опустить его на землю в этом месте им, пожалуй, не удалось бы.
Трещина была неровной и сплошной - длинный черный провал в никуда. Она пересекала как равнинные места, так и отдельно стоящие на ее пути скалы. Дормидонт на этот раз находился впереди и внимательно смотрел вниз.
Вот вдруг он почему–то вскочил и быстро перебежал на корму, напряженно всматриваясь в уходящий пейзаж, быстро заплывающий серой пеленой.
- Что случилось?
- А вы ничего не видели?
- Нет, а ты?
- Мне показалось, что около самой трещины в лаве я увидел Пуфика.
- Пуфика??!
- Ну да! Ярко–оранжевое пятно.
- Не может быть! Что он там мог делать? Он бы завяз, расплавился, свалился в пропасть, что еще, я не знаю.
- И я не знаю, но мне показалось, что это был он. Давайте вернемся еще раз. Лучше перестраховаться, чем потерять друга, хотя его там и не должно быть. Пусть вы еще раз посмеетесь надо мной.
В такой обстановке им было не до шуток. Воздушные потоки в этом месте отличались нестабильностью, поэтому пришлось пересечь остров до конца и развернуться над океаном.
При заходе на остров махокрыл опять подняло вверх и опять пришлось с помощью педалей направлять его вниз. Но что–то они не рассчитали, блин слишком низко опустился над лавой и от этого вдруг, как порох, вспыхнуло одно из крыльев.
- Аза, Жвачкин, быстрее работать веслами, - не растерявшись спас ситуацию Альф.
Риск был очень большой. Если бы загорелись все крылья, то от них могла вспыхнуть и оболочка шара. Машущие же крылья просто сбили с себя искры от горящего крыла. Все это заняло десять, от силы пятнадцать секунд. Крыло мгновенно вспыхнуло и быстро сгорело, оставив только голый каркас. Все решила своевременность команды Альфа.
Но как ни быстро горело крыло и выполнялись команды, Дормидонт сумел совершить еще больше в эти несколько секунд. Его не отвлек от наблюдения даже окрик Альфа и опасность сгореть самому.
Внизу он отчетливо увидел на погруженном в огонь куске скалы Пуфика и рядом с ним темную фигуру Буля, не замеченную им в первый раз.
Обломок уже был почти покрыт лавой. Дормидонт, к счастью, принял единственно возможное решение. Быстро размотав якорь–трезубец, он попытался на ходу зацепить им тела роботов. И ему это удалось! С первого раза!
Дормидонт еще долго гордился этим своим броском. Ведь второго уже не могло быть. И когда потом кто–нибудь говорил о чем–то как о невозможном, Дормидонт вспоминал этот случай и нравоучительно повторял: "It is impossible, but I did it!", что означало: "Это невозможно, но я сделал это".
Глава 13
Снова в городе
Вот что было тем последним ударом и горящим чем–то, отправившим, как тогда показалось Булю с Пуфиком, их на Тот свет.
Остальное для команды махокрыла было делом техники. Буля и Пуфика втащили наверх и, перестав работать педалями, позволили блину быстро подняться на безопасную высоту. Затем перелетели на другую половину острова и сделали посадку на первом подходящем месте.
И вовремя. Солнце к этому моменту давно скрылось и быстро наступала темнота. Вместе с ней все ярче разгоралось зарево уставшего бушевать, но еще непобежденного вулкана.
В окружении этого зарева и пришли в себя спасенные. Увидев друг друга и вверху багровый небосвод, они страшно удивились.
- Друг Пуфик, так и на Том свете мы вместе. А говорили, что он только для людей. Оказывается и для роботов. Получается, зря Жвачкин боялся, что его демонтируют за то, что он не выполнил указания Па. Жаль, что его нет с нами и он никогда об этом не узнает.
- Как это меня нет с вами, еще как есть, - раздался вдруг немного удивленный голос Жвачкина.
- Как, и он с нами?! - изумился Буль. - Неужели они не долетели и тоже все погибли? Тогда здесь где–то должны быть и Дормидонт с Азой.
- Да, мы здесь, где же нам еще быть?
- Тогда и Альф с вами, - обрадованно воскликнул Буль, уже нисколько не сомневаясь, что и на Том и на Этом свете одинаково хорошо. - Вот только Па и Ма, наверно, с вами нет.
- Конечно нет, они же на подводной станции.
- Это плохо. Когда они попадут сюда, то опять придется их искать.
Он обвел расчувствованным взором окружающих. И вдруг заметил над собой махокрыл.
- А этот как здесь оказался? - еще недоумевая, но уже начиная кое–что понимать, по инерции поинтересовался он.
- Благодаря ему мы и спасли тебя с того света. Там бы твои глупые предположения слушать было некому. Благодаря ему и Дормидонту, который вас как заправский рыбак обоих выловил на крючок.
Только тут Буль окончательно понял в чем дело. Но нисколько не огорчился своей промашке, а наоборот, еще больше обрадовался, что все так кончилось. Все же было надежней оставаться на этом свете. Да и не надо по–новому заниматься поисками Па и Ма.
Утром активность вулкана явно пошла на убыль. Огненные потоки больше не извергались из его недр, а лишь редкие клубы черного дыма подымались вверх. Да нагретый воздух колебался над застывающей, но еще не остывшей лавой.
Большого Измерителя они не нашли, так как вход в пещеру оказался заваленным каменными глыбами. Можно было начать раскопки, но Альф решил, что это ни к чему. Ведь к их Измерителю теперь добавились еще два, сохраненных Булем и Пуфиком даже при переходе на тот свет.
Оставшееся до вечера время посвятили обследованию украшений шпаги Жвачкина. Не лететь же на станцию, чтобы показаться, а затем обратно вернуться для проведения измерений. Не маленькие уже!
Первым делом Жвачкин, который опять стал главным Измеряльщиком, удалился от Альфа на такое расстояние, чтобы амулет не воздействовал на показания прибора. Затем Пуфик принес ему один из небольших осколков. Осколок–то был небольшой, но излучение вокруг него отсутствовало полностью! Пуфик взял его обратно и принес оставшийся камушек. Ситуация повторилась полностью.
Значит, они спокойно могли вывезти отсюда с собой Па и Ма. Завтра с утра можно было лететь за ними в лабораторию
Утром Жвачкин, еще не отошедший от старой привычки к ночным поискам, поднялся до восхода солнца. И тут же лег обратно, вспомнив, что никуда идти не надо. Но что–то не дало ему отключиться снова. Он опять встал. Так и есть. Ему не показалось. От пассажирской корзины махокрыла исходило какое–то бледно–голубое сияние. Вернее, длинный тонкий луч. Жвачкин встал и прошел несколько метров, отделявших его от корзины.
В темноте, под действием лунного света сверкал амулет Альфа. Но самого Альфа не было! Ни в корзине, ни рядом с ней. Он исчез!
Непредвиденное чрезвычайное положение быстро подняло путешественников на ноги. Поиски вокруг ничего не дали. Жвачкин с Дормидонтом даже ходили к провалу, разделяющему остров на две части. Но что они могли увидеть там?
- Ау! Альф! Ты где? - не к месту в ночной тиши вдруг раздался голос Азы.
Как ни странно, этот неуместный вопрос тут же получил совершенно спокойный ответ "я здесь". На голос Азы из редеющей темноты вышел Альф. Без защитного амулета.
Жвачкин тут же бросился к махокрылу и не слушая объяснений Альфа, нацепил амулет обратно. Остальные, не понимая чем был вызван такой поступок, растерянно поправляли его у Альфа на шее. Но понемногу смысл объяснений до них дошел.
Амулет–то Альф снял, но с собой в кармане у него был осколок поменьше, подобранный Жвачкиным в Синих горах.
Все оказалось не так просто. Засыпая, Альф понял, что эксперимент они до конца не довели. Да, прибор показал отсутствие излучения. Но ведь точно было неизвестно, отчего погибали люди.
Может быть излучений было несколько, а прибор фиксировал одно. И камень Альфа защищал от обоих видов, а камни Жвачкина от того, которое регистрировал Измеритель. Нужен был контрольный эксперимент, эксперимент на человеке. Человек же был один, он сам. Роботы не согласились бы на такое. В лучшем случае предложили бы решать Па и Ма.
- Но ведь ты мог погибнуть. Всю ночь пробыл без амулета.
- Я решил, что если со мной что случится, то Па и Ма меня смогут спасти. С вашей помощью и помощью амулета. А если бы что - нибудь случилось с ними, то чем бы мы смогли им помочь?
Тут было о чем подумать. Хотя сами роботы на месте Альфа поступили бы точно так. Но они были роботы, а он ребенок.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - решил закончить неловкое молчание Дормидонт.
Что тут было говорить. Хвалить вроде неудобно, непедагогично. Ругать - бесполезно теперь, да и про себя они одобряли поступок Альфа.
- That is enough! Хватит об этом, - повторил Дормидонт.
Рассвет уже начался, надо было готовиться к отлету.
Бросок на несколько десятков километров был делом плевым. Не прошло и нескольких часов, как Альф уже дергал за веревку со связкой шаров и кричал в переговорную трубу:
- Папа, мама! Это я, Альф. Не волнуйтесь! У нас хорошие новости. Поэтому мы вернулись. Ждите нас и откройте переходную камеру.
Что и было выполнено незамедлительно. Конечно, опять были обнимания и слезы Ма, к которым почему–то присоединилась Аза. Беспорядочные вопросы и ответы. Как всегда, рассказы о геройских подвигах.
Похоже, не зря в народе издавна жила поговорка, что подвиг найдет героя Наши геройские ребята все как один были готовы к нему. Поэтому им так и везло на эти самые подвиги. Что в этом плохого?
Однако беспорядок быстро закончился, так как Па с Ма самим не терпелось скорее докопаться до сути происшедшего. Несмотря на обилие слов, они до сих пор не поняли, что реально заставило воздухоплавателей вернуться назад. Когда же поняли, то сначала обрадовались, а потом впали в отчаяние, узнав о поступке Альфа. Но что было, то было и ничего нельзя было вернуть назад. Для познания истины двигаться можно только вперед.
И вот, после более чем годичного заключения под водой, Па поднялся на поверхность! Второй человек мог спокойно глядеть и наслаждаться солнцем, небом и всем–всем–всем благодаря роботам. А за ним и третий.
Но только через неделю Па решил, что опыт можно считать успешно законченным. Хотя при существующем уровне излучения обычному человеку хватило бы и часа, чтобы впасть в летаргический сон.
Подводную лабораторию законсервировали полностью, кроме защитного колпака, который решили не опускать, опасаясь за его поведение в дальнейшем. Внутри отключили оборудование. Закрыли заглушкой переговорное устройство. Напоследок Па решил сам еще раз измерить координаты лаборатории.
Проделал это он дважды и даже попросил проконтролировать себя Ма. Его результаты не отличались более чем на пятьсот метров от результатов измерения роботов. Это позволило Альфу заметить, что Жвачкин, пожалуй, лучший измеритель, чем сам Па.
- По его замерам мы лабораторию нашли. А вот твои отличаются на пятьсот метров. Пятьсот здесь, пятьсот там, еще неизвестно, добрались бы мы сюда , имея тебя в качестве штурмана.
Для Па и Альфа это было шуткой, но Жвачкину она очень понравилась. Он оказался лучшим чем Па, которого считал самым великим и важным человеком на Земле. Даже сейчас он его немного побаивался.
Можно было улетать. Па и Ма без сожаления покидали место, где провели не лучшее свое время. Не горевали о нем и остальные.
Махокрыл взял курс обратно на город.
На этот перелет Жвачкина освободили полностью от работы. Ведь теперь ему приходилось постоянно кормить сразу трех человек. В отличие от Альфа, для Па и Ма одних конфет с шоколадом было недостаточно. А разнообразный рацион питания требовал больших затрат энергии.