- Что значит "нечестно", что значит "нечестно"?! - задергался от возмущения Жук. - В уголовном кодексе сказано про машину времени? Не сказано. Значит, денежки будут законные!
- А какую характеристику дадут нам в школе? Напишут "любители легкой наживы" или что-нибудь в этом роде.
- С такой суммой на сберкнижке, - скривился Жук, - чихать я хотел на характеристику!
Тут с ядовитой улыбкой подошла Кураго:
- Я вас, голубчиков, насквозь вижу! Учтите: я в очереди первая!
- Ладно, не возникай, - сказал Жук. - Нужен ключ от МАВРа. Что там Вадим шептал тебе перед уходом?
- Не твое дело! Ну, допустим, приглашал…
- Куда?
- На бал, где танцевала Наташа Ростова. Ты ее знаешь?
- Не-а, - сказал Жук. - В нашей школе нету такой.
- Ну, до чего же неразвитые люди! - Наташа Ростова, - растолковал я им, - это юная графиня, героиня Льва Николаевича Толстого. Ее первый бал состоялся в начале прошлого века и описан в романе "Война и мир".
- Знаем мы эти балы! Никакого кайфа! - встрял в разговор Свистунов. - У них там такие танцы-шманцы были, что и не выговоришь! А при входе швейцар проверял уши у дам и кто без брильянтов - не пускал. Шуганут тебя, Аня, оттуда вместе с Вадькой!
Кураго презрительно улыбнулась:
- Я и сама туда не поеду. Пускай этот пришибленный Колотыркин ищет другую дурочку!
- Правильно, Аня! - обрадовался Свистунов. - Долой прошлое! Давайте рванем в будущее всей четверкой!
- А ключ от МАВРа? - напомнил Жук.
- Обойдемся, - сказал Свистунов и с хитрым видом полез под вагончик.
МАВР на месте, но…
Назавтра я собрался ехать после занятий в Замок, чтобы допаять в системе управления МАВРа очень важный блок. У дверей института меня поджидали Катя и Заец. Оба были страшно взволнованы.
- Ой, Вадим!.. Плохо дело, Вадим!.. - заговорили они наперебой.
- Не галдеть! - приказал я. - Говорите кто-нибудь один.
- Они исчезли, - сказал Заец. - Бесследно.
- Кто "они"?
- Жук, Ромка, Максим и Кураго. Со вчерашнего дня никто их не видел.
- Их розыском руководит папа, - добавила Катя. - Он уже послал водолазов на дно озера…
- Та-ак, - произнес я, холодея от страшного подозрения. - Ловим такси - и в Замок!..
Мы взбежали по винтовой лестнице на башню с такой скоростью, что нам позавидовали бы лучшие княжеские гонцы. МАВР стоял на месте, но это ничего не значило. По третьему принципу Мамикоряна такие машины, отправившись в будущее, не исчезают из настоящего.
Так был угон или нет? Дать ответ могла только дверь. Мы осмотрели ее: целехонька! И замок нетронут.
- Уфф! - облегченно вздохнул я, доставая ключ из кармана. - Войдем-ка, посидим, успокоимся.
Первым вошел Заец и… провалился по пояс в люк, который служил МАВРу запасным выходом.
Катя бросилась осматривать его ссадины, а я схватился за голову, мысленно ругая себя последним идиотом. Ну, что мне стоило приделать шпингалет? Поленился, отложил на потом! Крышка люка держалась на загнутых гвоздях, вбитых в дно вагончика снаружи…
Спустившись в люк, я осмотрел его снизу. Кто-то здесь похозяйничал - отогнул гвозди. Ну и, конечно, открыл крышку, залез в вагончик, сел за пульт…
- Это же авантюристы! - простонал я. - Катя, кого ты воспитала?!
Катя, которая все поняла, топнула ногой:
- Ну, попляшет у меня эта четверочка!
- Где они сейчас? - спросил Заец.
Это был теперь самый важный вопрос. Дело в том, что МАВР еще не имел БФВВ - Блока Фиксации Внутреннего Времени. Я собирался впаять его только сегодня, он был у меня в портфеле. Без этого блока хрононавты должны стремительно стареть на пути в будущее, а двигаясь в прошлое, наоборот, расставаться со своими годами. И если только эта чертова четверка рванула чересчур далеко, то она уже поумирала от старости или вовсе еще не родилась.
Дрожащими от волнения руками я включил бортовой мини-компьютер. Он был никудышный, неточный, но кое-какую информацию давал. Компьютер посвистел соловьем и высветил на экране: 1988±3.
- Что с тобой? - спросила Катя. - Чего ты так странно смеешься?
- Это нервный смех, - ответил я. - Сейчас пройдет… Живы, слава аллаху, твои воспитаннички!
- Где же они?
- Лет на пятнадцать впереди нас: в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом плюс минус три года.
- Надо вернуть их! - вскричали Катя и Заец.
- Это будет непросто. Внутреннее Время в Машине не было зафиксировано, и они теперь, значит, вдвое старше вас. Представляете, им уже под тридцать! Закончили, наверное, институты, продвинулись по службе. Получили хорошие квартиры… Захотят ли они возвращаться…
- А кто их будет спрашивать?! - перебила Катя. - Обязаны вернуться! Здесь родители слезы льют, а они там будут жить в свое удовольствие? Это свинство!
- Эгоизм! - поддержал ее Заец. - Заводи, Вадик, МАВРа - и в погоню!
- Ну и прыткие вы стали! - удивился я. - Не гоните лошадей! Пока не допаяю БФВВ, никуда не поедем.
- Что за "бэ-фэ-вэ-вэ"?
- Блок, который остановит время внутри Машины, иначе постареете в ней, тридцатилетними станете, а мне так вообще четвертый десяток пойдет.
- Ладно, паяй, - милостиво разрешила Катя. - А я с Сашей пока продумаю план действий.
Во дает! Тоже мне, полководец, метр сорок с косичкой…
Ромка становится директором
Я обнаружил этот люк, пока Жора и Максим секретничали. Хотел громко залаять из-под вагончика, чтобы всех насмешить, полез туда прятаться - и увидел.
Открыть крышку и пролезть в будущее можно было запросто. "Вот это везуха!" - мелькнуло у меня в голове. Ведь кто я в настоящее время? Школьный шут гороховый. Не Роман и даже не Рома, а Ромка.
А вот пролезу в будущее и такое вытворю, что сразу стану "наш уважаемый Роман Алексеич!"
Чего бы такого вытворить, чтобы все ахнули? Была у меня одна идеечка, но я ее в откровеннике сдуру выболтал. Думал, что Машина Времени - это сказки, вот и написал. И мне теперь нельзя предсказывать погоду: все поймут, что я ее просто в будущем подсмотрел.
Пока я так сидел под вагончиком, Кураго заговорила про бал. Еще немного - и сообразит, что там гусары, тогда попробуй ее удержи! Ну, я быстренько ее напугал, она передумала ехать к предкам, и мы решили двинуть в будущее всей компанией.
Залезли, и Жук сказал Максиму:
- Шеф, газуй в следующий понедельник!
- Ну и пенек ты, Жора! - говорит Кураго. - До понедельника мода не переменится. Едем в следующий год!
- За год наука даст мало нового, - заявил Максим. - Чтобы увидеть ее плоды, надо ехать в следующую пятилетку.
Меня это устраивало:
- Я согласен! Пять лет - нормальный срок.
- Но затормозим в понедельнике и купим газету, - настаивает Жук. - Мне очень нужна газета за следующий понедельник.
- Остановимся через год и посмотрим, что там носят, - говорит Кураго. - Ты слышишь, Максим?
- Слышу, слышу…
Дрозд помудрил с кнопками на пульте, что-то зажужжали, и по стенам, но потолку побежала настоящая цветомузыка.
- Всем в кресла! Скорее! - крикнул Максим.
Мы сели. Машина жужжала все громче и на разные голоса. А потом как рванет! Нас прямо вдавило в мягкие спинки. В голове что-то завспыхивало и замелькало, будто в ней со страшной скоростью крутили кино. Я вдруг почувствовал, что я, Роман, - нет, уже Роман Алексеевич, - большой начальник. А Кураго Анна - мой личный секретарь. Вот это да!..
Машина выключилась. Мы глянули друг на друга - и обалдели. Анна Кураго побежала к зеркалу, ахнула и заплакала аккуратно, чтобы не потекли накрашенные ресницы:
- Что вы со мной сделали, Максим Максимыч! Превратили в старуху! Мне уже по виду все двадцать пять!..
- Скорее тридцать, - безжалостно уточнил Дрозд. - Дело в том, что я не справился с управлением. Мы попали дальше, чем хотели - куда-то во вторую половину восьмидесятых.
- Не горюйте, Анна Ивановна, - вмешался Жук, у которого появились кожаный пиджак и животик. - Никто не даст вам даже двадцати. Какой костюм у вас прелестный!
Кураго сразу успокоилась и с победоносной улыбкой стала разглядывать себя в зеркало…
Мы вышли из МАВРа. Был такой же солнечный майский день. Наш вагончик не изменился, только выцвела краска. Я глянул с башни во двор Замка - там по-прежнему лежала ржавая бетономешалка и висело дырявое ведро.
Зато город за озером стал шире и выше! А само озеро вышло из берегов, затопило центральный пляж и подступило к воротам Замка.
- Набрало силушку наше Подвальное! А раньше мелело, - с гордостью произнес я.
- Вы правы, Роман Алексеевич, - подтвердил Дрозд, сверкая на солнце очками. - Мы видим плод успешного сотрудничества моей научно-исследовательской лаборатории и вашего ППО.
"ППО… ППО… - наморщил я лоб. - Ах, да, это значит Проектно-производственное объединение. Я его директор…"
- Роман Алексеич, нам пора: через тридцать минут пресс-конференция! - красивым голосом напомнила Анна, мой секретарь.
Мы спустились по винтовой лестнице во двор Замка. "Как же добраться до берега?" - с беспокойством подумал я. Озеро затопило мост и плескалось под аркой ворот. Еще немного - и двор станет заливом…
- Эй! - крикнул Жук и хлопнул в ладоши. Под арку вплыла длинная плоскодонка с высоким гнутым носом и такой же кормой. На корме стоял, орудуя веслом, черноволосый крепыш в форменной фуражке. Вместо эмблемы фуражка имела шашечки, как у такси.
- Прошу в гондолу! - сказал Жук. Мы уселись на кожаные подушки. Гондола выплыла из-под арки, и лишь тогда я заметил, что чугунных ворот с львиными мордами больше нет. Исчез и киоск "Мороженое". Впрочем, скоро я его обнаружил: он плавал между Замком и берегом, как полузатонувший корабль.
- Песню, гондольеро! Мою любимую! - весело распорядился Жук. И черноволосый крепыш, разогнав лодку, грянул:
От Севильи до Гренады
Раздаются серенады,
И ликует весь народ:
Жук с компанией плывет!
- Браво! - захлопала крепышу Кураго и послала ему испанскую улыбку.
На берегу нас действительно ждал народ: симпатичные студенты и культурные пенсионеры, всего человек сто. Когда мы вышли из гондолы, они дружно подняли руки, но вместо приветствия стали выкрикивать: "По-зор! По-зор!"
Хулиганы какие-то. А может, ненормальные. Я отвернулся и быстро зашагал к автомобилю.
Машина была новой марки. Я хотел расспросить про нее шофера, но на перекрестке мы попали в ужасную пробку. Со всех сторон рычало и гудело автомобильное стадо. Ого, сколько машин в нашем Блинове!
- Все улицы перекопаны, вот и пробка, - проворчал шофер. - Разве это езда, елки-моталки?!
Пришлось нам выйти и добираться пешком.
- Ничего, - подбадривал Жук, - скоро будем плавать в гондолах!..
Мы шли гуськом по деревянным мосткам через широкие канавы.
- Какой идиот их вырыл посреди улиц? - спросил я с раздражением.
Жук захихикал:
- Юмор у вас, Роман Алексеич, - высший класс!
А секретарь Анна напомнила мне противным голосом:
- Вы же, извиняюсь, и вырыли…
Моя память, взбаламученная скачком во времени, быстро приходила в норму. Я легко узнал свою двенадцатиэтажную резиденцию. Над входом на гранитной стене сверкали стальные буквы:
ППО "ЗЕМВОДПОВОРОТ".
А выше висел бледно-голубой транспарант:
ПРЕВРАТИМ НАШ БЛИНОВ В ВЕНЕЦИЮ!
Давно висел. Успел полинять. Но снять его - значит сдаться. Не бывать этому!..
Я уже взялся за ручку двери, когда из-за угла вывалила толпа - те самые юнцы и старики-горлохваты, которые хулиганили на берегу. Очкастый заводила поднес ко рту мегафон и оглушительно проорал: "ПОЗОР ГУБИТЕЛЯМ РОДНОГО ГОРОДА И ПРИРОДЫ!"
- Никого не пускать! - приказал я вахтерам и уверенной спортивной походкой поднялся по ковровым ступеням в конференц-зал.
"Докукарекаемся, братцы!"
Меня зовут Юрий Лещенко, можно просто Юра. Я корреспондент блиновской молодежной газеты. Раньше я был внештатным сотрудником уголовного розыска, работал с самим Колотыркиным (его потом в столицу перевели) и писал в основном о милиции. Но теперь у меня другая тема. Втянула - и не отпускает.
Началось с того, что в нашу газету назначили нового редактора. Он вызвал меня и с ходу спросил:
- Что вас волнует как журналиста?
Я ответил:
- В Замке из музея исчез клад старинных монет. Милиция ведет расследование.
- Исчез клад, - задумчиво повторил редактор. - Жаль, конечно. А если весь Замок исчезнет, что тогда?
Я улыбнулся.
- Это не шуточки, - строго сказал редактор. - Найдите Лузгина, побеседуйте с ним и сделайте острый материал о БЭПе.
БЭП значит "Блиновский Эпохальный Проект". Местные газеты писали о нем так много, что длинное название пришлось сократить. За счет этого высвободилось место для дополнительных восторженных слов типа "грандиозно!" и невиданно!".
Суть БЭПа была проста: повернуть вспять речку Нетихую. Тысячу лет она вытекала из озера Подвального, а теперь должна втекать.
Блиновцы насчет проекта разное говорили. Многие жалели, что затопит пляж и негде будет загорать. Но Свистунов, директор "Земводповорота", назвал это шкурными интересами, которые противоречат благородному делу покорения природы.
В одно прекрасное утро на берегах Нетихой появились бульдозеры с экскаваторами и распугали рыбаков. Наша газета откликнулась на это статьей "СДАВАЙСЯ, НЕТИХАЯ!" А наутро в редакцию пришел Степан Лузгин, экскаваторщик, и принес школьную тетрадку с расчетами.
- Доиграемся, братцы! - сказал Степан. - Наш Замок-то потихоньку водой накроется!
Старый редактор передал эту тетрадь Свистунову: мол, мы тут ничего не поймем, так что скажите, уважаемый Роман Алексеевич, ваше слово. А Свистунов, не глядя, швырнул тетрадь в урну:
- Кому вы верите? Кандидату наук Дрозду, который математически обосновал Проект, или работяге с лопатой?
Ну, положим, не с лопатой, а с экскаватором. Но это так, к слову. Главное, что "работяга" Лузгин по вечерам заканчивал инженерно-строительный институт, был силен в математике и даже программировал для ЭВМ.
Тетрадь так и пропала. Степан уволился с работы, заявив, что не будет своими руками хоронить памятник истории. А Нетихую повернули, справиться с ней недолго - наша речка ведь не Обь и не Лена…
Вода в озере стала прибывать - не очень быстро, зато неуклонно. Сначала покрыла пляж. Потом залила мост, по которому ходили в Замок. Блиновцы начали роптать, хотя и с оглядкой (никому не хотелось прослыть врагом благородного дела).
И тогда Жук, председатель фирмы "Блинбыт", заявил:
- Подумаешь, мост! Мы построим гондолы и пустим их в Замок и обратно, да еще с песнями!
Наша газета откликнулась на это статьей "ЗАПЕВАЙ, ГОНДОЛЬЕРО!". А наутро в редакцию пришел бывший экскаваторщик Лузгин и принес распечатки сделанных на ЭВМ расчетов.
- Докукарекаемся, братцы! - сказал Степан. - Одни флюгера над водой останутся!
Старый редактор передал распечатки Свистунову: дескать, мы тут, уважаемый Роман Алексеевич, ничего не поймем - ну, и так далее. Свистунов не бросил их в урну: все-таки ЭВМ - не лопата, и с ходу сказать, что Дрозд умнее, было трудно.
- Разберемся и пришлем вам ответ, - сказал Свистунов. И действительно прислал: мол, в расчетах не учтена теорема Дрелье-Пассатижа и поэтому им верить нельзя. Еще он и Дрозд требовали развенчать на страницах газеты "безответственного недоучку Лузгина".
Старый редактор уже собрался развенчивать, но тут его в связи с перестройкой отправили на пенсию. А новый вызвал меня и поручил найти Лузгина, чтобы развенчать Дрозда и Свистунова.
Вот так я поменял милицейскую тему на БЭП и стал заклятым врагом "Земводповорота".
А вода в озере прибывала. Свистунов с Дроздом поняли, что дали маху, и объявили о второй очереди Проекта. Большинство улиц Блинова будут превращены в каналы. Это живописно и для здоровья полезно. Наш город станет маленькой Венецией.
В ответ газета напечатала мой фельетон "Венеция по-свистуновски". Я доказывал, что "Земводповорот" не заботится о городе и его жителях, а просто хочет замаскировать свою ошибку. В каналы уйдет из озера катастрофический излишек воды, и уровень Подвального на какое-то время станет нормальным. А за это время "великие проектировщики" придумают, как им выкручиваться дальше.
Что тут началось! Свистунов позвонил редактору и потребовал напечатать опровержение, иначе он привлечет нас к ответственности за клевету. Звонили и мне. Чей-то загробный голос советовал: "Кончай свою писанину, а то хуже будет!" Ночью у моего "Запорожца" прокололи скаты. Впрочем, ездить по перерытым улицам все равно было невозможно.
Зато к нам в редакцию пришло три тысячи писем, осуждающих и клеймящих позором Блиновский Эпохальный Проект. Жители города уже не стеснялись, как пару лет назад. Многие начинали словами: "Не могу больше молчать…"
Этими письмами был завален весь мой письменный стол, угол кабинета и подоконник. Каждый день я отбирал несколько и давал в очередной номер, мысленно приговаривая: "Батарея, по БЭПу - огонь!.."
Другие газеты города поддержали нас. Свистунов тогда назначил пресс-конференцию. Он явно надеялся переубедить на ней хотя бы часть журналистов и склонить их на свою сторону.
Интерес к пресс-конференции оказался очень большим. Утренним поездом из столицы прибыла группа корреспондентов. Свистунов прислал за ними к вокзалу вертолет - якобы для того, чтобы показать ход грандиозных работ с высоты птичьего полета. На самом деле он хотел избавить их от уличных пробок. Если бы уважаемые гости добирались городским транспортом, то явились бы на пресс-конференцию взмыленными и злыми.
В начале конференции нам показали слайд-фильм. Счастливый рыбак на берегу озера держит в левой руке щуку, а правой приветствует Свистунова и его свиту. При лунном свете на фоне Замка плывет гондола, в которой сидят невеста и жених. Художник увлеченно рисует каналы, еще не наполненные водой, но уже, надо понимать, живописные…
Журналисты вежливо похлопали. Слово взял Свистунов и пошел громить "самоуверенных выскочек, не понимающих общественной пользы и красоты".
- Этот вчерашний милицейский репортер, - указал он на меня пальцем, - совершенно не понимает сути проекта и списывает, как двоечник на экзамене, чужие ошибки, - я имею в виду ошибки Лузгина!..
Он рассчитывал, вероятно, что я обижусь и уйду. Но я не доставил ему такого удовольствия. Терпеливо дослушав, я задал вопрос:
- А зачем вообще было поворачивать Нетихую?