- Да, он классно обставил их. Дай мне этот мешок с заклепками… нет, не этот, вон тот, другой…
- Ух, ты, какой тяжелый! Кто втащил сюда эту штуку? Кинг-Конг?
- Смотри лучше, куда идешь!
- Ты будешь меня учить, как… как… Ой, ой!
- Берегитесь! Эй, вы, внизу!
Мешок с драгоценным металлом уже летел вниз и казался сверху смутным пятном. Нянька, все еще старавшаяся уравновесить ногой второй конец качелей, находилась прямо на траектории его полета. Ее жизнь была спасена только благодаря недостаточной точности этого трудного маневра.
- Сейчас, Натаниэл, мы немного покачаемся… вверх и вниз…
Мешок ударил рядом с ней по качелям, опустив ее конец вниз и отправив маленького Натаниэла в воздух со скоростью ракеты. Малыш вопил в экстазе, он не мог и ожидать такой прекрасной игры - взлететь так высоко в воздух!
Дети никогда не задумываются о том, как спустятся. Если их вдруг подбросят вверх на сотню футов, это хорошо. И поэтому, достигнув вершины кривой своего полета, маленький мальчик засмеялся. Но потом он уже падал, и это видел только СУПЕРМЕН!
Стальной Человек, конечно, подхватил малыша, но его пролетевшая мимо тень привлекла внимание двух маляров, работавших на другой стороне здания.
- Майк, посмотри, кто здесь!
- Эй, Супермен, как дела?
Поток воздуха от летящего Супермена отбросил одного из маляров к его подмости, так что он повис, обвитый канатами.
- Не раскачивай… Ни в коем случае не раскачивай…
- Я не раскачиваю. Давай понемножку… освобождайся… держись за мою руку…
Качающийся маляр медленно дополз до своего товарища.
- Этому ублюдку нравится так летать!
- Ну, не ворчи, он спасал ребенка.
- А я должен висеть на своем ремне?
- Теперь все в порядке. Успокойся… бывает…
Маляр восстановил свое равновесие на дальнем конце подмостей, отряхнулся, пристегнул ремни.
- За четырнадцать лет такого не было!
- Ладно, все в порядке.
Ни тот, ни другой не заметили, что пока они воевали с подмостями, одно из ведер с краской сдвинулось к краю. Несчастливое ведро решилось прыгнуть вниз; пока оно раскачивалось взад и вперед, с него скатилось несколько капель краски.
- Похоже, дождь начинается…
Далеко внизу мужчина предусмотрительно открыл зонтик, но, не видя продолжения дождя, закрыл его. И тогда ведро краски вылилось ему на голову.
Замечательная цепь событий могла бы на этом и закончиться, но время еще не настало, ибо человек с ведром краски на голове был склонен что-нибудь предпринять. После нескольких бешеных оборотов вокруг своей оси, он смог наконец стукнуть по машине, изготовляющей резиновые мячики. Это его немного утешило, но из машины выскочило и покатилось по тротуару довольно много мячиков.
Как всем нам известно, катящиеся мячики опасны.
- А теперь, леди и джентльмены, я хотел бы вам представить моего коллегу, любимого уличного мима Джо-Джо Молчаливого!
Посетители соседнего кафе, хотели ли они того или не хотели, вынуждены были теперь смотреть на пантомиму Джо-Джо, с раскрашенными щеками, болтающимися штанами и самодовольной ухмылкой.
Можно терпеливо взирать на любые зрелища в ожидании своего утреннего кофе, но терпеть мима Джо-Джо с его претензиями было уже слишком. Шуршали газеты, нервно звенели чайные ложечки, а один посетитель уронил голову на руки и пытался поспать. Но любимый мим Джо-Джо продолжал свое блистательное представление: шляпа летала, руки двигались так, что если наблюдать за ними во время завтрака, начинала кружиться голова. Он был так поглощен тончайшими оттенками своей техники, что не заметил подкатившихся ему под ноги резиновых мячиков.
- Что за черт… черт… черт!
Потеряв равновесие, Джо-Джо Молчаливый заговорил, покатился вниз и упал на спину.
- Эй! Вот это неплохо!
- Да, покажи это еще раз, Джо-Джо!
Пущенные дальше в ход летящими ногами Джо-Джо, резиновые мячики продолжали свободно катиться вниз по улице. Всякий, кто знаком с нравом резиновых мячиков, знает, что они не остановятся, пока не встретят разносчика с лотком, полным горячих пирожков.
- У меня была адская ночь сегодня, голова раскалывалась.
- Правда? Сколько тебе пирожков?
- Давай дюжину.
Эта беседа между усталым разносчиком и подручным булочника происходила в доме, находившемся как раз рядом с катящимися резиновыми мячиками. Разносчик взял лоток с двенадцатью пирожками и вышел на улицу; он мог бы обойти мячики, но, как уже говорилось, прошлой ночью у него раскалывалась голова, и утром он был сам не свой. Он наступил на мячик, и его пирожки разлетелись.
Летящий пирожок - это превосходная вещь.
Лорели Амброзиа с ее свежей, естественной, земной красотой - тоже превосходная вещь. Вообразите ее ужас, когда она увидела летящий прямо на нее по воздуху пирог.
- Я целые часы занималась этим макияжем, - сказала она себе, когда пирог устремился к ней. - Если он попадет в мои накладные ресницы, то все пойдет прахом!
Но рядом с ней появилась ловкая рука, сверкнула синяя шерсть рукава. Это был Кларк Кент, как обычно безупречный джентльмен, всегда готовый защитить молодую леди от прямого попадания пирожка в ее глазки. Так молниеносно двинулась эта рука, так быстро она отбросила прочь пирожок, что Лорели была уверена, будто все это ей примстилось. Потому что если не так, то где же теперь этот пирожок?
А он попал прямо в лицо человеку, стоявшему позади Кларка Кента.
- Что та-та-та-кое?
Человек в отчаянии оторвал от себя пирог.
- О, - сказал Кент, - простите, пожалуйста…
- Простить? Ты, ссукин ссын!
Человек попытался швырнуть злосчастный пирог в Кента, но тот отскочил на угол, где ожидал теперь зеленого цвета светофора.
- Ужасно, конечно, с моей стороны залепить пирожком в лицо этому человеку, - размышлял Кент в спокойном уединении под желтым светом. - Подумать только, что он должен был чувствовать с начинкой на носу…
Светофор замигал, и Кент готов был уже шагнуть на мостовую. Но в тот же миг вперед рванулся грузовик, стараясь проскочить до перемены светофора. Зрение водителя было малость нарушено тумаком в левый глаз, полученным им за завтраком от жены, и он промчался по грязной луже, окатив с ног до головы Кларка Кента, которого заметил лишь тогда, когда тот уже был весь мокрый.
- Извини, парень, - сказал, ухмыляясь, водитель грузовика, но сама эта ухмылка свидетельствовала, что на самом деле этот шофер и не думает раскаиваться.
Подумайте: если бы вы были самым могущественным человеком на Земле и безмозглый грубиян окатил вас грязной водой, разве вам не захотелось бы поучить его хорошим манерам? Например, сунуть его сигару ему же в ухо? Или разорвать на мелкие кусочки его майку с надписью: "Пей пиво!"?
Такие желания у Кента бывали. Но он подавлял их, что, как вам известно, вредно для здоровья.
- Все это подавление эмоций сказывается на тебе, Кларк. Сколько ты еще сможешь глотать обиды? Когда-нибудь ты взорвешься…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В сердце делового центра Столицы человек играл со своим йо-йо, колесико игрушки крутилось на полу в Бюро по безработице. Он отметил свое продвижение в очереди и продолжал крутить йо-йо.
- Что ты делаешь, братишка?
Другой человек, из соседней очереди, тоже остро нуждающийся во внимании правительства, приводил в порядок дырки в карманах своих штанов. Человек с йо-йо повернулся и запустил колесико по более широкой орбите.
- Крутится и крутится, - сказал он, сверкнув золотым зубом, единственным на всем пространстве своей широкой улыбки, ослепительной на фоне его темно-ореховой кожи. К тридцать шестой неделе он далеко продвинулся вперед по очереди. Те, кто наблюдал вблизи его манипуляции с йо-йо, могли заметить, что он слегка пошатывается. Впрочем, это случается со всеми безработными на тридцать шестой неделе.
Очень скоро он стал перед сотрудницей Бюро, сидевшей за стойкой. Она слышала тысячи историй, овладела искусством вертеться во всех возможных направлениях и теперь ее уши, как и ее сердце, были из камня.
- Имя?
- Гас Горман.
Перед глазами женщины вертелась и жужжала йо-йо. Гас следил за тем, как она раскрывала свою папку. Она нахмурилась, как будто обнаружила там доказательства заговора с целью украсть ее детей.
- Вы искали работу, мистер Горман?
- Искал день и ночь.
Игрушка Гаса за его спиной налетела на маятник стенных часов, продолжала тихонько жужжать под звуки большой конторы и скользнула к носкам его рваных ботинок.
- Какую работу?
- Кухонного рабочего. Мойщика посуды.
Женщина перелистывала дело.
- Мистер Горман, согласно нашим документам, вы уже тридцать шесть недель без работы.
- Тридцать пять.
- В прошлом июне вас наняли на должность курьера и уволили на следующий день.
Она посмотрела на него, брови ее медленно поднялись; заговор о похищении детей был теперь дополнен намерением отравить ее собаку и истоптать клумбу с тюльпанами.
- И что же?
- Они сказали, что я потерял это в метро, но это не так.
Йо-йо была теперь у него в кулаке.
- У меня его вытащил карманник.
- Телевизор?!
Гас невинно улыбнулся. Конечно, он продал телевизор для нужд своей семьи. Такие возможности редко появляются, и Гас всегда пользовался ими.
Сотрудница Бюро снова посмотрела в дело. Судя по выражению ее лица, оно превратилось для нее в кусок пергамента, сделанного из кожи стоящего перед ней человека.
- Единственная работа, какую вы нашли, была в закусочной. Вы работали там двадцать восемь минут.
Она подняла глаза.
- Я думаю, это рекорд в нашем офисе.
Игрушка Гаса прыгнула на кончик его ботинка, маленькая бархатка для сапог, придающая им блеск. Его голова была тогда занята другим, а не этой закусочной; он думал о более возвышенных вещах, чем добавочная порция лука и уксуса для маринада. Он мечтал о самом замечательном йо-йо, какого еще не бывало. Не может человек раскладывать французское жаркое в минуту такого вдохновения!
- Мистер Горман, - сотрудница постучала о край папки с его делом, - вы провели тридцать шесть недель, живя на налоги с тяжело работающих граждан.
Ноздри ее дрогнули.
- Вы знаете, кто вы?
- Не называйте меня лодырем. Не говорите так…
Ее губы проронили:
- Вы больше не имеете права на пособие.
Человек позади Гаса сказал мягко:
- Это их способ отделываться, не правда ли?
Гас повернулся со своей игрушкой, оставляя за собой документы и дела, уже не имеющие для него значения, и все здание, теперь не участвующее в его жизни. Сперва его охватило чувство свободы, и это могло бы продлиться до времени ленча, когда его сменило бы чувство голода. Он направился к выходу, вынул из кармана помятую пачку сигарет, вытащил последнюю сморщенную сигарету, взял ее в рот, но вспомнил, что нет спичек. И тут на сцену выступил Рок в лице безработного оператора подъемника. Этот оператор, рассказывавший своим дружкам о жизни в шахте, заметил, что Гас ищет, у кого бы прикурить, протянул ему коробок спичек, а сам вернулся к своему рассказу.
- Так вот, в штольне я открыл дверь подъемника, и в нем были гигантские крысы, только и ждавшие, чтобы выскочить. Я и должен был покончить с этой работой…
Эта история, как и многие эпические повествования, которые слушают в вестибюле Бюро по безработице, дошла только до середины, когда Гас спустился с лестницы. Он вынул последнюю спичку из коробка и хотел было выбросить его в урну, но машинально прочел напечатанное на этикетке.
Его умственная йо-йо завертелась, струна зазвенела в его мозгу и стала описывать столь сложные кривые и так прекрасно действовать, что Гас продолжал разглядывать текст; тысячи струн звенели в его голове, йо-йо разбегались в замечательном порядке во всех направлениях. Там было написано:
Зарабатывай много денег.
Стань программистом компьютера!
Гас нежно взял пальцами коробок и сунул его в карман.
- Надо рассмотреть это хорошенько, - сказал он, - ибо если Большая Йо-йо что-то говорит, то только дурак не станет слушать.
- Как шеф-инструктор Школы программистов Арчибалд, я имею честь представить вас нашей машине Генри. Поздоровайся, Генри!
Инспектор что-то напечатал на клавиатуре компьютера, и на экране вспыхнуло приветствие:
- Хелло класс!
- Далеко, далеко от дела… - подумал Гас Горман.
Когда-то, очень давно Гас бывал уже в таком классе. Он был совершенно равнодушен к этому, но когда учитель командовал начинать, Гас был уже на середине страницы.
- …компьютеры, как известно, способны к замечательным действиям, главные из них…
Инструктор нажал на кнопку.
- …память… - сказал Компьютер Генри. - Я умею…
- Память, - подумал Гас.
Все это уже было у него в голове, там же, где струны его йо-йо. Его рука раскрылась, колено двинулось, йо-йо моментально взлетела в воздух.
- Я уже знаю кое-что об этом…
Мальчишкой Гас конструировал коротковолновые приемники для оснащения соседней полиции; когда его дядя принес домой краденый арифмометр, Гас его полностью разобрал и потом опять собрал; когда его отец швырнул саксофон в экран телевизора, он сумел заменить трубку; потом он смастерил собственный подслушивающий аппарат и провел его в спальню жившей под ними проститутки по вызову, что привлекло к нему внимание ее друга, главы местной шайки, который дал ему работу перехватчика телефонных разговоров. Гас мог бы сделать на этом карьеру, но когда его работодателя выбросили из здания, Гас покончил с электроникой. Его природные инженерные способности отошли на второй план, если не считать его поразительной ловкости в видеоиграх, хитрые дорожки которых для него были ясны как на ладони. Он феноменально считал, но это мало ценилось. Его профессией стала работа на кухне. Но компьютер, на который он смотрел, был двоюродным братом игорных автоматов…
- …в которых есть струны, ведущие к данным…
- Струны, - думал Гас, поглядывая вниз, на свою йо-йо. - Я всегда знал, что эта игрушка пытается что-то мне сказать.
- …различные струны отмечены знаками…
- Это имеет смысл, - подумал Гас.
- …это мы называем запускать его…Гас запустил свою йо-йо кругом.
- Да, сэр, все это совершенно ясно, машина работает.
Инструктор улыбнулся классу, радуясь работе машины, главной славы Школы программистов Арчибалд, альма-матер для немногих, расположенной двумя этажами выше бакалейной лавки.
- Обратите внимание на плавающий децимальный пункт…
- Ясно вижу, - сказал Гас, смотря вместе с инструктором.
Где-то в Столице, в офисе "Дейли Плэнет", происходила другая серьезная конференция, которую вел издатель "Плэнет" Перри Уайт, твердолобый мужчина, хорошо разбиравшийся в превратностях мира и очень мало знавший о таких людях, как Кларк Кент. Или как Джимми Олсон, похожего на сосиску и стоявшего рядом с Перри Уайтом.
- Кто это? - рявкнул Уайт, указывая на фото в газете, которую только что развернул перед ним Олсон. На рукаве у Джимми все еще была кислая капуста.
- Это Росс Уэбстер, сэр. Победитель на ежегодном конкурсе гуманистов.
Уайт стряхнул пепел со своей сигары, его нижняя губа придавала ему циничное выражение.
- Олсон, ты когда-нибудь научишься соображать? Если этот парень - призер Гуманитарного года, то почему у меня только один его снимок и пятнадцать снимков этой, другой персоны?
Перри Уайт откусил кончик сигары и выпустил кольца дыма.
- Это Лорели Амброзиа. Она… женщина Уэбстера…
- Она - женщина Уэбстера, - прервала Лоис Лейн. - Оставим это так.
Джимми Олсон стряхнул капусту с рукава и еще раз показал на Уэбстера.
- Ему принадлежит фирма "Уэбко Индастриз".
Не подозревая о том, что и нос у него в горчице, Олсон предъявил Уайту еще одну фотографию.
- Это его сестра.
- На вид крутая девка, - сказал Уайт. Он поднял снимок и внимательно его рассмотрел. - Она не в фокусе, ты, дурень!
- С этой женщиной было что-то неясное, - возразил Олсон. - Какая-то дымка вокруг нее.
- Вокруг тебя дымка, Олсон. Ты что - шел сквозь завесу из горящего вазелина?
- Простите, сэр, не понял…
- Помалкивай, - Уайт раскуривал сигару, рассматривая Веру Уэбстер, сестру Росса Уэбстера. - Эта женщина - классическая старая дева.
Он постучал по фотографии пальцем.
- Я прав, Лоис?
- Правы, шеф.
Перри Уайт сдвинул сигару в другой угол рта.
- Она выглядит как замерзшая обезьяна…
Дверь открылась, и вошла мисс Гендерсон из Отдела распространения. От нее тоже мерзли бы обезьяны, если бы они у нее были. Это была сердитая дама средних лет, толкавшая перед собой лототрон для игры в Бинго. Возможно, она оттого и сердилась: машина была тяжелая, полная белых пластмассовых шаров. Перри Уайт обернулся к ней.
- Вам чего?
- Пришло время вам тащить выигрышный номер Бинго-Джинго за этот месяц, - сказала мисс Гендерсон.
- Почему я должен? - заворчал Перри Уайт, но мисс Гендерсон уже придвинула машину к его сигаре. Она повернулась к Лоис Лейн.
- Первый приз - бесплатная поездка в Южную Америку.
Мисс Гендерсон исполнила одно па румбы совсем на заграничный манер.
- Присядьте, мисс Гендерсон, - сказал Уайт. Он неохотно взялся за рукоятку лототрона Бинго. - Почему они в Отделе распространения не могут найти идиота, который мечтал бы заниматься этим дурацким состязанием?
- Давайте я выстрелю за вас, шеф, - сказал Джимми Олсон. - Я вам дам 2 доллара.
- Я тебе сам дам, Олсон, - сказал окутанный клубами дыма Уайт, нажимая на рукоятку.
- Это вам не печатная машина, шеф, - хихикнула Лоис Лейн.
Уайт быстрее завертел рукояткой, и белые шарики закрутились в барабане. Они с веселым треском стукались друг о друга, и его начинало увлекать это зрелище.
- Извините, мистер Уайт, - сказал, входя в кабинет, Кларк Кент.
- Не теперь, Кент, я пытаюсь все же выпустить газету.
Уайт изучал траектории крутящихся шаров, размышляя, можно ли удерживать их всех одновременно в воздухе или собрать их в центре.
Кларк Кент повернулся к Джимми Олсону.
- У тебя на носу горчица.
- Я снимаю, мистер Уайт, смейтесь.
- Я никогда не смеюсь, Олсон, это портит мой образ.
- Привет, Лоис, - сказал Кларк Кент, прилаживая свои очки и улыбаясь искаженному изображению Лоис Лейн.
- Привет, Кларк, - сказала она равнодушно, находя пластмассовые шары более интересными. - Какой же номер выигрышный, шеф?