Коридор выходил в обширное, примерно тридцатиметровое помещение. От середины потолка в разные стороны лучами расходились готические нервюры, переходившие в толстые колонны, подпиравшие свод. В потолке, посередине, было просверлено отверстие - здесь висела яркая электрическая лампа. Всего поразительнее, однако, было то, что находилось внутри зала. Под стеной стоили в ряд три белых ящика, напоминавших холодильники. Возле них на больших, отливающих металлом столах сверкало что то желтое. У противоположной стены - ряд узких шкафчиков со странными замками, а в углу - одна возле другой - пять несгораемых касс. На матрасе в серую и зеленую полоску лежал какой-то давно не бритый, заросший черной щетиной человек в красном спортивном костюме. Он спал с открытым ртом и препротивно храпел. Рядом с ним примостился толстый бородач с подвязанной щекой.
- Толстяк с бородой, которого мы видели в кустах возле стены, - заволновался Нудис, - это, наверное, его поколотили там, в коридоре.
Теодор кивнул.
- Посмотрите, сколько здесь холодильников! - удивился Пикколо.
- Это не холодильники, а электрические печи.
- Тут, наверное, подземная часовня.
- Часовня? - удивился Стась Кусибаба.
- Бандитская часовня, - таинственно шепнул Пикколо, и его подстриженные ежиком волосы взъерошились еще больше.
- Ну, ты скажешь!
- Видишь, вон фигура какого-то святого. Вся из серебра. А рядом разные золотые и серебряные сердечки, звездочки… ну, как это там называется…
- Разные дары.
- Ну да, дары. А вон золотой крест, дароносица и чаши. Ой… сколько чаш! И все из серебра и из золота. На этой дароносице, наверное, драгоценные камни смотри, как блестят! Особенно тот большой, сверху. Это должно быть, самый настоящий бриллиант.
Но Стась Кусибаба уже не слушал. Он глядел туда, куда показывал Нудис.
- Гляди, гляди, командир, - сказал Стась, - сколько там часов, браслетов, и все золотые. Вон на том столе.
Теодор приложил к глазам бинокль и внимательно оглядел стол.
- Как вы думаете, где мы находимся? - тихонько спросил он.
Ребята выжидающе смотрели на него.
- Мы в самом главном воровском тайнике Я уже давно слышал, что где-то должен быть такой тайник, но никогда не думал, что увижу его своими глазами - шепотом говорил Теодор. - Вон электрические тигли для переплавки серебра и золота. В тех шкафах, наверное, разные кислоты для очистки золота от примесей других металлов.
- А зачем они переплавляют драгоценности - шепнул Пикколо. - Разве не жалко? Такая красивая дароносица, она, наверное, старинная. А перстни - королевские или княжеские.
- Конечно, жалко, - сказал Теодор, - но воры не считаются с этим. Чем ценнее и стариннее вещь, тем она известнее, и тем труднее ее продать. Поэтому они должны ее переплавить или изменить так, чтобы никто не узнал.
Человек в красном костюме вдруг заворочался, и Теодор умолк.
На мгновение ребята замерли. Человек в спортивном костюме снова громко захрапел. Тем временем Теодор щелкнул фотоаппаратом и сказал:
- Мы слишком долго здесь торчим. Квасса, наверное, держат где-нибудь в другом месте. Надо исследовать остальные коридоры.
- А если мы наткнемся на бандитов? - спросил Пикколо.
- Будем сражаться, - твердо сказал Стась Кусибаба.
- Постараемся удрать, - улыбнулся Теодор. - Мы выполняем разведывательную службу и должны избегать всяких столкновений.
- А если нельзя будет иначе?
- Тогда другое дело, - тихо ответил Теодор.
Ребята осторожно выбрались из коридора и вернулись к тому месту, где ходы лучами расходились в разные стороны. Тут они услышали чьи-то шаги и приглушенный говор. Теодор дал ребятам знак. Они спрятались в глубине ближайшего хода и припали к стене.
Из пятого хода вышел атлетически сложенный человек в кожаной куртке. Пикколо толкнул Нудиса в бок.
Нудис кивнул. Это был тот самый тип, которого они видели возле костела.
Он, сопя, тащил в руках пузатый горшок. За ним семенил маленький худой человечек.
- Не нервничай, Боцман, - повторял он, догоняя верзилу в кожаной куртке. - Прошу тебя, не нервничай, кузнечик мой.
- Отойди, Хилый, а то дам тебе, как Антосю Турпису - рявкнул басом верзила в куртке.
- ПОЧЕМУ ТЫ ТАК НЕРВНИЧАЕШЬ?
- Ну как тут не злиться? Я думал, меня вызвали, чтобы расквитаться с Венчиславом Неприметным. Наверху этот балбес Антось ничего мне не сказал, и, только когда мы спустились вниз, он стал скулить, что произошла ошибка и вместо Венчислава Неприметного схватили Ипполлита Квасса. Терпеть не могу вранья и халтуры. Я лично всегда действую честно. Тебе, Хилый, хорошо известна моя исключительная честность.
- Совершенно верно, кузнечик мой, - пролепетал Хилый, - произошла достойная сожаления ошибка.
- Вот за эту ошибку он и получил по зубам! - загремел Боцман. - Что это за дурацкие выдумки - притащили сюда сыщика, и я, Боцман, должен кормить его гороховым супом?
- Ей-богу, я не виноват. Это шеф велел. Мы должны кормить его по очереди.
- И до каких пор он будет держать тут этого дармоеда?
- Шеф хочет у него кое-что разузнать.
- Здесь таким типам не место, - продолжал злиться Боцман. - Тут работают. И вообще, какое мне до всего этого дело! Я работаю по золоту. А сейчас у меня отпуск. Понимаешь - отпуск. Полагается мне отдыхать или нет? Я хотел поехать подлечиться, в этих проклятых подвалах совсем подорвал здоровье!
- Ты непременно должен поговорить с Квассом. Шеф вызвал тебя, чтобы ты с ним поговорил, никто из нас не может с ним справиться.
- Какие могут быть с ним разговоры? Что это за новые методы? - прохрипел Боцман.
- Это ты не прав. С Квассом надо обращаться вежливо. Шеф знает, что делает. Ипполлит Квасс очень влиятельный человек, у него везде связи. А кроме того и прежде всего, кузнечик мой, у Квасса большие, прямо-таки энциклопедические познания. Если бы наш шеф столько знал, мы бы давно были миллионерами где-нибудь в Каракасе, не говоря уже о Боготе, кузнечик мой.
- Ты говоришь, что у Ипполлита Квасса энциклопедические познания? - оживился Боцман.
- Совершенно верно, кузнечик мой. Он обладает энциклопедическими познаниями, и именно поэтому шеф хочет, чтобы ты с ним поговорил. Ты должен позаимствовать у него хотя бы крупицу знаний.
- Позаимствовать?
- Вот именно! Ну, хотя бы на букву "А".
- На букву "А", - пробасил Боцман. - А если на букву "А" не удастся?
- Ну тогда на букву "Б".
- На букву "Б"… А если?..
- Это неважно… Лишь бы ты хоть что-нибудь позаимствовал.
- Ну ладно, - примирился Боцман. - А… а зачем вы посылаете меня к нему с гороховым супом?
- Это маневр политический, кузнечик мой. Чтобы укротить зверя, дрессировщик подходит к нему с хлыстом в одной руке и со жратвой в другой. Поэтому мы решили подойти к Ипполлиту Квассу с горшком горохового супа.
- Почему горохового?
- Гороховый суп - любимое блюдо Ипполлита Квасса. А кроме того, - понизил голос Хилый, - этот суп заправлен таблетками веракоко. Ты слышал, кузнечик мой, о таблетках веракоко?
- Нет. А что это такое?
- Это новейшее средство. Рекомендуется при нервных и психических заболеваниях, особенно когда больной находится в состоянии апатии. Оно сначала вызывает у него хорошее настроение, а затем потребность говорить, довериться, открыться, излить душу. Больной не может удержаться и говорит, говорит. А потом, высказавшись, часа через два засыпает.
- Но ведь это опасно, - побледнел Боцман. - Где вы это взяли?
- Шеф привез из Америки. Во время последней поездки в Соединенные Штаты ему удалось стянуть веракоко прямо из аптекарского склада на Сорок Пятой Авеню в Нью-Йорке.
- Это адски опасно, - испуганно повторил Боцман. - А что, как шеф всыплет эту веракуку в суп или в рюмку тебе или мне?..
- Веракоко, веракоко, кузнечик мой…
- И… и не приведи бог, если она попадет в руки милиции, прокуроров, судов и вообще, так сказать, власти!
- Не попадет.
- Кто может поручиться? - простонал Боцман.
- Шеф все предвидел. В случае провала - таблетки веракоко исчезают.
- Каким образом?
- Шеф носит в жилете голодную мышь. Эта мышь дрессированная. В случае опасности шеф только перекладывает таблетки из одного кармана в другой, и мышь немедленно их съедает. А что потом будет говорить мышь, не имеет никакого значения. Не правда ли, кузнечик мой?
- Действительно, показания мыши уже не так опасны. Но почему вы даете эту веракуку в гороховом супе?
- У веракоко сильный специфический запах, и только гороховый суп может его заглушить.
- Понимаю. Но почему, располагая таким сильным, таким великолепным средством, вы до сих пор не накормили им Ипполлита Квасса?
- Дело в том, кузнечик мой, - вздохнул Хилый, - дело в том, что, несмотря на наши неоднократные уговоры и строгую диету, Ипполлит Квасс упорно отказывается от горохового супа.
- Должно быть, что-то пронюхал.
- Пожалуй, потому что каждый раз, когда ему дают горшок с супом, он с достойным удивления упорством обливает им сторожа, а горшок надевает на голову.
- СЕБЕ?
- Нет. Сторожу.
- И вы хотите, чтоб я тоже это испробовал?
- Все уже испробовали, кузнечик мой, теперь твоя очередь, - проскрипел Хилый и усмехнулся, при этом его длинный крючковатый нос снова коснулся подбородка. - Ну, пора в путь, иначе суп остынет, и тогда Квасс к нему не притронется. Он очень привередлив и капризен!
Пробормотав какое-то проклятие, Боцман вздохнул и, засучив до плеч рукава комбинезона и рубашки, начал ощупывать свои мускулы, буграми ходившие под кожей.
Хилый с уважением смотрел на эту пробную демонстрацию силы.
- Поди-ка сюда, Хилый, - пробасил Боцман, хватая его за руку, - а ну, стань здесь, передо мной.
- Что ты, кузнечик мой? - испугался Хилый.
- Хочу провести небольшую репетицию. Проверить, удастся ли мне влить в глотку Квасса это пойло.
Одним ударом он свалил Хилого на землю, сел на него верхом и, сжав одной рукой ему челюсти, протянул другую к горшку с гороховым супом.
Под нажимом опытной руки Хилый раскрыл рот как рырыба. Боцман наклонил горшок с гороховым супом, но длинный, загнутый книзу нос Хилого делал такое кормление невозможным.
Боцман захохотал громким басом и отпустил Хилого, который с писком вскочил на ноги.
- Если бы не твой нос, хлебнул бы ты супчику…
- Оставь, оставь меня… кузнечик мой, - отбивался от Боцмана Хилый, - так с коллегой не поступают!
- Ничего, ничего, мой Хризостом, - Боцман похлопал Хилого по торчащим лопаткам. - Я просто пошутил.
- Хороши шутки… Хороши шутки, кузнечик мой, ты меня чуть не задушил.
- Зато теперь ты знаешь, каким способом я буду кормить Ипполлита Квасса, - захохотал Боцман. - Бери горшок. Пошли.
Он тяжело поднялся с земли, спустил рукава, надел кожаную куртку, почистил бензином черные перчатки на руках и исчез в третьем коридоре. Следом за ним, ощупывая горло, мелким, неровным шагом ковылял Хилый с горшком в руках.
Они ушли, оставляя за собой запах бензина и горохового супа.
Глава XI
Мудрый замысел Теодора и героический поступок Пикколо. - Ипполлит Квасс благодарит ребят, однако он проголодался.
Теодор стиснул зубы, глаза его сверкали.
- Ребята, - сказал он, - Ипполлит Квасс в страшной опасности.
- Веракоко, - прошептали ребята.
- Веракоко, - повторил Теодор. - Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Квасса накормили этим супом.
- Но что делать? - шепнул Нудис.
- У нас нет никакого оружия, - добавил Кусибаба.
- Мы не сможем даже вызвать милицию, - сказал Пикколо.
Теодор задумчиво смотрел под ноги.
- Нужно найти выход, и немедленно.
- Давайте уничтожим провода, - предложил Кусибаба, - свет погаснет, станет темно, и они не смогут накормить Ипполлита Квасса, даже если сумеют к нему пройти.
- У них может быть с собой запасной фонарь! - возразил Теодор.
- А что, если их заарканить с помощью лассо? - предложил Нудис. - Мы ведь бросали лассо на тренировках.
- Не будь ребенком, - поморщился Теодор. - Видел, какие у Боцмана мускулы? Даже если ты его схватишь, все равно не сможешь удержать. Он разорвет любую петлю. Надо придумать что-то похитрее.
Теодор нетерпеливо сжимал кулаки.
- Слушай, Пикколо, - сказал он вдруг. - У нас нет времени на размышления. Дорога каждая секунда. Немедленно беги за Боцманом. Догонишь и метров так с десяти бросай в него этими консервами. - Теодор поспешно вынул из рюкзака банку скумбрии в томате. - Когда Боцман обернется, побежишь в нашу сторону, ясно?
- Ясно, - застучал зубами Пикколо.
- Боишься? - Теодор внимательно посмотрел на него.
- Боюсь, - честно признался Пикколо.
- Не сможешь выполнить задание?
- Боюсь, но смогу.
- Только целься как следует, - добавил Теодор. - И помни, нужно действовать тихо. Неизвестно, сколько здесь еще этих бандюг.
- Так точно, - шепнул Пикколо.
- А теперь беги. Все зависит от тебя.
Пикколо убежал.
Теодор с тревогой огляделся по сторонам. Возле стены лежало несколько чугунных труб, очевидно оставшихся после ремонта водопровода. Теодор вооружил ими ребят.
- Становитесь по обе стороны коридора, - сказал он, подталкивая их к нишам.
Затем он снял с плеч Кусибабы рюкзак, положил его посреди коридора, зажег карманный фонарик и пристроил его поверх рюкзака.
Кусибаба и Нудис с удивлением глядели на все эти приготовления.
- Для чего ты это делаешь?
- Это приманка, - скачал Теодор. - У меня нет времени придумывать что-нибудь получше, и я вынужден сочинять на ходу. Когда Боцман будет преследовать Пикколо, у пего па пути внезапно окажется странный рюкзак с горящим фонариком. Что сделает тогда Боцман? Остановится и наклонится, чтобы рассмотреть странные предметы, в худшем случае замедлит шаги. Тут мы должны оглушить его, повалить и отобрать пистолет.
- А как быть с Хризостомом Хилым?
- Хризостом Хилый бегает медленнее Боцмана, к тому же у него болит нога, он прибежит, когда боцман будет уже оглушен. Как-нибудь справимся и с ним. К тому времени мы успеем отобрать у Боцмана пистолет.
- А если Хилый подымет крик и переполошит остальных?
- Ничего не поделаешь! Тогда отступим вглубь третьего коридора, освободим Квасса и будем обороняться. В семь часов Пиридион сообщит о нас капитану Трепке в Главную комендатуру. Трепка немедленно начнет действовать. До тех пор как-нибудь продержимся.
Теодор умолк, так как послышался топот. Это бежал Пикколо, а за ним Боцман. Пикколо перепрыгнул через рюкзак и побежал дальше. Боцман был так разъярен, что, казалось, даже не глядел под ноги.
У ребят перехватило дыхание. Если он будет все время бежать в таком темпе, едва ли удастся в него попасть. Но запальчивость Боцмана имела свою хорошую сторону. Гигант вообще не заметил рюкзака и роковым образом споткнулся о него. С двух сторон на Боцмана обрушились удары. Он зашатался и, не издав даже стона, рухнул без сознания на землю.
Нельзя было терять ни секунды. Издалека уже приближался Хризостом Хилый с горшком супа в руках.
- Связать! - бросил ребятам Теодор. В то время как Кусибаба и Нудис опутывали гиганта веревками, Теодор, торопливо обыскав его карманы, нашел там связку ключей, бумажник и то, что ему больше всего в этот момент было нужно, - пистолет, запасную обойму и несколько патронов.
Схватив оружие, он тут же направил его на подбегавшего бандита.
Хризостом Хилый остановился и начал звать на помощь. К счастью, после проведенной Боцманом репетиции, Хилый совсем потерял голос и теперь еле слышно пищал.
Ребята подбежали к нему.
- Руки вверх! - скомандовал Теодор. - Молчать!
Хризостом Хилый поднял вверх дрожащие руки и затих. Он то и дело бросал испуганные взгляды на Боцмана.
- Связать голубчика! - приказал Теодор.
Ребята бросились выполнять приказ.
- Ноги тоже?
- Нет. Только руки. Прихватим его с собой. И оставьте конец веревки, чтобы удобнее было вести.
В это время с другого конца коридора подбежал запыхавшийся Пикколо.
- Молодец, Пикколо, ты сегодня отличился, - сказал Теодор. - Возьми эту посудину, и пойдем.
Минуту спустя маленький отряд уже маршировал по узкому коридору. Впереди с фонариком и пистолетом в руке шел Теодор, за ним, ведя на веревке связанного пленника, - Нудис, за пленным шагал Стась Кусибаба с набитым рюкзаком - интендант отряда. Шествие замыкал маленький Пикколо с горшком горохового супа в руках.
Пройдя около ста метров, они обнаружили в стене правой стороны железную решетчатую дверь.
Теодор остановился, глянул сквозь прутья и улыбнулся.
- Мы на месте, - шепнул Теодор, - это он.
- Ипполлит Квасс! - крикнули ребята.
Они подбежали к решетчатой двери и долго не могли ничего разглядеть. Внутри было темно, только над дверью горела едва заметная электрическая лампочка. Ребята направили за решетку сноп света карманных фонариков.
В маленьком с низкими сводами подземелье, в углу, они увидели распростертого на матрасе человека.
- Ты думаешь, это он? - шепнул Нудис.
Вместо ответа Теодор мотнул головой, показывая на Хризостома Хилого.
Бандит был явно обеспокоен. Он глядел то на ребят, то на спящего и нервно моргал глазами.
- Ипполлит Квасс! - позвал Теодор. Человек приподнялся и сел, кутаясь в одеяло.
- Пан Ипполлит, - повторил Теодор, - мы пришли вас освободить.
- Кто ты, мальчик? - слабым голосом спросил сыщик.
- Меня зовут Теодор.
- Теодор? - Сыщик вскочил с матраса. - Теодор? - удивленно повторил он. - Стало быть, так выглядит Теодор?
- Вы меня знаете?
Ипполлит Квасс рассмеялся.
- Я не был бы Ипполлитом Квассом, если бы не слышал о тебе, мой мальчик. Ты живешь… Нет, этого я не скажу при таком негодяе, - повернулся он к Хризостому. Хилому. - Как это случилось, что ты… нет, это… невозможно… ты возвращаешь мне жизнь, мой мальчик! - Ипполлит Квасс отбросил одеяло в угол и, раскрасневшись, смотрел на Теодора. - Подожди, мальчик… может быть, ты настолько гениален, что добыл ключ от этой клетки?
- Добыл. - Теодор вынул из кармана связку ключей.
- Я редко чему-нибудь удивляюсь, мой мальчик, но ты заслуживаешь величайшего удивления… Однако вернемся к делам практическим: нет ли у тебя чего-нибудь съестного, мой мальчик? Эти мерзавцы морили меня голодом.
- Сначала мы вас выпустим.
Теодор начал примерять ключи к замку.
- Ключ с четырьмя большими зубчиками и тремя поменьше, - объяснял сыщик, - вот этот, совершенно верно, мой мальчик.
Минуту спустя Ипполлит Квасс горячо обнимал ребят. Внезапно взгляд его упал на горшок с супом, который держал Пикколо.