Анатолий Димаров
Вторая планета
- Ур-р-а, мы летим на Венеру!
Мы - это я, папа, мама и тётя Павлина.
Сначала, правда, собирались лететь только папа и мама. Меня же снова на всё лето спроваживали к тёте. Я, понятное, дело, упёрся, что к тётке я не хочу, а хочу с ними.
- Ты же пойми, тебе с нами нельзя, - убеждала меня мама. - Мы же летим не отдыхать, а в экспедицию.
- Ну вот и возьмите меня в экспедицию.
- Нет, ты просто невозможный!.. Пусть с тобой ещё папа поговорит…
Мама всегда так: чуть что, сразу отсылает к папе.
- Тебе не нравится у тёти Павлины? - спрашивает папа. - Тебе у неё неинтересно?
Вопрос не совсем честный: папа заранее знает ответ. Потому что ещё не родился человек, которому было бы неинтересно у тёти Павлины.
Потому что тётя Павлина не такая, как все.
Во-первых, она - генный инженер растительного и животного мира, и её небольшой коттедж, расположенный на исследовательской станции, набит такими штуковинами, что мороз по коже продирает, пока хоть немного привыкнешь к ним.
Что бы вы сказали про цветок, который сам себя поливает? Вот висит рядом трубка с краником, цветок протягивает что-то вроде зелёной руки, открывает краник и льёт себе на корни сколько ему требуется. Напился и - хоп! - закрутил. А подойдёшь к нему - так и наставит на тебя листья, словно локаторы. И хорошо знает тётю Павлину - сразу же тянется к ней стебельками.
Я сам не раз видел, как тётя его гладила: цветок аж выгибался, и мне казалось, что он вот-вот замурлычет, как кот.
Или вот кактус-сторож возле самых дверей. Двухметровый дед, усеянный вот такенными колючками. Скажет тётя Павлина: "Алтик, свои" - он пропустит, только колючками вслед махнёт. А скажет: "Чужой" - так отхлещет колючками, что мало не покажется. Однажды как рассердился на меня - весь день не пускал в двери. Пока тётя Павлина не пришла.
Я уж не говорю про Цезаря: тётя его тоже сконструировала - смешала одни гены с другими. (Это я так говорю, тётя же рассказывала по-другому: как-то очень сложно и пока что для меня непонятно. Я даже задремал. Тётя рассердилась на меня, хлопнула по лбу и сказала "Никогда из тебя не выйдет генетика". А для тёти Павлины генетик и нормальный человек - это одно и то же.)
Так про что это я?.. А, про Цезаря. Мне сроду не доводилось видеть такого чудно́го существа: тётя намешала в нём столько генов, что теперь, должно быть, и сама не разберётся, что к чему.
У Цезаря морда как у тигра, туловище как у льва, лапы как у обезьяны, а хвост как у бобра. Он ловко лазит по деревьям, перепрыгивая с ветки на ветку, бегает по земле и плавает в воде. Я и то не могу нырнуть так глубоко, как Цезарь. К тому же он мяукает, как кот, и лает, как собака. А когда рассердится, то выгибает спину и шипит, словно в него накачали сто атмосфер.
Как-то шипел Цезарь и на меня - когда мы играли, и я ненароком его ущипнул.
- Что ты ему сделал? - допытывалась тётя.
Я ответил, что ничего. И про себя радовался, что Цезарь не умеет разговаривать. А то досталось бы мне от тётки!
Ну, с Цезарем мы помирились быстро, потому что ему без меня, как и мне без него, не обойтись никак. С утра до вечера носились мы по окрестным лесам или купались в речке, и вы бы видели, как поджимали хвосты все собаки, что встречались нам по дороге! А коты сразу взлетали на самые верхушки деревьев. И никто их мальчишек не смел меня и пальцем тронуть.
Так что мне у тётки было очень интересно.
- Так что тебе не нравится у тёти Павлины? - допытывался папа.
Не зная, что ответить, а опускаю голову. И тут меня выручает сама тётя Павлина: звучит мелодичный звонок, и на видеофоне возникает её энергичное лицо.
Я смотрю на неё и уже в который раз думаю, что тётя Павлина поразительно похожа на папу: те же глаза, те же брови и нос, а когда она что-то говорит, то и губы складываются, как у него. У неё и походка не женская: ступает так широко, что не каждый за ней и угонится. И энергично размахивает при этом руками. Может, из-за этого тётя Павлина никогда в жизни не носила юбок. И так и не вышла замуж.
- Привет! - сказала тётя Павлина. - Вы тут живые ещё?
- Живые! - весело отозвался папа: он всегда веселел при виде сестры. - А как поживают твои людоеды? Скоро выйдут на улицу? (Тётя Павлина билась над тем, чтобы научить цветы передвигаться.)
- Скоро, братец, скоро. - Тут её взгляд остановился на мне. - А ты чего как в воду опущенный?
А надулся ещё больше.
- Что с ним стряслось? - это уже папе.
- Не хочет к тебе ехать! - насмешливо ответил папа. Ему, видишь ли, у тебя надоело.
- И совсем не надоело! - невольно вырвалось у меня: тётю Павлину я любил и не хотел её обидеть.
- Вы что, собираетесь послать Витю ко мне?
- Собираемся! - воскликнул папа. - Ты ж сама об этом просила!
- Ничего не выйдет! - категорично заявила тётя Павлина. - Я лечу на Венеру.
- Ты?.. На Венеру?.. - у папы стало такое лицо, словно тётя сказа "В преисподнюю".
- На Венеру - куда же ещё! - тётя Павлина уже начала немного сердиться.
- Но мы ведь тоже летим на Венеру!
- Вот и хорошо: вместе веселее.
- А его куда девать? - сказал папа, уже совсем растеряно.
- Его? - глянула на меня тётя Павлина. - Пошлите в лагерь на море.
- Не хочу в лагерь! - завопил я. - Не хочу на море!
- Он не хочет в лагерь, - "перевёл" папа.
- Слышу, не глухая… Ты не хочешь в лагерь?
- Не хочу!.. Я там сразу утоплюсь!
Тётя Павлина какое время смотрела на меня так, словно прикидывала, какой из меня выйдет утопленник. Потом сказала:
- И правильно сделаешь, от таких родителей недолго и утопиться. Я тоже в детстве терпеть не могла лагерей…
- Так то ж ты! - завопил теперь и папа.
- А у него что, не наши гены?.. Не соглашайся, Витя, на лагерь: так от скуки помрёшь.
- Так куда же прикажешь его деть? - в отчаянии спросил папа.
- Куда?.. - Взгляд тёти снова остановился на мне, а я, чувствуя, что решается моя судьба, боюсь дыхнуть. - Вы оба летите на Венеру?
- Оба. Я ж тебе уже сказал.
- Ну так берите и его.
- Ур-р-ра!..
- Не прыгай, ты не козёл! - сердито говорит мне папа. - И кто же там за ним смотреть будет? - Это уже тёте.
- А чего за ним смотреть? Он у вас уже не маленький. Четырнадцать лет, жениться скоро, а вы с ним, как ребёнком.
Ну, насчёт "жениться" - тут тётя Павлина пальцем в небо: я девчонок терпеть не могу. А насчёт остального она права: что я, маленький? Как чем помочь, так уже взрослый, а как лететь на Венеру…
- Замолчи хоть ты! - хватается за голову папа: он уже, наверное, и не рад, что завёл разговор обо мне. - Так ты думаешь, его можно взять?
- Почему нет? Берут же другие с собой детей! Даже помладше…
- Другие же берут…
- Ты можешь хоть минуту помолчать? - громыхнул на меня папа. - Так ты советуешь взять?
- Ясное дело берите! Если у вас не будет времени - я за ним присмотрю. Зачислю в состав своей экспедиции…
Ух, какая у меня тётя! Сейчас я готов был её расцеловать.
- Я позову Таню, - сказал папа, поднимаясь.
Таня - это моя мама, и папа хочет, чтобы тётя Павлина сама ей сказала про меня. Но тётя не собирается ждать маму:
- Передай ей привет, а то мне некогда. До встречи на корабле!
Тётя пропала, экран погас. Папа всё ещё стоит, переваривая услышанное. Потом решительно машет рукой:
- Пошли, космонавт!.. Да не прыгай, посмотрим, что запоёт наша мама.
Маму застали в прихожей - над перфокартой нашего домашнего робота. Робот наш, Джек, стоял перед мамой на тоненьких ножках и все шесть своих рук держал сложенными на широком металлическом животе: он всегда так делал, ожидая перфокарты. Мама сосредоточенно тыкала пальцем то в одну клавишу, то в другую - программировала Джека на весь день.
- Привет, Джек! - громко сказал я: мы с роботом были большие друзья.
Джек сразу же повернул ко мне цилиндрическую голову с огромными, как блюдца, глазами - фотоэлементы в них так и заблестели. Внутри у него что-то загудело, затрещало, и зазвучал тонкий голосок:
- Привет, Витя! Надеюсь, ты хорошо спал?
Он всегда интересуется, как я спал. Наверное, потому что сам никогда не спит.
- Спасибо, хорошо. Знаешь, что мне снилось?
- Вы можете хоть немножко помолчать? - спросила мама с досадой. - Джек, я для кого стараюсь?
Мы оба замолкли, только Джек начал то сдвигать, то раздвигать свои телескопические ноги: он делал это нарочно, чтобы меня рассмешить. Да и трудно было не рассмеяться, видя, как Джек то поднимается под самый потолок, то почти опускается на пол. Я терпел, терпел, но в конце концов не выдержал.
- Нет, вы просто невозможны!
Мама дощёлкала перфокарту, ввела её в покорно подставленный Джеком бок. Он сразу же метнулся на кухню - готовить завтрак.
- Ну, - сказала мама, глядя на меня и папу, - чем обязана такому высокому визиту?
И тут папа выпалил:
- Ты знаешь, Таня, Витя полетит с нами!
Мама сколько лет прожила с папой, а до сих пор не может спокойно воспринимать его привычку выпаливать всё сразу. И в этот раз у неё аж глаза округлились:
- Куда полетит?
- На Венеру.
- Ты думаешь, что говоришь? - Мамино лицо сразу пошло красными пятнами. - Брать ребёнка на эту ужасную планету!
- Я не ребёнок!..
- Ты хоть помолчи!.. Ты знаешь, что нас там ждёт? - Это снова папе.
- Ничего страшного.
- Но ты же сам сказал, что его нельзя брать ни в коем случае! Ты сам предложил отвести его к Павлине!
- Тётя Павлина тоже летит на Венеру! - снова вмешался я. - И берёт меня в свою экспедицию!
- Витя, помолчи! - Это уже папа. - Или выйди, пожалуйста!.. Да, Павлина тоже летит на Венеру. И это она посоветовала взять Витю с собой.
Что ответила папе мама, я не разобрал: дверь закрылась. Я стоял за дверью, как на иголках, а по ту сторону всё звучали голоса: папин и мамин. Наконец, дверь открылась, и мама мимо меня прямо на кухню. А потом появился и папа:
- Пошли завтракать, венерианин!
И по тому, как он улыбнулся, я понял, что мама сдалась.
* * *
Мы живём на двести сорок втором этаже, а месяц назад жили на двадцать первом. Но мама считает, что время от времени мы должны дышать высотным воздухом, и тогда прилетает вертолёт и поднимает нашу пятикомнатную квартиру под самые облака. Меня всегда аж мороз продирает, хотя папа твердит, что ещё не было случая, чтобы вертолёт уронил квартиру вниз. Он зависает напротив свободной секции, срабатывают сверхмощные магниты, и квартира наша намертво прирастает к металлической башне.
Такие башни, каждая на сотни тысяч квартир, стоят сейчас повсюду, довольно далеко друг от друга, на огромных лапах-опорах, глубоко забитых в землю. Кроме квартир здесь есть и школы, и театры, и спортивные залы, и сады, и магазины - чего только нет! - а под землёй запрятаны фабрики и заводы, чтобы не занимали место и не отравляли биосферу. Так что вокруг только леса, реки и озёра, да ещё поля, где растут многолетние культурные растения, которые усваивают азот прямо из воздуха. Это мы уже изучали в школе и, кроме того, не раз бывали в музее, где узнали, как жили наши предки. В музее очень интересно, только я люблю всё рассматривать сам, и потому каждый раз стараюсь отстать от группы. Смотрю на тот или иной экспонат из двадцатого, к примеру, столетия и думаю: а что, если бы те далёкие предки вдруг ожили да и увидели, какой стала современная пшеница или фруктовые деревья. Что, если б попали в сад, где груши или яблони сами осторожно стряхивают дозревшие плоды в подставленные корзины? Или увидели бы современную пшеницу, которая не боится ни бури, ни ливня: сразу же ложится на землю, а распогодится - поднимается, словно ни в чём не бывало. И сеют её раз в десять лет. А тётя Павлина говорит, что её коллеги хотят сконструировать пшеницу столетнюю: посеяли… и сто лет знай только собирай!
Или про комаров, которые не кусают ни людей, ни животных. Как прочитаешь про мошкару старых времён, так удивляешься: как те предки терпели-то? Это же ни раздеться, ни искупаться, ни на солнышке полежать! А теперь хоть всю ночь ходи голяком.
Я раньше, когда не всё ещё понимал, удивлялся: почему бы их просто не уничтожить? А теперь уже знаю: хорошо, что комары остались. Иначе что бы тогда ели рыбы? А птицы? Да и почвы становятся от них плодороднее…
Или Венера…
Вот если бы ожили те предки - узнали бы они современную Венеру?
Про Венеру я всё время думаю, потому что скоро на неё полечу. И ещё потому, что папа как-то сказал:
- Напиши мне всё, что ты знаешь про Венеру.
- Зачем?
- Видишь ли, мне нужно подготовить лекцию про эту планету, вот ты мне и поможешь.
После этого я сразу же согласился: кто ещё из моих друзей писал заметки для лекции! Пошёл в библиотеку, важным голосом попросил подобрать мне всё, что написано про Венеру.
Библиотекарь посмотрел на меня, как на немного того… сумасшедшего:
- Всё про Венеру?
- Всё!
- Молодой человек, но это же невозможно! Вы знаете, сколько книг про эту планету? Десятки тысяч, если не сотни!
- Что же мне тогда делать? - растерянно спросил я.
- Вы готовитесь к популярной лекции?
- К популярной. - Хотя я, хоть убей, не знал, какой будет та папина лекция.
- Тогда я дам вам несколько книг, в которых вы найдёте всё, что вам нужно.
Отлично!
Так я принёс домой добрый десяток книг.
Прочитав их все, я занялся заметками. Освободил на столе место, поставил безленточную печатную машинку, заложил чистый лист магнитной бумаги. Сел: с чего же начать?
И только задумался - Джек на пороге.
- А что ты делаешь?
- Пишу! - сердито ответил я: ужас как не люблю, когда мне мешают!
- Про что пишешь? - Любопытный, как ребёнок, Джек всё должен знать.
- Про Венеру… Не мешай, мне некогда!
Джек замолкает. Зато начинает манипулировать своими ногами: то вырастает под потолок, то оседает до пола. Хочет меня рассмешить.
Но мне сейчас не до смеха, и я как можно строже говорю:
- Выйди и не мешай мне работать! А то пожалуюсь маме.
Джек боится мамы как огня. Должно быть, потому, что только мама составляет для него программы. Он сразу же повернулся и вышел.
А я, сморщив лоб, начинаю тыкать в клавиши.
Сперва отпечатал, какой Венера была пятьсот лет назад, когда на неё полетели первые космические станции, а специальные аппараты опустились в её атмосферу. Потому что человек в те времена не мог бы пробыть там и минуты: сгорел бы, расплющенный. Пятьсот же градусов по Цельсию и сто атмосфер давление! Металл, и тот не выдерживал. К тому же, в атмосфере почти не было кислорода - один углерод. Словно специально, чтобы живые существа туда не и носа не совали.
Но учёные собрались и стали думать, как сделать Венеру пригодной для жизни. Думали, думали, сто лет почти думали, и наконец додумались: остудить Венеру! Понизить её температуру до земной.
Сперва хотели перевести Венеру на другую орбиту. От Солнца подальше. Построить на полюсах огромные атомные двигатели да и запустить. Но потом, когда подсчитали, то поняли, что ничего не выйдет. потому что вывести Венеру на новую орбиту означало нарушить орбиты всех остальных планет, в том числе и нашей Земли. К тому же Венера во время перелёта потеряла бы почти всю атмосферу. И деформировалась бы.
Тогда учёные решили: планету не трогать, а создать вокруг неё солнцезащитный экран. Прикрыть, словно зонтиком, который отражал бы почти всё инфракрасной излучение, пока планета не остынет до нужной температуры.
Теперь, если посмотреть на Венеру в телескоп, "зонтик" этот сразу же бросается в глаза. Сияет, словно расплавленное серебро.
А потом занялись углеродом: прямо в атмосферу высеяли специальные бактерии, которые жадно поглощали углерод, выделяя кислород. Каждая бактерия, размножаясь, каждую секунду делилась на две, и так без конца.
Каждое растение, завезённое туда с Земли, начинает расти, как бешеное. "Венерианский гигантизм" - так окрестили это явление учёные. Я сам видел в венерианском музее эти невероятные растения. Лист лопуха величиной с большую комнату. Или картофелина весом сто тридцать два килограмма! Или тридцатикилограммовое яблоко. Могло бы вырасти и больше, да не выдерживал хвостик - обрывался. Вот если бы такое яблоко упало вдруг на голову. Хотя бы тому же Сашке - терпеть его не могу. Такой уже задавака!..
Ну а потом, когда атмосфера стала значительно тоньше и наполнилась кислородом, стали думать про водород, потому что жизни без воды не бывает, а вода - это Н2O. И снова высеяли бактерии, теперь уже в почву, в скальные породы. Это были фабрики водорода, который непрерывно поступал в атмосферу. Там он соединялся с кислородом под непрерывными молниями, и потоки воды лились с сверху, заполняя самые крохотные впадинки
Так образовались моря и океаны, реки и озёра, словом, всё, как и на нашей Земле, только восемь материков вместо наших шести и гораздо больше гор и вулканов.
Не забыл написать и про климат: сплошные субтропики, потому что влажность там гораздо больше, чем у нас. Так что снег не выпадает никогда, а давление - полторы атмосферы.
Ещё там живут искусственно выведенные разумные существа. Генетики сконструировали их так, чтобы они были идеально приспособлены к тем нелёгким условиям. Потому что землянин больше пяти лет не выдерживает - кожа покрывается мхом, и тогда надо нужно немедленно бежать на Землю.
Поэтому постоянно на Венере живут лишь венериане.
Их разум ничем не уступает человеческому, и внешне они очень похожи на нас, только туловище у них длиннее и мощнее, и руки и ноги более мускулистые.
Кроме венериан, там есть ещё оранги. Точные копии орангутангов, которых можно увидеть в зоопарке. Только с почти человеческим разумом. Это одна группа генетиков, когда решали, кем заселить Венеру, обратила в своих поисках внимание на обезьян, идеально приспособленных к субтропикам. Да и решили - взять тело орангутанга, а разум - человеческий. Что из этого вышло, расскажу немного позже. Мы с папой, собственно, из-за них и летим…
Добавлю только, что тех орангутангов с почти человеческим разумом стали называть "орангами". Всё же не животные, а почти люди.
Что ещё интересного на Венере? Ну, разные растения, которые сами там расплодились. Произошли какие-то таинственные мутации, как говорит тётя Павлина. Она за этим туда и едет: изучать эти мутации.
Интересно, возьмёт она с собой Цезаря или нет? Наверное, не возьмёт: папа сказал, что с этим очень строго. А жаль. Да и Цезарь скучать будет…
Что ещё про Венеру? Вроде бы всё. А про что не написал, то увижу на месте. Иначе для чего тогда и лететь?
- Много же ты понаписал, - насмешливо сказал папа. - Целых две неполные странички!
Прочитал напечатанное, положил в папку.
- Ну иди, отдыхай, работяга!
Я ушёл, немного обиженный. Этим взрослым никогда не угодишь.