Первая книга нового фэнтези - сериала в лучших традициях саги о Гарри Поттере. Увлекательные приключения юного мага Макса Макдэниелса из колдовской Академии Рован.
Здесь учат владеть высоким магическим искусством без волшебных палочек и артефактов. Здесь Избранные постигают власть Взгляда и Слова…
Максу повезло? Сбылась мечта каждого мальчишки? Не совсем.
Опасность нависла над Академией Рован. Противостоять таинственному Злу предстоит Максу и его новым друзьям…
Содержание:
-
~ 1 ~ - Мальчик, поезд и гобелен 1
-
~ 2 ~ - Три тихих стука в дверь 3
-
~ 3 ~ - Время выбора 5
-
~ 4 ~ - В Рован на самолете 7
-
~ 5 ~ - Зло, древнее и не очень 10
-
~ 6 ~ - Последний лимрилл 13
-
~ 7 ~ - Кутерьма 16
-
~ 8 ~ - Новое и странное 20
-
~ 9 ~ - Золотое яблоко 23
-
~ 10 ~ - Полоса препятствий 25
-
~ 11 ~ - День Всех Святых 28
-
~ 12 ~ - Тайны и тюрьмы 32
-
~ 13 ~ - Скрипка и откровения 35
-
~ 14 ~ - Знакомство с выями 38
-
~ 15 ~ - Нежданные гости 40
-
~ 16 ~ - Новый житель Рована 42
-
~ 17 ~ - Пес Ольстера 45
-
~ 18 ~ - Похитители на севере Атлантики 47
-
~ 19 ~ - Склеп Марли - прорицателя 50
-
~ 20 ~ - Отец и сын 53
-
Примечания 56
Генри Нефф
Пес - оборотень и колдовская академия
Моей семье, друзьям и студентам
Благодарности
Я очень благодарен родным, друзьям и ученикам, которые вдохновляли меня на творчество и подбадривали в трудные времена. Особенно хочу упомянуть тех, кто комментировал рукопись и иллюстрации, а именно Джона Неффа, Викторию Нефф, Мэтта Марковича, Криса Касгара, Джеки Данкан, Джоша Ричардса и Джеральда Циммермана. За мудрость и юмор выражаю огромную признательность редакторам, Нику Элиопулосу и Тиму Томасу, а также агентам Трейси и Джошу Адамсу. За отличное чувство стиля я бы хотел поблагодарить оформителя Джоанну Йейтс Рассел, а за прекрасную обложку - Кори Годби.
О Кухулине и его подвигах сложено немало замечательных историй, но я особенно в долгу перед Томасом Кинселлы, чей перевод "Похищения быка из Куальнге" захватил меня и лег в основу моего рассказа.
И, наконец, не могу не поблагодарить свою мать, Терри Нефф Циммерман. Без ее постоянной поддержки и ценнейших замечаний Макс вряд ли когда - нибудь вышел бы из моей головы на страницы книги.
~ 1 ~
Мальчик, поезд и гобелен
Макс Макдэниелс прижался лбом к окну и смотрел, как по желтоватому небу бегут грозовые тучи. Вскоре по вагонному стеклу забарабанили капли дождя; небо за водяными струйками потемнело, как позавчерашний синяк. Макс подышал на стекло и увидел собственное мутное отражение. Отражение уставилось на него: темноглазый мальчик с копной черных волнистых волос и резко очерченными, как у матери, скулами.
Рядом что - то пробасил отец. Макс повернулся к нему.
- Какая лучше? - повторил отец и торжествующе улыбнулся. В толстых пальцах он сжимал две глянцевые рекламки.
Макс остановил взгляд на очень довольной и элегантно одетой женщине у кухонной раковины.
- Только не эта, - заявил Макс. - Слишком тупо.
Пухлое лицо мистера Макдэниелса погрустнело. (Отец Макса был голубоглазый толстяк, грузный как медведь.)
- Не тупо! - возмутился он, пригладил редеющую каштановую челку и всмотрелся в снимок. - Что тут тупого?
- Посуду не моют с таким счастливым лицом. - Макс кивнул на женщину, восторженно погрузившую руки в пену по самые локти. - И в таком красивом платье…
- Так ведь в том - то все дело! - прервал его отец и замахал листком. - "Амброзия" - первое моющее средство ультра - премиум - класса! Оно ласкает кожу, как пена для ванны, но справляется с любыми…
Макс покраснел.
- Папа…
Мистер Макдэниелс заметил любопытные взгляды других пассажиров и замолчал. Шмыгнув носом, он засунул снимки в карман плаща. Поезд притормозил: въехали в пригород.
- Все не так плохо, - утешил Макс отца. - Может, пусть она просто меньше скалится.
Мистер Макдэниелс хихикнул и подвинулся ближе к сыну, чтобы обнять его. Макс отпихнул отца локтем.
В поезд зашла целая толпа пассажиров: они складывали зонтики, стряхивали воду с волос… Вагон качнуло раскатом грома, и поезд тронулся.
Вдруг стало совсем темно. Кто - то взвизгнул, кто - то засмеялся. Макс вцепился в руку отца. Желтые лампы на потолке замигали и ожили. Тем временем дождь превратился в настоящий ливень.
На фоне неба уже маячил Чикаго - громада из стали и кирпича. Макс улыбнулся - и вдруг увидел… его.
Он сидел через проход на одно место дальше, бледный и грязный. Короткие черные волосы еще не высохли после дождя. Ссутулившись и устало моргая, он глядел в окно и что - то беззвучно шептал.
Макс отвел взгляд, но потом решил посмотреть снова. И замер.
Незнакомец смотрел прямо на него!
В Макса вперились два разных глаза: один - зеленый, другой - белый, влажный и блестящий, будто облупленное яйцо. Белый показался мальчику слепым, мертвым, как бывает в кошмарах. И все - таки Макс был уверен: глаз не мертвый. Он его оценивает, рассматривает - как мать, бывало, рассматривала бокал с вином или старую фотографию. Незнакомец подался вперед.
Поезд въехал в туннель, и в вагоне снова стало темно. Мальчик испуганно уткнулся лицом в отцовский плащ. От неожиданности мистер Макдэниелс крякнул и выронил на пол несколько буклетов. Поезд медленно остановился, и Макс услышал отцовский голос:
- Эй, парень, просыпайся! Приехали.
Макс поднял голову. В вагоне уже было светло, пассажиры пробирались к выходам. Макс перебегал взглядом с одного на другого, но странного незнакомца так и не увидел. Все еще удивляясь, мальчик схватил свой зонтик и альбом для рисования и поспешил за отцом.
На платформах под монотонный голос из громкоговорителей толпились пассажиры; туда - сюда сновали мамаши с детьми и огромными сумками. Мистер Макдэниелс повел Макса к эскалатору. Дождь уже кончился, хотя небо не прояснилось; ветер гнал по улице обрывки газет. Мистер Макдэниелс подошел к цепочке желтых такси открыл дверь первого и подождал, пока Макс проберется на дальний край кожаного сиденья.
- Художественный институт, пожалуйста, - обратился к таксисту отец.
Макс вытянул шею, пытаясь разглядеть вершины небоскребов. Такси поехало на восток, по направлению к озеру.
- Папа, ты видел того человека в поезде?
- Какого?
- Он сидел через проход позади нас. - Макс вздрогнул.
- Кажется, нет, - сказал отец, смахивая с плаща пушинку. - А чем он тебя заинтересовал?
- Не знаю. Он был какой - то страшный и на меня пялился. Будто хотел что - то сказать или подойти. А потом мы въехали в туннель.
- Ну, если он смотрел на тебя, то наверняка потому, что ты смотрел на него, - ответил мистер Макдэниелс. - И вообще, в городе чудаков хватает.
- Знаю, но…
- С другой стороны, нельзя судить о книге по обложке.
- Я знаю, но…
- Вот, например, работает со мной один парень. Совсем молодой, молоко на губах не обсохло. В первый день сталкиваюсь с ним у кофейного автомата: глаза накрашенные, в носу гарпун, в наушниках что - то гремит…
Одним ухом слушая давно знакомую историю, Макс смотрел в окно.
Наконец - то: два гордых бронзовых льва у входа в музей.
- Папа, мы приехали!
- Точно, точно… Да, пока не забыл… - Мистер Макдэниелс грустно улыбнулся сыну. - Спасибо, что поехал со мной. Я очень тебе благодарен. И мама тоже.
Макс кивнул и сжал отцовскую руку. В день рождения Брин Макдэниелс они всегда ходили в ее любимый музей. Хотя два года назад мать пропала, Макс с отцом поддерживали традицию.
Зайдя внутрь, они сразу подошли к девушке с именем на значке, и отец Макса зачитал с бумажки любимых художников Брин Макдэниелс: Пикассо, Матисс, Ван Гог… На последнем имени он запнулся.
- ГОген? - наморщил лоб мистер Макдэниелс.
- ГогЕн. Замечательный мастер! Его работы вам понравятся. - Девушка улыбнулась и указала им на большую мраморную лестницу, ведущую на второй этаж.
- Твоя мама всех наизусть знает! А я сколько раз тут был, так и не запомнил.
Мистер Макдэниелс хихикнул и шлепнул Макса по плечу картой музея.
Галерея встретила их морем цветов и гигантскими мазками, наложенными на холст и дерево. Мистер Макдэниелс ткнул пальцем в картину, где были изображены пешеходы на дождливой парижской улице.
- Совсем как сегодня, а?
- Дождь похож, но тебе не хватает усов и цилиндра, - задумчиво сказал Макс, разглядывая фигуру на переднем плане.
- Уф! Были у меня усы в свое время. Твоя мать мне их сказала сбрить, когда мы стали встречаться.
Одни картины занимали целые стены, другие прятались в небольших золоченых рамах. Макс с отцом ходили по галерее не меньше часа, старательно всматриваясь в те, что любила миссис Макдэниелс. Максу особенно нравился старик с картины Пикассо, который нежно держит в руках гитару. Он как раз стоял перед этой картиной, когда отец за его спиной воскликнул:
- Боб? Боб Лукенс! Как поживаете?
Макс обернулся: отец тряс руку худому мужчине средних лет в черном свитере. С мужчиной была женщина; оба растерянно улыбались теснящему их в угол мистеру Макдэниелсу.
- Здравствуйте, Скотт. Рад вас видеть, - вежливо произнес мужчина. - Дорогая, это Скотт Макдэниелс. Он делает рекламу для "Бедфорд Бразерс"…
- А, приятный сюрприз! Рада познакомиться, Скотт.
- "Взгляните на суп по - новому!" - прогремел мистер Макдэниелс, воздев палец к потолку.
Миссис Лукенс вздрогнула и уронила сумочку.
- "Морозный зимний день, - продолжал мистер Макдэниелс, нагибаясь за сумочкой. Женщина попятилась и спряталась за мужа. - У вас насморк. За окном воет ветер. А на кухне осталась лишь банка старого скучного супа. Скучного? Только не с хрустящими сухариками "Бедфорд Бразерс"! Веселый хруст раскрасит суп, и ваш язык отдаст салют!"
Мистер Макдэниелс поднял руку к виску и замер по стойке смирно. Максу захотелось оказаться дома.
Мистер Лукенс усмехнулся.
- Дорогая, я не говорил, что Скотт - фанатик своего дела?
Миссис Лукенс слабо улыбнулась. Мистер Макдэниелс потряс ее руку и повернулся к Максу.
- Макс, познакомься с мистером и миссис Лукенс. Мистер Лукенс управляет моим агентством - наш главный босс. А мы вот решили немного окультуриться!
Макс нервно улыбнулся и протянул руку мистеру Лукенсу; тот тепло ее пожал.
- Рад познакомиться, Макс! Приятно видеть, что молодой человек оторвался от видеоигр и MTV. Что - нибудь тебе приглянулось?
- Вот эта картина Пикассо, - ответил Макс.
- Я тоже ее люблю. У тебя хороший вкус… - Мистер Лукенс потрепал мальчика по плечу и повернулся к мистеру Макдэниелсу. - Предложил бы сравнить с моей любимой, но, к несчастью, она исчезла.
- Как исчезла? - не понял мистер Макдэниелс.
- Это одна из трех картин, которые украли на прошлой неделе, - хмуро объяснил мистер Лукенс. - В газетах пишут, что вчера ночью из Прадо похитили еще две.
- Какой ужас!
- Да, ужас, - заключил мистер Лукенс и кивнул в сторону Макса. - Скотт, приведите Макса как - нибудь в офис. У меня осталась репродукция. Посмотрим, кто лучше, Рембрандт или Пикассо!
- Непременно! - хихикнул мистер Макдэниелс и сел на корточки перед Максом, чтобы заглянуть ему в глаза. - Послушай, приятель! Папе надо поболтать о делах, но я не хочу нагонять на тебя скуку. Может, сходишь к тем железкам, которые вы с мамой всегда рисовали? Встретимся в книжной лавке через полчаса. Идет?
Макс кивнул и попрощался с Лукенсами (те совсем съежились под бурным натиском Скотта Макдэниелса). Мальчик прижал к себе альбом и пошел по коридору. У отца на уме одна работа, возмущенно думал он. Даже в мамин день.
В оружейной галерее было темнее, чем среди картин; за прозрачным стеклом тускло поблескивали экспонаты. Людей тоже было меньше, и Макс мог рисовать в относительной тишине. Он шел вдоль бархатного шнура, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть арбалет или кубок. На стенах висело самое разное оружие: чугунные палицы, тяжелые секиры, длинные мечи. Макс встал перед рядом церемониальных алебард и тут заметил идеальный объект для наброска.
Доспехи были огромными и сияли серебром. В своем стеклянном ящике они возвышались над остальными экспонатами, как великан над лилипутами. Макс обошел их с другой стороны, задирая голову. Через пару минут на листе возник первый набросок.
Макс как раз прорисовывал узорную кирасу, как вдруг его внимание привлекла суета в дальнем конце зала. Он посмотрел туда сквозь стекло - и замер.
Незнакомец из поезда!
Макс осторожно присел и стал наблюдать, как тот взволнованно жестикулирует под носом у низкорослого охранника.
- Мальчишка такого роста! - прокричал незнакомец с восточноевропейским акцентом и рубанул воздух ладонью на уровне макушки Макса. - Чернявый, лет двенадцати, в руках альбом!
Охранник, озадаченно глядя на настойчивого посетителя, уже тянулся к рации. Вдруг человек из поезда наклонился к нему и что - то прошептал. Охранник неожиданно кивнул и толстым пальцем ткнул через плечо туда, где прятался Макс.
Мальчик отчаянно огляделся и заметил справа от себя темный вход, отгороженный канатом с надписью: "Ремонт. Не заходить!".
Не обращая внимания на надпись, Макс пролез под шнуром и зашел за угол. Там он прижался к стене и стал ждать. Ничего не происходило. И тут до Макса дошло, что он оставил альбом в галерее. Его захлестнула волна паники: незнакомец найдет альбом и поймет, куда Макс делся!
Прошла минута. Еще одна. Еще. Макс слышал шаги и голоса проходящих мимо посетителей. Наконец он выглянул из - за угла. Человека не было - и альбома тоже. Макс медленно сел на пол, вспоминая, как аккуратно выписал на обложке свою фамилию, имя и адрес. Потом поднял голову и расстроенно обвел взглядом комнату, где все это время прятался.
Для галереи комната была явно маловата. Воздух пропах плесенью, стены и пол светились мягким янтарным светом. Единственным экспонатом был рваный гобелен на дальней стене. Макс заморгал: свет исходил от самого гобелена! Мальчик подступил ближе.
Гобелен оказался действительно очень старым. Изо всех цветов на нем сохранились только бледные пятна охры, хотя были и намеки на другие цвета.
В животе у Макса защекотало, словно он проглотил горсть пчел, а волоски на руках медленно встали дыбом. Тяжело дыша, Макс замер.
Тинь!
Одна нить в грубой серой ткани загорелась ярким золотом. Макс ойкнул и отскочил. Горящая нить, тонкая, как паутинка, завибрировала, как струна арфы. Нота отдалась эхом по всей галерее и утихла. Макс оглянулся на дверной проем: посетители все так же ходили мимо и будто не замечали ни крошечной галереи, ни его самого, ни странного гобелена.
Ожили новые нити. Одни вспыхивали и затухали, другие сплетались в узор из серебра, зелени и золота. Макс словно стер пыль с неизвестного древнего инструмента, и тот заиграл забытую песню. Мелодия постепенно усложнялась. Наконец проснулась и запела последняя нить, и Макс вскрикнул. У него заболело что - то внутри - не так, как колет в боку от быстрого бега, а сильнее и глубже.
Сколько Макс себя помнил, столько ощущал в себе чье - то присутствие. Что - то в нем сидело, огромное, дикое и страшное. Всю жизнь Макс боролся, держал это "что - то" в себе. От напряжения у него часто болела голова, иногда по нескольку дней. Сейчас эта сущность вырвалась на свободу, и Макс понял, что головных болей больше не будет. Сущность медленно заскользила, зазвучала где - то глубоко внутри, взбудоражила ил на дне сознания.
Боль утихла, и Макс глубоко вздохнул. По его лицу теплыми ручейками побежали слезы. Он провел пальцами по тканой поверхности гобелена.
Цветное пламя сплелось в золотистый орнамент, а тот образовал три сияющих непонятных слова:
TAIN BO CUAILNGE
Под этой надписью, прямо посредине, было выткано красивое изображение пасущегося быка, окруженного дюжиной спящих воинов. Справа шло войско; в небе парили три черные птицы. На все это с холма смотрел высокий мужчина с копьем в руке.
Макс рассматривал весь гобелен, но его взгляд то и дело возвращался к темной фигуре на холме. Тут картинки вздрогнули и заплясали в мерцающих жарких волнах. Мелодия переросла в хаос, а свет стал таким горячим и ярким, что Макс испугался, не загорится ли музей.
- Макс! Макс Макдэниелс!
И снова стало темно. Гобелен все так же висел на стене - тусклый, пыльный и неподвижный. Макс растерянно попятился и перелез через бархатный шнур обратно в оружейную галерею.
Еще издали он увидел рядом с двумя охранниками массивную фигуру отца и позвал его. Услышав голос сына, мистер Макдэниелс бросился к нему.
- О, слава богу! Слава богу! - Мистер Макдэниелс утер слезы и чуть не задушил Макса в складках плаща. - Макс, ты где пропадал? Я искал тебя два часа!
- Извини, папа… - озадаченно проговорил Макс. - Все нормально. Я просто зашел в другую галерею, минут на двадцать.
- Ты о чем? Какая еще другая галерея? - Голос Макдэниелса дрогнул; отец заглянул Максу за плечо.
- Которая на ремонте. - Макс повернулся, чтобы указать на табличку. И замолчал. Открыл рот, потом снова закрыл. Не было ни проема, ни вывески, ни шнура.
Мистер Макдэниелс крепко пожал руки охранникам, а когда те отошли, присел перед Максом и испытующе всмотрелся в него опухшими глазами.
- Макс, не обманывай меня. Где ты был последние два часа?
Макс глубоко вдохнул.
- В соседней галерее. Папа, честно, я думал, что я недолго.
- Где она? - Мистер Макдэниелс развернул карту музея.
Максу стало дурно: комнаты с гобеленом на карте не было.
- Макс… Я задам тебе этот вопрос только один раз. Ты мне врешь?
Макс уставился на свои ботинки. Потом поднял глаза на отца и услышал собственный голос, тихий и дрожащий.
- Нет, папа. Не вру.
Не успел он договорить, как отец схватил его за руку и потащил к выходу. Несколько девчонок Максова возраста захихикали. Макс спустился по ступенькам, шаркая ногами и понурившись.
По дороге на вокзал мистер Макдэниелс яростно шуршал рекламными проспектами и молчал. Макс заметил что часть проспектов перевернута вверх ногами. Такси остановилось. Снова лил дождь.