В следующий миг Мария распахнула люк, и лунный свет упал в погреб. Каллик с воплем выпрыгнула наружу, Токло и Луса вылезли следом за ней. Уджурак вышел последним и увидел, что Мария испуганно прижалась к стене, пытаясь спрятаться от обезумевшей белой медведицы, в панике мечущейся по сараю.
- Все хорошо, Каллик, все хорошо, - Луса догнала подругу возле двери, прижалась к ней и постояла так, пока Каллик не начала успокаиваться. Токло молча вышел наружу, и остальные последовали за ним.
- Спасибо, - поблагодарил девочку Уджурак. - Ты спасла нас.
- Пустяки, - ответила Мария. - А куда вы теперь пойдете?
- Подальше отсюда, - вздохнул Уджурак. Как быстрее выйти из города?
- Я вам покажу, - охотно вызвалась Мария и подвела их к Черной тропе. - Вот по этой дороге, если хотите обойти места нефтедобычи, - объяснила она, указывая рукой. - Идите вон на то высокое черное строение.
- Спасибо, - снова сказал Уджурак.
Он повернулся было к друзьям, но заметил, как огорченно вытянулось лицо девочки.
- Может быть, вы останетесь со мной? - попросила она. - Я бы приносила вам всякую вкусную еду. Никто не поверит, что я прятала трех медведей в своем сарае!
Но Уджурак решительно покачал головой.
- Прости, но это невозможно. Мы должны идти.
Он повернулся к друзьям. Токло уже решительно шагал по Черной тропе в сторону, указанную Марией.
ГЛАВА XXXIII
УДЖУРАК
- Подожди! - крикнула ему вслед Мария. - Ты же не можешь ходить голый. Постой минуточку.
Она снова скрылась в доме, и Уджурак увидел через окно, как она суетливо мечется внутри. Он нетерпеливо топтался на месте, глядя вслед удалявшемуся Токло, за которым, негромко переговариваясь, шли Луса и Каллик.
Вскоре Мария вернулась, неся в руках толстую шкуру и пару тяжелых предметов, по форме напоминавших лапы плосколицего.
- Надень это, - велела она. - Так тебе будет теплее.
Уджурак сбросил с себя розовую шкурку, которую Мария дала ему раньше, и надел новую. Шкура оказалась велика, рукава свисали чуть ли не до земли, зато внутри было тепло и уютно, и Уджурак с удовольствием запахнулся поплотнее. Как же холодно быть плосколицым! И все-таки, до поры до времени ему благоразумнее оставаться в этом обличии. Только будучи плосколицым, он мог защитить друзей от других плосколицых.
- А теперь ботинки, - скомандовала Мария, ставя на землю перед Уджураком обувь. - Нет-нет, - добавила она. - Не на ту ногу!
Ботинки Уджураку решительно не понравились. Они были неуклюжие и твердые, как кора. Неужели плосколицые совсем не чувствуют землю, когда ходят в таких жестких лапах? Однако приходилось признать, что в них было намного теплее, чем босиком.
"Бедные плосколицые! Им так много всего нужно… Как же хорошо быть медведем!"
- Спасибо тебе за все, Мария, - поблагодарил Уджурак. - Мы никогда не забудем твоей доброты.
И тут Мария неожиданно удивила его. Она шагнула вперед и крепко обняла Уджурака.
- Не знаю, кто ты, но удачи тебе!
- До свидания, - смущенно улыбнулся Уджурак.
Луса тоже вернулась и дружелюбно ткнулась носом в руку Марии. Девочка ласково потрепала ее по голове.
- До свидания, мишки. Берегите себя!
- Идем! - нетерпеливо крикнул Токло.
Уджурак повернулся и побежал по Черной тропе, тяжело грохоча неуклюжими ножными шкурами. Каллик и Токло неслись по бокам от него, а Луса замыкала их небольшую стаю. Перед поворотом Уджурак обернулся и увидел, что Мария все еще стоит возле своей берлоги, глядя им вслед. Поймав его взгляд, она подняла лапу и помахала, Уджурак тоже махнул ей в ответ, прежде чем скрыться за поворотом.
Медведи шли к высокому черному зданию, которое показала им девочка. Поднявшийся ветер бил в лицо Уджураку, пробирался даже под толстые шкуры, которые дала ему Мария. Видя, что он дрожит, Каллик и Луса плотнее прижались к другу, согревая его боками.
На Черной тропе было тихо, но Уджурак постоянно прислушивался, нет ли погони. Как жаль, что он утратил острый нюх и слух медведя! Высокое здание было еще далеко впереди, когда Уджурак вдруг услышал быстро приближающийся рев огнезверя. Обернувшись, он увидел, что огнезверь бежит прямо к ним, и на спине у него полыхает крутящийся голубой свет.
- Опять! - прорычал Токло.
- Прячьтесь, быстрее, - приказал Уджурак. - Сюда. - Он указал рукой в переулок, темневший в нескольких медведях впереди.
Медведи бросились туда и скрылись в темноте. Уджурак помчался было за ними следом, когда вдруг услышал громкий крик за спиной:
- Эй, мальчик! Мальчик!
У него упало сердце. Похолодев, Уджурак остановился и обернулся. Огнезверь стоял у края Черной тропы, из его брюха вылез плосколицый. На поясе у него, на крепкой лозе висела маленькая огненная палка.
К счастью, он пока не тыкал ею в Уджурака.
- Мальчик! Подойди сюда! - приказал плосколицый.
- Я? - как можно равнодушнее переспросил Уджурак. Подавив желание обернуться на друзей, чтобы убедиться, хорошо ли они спрятались, он подошел к плосколицему.
- Что ты здесь делаешь в такое позднее время? - строго спросил плосколицый, когда Уджурак приблизился. - Разве ты не слышал, что в городе видели медведей?
- Медведей? - с притворным изумлением переспросил Уджурак, тараща глаза. - Правда, что ли?
- Именно. Сейчас не время разгуливать в одиночку!
- Я… я… - Уджурак лихорадочно соображал, какому объяснению поверит этот плосколицый. - Меня послали за лекарством для маленькой сестры, - выпалил он, надеясь, что плосколицый не попросит показать лекарство. - Она заболела.
- Значит, ты был в больнице? - проворчал плосколицый. - Ты не видел сбежавшего мальчика? Или медведей?
- Я не был в больнице, - покачал головой Уджурак. - Я взял лекарство у… у Марии! Она живет вон там, - он махнул рукой в сторону, откуда они пришли.
К его удивлению, плосколицый расплылся в улыбке и кивнул.
- Так значит, ты заходил к доктору Грину? Он всегда заботится обо всех пациентах. Думаю, его дочурка Мария тоже станет отличным врачом.
Уджурак улыбнулся в ответ. От облегчения у него едва не подкосились ноги.
- Ладно, а теперь побыстрее возвращайся домой! - уже более дружелюбно приказал плосколицый.
С этими словами он повернулся и забрался в своего огнезверя. Когда он скрылся из глаз, Уджурак бросился в переулок.
Токло, Каллик и Луса вышли к нему из темноты и встревоженно уставились на дорогу.
- Что случилось? - рявкнул Токло. - Чего хотел этот плосколицый?
- Он спросил меня, не видел ли я вас, - ответил Уджурак. - Нужно как можно скорее выбираться отсюда.
Выглянув из переулка, он убедился, что Черная тропа снова пуста и повел друзей вперед, к черному зданию. Постепенно маленькие берлоги плосколицых уступили место огромным зданиям с пустыми одинаковыми окнами или вовсе без окон. Вокруг веяло бесприютностью, и с каждым шагом все сильнее пахло нефтью.
Огни, освещавшие здания снаружи, лили холодный свет на мусор, несшийся вдоль Черной тропы. Большой лист бумаги упал Токло на нос, а налетевший ветер распластал его по голове медвежонка.
- Мерзость какая! - взревел гризли, останавливаясь, чтобы когтями содрать с себя листок. - От него воняет плосколицыми!
- Еще бы, - грустно согласилась Каллик. - Здесь все отвратительно.
- Значит, нужно как можно скорее выбраться отсюда! - постарался подбодрить их Уджурак. У него самого чесались лапы от желания поскорее пройтись по траве, а потом напиться холодной речной воды. Но грустные мысли не давали Уджураку покоя. Может быть, скоро на свете вообще не останется чистой воды!
Уджураку вспомнилось видение, посетившее его в больнице, когда он выпачкал пальцы в нефти, принесенной Джанет. Ему тогда показалось, будто нефть сочится из его тела, заливает лапы, забивает рот и нос и, растекаясь неудержимым потоком, грозит заполнить собой всю землю.
- Скоро будет еще хуже, - прошептал Уджурак.
Черное здание постепенно приближалось, и вскоре медведи очутились в его тени. Оно высилось над их головами, протыкая вершиной небо - выше самого высокого дерева - и все окна в нем были черными. Кругом все было совершенно одинаковое. Куда ни посмотри, всюду виднелись унылые постройки из металла и камня.
- Ну, и что дальше? - пробурчал Токло, с отвращением глядя по сторонам. - Маленькая плосколицая послала нас к этой башне, но что-то я не вижу, как отсюда можно выбраться в лес или горы.
- Мы застряли здесь навсегда! - заскулила Каллик.
- Нет, не может этого быть, - твердо ответила Луса. - Нужно искать. Выход непременно должен быть где-то рядом!
- Великие духи, ты всегда такая неунывающая? - процедил Токло. - Если бы ты только знала, как это бесит!
- Знаешь, ты тоже здорово раздражаешь! - огрызнулась Луса.
- Не ссорьтесь, - попросил Уджурак, подходя к Токло и дотрагиваясь рукой до его плеча. - Я отыщу дорогу, но сначала нужно найти для вас какое-нибудь укрытие.
Сопровождаемый медведями, Уджурак подошел к башне. Ветер заунывно свистел в темноте, поднимая с земли пыль и мусор. Внезапно Уджурак замер, услышав вдалеке гортанный рев огнезверя, но чудовище скрылось, так и не появившись на глаза. Уджурак вздохнул. Наверное, они очутились в самом пустынном месте на свете, здесь было хуже, чем в самых высоких горах.
Наконец, когда они обошли здание кругом и почти приблизились к месту, откуда начали, Уджурак заметил плоский кусок дерева, прислоненный к стене.
- Лезьте туда, - велел он, подталкивая Каллик. - И не выходите, пока я не вернусь.
Каллик послушно пошла к укрытию, Луса последовала за ней, дружески ткнув Уджурака носом на прощание.
- Не задерживайся, - попросила она.
- Постараюсь, - пообещал Уджурак.
Токло последним втиснулся в тесное укрытие.
- Да я за всю свою жизнь столько не прятался, сколько сегодня! - проворчал он.
Убедившись, что друзьям ничего не угрожает, Уджурак посмотрел на вершину здания и высокие звезды, мерцавшие над ним. Потом подался вперед и почувствовал, что поднимается вместе с ветром. Шкуры плосколицых соскользнули с него. Ноги у него съежились, пальцы превратились в загнутые когти. Зрение стало резким и четким, он видел каждую трещинку, каждую ямку в черном здании. Пушистые перья покрыли розовую кожу плосколицего, и вот уже руки Уджурака превратились в белоснежные крылья, светящиеся в лунном свете. С глубоким криком Уджурак взмыл вверх в облике белой полярной совы.
Холодный ночной ветер струился сквозь оперение Уджурака, и хотя он летел высоко над Черными тропами, берлогами и вышками плосколицых, даже здесь воздух был отравлен нефтяными испарениями.
Вскоре огни зданий стали крохотными искрами во тьме, даже пламя на вершине башни казалось отсюда меньше, чем огонь в очаге Тиинчу. Огнезвери с горящими глазами, словно светлячки, крались по пустынной земле.
"Я должен узнать, что тут происходит, - сказал себе Уджурак, направляясь к горам. - Я должен узнать. Все, что я увижу, может оказаться очень важным".
Карта, которую сестра Джанет сделала Уджураку из простыней и одеял, теперь развернулась под его крыльями от гор до самого океана, с растекшейся между ними черной плесенью нефтяного месторождения Пропкина.
Куда ни посмотри, всюду видны были берлоги, Черные тропы и серебряные трубы, зловещей сетью покрывавшие землю. Уджурак не мог отвести глаз от этого зрелища, и вдруг на его глазах стало происходить что-то странное - лежащая внизу земля вдруг зашевелилась, как будто какой-то невидимый медведь разворошил лапой муравейник.
Башни, трубы и Черные тропы поползли во все стороны, проглатывая землю, так что вскоре не осталось ни одного свободного клочка. Они расползались вдоль берега и карабкались в горы, подобно приливу, они скрыли под собой леса и берлоги Северной деревни и вскоре съели всю землю, так что Великая последняя глушь полностью исчезла.
Уджурак закричал от отчаяния, раскинув свои белоснежные крылья. В этом кошмарном мире больше не осталось ни медведей, ни северных оленей, ни лис, ни гусей - только трубы, шум и зловонный отравленный воздух. Едкая отрава расползлась даже по океану - страшные черные стены вздымались изо льда, грязь изрыгалась прямо в волны. Спасения не было!
С судорожным вздохом Уджурак вернулся в реальность и зажмурился, пытаясь прогнать ужасное видение. Чувства его невероятно обострились: он слышал рокот моторов, качавших нефть из глубины земли, и бульканье в трубах, несущих черную жидкость в горы.
Ледяной ужас пронзил Уджурака, он с трудом заставил себя удержаться в воздухе. Наконец-то он ясно увидел цель своего бесконечного странствия - он должен помочь Последней великой глуши!
"Спаси дикий мир…"
Луса не случайно услышала эти слова во сне. Уджурак вспомнил тоску, терзавшую его всю дорогу, и страх зверей и птиц, в которых он превращался - все они боялись настоящего и будущего, потому что их привычный с детства мир неумолимо загрязняется и отравляется плосколицыми.
- Я буду сражаться! - поклялся себе Уджурак. - Я обязательно придумаю, что делать.
Блеск луны ослепил его, звезды хороводом закружились вокруг, и Уджурак понял, что падает. Его крылья и хвостовые перья исчезли, сменившись плавниками и хвостом, а все тело покрылось серебристой чешуей. Сильная судорога сотрясла его тело. Уджурак больше не мог дышать. Он забился в воздухе, задыхаясь. Внизу блеснула река, он ударился о воду и рыбкой скользнул на глубину.
- Нет! - попробовал выдавить он, подавляя нарастающую панику. - Это неправильно! Я должен вернуться назад к Токло и медведицам.
Но рыбья сущность грозила поглотить его целиком, а лютый голод стремительно вытеснял воспоминания о друзьях. Уджурак широко раскрыл рот, чтобы проглотить побольше питательной пищи, которой богата река. Но здесь не было ничего… ничего, кроме затхлой воды и пустоты, из которой нужно было скорее уплыть вверх по течению, к таким же, как он сам…
- Я должен… измениться!
Собрав последние крохи угасающего сознания, Уджурак попытался заставить себя вернуться в обличие совы, чтобы взлететь над нефтяным месторождением и отыскать высокое черное здание, под которым спрятались его друзья.
Плеснув хвостом, Уджурак поплыл к берегу. Он почувствовал, как его тело растет, ног теперь стало не две, а четыре, и каждая заканчивалась копытом, на голове появились рога. Посмотрев на себя, Уджурак увидел буро-серую шкуру северного оленя.
Он выбрался из реки, встал на берегу и обернулся в сторону нефтяного месторождения. Уджурак стал беременной самкой оленя и чувствовал в животе тяжесть олененка. Опустив голову, он двинулся вперед, древний инстинкт вел его на извечные родовые земли карибу, где матери-оленихи испокон веков давали жизнь своим детенышам. Но вместо бескрайних болот и лесистых предгорий перед ним были лишь Черные тропы, длинные серебристые трубы и высокие здания, выстроенные плосколицыми. Уджурак поднял голову, и из его груди вырвался долгий надрывный рев - душераздирающий крик матери, которой больше негде растить свое потомство.
- Нет… нет…
Уджурак из последних сил попытался вырваться из этого облика.
- Совой… совой… чтобы я мог вернуться к друзьям и увести их из этого места. Крылья… белые крылья… клюв и когти…
Наконец, он с облегчением почувствовал, что тело его снова съеживается, и он становится белой полярной совой. Взмыв в небо на бесшумных крыльях, Уджурак понял, что истратил все свои силы, и его крошечное птичье сердце трепещет, как лист под ураганным ветром.
Прищурившись, он окинул зорким совиным взором лежащие внизу земли и вскоре заметил высокое здание, возле которого превратился в первый раз. Он даже разглядел кусок дерева, под которым прятались его друзья.
С высоты Уджураку было видно, что черное здание было одним из последних построек плосколицых, дальше начиналась пустошь. Значит, Мария была права. Если они пойдут вон по той Черной тропе, а потом свернут на следующую, то вскоре уйдут из этого отвратительного места.
С тяжелым сердцем Уджурак спустился вниз и сел в нескольких медведях от того места, где были его друзья. Со вздохом облегчения он сбросил перья и начал обрастать бурой шерстью. Вскоре его крылья превратились в передние лапы, а клюв стал медвежьей мордой. По дороге зашагал медвежонок-гризли.
Все тело у него болело, он еле передвигал лапы. Но отдаленное рычание огнезверей напоминало о том, что плосколицые продолжают разыскивать их. У них не было времени на отдых.
- Я вернулся! - крикнул он. - Я знаю, куда идти!
ГЛАВА XXXIV
КАЛЛИК
Каллик первая выбралась из укрытия и с наслаждением вытянула затекшие лапы. Уджурак стоял в паре медведей от нее; он вернулся в тело гризли, но шерсть у него была грязная и всклокоченная, а глаза потускнели от усталости.
- Что с тобой, Уджурак? - проскулила Каллик.
- Все в порядке, - сипло ответил тот. - Потом расскажу.
Каллик не стала настаивать, она видела, что Уджурак не хочет говорить о том, что с ним произошло. Поэтому она просто подошла к другу и зарылась носом в его шерсть.
- Как хорошо, что ты снова стал медведем, - шепнула Каллик. - Надеюсь, ты останешься им навсегда.
- Я тоже надеюсь, - глухо ответил Уджурак.
- А я надеюсь, что ты узнал, как отсюда выбраться, - проворчал Токло, выбираясь из укрытия. - Я хочу поскорее убраться из этого поганого места. И еще я хочу есть.
- Мы поохотимся, как только сможем, - пообещал Уджурак. - Это будет уже скоро.
Он повернулся и повел друзей по Черной тропе, которую разглядел с небес. Постепенно усталость отступила, его походка стала быстрой и уверенной. Каллик со всех лап семенила за Уджураком. Когда они свернули на другую Черную тропу, ветер стал заметно свежее. Не успела Каллик опомниться, как постройки плосколицых остались позади. Она с наслаждением ступила лапами на траву, усеянную камнями и кустами низкорастущих растений. Здесь слышался тихий плеск волн, и впервые за долгое время сквозь всепоглощающий смрад нефти Каллик удалось почуять запах соленой воды. Звезды сверкали на зыбкой поверхности океана, отражаясь от белой полосы льда.
"Лед стал ближе!" - с радостью поняла Каллик, полной грудью вдыхая знакомый холодный запах.
Ей страшно хотелось броситься к берегу и поплыть через узкую полосу открытой воды к замерзшему морю, чтобы затеряться в бескрайней белизне. Но Каллик не могла бросить своих товарищей. Только не сейчас, когда они выяснили, какая опасность угрожает дикому миру.
Вскоре друзья вышли к берегу реки. Посмотрев вниз, Каллик заметила мост, по которому они с Токло и Лусой пришли в стойбище плосколицых. На мосту ярко горели огни, похожие на стайки светлячков, и доносились крики плосколицых.
- Они все еще ищут нас, - хмыкнул Токло.
- Как хорошо, что мы не стали переходить реку в этом месте! - прошептала Луса.
Уджурак молча смотрел на реку. Каллик подошла к нему. Лунный свет играл на поверхности воды, ручьями впадавшей в море. На серебряной зыби чернели отмели и маленькие островки.
- Думаю, здесь можно перейти вброд, - решил Уджурак, делая несколько шагов к реке. В самом деле, вода едва покрыла его лапы.