* * *
Муддарис Миша Евстигнеев сидел в ванне с горячей водой посреди пустого банного зала. На голове у мудреца была белая чалма с подвернутыми концами, в одной руке он держал наполовину обкусанный огурец, а в другой - толстую книгу.
- Учитель подобен хозяину дома, - читал он вслух с выражением, - а тот, кто хочет встать на прямой путь, - его гость. Этот несчастный никогда и домов-то не видел. А теперь он входит в богатый дом и видит богатое место, предназначенное для сидения, и спрашивает: "Скажите, пожалуйста, а это что такое?" А хозяин отвечает гордо: "А это такое место, где сидят"…
В этот момент в дверь просунулась голова в котелке. Миша остановился.
- Блин, ну кого там опять шайтан принес? - сказал он недовольно. - Я же велел никого в баню не пускать!
Бобоназаров вежливо приподнял котелок, вышел бочком из-за двери и поклонился так, как кланяются только шейхам.
Миша усмехнулся.
- Ну, здравствуй, маленький человек! - сказал он совсем другим, важным тоном. - Сделай честь вон той пустой шайке - присядь на нее и скажи, как тебя зовут и чего ты хочешь.
- Моя фамилия Бобоназаров, достопочтеннейший баба́, и я хотел бы услышать совет твоей мудрости - как мне быть с моей горькой жизнью?
Сказав это, шайтан еще раз приподнял котелок, сел на краешек перевернутой шайки, сложил руки на животе в знак почтения и приготовился слушать, что скажет муддарис.
- Где-то я тебя уже видел, - задумчиво сказал Миша, оглядывая гостя.- Ты в кино, часом, не снимался?
- Нет, - ответил Бобоназаров, осторожно убирая невидимый человеку хвост подальше от шайки с кипятком. - Там, где я работаю, кино даже и не смотрят.
- Это хорошо, - кивнул муддарис. - Никогда не кушай ту дрянь, которую на Западном рынке пекут, и твоя жизнь станет слаще. Вот тебе и совет! Ты же хотел совета?
Сказав мудрость, Миша сразу подобрел и даже улыбнулся. Но тут взгляд его упал на шайтаний хвост, и улыбка исчезла. Он отложил книгу, протер глаза краем чалмы и посмотрел на хвост еще раз.
- А чего это у тебя? - спросил он, указывая пальцем.
- Это? Тросточка.
- Нет, не тросточка.
Мудрец наклонился, взял в руку хвост, пощупал его и повертел, осматривая со всех сторон.
- Я говорю вот про это. Про твой длинный, кривой и облезлый хвост.
- Как? Мудрейший видит его?! - подскочил Бобоназаров и попытался вырвать чувствительный предмет.
Миша еще раз помял хвост, а потом отпустил его и принял величественный вид.
- Да, я вижу несомненное доказательство твоей нечеловеческой природы, - сказал он важно. - Я, брат, уже семь лет ничего не пью - кроме воды из чистого колодца Хуляль, конечно. И потому если я вижу хвост, то это стопудово хвост. А как говорит достомудрый ибн Кассир, да услышат его золотые слова все нищие духом: протри глаза свои, и на одном из концов шайтаньего хвоста ты увидишь шайтана. Так что, выходит, ты шайтан и есть.
- Ты прав, о мудрейший. Я не человек. Я демон восьмой категории. Но твой совет мне очень-очень нужен - даже больше, чем людям.
Бобо съежился на своей шайке, ожидая самого худшего, и робко посмотрел на муддариса. Но, вопреки его ожиданиям, мускулистое лицо бывшего омона оставалось совершенно спокойным.
- Шайтан так шайтан, - равнодушно сказал Миша. - Шайтан не ёшка, чего вас бояться? Ну, рассказывай. Где ты тут обитаешь, если не секрет?
- Могут ли у меня быть секреты от шейха, который видит насквозь и людей, и джиннов? - с облегчением заговорил Бобо. - Я работаю здесь, на Восточном рынке, у Южных ворот.
- У Южных ворот? И что привело тебя в это нечистое место, где, впрочем, можно дешево купить "калашников"?
- Достопочтенный шейх знает и без меня: шайтанам полагается жить в местах, где грех стал обычным явлением… - потупился Бобоназаров. - Вот я и живу на базаре.
Миша недовольно покачал головой и погрозил ему недоеденным огурцом.
- Будь осмотрительнее в своих суждениях! - сказал он тоном сурового учителя. - Разве ты не знаешь, что в раю есть рынок, куда правоверные приходят каждую пятницу? А вот где ёшки будут добывать себе пищу после того, как их постигнет справедливая кара, в их книгах ничего не написано. Аминь. А кем ты работаешь?
- Ну, я… как бы это сказать… мухами занимаюсь.
- О! Значит, ты и есть повелитель мух?
- Выходит, что так.
Муддарис еще раз протер глаза.
- Гм… Но в чем же тогда твоя проблема, как говорят наши враги, да пожрет саранча всю их кукурузу?
Бобоназаров давно ждал этого вопроса. Он поднялся во весь свой крошечный рост, взгромоздился на шайку и раскинул руки в стороны.
- О мудрый, посмотри на меня духовным взором! - взволнованно заговорил он. - Я некрасив, и потому меня никогда не полюбит прекрасная Лейла. О, почему я не родился прекрасным земным юношей с благородным и страстным огнем в темных глазах? За какие такие грехи уродился я демоном, а потом еще пал на Землю и лишился сил? И вот теперь я влюбился и так горько мне стало, о мудрейший, так горько! Потому что как ни стараюсь я изменить свой облик, духовный взор несравненной все равно видит и мой облезлый хвост, и мой маленький пятачок. Сегодня сказала она про это, и жизнь сразу стала для меня горестней вкуса алоэ и отвратительнее запаха воды гассяк. Дай же мне совет, кладезь мудрости, скажи - как вернуть чудесную силу, что была у меня когда-то? Подскажи, кто из близких тебе могучих русских духов, слава им, мог бы помочь моему горю и как мне их об этом просить?
Сказав эту речь, самую длинную во всей своей жизни, Бобо поклонился, прижал руки к сильно бьющемуся сердцу и замер в ожидании.
- Вот это да! - крякнул Миша. - Ни разу в жизни не видел такого чувствительного шайтана.
Он оживился, положил огурец поверх книги и уселся повыше в своей ванне.
- Да ты сядь, сядь! И не трясись. Сейчас решим твой вопрос. Скажи-ка мне для начала, повелитель мух: а богата ли твоя возлюбленная?
- О мудрейший, разве ты не знаешь, что Лейла - дочь калифа Шаддада, который владеет семьюдесятью пятью процентами акций Восточного рынка?
Услышав это, Миша вдруг подскочил так, что на пол хлынул целый водопад мутной воды.
- Так ты что, про Шаддадову дочку мне тут заливаешь, косолапый?! - заревел он утробным голосом. - Про дочь этого ёшкина прихвостня, торгаша, который земной рай себе под хвост прибрать хотел?
- Ну, про рай я точно не знаю, я ведь здесь недавно, - забормотал Бобо, испуганно оглядываясь по сторонам. - Говорят, ему предлагали…
- Предлагали… Ёшки ему предлагали!
- Но он же отказался, - горячо вступился Бобо за своего благодетеля. - Он ведь что ответил? Говорит: ну куда я всех этих баб дену? У меня же семья… Нет, говорит, даром не надо!
- Даром ему не надо… - пробормотал муддарис сквозь зубы.
Он сдвинул чалму на лоб и прикрыл глаза мокрой рукой. Бобо понял, что шейх думает о вечном, и сразу успокоился. Он почтительно отвел глаза и стал ждать. Миша посидел молча минуты две, а потом поправил чалму, убрал с лица нехорошее выражение и снова принял величественный вид.
- Да, похоже, тебе не удастся соблазнить твою Лейлу мишурным богатством этого мира, - сказал он.
- Истина говорит устами шейха, - печально согласился Бобо.
Миша приставил палец ко лбу, подумал еще и вдруг навел этот палец, как дуло, прямо в лоб Бобоназарову.
- А ты вот что, - произнес он очень отчетливо, - ты на прямой путь вступи.
- Какой такой прямой путь?
- Прямой путь всегда один. Борьба с шайтаном.
- Да ведь я сам шайтан! - в отчаянии воздел руки Бобо, но тут же сник и добавил тихо: - Какой-никакой, а шайтан. Меня один раз даже камнями побить хотели.
- Это ничего, что ты шайтан, - успокоил его Миша. - Сейчас время такое - некогда разбираться, кто шайтан, кто не шайтан. Надо все здоровые силы на рынке собирать, понял-нет? Или мы, или ёшки. Ты вот шайтан. Это что значит? Это значит, что ты не ёшка. И это главное. Но при этом в тебе есть недостаток. У тебя внутри маленький такой ёшка сидит, понимаешь? Почувствуй этого ёшку в себе - и сразу начинай с ним бороться! И тогда к тебе вернется сила.
Услышав, что сила может вернуться, Бобо от радости чуть не обнял муддариса.
- О, мудрейший! Я знал, что ты мне поможешь. Умоляю, скажи поскорей: как мне почувствовать в себе ёшку?
Миша посмотрел на него с подозрением: ему явно не понравилась радость шайтана. Он еще раз сдвинул чалму на лоб, почесал в затылке, но потом все-таки принялся объяснять:
- Чтобы почувствовать в себе ёшку, ты должен вспомнить самую большую обиду в своей жизни. Вспомни своего злейшего врага - и ощетинься!
- Как это ощетинься?
- Духовно.
Шайтан закрыл глаза, напряг память - и вдруг живо представил, как его брезгливо, словно нагадившего котенка, брал за шиворот великий Джибрил. От этого воспоминания вся его шерсть стала дыбом, и человеческий вид сразу пропал. Теперь на шайке сидел не человек в котелке - сидело небольшое взъерошенное существо очень странного вида: с маленьким пятачком, с длинным хвостом и с копытцами, как у поросенка.
- Во, это уже лучше, - одобрительно сказал Миша. - Вспомнил?
- Вспомнил, учитель.
- А теперь представь себя самого на месте твоего врага.
Бобоназаров опять зажмурился и попробовал представить у себя за спиной огромные разноцветные пушистые крылья.
- Представил?
- Почти представил, учитель.
- А теперь сделай себе мысленно то самое зло, которое сделал тебе твой враг. И скажи про себя самое страшное слово, какое ты только знаешь. Тут большой выход энергии нужен, понимаешь?
Бобоназаров взял сам себя за шиворот и напрягся так, чтобы хватило сил швырнуть своего скрытого ёшку через всю Вселенную. Он набрал побольше воздуха, задержал дыхание, а потом вдруг рванулся вперед и завопил что было мочи:
- Айблад!!!
Краткое слово, словно пуля, ударило в высокий потолок и рикошетом защелкало по всему банному залу.
Стены задрожали.
- Отставить! - гаркнул Миша, как настоящий омон.
Он выскочил из ванны, прикрыл срам двумя руками и замер, уставившись вверх. По бане перекатывалось гулкое эхо.
- Отставить! Отставить. Отставить… - повторял муддарис таким тоном, словно уговаривал кого-то успокоиться.
А Бобоназаров без сил опустился на пол, не открывая глаз, и по лицу его начала медленно расплываться счастливая улыбка.
Прошла минута, но никто не появился.
- Ты что же это делаешь, диверсант? - обратился, наконец, Миша к шайтану. - Ты хоть понимаешь, кого ты позвал, дубина волосатая?
Бобо отпустил свой загривок, открыл глаза, сел на полу и с улыбкой посмотрел на шейха. Вид у него был взъерошенный и совершенно блаженный.
- Получилось… - прошептал он.
- Что у тебя получилось?
- Я силу вдруг почувствовал. Как будто от земли оторвался. Невысоко так, метра на два…
- А раньше не мог, что ли?
- Ссыльным нельзя летать. Мудрейший, скажи мне скорей, что это было? Откуда у меня сила взялась?
- Откуда… От верблюда! Великая демоница тебя заметила, блин. Еще бы не заметить, когда так орут. Я же тебе сказал: про себя ругаться, про себя, понимаешь? Если бы не я, ты бы сейчас здесь жабой квакал за ложный вызов… Ну, все, хватит! Силу почувствовал, теперь вали отсюда и действуй!
- А что мне делать?
- Как что? Ёшек бить. Ты их теперь пятачком своим чувствовать должен. У вас на базаре чертова куча ёшек расплодилась, будто не знаешь? Давно пора там порядок навести…
- У нас? Ёшки? Нет, я никогда не видел. Наверно, торговцы приезжие. Ну ладно, я у Ашмедая спрошу.
- А это кто такой?
- А это демон один из охраны, друг мой. Он тоже с ёшками борется - как и вы, учитель.
- Да ты что? Почему не знаю? Ну, и как борется? Рассказывай!
- Ну, я не знаю… Он резкий такой, горячий, клыки вот такие. Как высунет их - только держись. Он свои эмоции сдерживать не умеет. Вчера вот ёшку одного сожрал ни за что…
- Как ты сказал? - внезапно нахмурился Миша. - Ни за что?
- Ну, то есть… Я хотел сказать…
Муддарис посмотрел на него так, словно впервые увидел, а потом вдруг ощерил редкие зубы и стал очень похож на Ашмедая. Он упер руки в бока и заорал:
- Как ты сказал? Ёшку ни за что сожрал?! Да ты не крутись, кучерявый, проговорился уже! В глаза мне смотреть, в глаза! Ага, все понятно. А я его тут учу, как дурак… Нет, нигде от вас не спрятаться! Одно спасение - в воде из колодца Хуляль сидеть.
Он злобно плюнул через правое плечо и полез обратно в свою ванну.
- Так вот почему многомудрый проводит так много времени в бане… - примирительным тоном сказал Бобо.
- Не только поэтому, - ответил Миша. - Я тебе сейчас объясню, почему.
С этими словами он наклонился, взял двумя руками шайку с кипятком и опрокинул ее шайтану прямо на хвост. Бобо взвизгнул от страшной боли, вскочил и, жалобно поскуливая, завертелся на месте.
На лице муддариса не дрогнул ни один мускул.
- Правдиво сказано, - молвил он сурово, - что правильное омовение прогоняет шайтана. Иди отсюда, кучерявый, харе орать. Я тебя сразу раскусил. Иди, и скажи своим в синедрионе: Михаил-Али - не фрайер. Нутром вас чую! Ступай, и не забудь дать бакшиш гному, который на выходе сидит. Ходют тут всякие…
* * *
Ошпаренный шайтан ринулся к выходу огромными прыжками. У самых дверей он успел заметить какого-то коротышку с огненной бородой, вспомнил про бакшиш, но остановиться не смог. Он пронесся мимо стрелой - так, как, бывало, носился с поручениями в звездном небе.
- Стой! - заорал бородатый кассир. - Деньги давай!
Но Бобоназаров уже вылетел на улицу и, подвывая, заплясал на одном месте.
- Больно, больно, больно, больно… - причитал он, пытаясь поймать самого себя за хвост.
Гном живо выкатился следом на своих коротких ножках. В руках у него оказался пожарный топор, а в прищуренных глазках сверкала решимость пустить его в дело. Но, едва выйдя на крыльцо, банный страж вдруг замер, опустил оружие и согнулся в глубоком поклоне.
- Простите за беспокойство, почтенные, - вежливо сказал он кому-то, выпрямляясь. - А я и не знал, что вы его тут ждете. Ну, стало быть, этому шайтану сегодня будет бесплатная баня. Гы… Ну, ладно, ладно. Вы тут разбирайтесь, а я пойду пожалуй, с вашего разрешения.
Бобоназаров ухватил, наконец, свой несчастный хвост, прижал его к груди и с недоумением посмотрел на бородатого. Тот еще раз поклонился кому-то поверх шайтаньей головы, с усмешкой глянул на Бобо и, пятясь задом, исчез в темноте предбанника.
- Эй, помогите ему, что ли, - услышал шайтан у себя за спиной чей-то добродушный голос. - Ведь больно же, наверно.
Он обернулся, но никого не увидел. Улица была пуста, только две черные собаки лежали в пыли, положив серьезные морды на лапы, и молча глядели на него сквозь темные солнцезащитные очки.
Бобо вздрогнул и замер, на миг забыв о боли.
Пес, лежавший справа, не спеша поднялся, потянулся, подошел к нему и лизнул его в хвост. Боль отпустила сразу же, как по волшебству.
- Вы кто? - прошептал шайтан.
В ответ раздался хохот, доносившийся, казалось, с самого неба.
- Ой, не могу! - заливался смеющийся. - Вот дурень! Ты думаешь, тебе собака вот так возьмет и ответит: я - жучка, да?
Бобо узнал, наконец, этого весельчака.
- Милосердный повелитель? - спросил он дрожащим голосом.
- А ты как думал? Ты, наверно, думал так: рынок у нас бедный, денег на камеры наблюдения совсем нет, да? И потому ты можешь среди рабочего дня в баню пойти, а Шаддад тебе зарплату платить будет, да?
Шайтан грохнулся на колени.
- Прости, о амир! Бес попутал!
- Ладно, ладно, я тебя сейчас лично прощу. Эй, Харик, Марик! Ко мне его ведите!
Псы подняли головы к столбу, на котором Бобо только теперь заметил камеру, вытянули вперед передние лапы, потягиваясь, потом неспешно поднялись и заняли места впереди и позади шайтана. Убегать от них почему-то не хотелось.
Процессия двинулась обратно на рынок.
* * *
Великий Шаддад - толстый, как китайский божок, - сидел на ковре и держал на трех пальцах тонкую пиалу с дымящимся чаем. Амир был красен, словно только что вышел из бани, и на его лысине поблескивали созвездия крошечных капелек. В бункере было жарко, но шайтан чувствовал, как от повелителя тянет холодом. Если бы перед ним был не амир, а кондиционер, это было бы даже приятно. Но это был амир, и Бобо чувствовал, что от страха не может шевельнуть даже кончиком хвоста. Он ничего не видел, ничего не понимал, а только смотрел, как завороженный, на блистающий звездами череп и слышал долетавший откуда-то из космоса, ровный, как мушиное жужжание, добродушный голос Шаддада:
- …Мухи все засрали. Вчера толстый гуль у Хамида всю бастурму сожрал, денег не заплатил. А ты в это время что делал? Хашиш кушал? Чего молчишь? Отвечай давай!
- Я на звезды смотрел… - услышал шайтан свой собственный голосок.
- На звезды? Ты мне, сынок, не лги. Днем дело было. Не надо мне лгать. Будешь лгать - в желтую жабу превращу! Шутка. На звезды он смотрел… А сегодня что - тоже на звезды?
- Уходил я ненадолго…
- Зачем ушел? Столько товара мухи попортили!
- Я Ашмедая просил за мухами присмотреть…
- Ашмедаю тоже будет на фундук. Из-за этого дурака с нами скоро никто торговать не захочет. Ему разрешишь пару ёшек сожрать, а он весь рынок вычистит, как санитар. Ну, ладно, это все потом. Вот что я хочу тебе сказать, шайтан восьмой категории… У игровых автоматов есть уши.
Бобоназаров вздрогнул и разом очнулся. Кошмарный смысл слов повелителя сразу дошел до него, как хорошая порция хашиша, говорят, сразу доходит до мозга. Не страх, но ужас пронзил его до кончика хвоста. Он задрожал и опустил голову.
- Да… - вздохнул Шаддад, отставляя пиалу. - Всё слышал, всё знаю, работа у меня такая. Вот, значит, как получилось… Я тебя пригрел, я тебя одел, я тебя обул, я тебе работу хорошую дал, я тебе живые деньги плачу, а ты… Чем ты мне отплатил? Ты отплатил мне черной неблагодарностью. Ты положил свой тухлый глаз на мою козочку. Что молчишь, скажешь, не так?
- Не так! Совсем не так! - рванулся вперед Бобоназаров. - Позволь слово сказать, милосердный! Не глаз я положил! Сердце мое она украла! Смотрящий на нее не насытится!
Шаддад достал шелковый платок и промокнул лысину.
- Хм… Что-то жарко тут… Должно быть, к дождю. Марик, открой-ка дверь в подземную тюрьму, пожалуйста. Сердце украла, говоришь… Так ты что, полюбил ее, что ли?
- А как не полюбить ее, повелитель? Она вся такая - словно из халвы слеплена! А если я лгу, о милосердный, то вели своим черным слугам вывести меня за ворота и бросить в меня шестьдесят три камня средней величины!
Шаддад посмотрел на очкастых собак, еще раз промокнул лысину и сложил платок.
- Градусов сорок, наверно, будет… Н-да, похоже, что ты не лжешь. Я ведь тебя насквозь вижу, не хуже муддариса этого нехорошего. Как его зовут, кстати, я забыл?
- Михаил-баба́. А что, в бане тоже есть камеры?
- В женский день отключаем. Нет, ты не лжешь… И работник ты усердный, давно пора кисточку давать… Так что же мне теперь с тобой делать, Нурбобо Бобоназаров?