* * *
Милу вырвал из воспоминаний громкий собачий лай где-то поблизости. Окончательно вернувшись в настоящее, она повертела головой. В радиусе видимости не было ни собак, ни других животных, и Мила решила, что, видимо, чей-то привязанный к конуре пес принялся гавкать на прошмыгнувшую мимо него кошку.
Отвлекшись от дороги, Мила тотчас была наказана. Задев ногой какой-то предмет, оказавшийся у нее на пути, она споткнулась и с коротким вскриком упала на четвереньки. Боль она почувствовала с запозданием - острое жжение чуть выше щиколотки. Переместившись с четверенек в сидячее положение, Мила бросила взгляд вдоль правой голени - внизу алел глубокий порез. С шипением втянув в себя воздух сквозь сжатые зубы, Мила скривилась.
- Больно же… ох…
Рядом валялась разбитая бутылка из-под шампанского. Наверное, ее выронили случайно, когда везли на свадьбу ящики с вином. Досадуя про себя, что никому не пришло в голову убрать ее с дороги, Мила осмотрела рану. Осколков стекла в ней, кажется, не было, но рана сильно кровоточила. Кровь стекала по щиколотке на ступню и капала на землю. Мила огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы зажать рану. Подошел бы лист подорожника, но на этом участке дороги он, как назло, не рос. Опомнившись, она полезла в карман, надеясь найти там носовой платок, однако карманы ее платья были пусты. Ей не хотелось оставлять после себя на дороге следы крови, поэтому Мила, не зная, что еще можно сделать, зажала рану ладонью. Однако кровотечение было слишком сильным - пальцы тотчас стали мокрыми от крови.
- Вот блин, - вслух посетовала Мила. - Да что же она так льется…
В растерянности она уже хотела махнуть на все рукой - ничего не поделаешь, придется идти домой с кровоточащей раной, - как вдруг прозвучало незнакомое ей заклинание, и прямо перед собой Мила увидела черный морион. На миг вспыхнуло - и Мила не сразу осознала, что вспышка была черной, как сама ночь. Подняв глаза, она окаменела от неожиданности - перед ней на корточках сидел Лютов.
- Заклинание, останавливающее кровь, меченосцы должны были учить еще на четвертом курсе, - направляя на ее порез правый кулак с морионом, произнес он. - Если ты не в состоянии справиться с такой пустяковой раной, то что ты вообще делаешь в Старшем Думе?
Только после его слов Мила осознала, что второй рукой Лютов держит ее за лодыжку. Она резко дернулась, вырываясь. Он невозмутимо убрал руку и поднялся на ноги. До Милы вдруг дошло, каким посмешищем она сейчас должна выглядеть, сидя прямо на земле рядом с разбитой бутылкой из-под шампанского и истекая кровью. Впрочем… Мила посмотрела на рану и обнаружила, что кровь запеклась поверх пореза и больше не течет.
- Так и знал - на самом деле ты слабачка, - сказал Лютов, глядя на Милу сверху вниз, и холодно хмыкнул. - Забавно, но, похоже, я тебя переоценивал.
С этими словами он повернулся к ней спиной и, засунув руки в карманы, прогулочным шагом направился в ту сторону, где шумело свадебное гуляние.
Какое-то время Мила ошалело таращилась ему вслед, но на смену удивлению очень скоро пришла злость. Сжав зубы, она тихо прорычала и встала с земли.
- Да чего тебе от меня надо?! - с яростью прошептала она ему вслед, зная, что ни за что не произнесет этого громко - не хватало еще, чтобы он ее услышал.
Мила не видела своего лица со стороны и не могла знать, оно сейчас красное от стыда или белое от злости, но внутри она готова была взорваться и от того, и от другого чувства. Ну надо же было попасться ему на глаза, будучи в таком нелепом положении! Она ни на секунду не сомневалась - Лютов залечил ее рану только для того, чтобы продемонстрировать свое превосходство. А если еще точнее - показать, насколько сильно она ему во всем уступает.
"Еще бы! Я ведь даже собственные раны залечить не могу!" - злясь одновременно на себя и на Лютова, подумала Мила.
Мысленно уговаривая себя, что не должна вестись на его провокации, она наклонилась и подобрала с земли разбитую бутылку. От переполняющей ее ярости Мила никак не могла вспомнить какое-нибудь заклинание, чтобы избавиться с его помощью от осколков.
- Эй! - раздалось вдруг у нее за спиной.
Мила резко обернулась. На языке уже вертелось грубое ругательство - почему она должна терпеть от Лютова насмешки, если можно просто послать его к черту?! Однако все слова, которые она приготовилась сказать, словно прилипли к нёбу. Перед ней стоял Ромка.
- Ты чего? - оторопело спросил он, видимо, удивившись ее неприветливому выражению лица.
- А, это ты, - выдохнув, произнесла Мила.
Ромка присвистнул.
- Понятно, - сказал он. - Только что по дороге встретил Лютова. Это он довел тебя до белого каления?
- Хоть бы он провалился где-нибудь, - со злостью пробурчала себе под нос Мила.
- Что это у тебя в руках? - спросил Ромка, озадаченно моргая.
Мила посмотрела на осколки.
- Не знаешь, как от этого избавиться? - Она подняла глаза на Лапшина. - Неохота тащить домой… И здесь оставлять нельзя - кто-нибудь может пораниться.
Ромка озадаченно изогнул бровь, но без лишних разговоров поднял руку с сапфиром.
- Декреато!
Разбитая бутылка из-под шампанского исчезла из рук вмиг, будто ее и не было. Мила какое-то время смотрела на пустые ладони, пытаясь вспомнить, знала ли она это заклинание, потом со вздохом сказала:
- Знаешь, Ромка, что-то у меня нет желания возвращаться на свадьбу.
- Я так и подумал, - ответил он. - Тогда пошли кормить Шалопая, что ли?
- Ну… если тебе тоже не хочется возвращаться…
Ромка лениво зевнул.
- Что мне там делать? Я уже наелся.
Мила прыснула со смеху.
- А разве на свадьбу приходят поесть?
- По-моему, да, - как ни в чем не бывало улыбнулся Ромка. - А для чего еще?
На ходу Мила прислушалась - если не считать доносящегося со свадьбы гула, было тихо. Собака, лаявшая перед появлением Лютова, умолкла.
- Ромка, - нахмурившись, спросила Мила, - скажи, а мы учили Заживляющие Чары?
- Вроде, учили, - ответил Лапшин. - Но когда это было - не помню.
Сделав глубокий вздох, Мила немигающим твердым взглядом посмотрела в пустоту перед собой.
- Научишь?
Ромка удивленно вскинул брови и несколько секунд вглядывался в ее лицо, словно хотел о чем-то спросить. Однако никаких вопросов задавать не стал, вместо этого тихо хмыкнул и ответил:
- Без проблем.
* * *
Утром следующего дня Мила проснулась, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Одевшись, она направилась в ванную и застала там Ромку с зубной щеткой во рту.
- Я уэ заанщиаю, - с наполненным зубной пастой ртом неразборчиво произнес он.
Так как свадебное гуляние длилось до позднего вечера и Ромка никак не мог вернуться во Внешний мир, Акулина заранее предложила ему переночевать у них - благо на втором этаже была свободная комната. Ромке было не впервой гостить в доме Акулины, поэтому предложение он принял, не раздумывая.
В ожидании своей очереди Мила села на верхнюю ступеньку лестницы и сонно уронила голову на руки, сложенные на коленях. Она совершенно не выспалась. Ночью ее донимали беспокойные сны, после которых она раз за разом просыпалась.
Ей снилась небольшая комната с прозрачными белыми занавесками на каменных стенах и жуткие стонущие существа с зашитыми ртами. Сны с ордалиями преследовали ее уже несколько месяцев. Она просыпалась в холодном поту и, осознав, что это был лишь сон, выдыхала с облегчением. Но сегодня этот кошмар не был единственным. Когда она заснула после очередного пробуждения, ей приснились черный волк и бурая псина, сцепившиеся в яростной схватке. Звери скалились и рычали, вгрызаясь друг другу в глотки, а вокруг них, на земле, растекались лужи ярко-красной крови.
Мила точно знала, кто был виноват в том, что она всю ночь плохо спала. Источником ее кошмаров был не кто иной, как Лютов. Если бы он не разозлил ее вчера вечером, ее сон был бы спокойным, как у младенца. Она тяжело вздохнула, чувствуя, как ее неслышно убаюкивает сладкая дрема. Мила бы, наверное, так и уснула, сидя на лестнице возле ванной, но в этот момент раздался громкий лай Шалопая.
Резко вскинувшись, Мила оторвала голову от коленей - сонливость отступила. Она тряхнула головой и заставила себя сойти вниз, зевая на ходу. В гостиной ее ждал сюрприз - под потолком кружила влетевшая через дымоход троллинбургская Почтовая торба, а Шалопай, прыгая и виляя хвостом, лаял на гостью во весь голос.
Крылатая почтальонша, сделав круг над головой Милы, выплюнула из своего отверстия-рта небольшой свиток и, сложив крылья, нырнула обратно в дымоход. Пока Шалопай провожал Почтовую торбу заливистым лаем, Мила подняла упавший к ее ногам свиток. Письмо было адресовано ей. Не раздумывая, она развернула послание и прочла:
"Привет, Мила.
Прости, что беспокою во время каникул (надеюсь, ты хорошо проводишь время), но подождать до начала учебы никак не выходит. Мой дядя Массимо приехал в Троллинбург ненадолго, и я думаю, что тебе нужно с ним встретиться. Извини, что не пишу подробностей. Дядя остановился в гостинице "Перевернутая ступа" и пробудет в Троллинбурге еще четыре дня. Прости, если отвлекаю тебя от важных дел (надеюсь, у тебя все в порядке).
Бледо".
Закончив читать, Мила часто поморгала. Она никогда прежде не переписывалась с Бледо, и его манера писать письма в первый момент заставила ее немного растеряться. Хотя, учитывая забитость Бледо, не удивительно, что в каждом втором предложении он извиняется и просит прощения. Видимо, из-за неуверенности в себе он слишком боялся, что, обращаясь к людям, раздражает их своей мнимой навязчивостью.
Мила сочувствовала неспособности Бледо нормально общаться с людьми, однако его "извини" и "прости" не смогли заслонить собой нечто гораздо более важное. Несомненно, "дядей Массимо", о котором шла речь в письме, был не кто иной, как Массимо Буффонади. Знаменитый мастер жутких иллюзий, пару лет назад он преподавал в Думгроте монстроведение, но потом вернулся в Италию, на Сардинию, позволив племяннику продолжить учебу в Думгроте. И вот сейчас он снова приехал в Троллинбург, и Бледо почему-то считает, что Миле нужно с ним встретиться.
Она видела только одну-единственную причину для такой встречи - это как-то связано с Терасом Квитом, отцом Бледо. Других причин просто не могло быть. А если так… Если так, то Мила непременно должна увидеться с ним.
Приняв решение, Мила бросилась вверх по лестнице в свою комнату - писать ответ Бледо.
Глава 3
Дневник предателя
Мимо проехал полупустой бордовый дилижанс с золотой буквой "Т" на боку. Подождав, когда путь будет свободен, Мила перешла дорогу и оказалась перед неуклюжим на вид зданием с вывеской "Перевернутая ступа". Мимоходом прислушиваясь к уютному шелесту листвы каштанов, она подумала, что в гостинице, скорее всего, сейчас тихо и безлюдно. Однако она знала, что уже через несколько дней, когда перед самым началом нового учебного года в Троллинбург приедут будущие ученики Думгрота, от постояльцев здесь будет не протолкнуться.
Плешивый, похожий на старую жабу портье за стойкой в пустом холле любезно сообщил Миле, что господин Буффонади, о котором она спрашивает, поселился в девятнадцатом номере.
- Не соблаговолите ли назвать ваше имя? - попросил он.
- Мила Рудик.
Портье важно кивнул и, откинув крышку, вышел из-за стойки.
- Прошу за мной, - сказал он Миле. - Господин Буффонади просил вас проводить к нему, когда вы придете.
После стука портье дверь открыли почти сразу - на пороге Мила увидела Бледо.
- Господин Квит, я привел гостя, которого ожидал ваш уважаемый дядя.
- С-спасибо, г-господин Квакша, - обрадовался при виде Милы Бледо.
Заверив портье, являвшегося одновременно хозяином гостиницы, что они с дядей целиком и полностью довольны обслуживанием в "Перевернутой ступе", Бледо закрыл дверь и повернулся к Миле.
- Хорошо, что ты п-пришла, - по привычке заикаясь от волнения, сказал он.
Мила улыбнулась.
- Ну… ты же сказал, что это важно.
Улыбка на лице Бледо слегка померкла. Он кивнул.
- Да. П-проходи.
По лакированному паркету просторной гостиной номера стелился солнечный свет. Светлые шторы по обеим сторонам открытой двери, ведущей на балкон, слегка колыхались. На круглом чайном столике стояло три чашки. В одном из кресел, окружающих столик, закинув ногу на ногу, сидел человек, которого Мила сразу узнала.
Несмотря на летнюю жару, Массимо Буффонади выглядел свежо и элегантно, облаченный в коричневые брюки, белую рубашку и оливкового цвета жакет с позолоченными пуговицами. В тот момент, когда Мила с Бледо вошли, он оторвал взгляд от окна. Его черные, как уголь, глаза, остановились на Миле.
- Приятно видеть вас снова, синьорина, - легким поклоном головы поприветствовал ее он. - Рад, что вы пребываете в добром здравии.
- Здравствуйте, про… - Мила остановила себя, сообразив, что едва по старой привычке не назвала Буффонади профессором. - Здравствуйте, господин Буффонади.
- "Синьор Буффонади", если не затруднит, - поправил ее итальянец.
Мила слегка опешила, но поправилась:
- Синьор Буффонади.
Про себя она отметила, что бывший профессор монстроведения в Думгроте совсем не изменился: ни внешне, ни манерами. Что касается его приветствия, то оно могло бы показаться ей обычной формальностью, если бы не одно но: Массимо Буффонади был тем самым человеком, который два года назад спас ей жизнь, придя на помощь в тот момент, когда ей угрожала почти неминуемая смерть от руки некроманта. С учетом этого беспокойство о ее здоровье приобретало особый смысл.
- Присаживайтесь, - указав на одно из кресел, предложил ей он.
Мила села. Тайком переводя взгляд с Массимо Буффонади на Бледо, она не переставала думать о причинах, из-за которых итальянец захотел встретиться с ней.
- Надеюсь, вы выпьете с нами чашечку капучино, синьорина? - спросил Буффонади, небрежно повернув кисть ладонью вверх и указывая на ближайшую к ней чашку.
- Да, спасибо, - ответила Мила и взяла чашку в руки.
Поднеся ее ближе, она увидела, что поверх густой белой пенки рассыпан тертый шоколад. Мила редко пила капучино, но этот напиток оказался намного вкуснее тех, что ей доводилось пробовать прежде.
- Очень вкусно, - сказала Мила.
Массимо Буффонади улыбнулся одними глазами и чуть склонил голову, словно благодарил за похвалу:
- Я приготовил его сам.
Следующие несколько минут прошли в полном молчании. Мила не знала, что сказать, Бледо только робко улыбался ей между глотками, а Массимо Буффонади, казалось, был всецело поглощен своим капучино и не желал ни на что отвлекаться. Наконец он сделал последний глоток, поставил чашку на блюдце, а блюдце на столик, после чего взглянул на своего племянника долгим взглядом и коротко сказал:
- Бледо.
Словно зная без лишних разъяснений, что от него требуется, юноша кивнул, поднялся с места и вышел из гостиной. Мила, озадаченно моргая, лишь проводила его взглядом. Бледо вернулся, не прошло и минуты. Приблизившись, он положил на середину столика обтянутую коричневой кожей тетрадь. Невольно остановив на ней взгляд, Мила сразу же заметила в правом верхнем углу вензель из букв "Т" и "К".
- Этот дневник, - произнес Буффонади, - принадлежал человеку, который был мужем моей единственной сестры, а также… - он устремил взгляд на сидящего напротив него юношу и добавил: -…отцом Бледо.
Глаза Милы невольно расширились - она так и знала, что речь пойдет о Терасе! Странно, что она сразу не вспомнила о нем, увидев вензель на обложке тетради. Однако в словах Буффонади было еще кое-что, удивившее Милу. Не удержавшись, она произнесла:
- Значит, вы и правда родной дядя Бледо?
Итальянец озадаченно изогнул одну бровь - иссиня-черную, как вороново крыло.
- Вы сомневались в этом? - заметно удивился он.
Мила стушевалась. Она и сама не знала, почему считала, что Массимо Буффонади всего лишь опекун Бледо. Несмотря на то что мысленно она называла их дядей и племянником, откуда-то в ее голове взялась уверенность, что они друг для друга не кровные родственники.
- Наверное, дело в том, что мы с Бледо совершенно не похожи, - рассудительно хмыкнув, тем временем предположил Буффонади. Он со вздохом скользнул взглядом по лицу своего племянника. - Бледо пошел в отца. По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что он унаследовал цвет его волос и глаз. Учитывая особенности внешнего облика Тераса, сказать что-либо еще о внешнем сходстве затруднительно.
Буффонади, чуть склонив голову, посмотрел на Милу испытующим взглядом.
- Вы ведь, синьорина, насколько мне известно, осведомлены о том, что лицо Тераса было изуродовано и мало напоминало человеческий облик?
Мила, почему-то чувствуя неловкость из-за темы разговора, тем не менее кивнула.
- Да, я знаю. - Ей вдруг пришла в голову странная мысль, и, не успев себя остановить, она спросила: - Но почему тогда ваша сестра вышла за него замуж?
Она тут же мысленно обругала себя за длинный язык.
- Простите, я не должна была спрашивать.
Мила виновато покосилась на Бледо, но тот даже не смотрел на нее - взгляд бледно-серых глаз был прикован к внезапно помрачневшему лицу Массимо Буффонади.
Итальянец отвернулся к окну, где, словно сопровождая караван белых облаков, двигался по небу птичий клин. Мрачное выражение медленно сменилось отсутствующим, - казалось, Массимо Буффонади в мыслях уносился вместе с птичьей стаей в видимые только ему дали.
- Сейчас, по прошествии многих лет, - вдруг произнес он задумчиво, - я начинаю верить, что это была судьба. И пусть подобные размышления не приносят мне удовольствия, но, видимо, моей сестре и Терасу было предначертано встретиться, и ничто не в силах было это изменить…