- Р-р-р-р-р! - Он сто раз практиковал эту рожу перед зеркалом: выставленные вперед когти, звериный оскал, злобное выражение, устрашающий рык. Получалось убедительно. Вот и сейчас он вполне достиг желаемого результата: все замерли и в один голос ахнули от испуга.
Ари усмехнулся, прекрасно отдавая себе отчет в том, какой устрашающий эффект производит его волчья усмешка. Такая ужасная, что и в страшном сне не приснится.
- Р-р-р-р-р! - снова рыкнул он, еще дальше вытягивая страшные когти.
Дело было сделано. Служащие разбежались, а охранник схватился рукой за сердце и стал белым, как простыня.
Ари заржал и двинул с парковки. Отошел подальше, где никто его не увидит, развернул свои неуклюжие крылья и поднялся в воздух.
Отличный он раздобыл себе Геймбой!
100
В ту ночь мы сделали привал в штате Джорджия в Парке Генерала Коффе неподалеку от города Дуглас. Мы с Клыком обшарили окрестности и отыскали подходящее углубление в скале.
- Смотри, - говорит Клык, - это, конечно, не пещера, но на одну ночь сойдет.
Я согласна:
- Ветер нас здесь не достанет, а дождя, скорее всего, не будет. Вон небо какое ясное.
Я уже собралась пойти позвать ребят, но Клык кладет руку мне на плечо:
- Ты что-то не в себе. Что там у Анны случилось?
Вот так. Всего несколько слов - и весь этот трудный длинный день опять встает у меня перед глазами: ловушка в школе, полной врагов, учителя, Пруит; Сэм, смахивающий на ирейзера; побег из Анниного дома с сознанием того, что это она повинна в нашей исковерканной бесприютной жизни.
На меня вдруг навалилась ужасная усталость.
- Ничего особенного там не произошло. Все как всегда. - И это сущая правда.
- А во Флориде что? Чего это Ангелу вдруг туда потребовалось?
- Понятия не имею. Может, в Диснейленд захотелось. А ты думаешь, за этим что-то стоит?
Он нахмурился и покачал головой. Замечаю, что у него снова отросли волосы после хиповой нью-йоркской стрижки. С тех пор как будто сто лет прошло.
- Не знаю, - говорит он. - Не знаю, что и думать. И вообще, я устал все время размышлять на эти темы.
- Как я тебя понимаю. - Я растираю виски. - Искать родителей, пытаться распутать историю с белохалатниками. Опять же спасение мира и так далее. Я тоже от всего этого устала.
Клык на мгновение отводит глаза:
- Я готов обо всем забыть. Смотри, что с Игги получилось. Я теперь ничего знать не хочу. Я хочу только перестать все время бежать. И мне не хватает места, где можно было бы спокойно писать мой блог.
- Давай подумаем, можем ли мы где-то осесть и как это устроить? Смотри, Флорида неплохое место. Оттуда можно пересечь океан. Найти где-нибудь необитаемый остров… - Стоит этот вариант в деталях изучить - чем больше я про это думаю, тем гениальней кажется мне моя идея. - Мы будем в безопасности. Можно будет расслабляться и бездельничать на пляже. Кокосовых орехов будет вволю, а Ангел будет разговаривать с рыбами и убеждать их выпрыгнуть на берег нам на обед. Вот будет благодать!
Идиотка! Размечталась! Совсем забыла о реальной действительности. Наверное, это от отчаяния…
101
- Давай еще разок, - упрашивает Игги, но Газман упорно отказывается:
- Не буду.
- Последний разок.
- Нет, так неинтересно. Ты всегда выигрываешь с первого хода.
Переглядываюсь с Клыком:
- Игги вроде совсем оправился.
Клык согласно кивает. Из нас всех Игги в последнее время больше всех досталось. Мы взаправду нашли его родителей. Настоящих. А они оказались предателями. Все надежды, все Иггины мечты, что в один прекрасный день его родители примут его с распростертыми объятиями, примут таким, какой он есть, слепым, превращенным из человека в "генетически трансформированную форму жизни", все они будто стали реальностью. И сразу рассыпались в прах.
Если совсем не знать, что счастье возможно, - это еще ничего. А так, как у Игги, - много труднее. Он с тех пор, как вернулся, все молчал. Ничего не рассказывал и не жаловался. Только был как в воду опущенный. Поэтому его сегодняшние препирательства с Газом страшно меня радуют. Видно, Игги приходит в себя, и жизнь входит в нормальное русло.
- А сколько нам еще до Флориды лететь? - спрашивает Надж. - Мы правда в Диснейленд пойдем? А знаменитостей каких-нибудь увидим? А "Дом на дереве швейцарской семьи Робинсон" посмотрим? А еще я хочу посмотреть Красавицу и Чудовище и взять у них автографы. Я очень-очень хочу в дом на дереве…
Я поднимаю руку:
- Хватит-хватит. Остановись. Я надеюсь, что мы пойдем в Диснейленд. Но нам сначала надо туда добраться и проверить, безопасно ли там. А пока мы только пересекли границу Джорджии и Флориды. Так что…
- Смотрите, океан! - кричит Газ и показывает на восток. Там, сколько хватает глаз, без конца и без края простирается серо-голубое пространство. - Давайте спустимся на берег. Пожалуйста! На одну минуточку!
Раздумываю на эту тему. Берег океана уже однажды стал для нас и большой радостью, и большим несчастьем. И теперь я пытаюсь слабо возразить:
- Но сейчас почти зима.
- Какая зима во Флориде! Здесь вода не холодная, - недавние противоречия отнюдь не мешают Игги поддержать Газа.
Вопросительно смотрю на Клыка. Что он скажет? Но он смущенно отворачивается, мол, как скажешь, так и будет.
Макс, не отвлекайся. Сосредоточься на достижении цели. - Приветствую тебя, мой внутренний Голос. Не могу удержаться и не возразить мысленно этому нахалу: "Это я-то не сосредоточена? Только и делаю, что сосредоточиваюсь!" В ответ он только вздыхает:
Если летишь во Флориду, так и лети во Флориду. Поставь себе цель - ей и следуй. Когда спасаешь мир, нельзя делать передышки на всякие развлечения.
Достал! Он меня совершенно достал. И это решило дело.
- Ребята! Все хотят на пляж?
- Все, все! - вопит Газзи, и ему счастливо подпевает Ангел:
- Все, все!
- Я - за, - тявкнул Тотал, сидя на руках у Клыка.
О Надж и Игги и говорить не стоит.
- Ну, значит, айда на пляж! - И я описываю большую плавную дугу, заходя на восток.
Макс, не будь ребенком. Ты бунтуешь, просто чтобы сделать мне назло. Нельзя восстать против собственной судьбы. Тебе предстоит свидание с роком. Нельзя на него опаздывать!
Откидываю с глаз прядь волос. Это что, цитата из фильма? Или меня ждет тайное свидание? Я как-то не припомню, чтобы какой-нибудь "рок" прислал мне приглашение. Я даже и телефончика своего ему не давала.
Голос никогда особо не выдает своих эмоций. Так что тайное раздражение в его тоне я, может быть, себе просто напридумывала: Макс, рано или поздно ты все это начнешь воспринимать всерьез. Если бы речь шла только о твоей жизни, никто бы и бровью не повел - делай, как хочешь. Но речь идет о спасении всех людей. О спасении жизни на земле.
Почему-то это меня проняло. Он, кажется, наступил на какую-то мою любимую мозоль. Подбородок у меня упрямо подался вперед. Замолчи! Ты у меня в печенках сидишь! Ты и твой так называемый рок! Я веду себя, как ребенок, потому что я и есть ребенок! Вернее, под-рос-ток! Вот и оставь меня в покое!
Глаза и так все время горят от ветра, а тут еще чувствую, как на них наворачиваются слезы. Я больше не могу! В кои веки раз выдался один сносный день, а этот проклятый Голос опять навалил на мои плечи все мировые проблемы и все испортил.
- Эй! - смотрю вверх и вижу, что Клык наблюдает за мной. - У тебя голова снова болит?
Киваю, вытирая глаза, и чувствую, что сейчас взорвусь:
- Ужасно, страшно болит! - Оказывается, я почти кричу, и ко мне поворачиваются сразу пять голов. Надо срочно от них отвалить, пока я совсем не разоралась без причины. Спасибо моей сверхзвуковой скорости. Я в мгновение ока скрываюсь из виду.
102
- Встретимся на берегу, - бормочу я Клыку, слегка ссутуливаюсь и набавляю скорость. Стая остается далеко позади, ветер хлещет в глаза. Смешно, но от такой скорости мне вдруг представилось, что я - настоящий супермен, и даже захотелось, как он, разрезая воздух, выставить вперед руки.
Ну и выставлю! Хрен с ним! Все равно меня никто не видит! Складываю руки перед собой и чувствую себя стрелой, пронзающей небеса.
Через четыре минуты я уже на пляже. Торможу, сбавляя скорость. Не рассчитав, врезаюсь в песок, бегу, увязая в нем ногами и, в конце концов, падаю лицом вниз. Медленно встаю, отплевываясь и отряхиваясь. Все тело горит, и я стягиваю свитер.
Остальные прилетят минут через двадцать - у меня еще есть время побыть одной и успокоиться. Бреду по берегу, не закрывая крыльев, - пусть охладятся немного. Меня переполняет дикая смесь отчаяния, гнева и страха.
- Я даже не знаю, КАК спасти мир, - говорю я вслух и слышу, как нелепо и жалко звучат мои слова.
Тем, что ты живешь. Своей силой. Тем, что тебя не сломить, - отвечает Голос.
Да замолчишь ты или нет? - я с такой силой поддаю ногой кусок выброшенного из воды дерева, что он, взлетев, исчезает из виду.
Все. Я на пределе. Окончательно на пределе. С меня хватит. Бегу к воде, шаря глазами по песку. Ага… Вот именно то, что мне нужно, - обломок раковины, острый с одного края, как хорошо заточенный нож.
Пора избавиться от чипа. Уверена, Голос сидит в чипе. Не будет чипа - не будет и Голоса. Иначе он никогда не даст мне покоя. До скрежета сжимаю зубы и начинаю разрезать себе предплечье в том месте, где я видела чип три жизни назад, на рентгене у доктора Мартинез.
С первым же надрезом из руки сильно хлынула кровь, а в глазах потемнело от боли. Стиснув зубы покрепче, врезаюсь глубже. Вся рука в крови. Чтобы вытащить чип, придется перерезать вены и сухожилия. Доктор Мартинез говорила, что если пытаться его достать, может перестать действовать вся рука.
Ну и пусть!
Позади меня раздается топот бегущих ног. Шуршит песок - кто-то резко затормозил. И вот надо мной задыхается Клык.
- Какого черта ты здесь делаешь? - орет он и, схватив меня за руку, выбивает из пальцев ракушку. - Совсем спятила?
Вперяюсь в него побелевшими от боли и гнева глазами, но тут вижу приближающуюся к нам стаю. И вдруг я вижу себя их глазами, сидящей на окровавленном песке, с окровавленной рукой и зияющей раной. Как же они перепугаются! Что я наделала?!
- Я просто хотела чип достать, - робко пытаюсь объяснить свои нелепые действия. Смотрю вниз под ноги, и мне кажется, что мне тысяча лет. Всего неделю назад я была четырнадцатилетней девчонкой, впервые поцеловавшейся на первом свидании. А теперь я снова мутант и бегу от судьбы, накрывшей меня своей сетью.
- Да ты хоть видишь, где ты режешь?! - продолжает орать Клык. - Идиотка, ты же сдохнешь от потери крови!
Он отбросил мою руку и полез в рюкзак. Секунда - и он безжалостно сыпет антисептик прямо мне в рану.
Уставившись на меня большими круглыми глазами, Надж опускается рядом со мной на песок:
- Макс, что ты хотела сделать? - как и все остальные, она ошарашена и испугана.
- Я только хотела свой чип достать, - шепчу я.
- Забудь про это думать, - сердится Клык, бинтуя мне руку. - Где сидит, там пусть и остается. Тебе так легко не отделаться. Умирать будем все вместе. И ты с нами.
Смотрю на него: лицо побледнело от гнева, на скулах ходят желваки. Я его напугала. Я их всех напугала. Я им для того нужна, чтобы решения находить, а не проблемы создавать. У меня нет никакого права осложнять положение.
- Простите меня, - с трудом выговорила я и… горько расплакалась.
103
По пальцам одной руки можно пересчитать, сколько раз ребята видели, как я плачу. Им нужна моя сила духа и воли - и я научилась прятать свои чувства и скрывать эмоции. Неуязвимая Макс, Макс - спасительница мира. Не думаю, что за все первые шесть лет своей жизни Ангел видела, как я плачу. А за последние месяцы? Только и делаю, что реву белугой.
У меня даже нет сил убежать от них и спрятаться. Так и сижу на песке, закрыв лицо руками. А боль в разрезанной руке совершенно нестерпима.
И вдруг меня обнимают сильные, ласковые руки и нежно прижимают к жесткому плечу. Клык. Складываю крылья и, уткнувшись ему в грудь, рыдаю до изнеможения. Следом за Клыком и все остальные принимаются гладить меня по голове, по спине, по плечам. Всхлипывая, слышу, как все они, кто как может, стараются меня успокоить:
- Тихо, тихо, не плачь.
- Не переживай, все в порядке.
Ничто в этом мире не в порядке. Кроме того, что все мы вместе.
Не знаю, сколько продолжается эта трогательная сцена. Но в конце концов мои рыдания стихают, слезы высыхают, и я понимаю, что насквозь промочила Клыку рубашку.
Господи, стыд-то какой. Командир называется. Разнюнилась, как ребенок. Кто меня теперь послушает, если я такая слабачка. Хлюпнув носом, выпрямляюсь. Я, поди, выгляжу, как после железнодорожного крушения. Клык молча меня отпускает. Медленно обвожу глазами стаю, но на него смотреть боюсь.
- Простите меня, ребята. - Голос у меня совсем охрип.
Тотал подошел, пристроил голову на колене и всепонимающе на меня смотрит.
- Макс, мы вполне могли бы обойтись и без пляжа. - Газман, похоже, почему-то чувствует себя виноватым. Я полузадушенно смеюсь и протягиваю руку потрепать его волосы.
- Пляж тут, Газзи, совершенно ни при чем. Меня всякие другие проблемы достали.
- Какие проблемы? - спрашивает Игги.
Я тяжело вздыхаю и вытираю глаза.
- Всякие. Например, Голос у меня в голове. Погони вечные. Школа. Анна. Ари. Джеб. Они все заладили, что я должна мир спасти. А как? От чего? Откуда мне знать…
Ангел наклоняется и гладит меня по коленке.
- Понимаешь, когда все взорвется, почти все люди погибнут. Мы тогда будем самыми сильными и сможем улететь, найти землю, которая не взорвана и не контани… комтаними…
- Контаминирована? - помогает ей Игги, и Ангел кивает.
- Ага, это самое, контаминирована. И тогда мы сможем жить, когда все остальные люди исчезнут.
104
Сказанное Ангелом производит эффект разорвавшейся бомбы. Воцаряется гробовое молчание. Мы все на нее уставились.
- А-а-а где ты это услышала, моя хорошая?
Ангел снова села на колени и водит пальцем по прохладному мокрому песку.
- В Школе. Я не должна была слышать, но ты же знаешь… Они все так думали. - Она, очевидно, не придает своим новостям особого значения и начинает копать ров для песочного замка.
- А кто это собирается мир взрывать? - с негодованием спрашивает Газ.
Ангел пожимает плечами:
- Ой, многие могут. Страны разные и тому подобное. У них есть большие бомбы. Но белохалатники в Школе думали, что взорвет по-настоящему только одна компания. Бизнес-компания. Они думают, что она почти весь мир взорвет. Но только случайно.
Очень интересный поворот событий.
- И что же это за компания? - осторожно спрашиваю Ангела.
Она напряженно всматривается вдаль и сводит брови.
- Нет, не помню. Что-то похожее на название оленя. Или газели. Можно, я пойду купаться?
Даже не понимая, о чем она просит, рассеянно разрешаю:
- Иди, иди.
Она довольно достает из рюкзака купальник и бежит за Тоталом в воду. Не проходит и двух секунд, а он уже вернулся и отряхивается, обрызгав всех нас:
- Вода холоднющая. - Он поднимает нос, нюхает воздух и идет исследовать прибрежные камни.
Газ, вопросительно посмотрев на меня и получив ответный кивок, рванулся к воде, на ходу сбрасывая одежду. Игги и Надж ушли подальше и сели на большой валун у самой воды. Покопавшись в рюкзаке, они выудили оттуда по паре протеиновых брикетов.
- Ну, и как тебе это нравится? - спрашиваю я Клыка, когда мы остались одни.
Он недоуменно трясет головой, запихивая остатки бинтов обратно в рюкзак.
- Да, это сюрприз!
- Интересно, как долго она про это молчала? И почему вся эта история не всплыла раньше?
- Потому что ей всего шесть лет, и ее главная забота - это ее плюшевый мишка и ее собака. Плюс, мы даже не можем точно сказать, понимает она вообще, что именно она там услышала. Велика вероятность, что она все напутала.
Я задумываюсь.
- Даже если она перепутала детали, сама идея, что мир может взлететь на воздух, вполне правдоподобна. И то, что нас создали как образец генотипа, способного пережить катастрофу. Все вполне сходится с тем, что твердит мне Джеб.
Клык глубоко вздыхает:
- И что нам теперь делать?
- Не знаю. Надо подумать.
Мы какое-то время молчим. Руку ужасно дергает.
- Ну а это ты с чего затеяла? - спрашивает наконец Клык.
Притворяться, что я не понимаю, о чем он, бесполезно:
- Я просто страшно устала. Голос мой совершенно меня достал. Трендел без конца про мою судьбу да про рок, и как я должна мир спасать. Вот меня и зашкалило.
Никому другому я бы ни за что в этом не призналась. Я стае все рассказываю. И про Голос, и про все. Но то, что я не знаю, как со всем этим справиться, - ни-за-что и ни-ко-му! Только Клыку.
- Я на одном адреналине, на одном возбуждении живу. У меня никакого плана и в помине нет. Каждый день только одна задача, чтобы мы все живы были и все вместе. А теперь на меня все эта обрывочная информация навалилась, все эти обрывки и обломки. И ничто не складывается. Никакой общей картины не получается. Мне одной все это не по силам.
- Ари, Джеб и Анна, и Голос? Их ты называешь обрывки и обломки?